-- Как вы думаете, какой подлец устроил эту провокацию?
-- Печать запаздывает, -- посетовал я. -- Кстати, документы нашлись.
-- Но почему вы дали мой телефон?
-- Потому что он с определителем номера, а вы заинтересованы в том, чтобы убийца Шекельграббера был наказан.
-- Откуда такая уверенность?
Кашлин уронил голову на стол и заснул, пуская слюни изо рта.
-- Хорош адвокат! -- повторился я. -- Но займемся делом. Итак, Терентьевич -- злодей, убил вашего любовника.
-- Я пошутила.
-- А почему так плоско?
-- Так получилось.
-- Мне надоело с вами возиться, -- решил я быть грубым. -Или выкладывайте все начистоту, или я пошел домой.
-- Мне необходимо, чтобы Терентьевича выслали из страны, как можно дальше от меня, -- сказала Размахаева. -- За это я готова платить. Что вам еще не ясно?
-- Причина.
-- Вам ее знать необязательно.
-- Обязательно.
-- Это никак не связано с Шекельграббером.
-- Но может быть связано с Поглощаевым, Горчицыным или со мной?
Видимо, заслышав знакомые фамилии, Кашлин неожиданно приподнял голову и пролепетал:
-- Вода из Элефантины, сода из Бубастиса, молоко из города Кимы и сок лавзонии из страны Куш -- вот что должен был достать Поглощаев для полноценного бальзамирования Шекельграббера.
Размахаева погладила его по голове и сказала:
-- Спи давай.
Он послушно заснул.
-- Сознайтесь, вы любите Терентьевича.
-- Нет, -- ответила она, -- я люблю другого. А Терентьевича я уважаю как очень порядочного человека и желаю ему добра.
-- Так в чем причина?
-- Видите ли, -- помялась она немного, -- все мужчины, с которыми я близко общалась, кончали очень плохо. А я ничего не могла с этим поделать. Мне жаль Терентьевича, и я пытаюсь ему помочь.
-- Роковая женщина?
В ответ она пожала плечами.
-- Что же случалось с вашими мужчинами? Какая собака Баскервилей кусала их до бешенства? Муж с ума сошел не по своей воле, первый любовник до сих пор в тюрьме, два других просто сгинули как-то вдруг, без объяснений. Правда, потом я одного случайно встретила, но он от меня шарахнулся в сторону. Ну а Шекельграббера вот взяли и убили. Что теперь с Терентьевичем будет -- ума не приложу... Так вы мне поможете?
-- Нет.
-- Почему?
-- Не вижу смысла.
-- А-а, вы собираетесь использовать Терентьевича как приманку и покончить со мной, как с роковой женщиной, раз и навсегда.
-- Очень может быть.
-- Я вас недооценила.
-- А я вас переоценил и не хочу развенчивать.
Лучше б я промолчал. От такого взгляда, каким ошпарила меня Размахаева, обычно прячутся под стол. Но я следил за ее пальцами, ловя момент, когда они начнут царапать мою физиономию, и взгляд благополучно прошел боком. Неожиданно Кашлин поднял голову и пробормотал:
-- Первым к Картеру и Карнарвону пришел Безенчук, чтобы купить патент на саван Тутанхамона. Но мне непонятно, то есть мне понятно, когда просто двоится в глазах, но когда ты сам двоишься в зеркале! -- это не зеркало, это недоразумение.
-- Ему надо в кровать, -- сказал я.
-- Я отвезу, -- ответила она.
-- Вам помочь?
-- Не первый раз.
Тут только я сообразил, кого Размахаева любит на самом деле, если вообще способна на какие-то чувства. Сообразил и пошел домой от греха подальше...
Утром я забрел к Квочкину. Накануне тот опять смотрел американский боевик, потому что носился по дежурке, как угорелый, и кричал:
-- Сейчас я кому-нибудь задницу надеру!
Меня он тоже встретил "классическим" вопросом:
-- У тебя все хорошо?
-- Лучше-хуже некуда, -- ответил я. -- Оказывается, у Размахаевой был муж. По моим данным, он сошел с ума. Нельзя ли выяснить, где он находится?
-- Как фамилия?
-- Должна быть Размахаев.
-- Позвони через пару часов...
Тогда, коротая время, я завернул к паталогоанатому-массажисту. Не очень-то он мне обрадовался и дверь открыл со скрипом. Я думал, что наткнусь на любовника, которого легко опознаю среди подозреваемых, но Горчицын был в квартире один.
-- Подарили Кувыркалкиной букет от моего имени?
-- Подарил.
-- А она что?
-- Взяла, -- ответил он вяло.
Мы помолчали, думая каждый о своем.
-- Чай пить будете? -- спросил Горчицын, убирая паузу.
Я не смог побороть отвращения и отказался. В следующий раз буду ходить к "голубым" со своей чашкой и заваркой.
-- Зачем вы соврали мне про деда с пуделем в бане?
-- Я не врал.
-- Врали, как сивый мерин.
-- Нет.
-- Так можно препираться до следующего утра, а утром продолжить, -- сказал я. -- Послушайте, Горчицын, в ваших интересах рассказать мне все, что знаете и о чем строите догадки, ибо всякое отмалчивание и увиливание тормозит следствие и наводит на ненужные подозрения. Вас можно привлечь к ответственности на основании соответствующей статьи Уголовного кодекса и временно поместить в Лефортовский изолятор. чему вы вряд ли обрадуетесь, если, конечно, не мазохист. Итак, вы знаете убийцу?
-- Не знаю.
-- Но догадываетесь?
Он неопределенно пожал плечами.
-- Откуда вам известен Заклепкин?
-- Какой Заклепкин?
-- Какого в бане встретили и какого там не было ни телом ни духом.
-- Я, наверное, ошибся, -- сказал Горчицын. -- Наверное, дед с собакой приходил в сауну.
-- В женское отделение?
-- Да.
-- Поразительный дед! Испорченности вам обоим не занимать. И как же его шайками не закидали?
-- Его просто не пустили.
-- А зачем он приходил? Я еще могу объяснить появление чеховской дамы с собачкой в женской сауне, но деда с пуделем!..
-- Может быть, ему кто-то срочно был нужен из клиенток.
-- Какие у вас отношения с Опрелиным?
-- Никаких.
-- Вы знаете, кто он?
-- Я знаю, кем он был раньше, -- ответил Горчицын, -- года три назад Опрелин возил ко мне Марину на массаж.
-- В "УАЗике"?!
-- Нет, это было еще до "Долины царей". Тогда он ездил на черной "волге" с партийными номерами.
-- Вот это уже ценная информация, -- сказал я, похлопал Горчицына по плечу дружелюбно и удалился...
На улице пришлось полчаса клянчить у прохожих монетку. С этой чертовой инфляцией ерунду сделать невозможно, а на что-то солидное нет денег. Наконец, одна девушка одарила-угостила меня медным российским рублем. Дозвонился сразу, видимо, повезло: никого в тот момент не убивали, не насиловали и не грабили.
-- Нашел мужа Размахаевой? -- спросил я Квочкина.
-- Найти-то нашел, но вряд ли ты до него доберешься, -ответил милиционер. -- Его еще при социализме упекли в спецполиклинику. Туда сажали неугодных режиму, строптивцев всяких, правдолюбцев и помешавшихся на этом поприще.
-- А куда еще сажать помешавших себе?
-- Сейчас-то многих домой выгнали, но твой интерес на самом деле чокнулся.
-- Может, перекормили лекарствами?
-- Запросто, -- ответил Квочкин. -- Только тебя в эту клинику даже теперь не пустят...
-- А гласность?
Но Квочкин меня не слышал:
-- ...Да и что тебе этот псих путного скажет? Все равно суд его в качестве свидетеля не примет. Так что, ищи других.
-- Намек понял.
-- Тут такое дело, -- замялся Квочкин несвойственным ему тоном. -- Сегодня конец квартала, мне машину по дешевке сделали, триста долларов не хватает. Сходи к Поглощаеву, попроси на текущие расходы или аванс.
-- Не даст.
-- А ты скажи, что послезавтра приведешь ему убийцу за руку.
-- Ладно, попробую, -- смирился я.
-- Ты где?.. -- спросил Квочкин. -- Там и стой. Я за тобой заеду, чтоб побыстрей.
Через пятнадцать минут я входил в "Долину царей", за окном ждали желто-синие "жигули" с мигалкой на крыше. Вид мой на их фоне был очень внушительный.
-- Срочно к Поглощаеву, -- бросил я.
Кувыркалкина посмотрела на меня двусмысленно: то ли ждала, что я прощения попрошу, то ли хотела поблагодарить за цветы. Во всяком случае, рта она не открыла, и я прошел в кабинет без звука.
Поглощаев привычно трепался по телефону, Кашлин привычно вынул палец из носа и пожал мою руку.
-- Деньги нужны, -- сказал я Поглощаеву, когда он, наконец, наговорился. Если б у нас платили за телефон поминутно, он наговорился бы до бедности.
-- Что так? -- удивился он.
-- Вот так, -- пришлось ответить.
-- Я не бездонная бочка, а вы вроде бы не рэкетир, -сказал Поглощаев.
-- Да ладно вам жадничать. Нужно-то всего триста долларов. В пересчете устроит и рублями, -- сказал я. -- Убийца Шекельграббера уже найден, послезавтра я назову его имя.
-- А почему не завтра?
-- Потому что завтра первое апреля. Вы мне не поверите.
-- Скажите сейчас, -- влез Кашлин.
Я на секунду замялся: -- Нужно собрать кое-какие справки, чтобы не выглядеть голословным. В условиях постсоветской бюрократии эта проблема упирается во взятки.
-- Я не виноват, что вам не хватило накладных расходов, -выдавил Поглощаев.
-- Вы виноваты в том, что тормозите следствие, -- сказал я строго. -- Да и беру я из своего гонорара.
-- Не пойму, кто кого нанял, -- Поглощаев поднялся и вышел. А я-то, наивный, думал, что деньги он держит в кабинетном сейфе, оказалось -- нет. Где же? В морге, что ли?
-- Зря вы сболтнули, что знаете имя убийцы, -- сказал мне Кашлин.
-- Вы тоже знаете? -- удивился я.
-- Так же, как и все, -- догадываюсь, -- ответил он.
Спрашивать: "Ну и кто?" -- после собственного признания выглядело бы идиотизмом, и я промолчал.
-- Лучше бы вам сегодня и завтра не ночевать дома, -посоветовал Кашлин. -- Одно из двух: либо он ударится в бега, либо убьет вас. Или покалечит -- как получится.
-- А кто скажет, что я его вычислил?
-- Первый встречный-поперечный.
-- Вы знаете свекра и свекровь Размахаевой?
-- Нет.
-- А ее родителей? Они живы? -- спросил я по инерции.
Кашлин даже подпрыгнул на стуле.
-- Вы обманули Поглощаева, вы не знаете убийцу Шекельграббера! Я так и думал. Лучше вам сегодня переночевать в милиции.
-- Я посплю на посту.
Тут вошел Поглощаев и отсчитал деньги, причем рублями и по заниженному курсу. Скаред!
-- Займись, наконец, делом, -- бросил он зло Кашлину.
-- Я занят, -- спокойно ответил тот, -- обдумываю организацию нового акционерного общества "Долина цариц". Потом откроем дочернее предприятие -- "Долину приближенных и любимых животных"...
Я вышел в приемную и сел на край стола Кувыркалкиной.
-- Что-то я по тебе соскучился.
-- Вали отсюда, -- ответила она.
-- Только с тобой, -- сказал я. -- Пойдем скорей, Поглощаев тебя отпустил. Мне на поруки.
-- Ты серьезно?..
На улице я передал деньги Квочкину.
-- Ну зачем при свидетелях?! -- прошипел он больше по привычке, чем из боязни.
-- это не свидетель, это подозреваемая номер один, у нее есть пистолет, -- сказал я. -- Слушай, подбрось нас до моего дома, надо уйти от "хвоста".
-- Извини, старик, времени нет ни секунды. Приходи завтра, обмоем покупку, -- и он укатил...
Через час мы уже пили в постели шампанское, за которое заплатила Ольга.
-- Ты подлец! -- говорила она после каждого глотка.
-- Согласен.
-- И дурак набитый!
-- Возражений нет.
-- И скотина!
-- В точку.
-- Я за тебя замуж не пойду!
-- Этого и не требуется, -- искренне ответил я.
-- А как же? -- удивилась она.
-- Найдем выход...
Когда мы уже приготовились подремать от переутомления, в дверь сначала настойчиво зазвонили, потом требовательно забарабанили кулаками. Я подошел к двери и спросил:
-- Кто там такой шустрый?
-- Открой, ублюдок! -- по голосу я опознал Опрелина.
-- Не могу, я голый.
-- Ублюдок! Ублюдок! -- эхом разносилось по подъезду.
Я вернулся в комнату и сказал Ольге:
-- Кажется, твой муж в гневе, а черного хода у меня нет.
-- Что будем делать? -- спросила она.
Но Опрелин все решил за нас. Видимо, разбежавшись, он плечом вышиб дверь и возник в комнате. В руке Опрелин держал пистолет. Я попытался выбить опасную игрушку ударом ноги, но промазал и только лягнул дурака. Опрелин с перепугу выстрелил. Боли я не почувствовал, поэтому закрыл глаза, перестал дышать и, двигаясь наощупь, вытащил Кувыркалкину на балкон.
Минут через пять она очухалась в слезах, а Опрелин, как я видел через стекло, лежал посреди комнаты без чувств. Бедный малый, по-моему, не прочитал в инструкции, что из газового пистолета нельзя стрелять в плохо проветриваемом помещении. Теперь, по крайней мере, месяц в квартире будет вонять газом, а я, по необходимости, оставлю для воров открытыми окна и уеду на море. С тысячей долларов я не пропаду на любом курорте.
На самом деле мне было не до смеха, хотя что может быть комичней: голые любовники сидят на балконе в марте месяце, а ревнивый муж отдыхает от подвигов посреди комнаты. Из дома напротив нас уже разглядывали любопытные, один даже щелкал фотоаппаратом, а нам, кроме носков, и прикрыться нечем: я, чтобы не стирать их каждый день, вывешивал через сутки проветриться. Ладно, потом я этому щенку с фотоаппаратом уши оторву.
-- Какой же идиот твой муж! -- сказал я Кувыркалкиной. -Пусть теперь тут живет, а я к нему перееду.
Ее трясло от холода, газа и рыданий.
-- Он меня любит, а я дурная.
-- Он не тебя любит, а свою собственность в твоем лице любит.
-- Ничего ты не понимаешь, ты циник. Ты хуже Кашлина.
-- Тогда забирай своего обормота и проваливай, а мне надо дверь чинить.
Я дал проветриться комнате, чтобы в нее хотя бы можно было зайти и не рухнуть без чувств, оделся сам, выбросил одежду Кувыркалкиной на балкон и вернул в чувство Опрелина водой и пощечинами. Потом вбил три гвоздя в дверь, отволок Опрелина к его "УАЗику", закинул вместе с супругой в фургон и отвез к ним домой.
Решив, что на сегодня с меня приключений достаточно, я пошел ночевать к банщику Леше...
Спецполиклиника для закоренелых помех режиму и его представителям оказалась всего лишь отделением в тривиальной психушке, правда, под усиленной охраной. Меня не пропустили. Никакие журналистские удостоверения и ухищрения не помогли и часы свиданий не предписывались, даже в передачах из продовольствия несчастным было отказано. Наверное, тут обитают организаторы терактов на генсека, президента и правительство, -- решил я, потому что из охранников не выудил ни слова. На всякий случай походил под окнами, но никто не выглядывал. Видимо, и это запрещалось под страхом ледяной ванны. Случайно я поймал главврача или кого-то близкого по иерархии.
-- Мне бы поговорить с одним вашим подопечным по фамилии Размахаев.
-- Такого не знаю.
-- Он лежит у вас со времен Брежнева!
-- Вы ошибаетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12