Правда, казалось, что костюм тесноват – жакет она так и не сумела застегнуть, зато сияла улыбкой. А до свадьбы оставалось всего два дня. Анна-Софи и Тим выглядели безмятежно-счастливыми, она восхищалась его товарищами по колледжу. Правда, они уже успели полысеть и отрастить брюшко, но были еще молоды и женаты на прелестных женщинах. Друзья Тима уже привыкли считать его закоренелым холостяком, удивились, узнав, что он отважился обзавестиcь семьей, и, в свою очередь, восхищались стройной и умной матерью Анны-Софи, отменной едой, элегантным убранством, сервировкой, изысканными букетами, тостами… Джерри Хоуарт, Грейвс Мюллер, Дик Трент и Питер Френч уже прибыли. На церемонии должны были присутствовать и другие знакомые Тима – все, кто смог взять небольшой отпуск, чтобы провести несколько дней в Париже или в очаровательных отелях Нормандии.Американские друзья беседовали с французскими парами – знакомыми Анны-Софи, приглашенными Эстеллой. Все франко-американские разговоры проходили гладко. Французы оказались гораздо более дружелюбными, чем представлялось американцам; на улицах, видя, что они сверяются с картой, парижане часто сами предлагали им помощь. Американцы не скрывали удивления. Мать Тима, Сесиль, они уже знали – по летним каникулам, проведенным в Мичигане, где все пятеро друзей занимались сбором черники или помидоров. Здесь же было и несколько друзей самой Эстеллы, в том числе академик Сирил Дору, что произвело неизгладимое впечатление на Сесиль, которая, впрочем, не была знакома с его выдающимися трудами.Анна-Софи ничего не ела и отпила всего три глотка шампанского.– Знаете, – рассказывала она своим друзьям Виктору и Селине, – в Америке у всех есть машины, потому что поездов там нет. А расстояния огромные, без машины ты как без рук. От поездов они отказались из-за проблем с бизонами – кажется, оттого, что бизоны часто попадали под поезда, – но, конечно, это было очень давно. Они привыкли обходиться без поездов. До некоторых мест там вообще никак не добраться. Одно из них называется Южная Дакота – романтично, правда?– Ты не поверишь, – шептал Тиму его давний друг Дик Трент, единственный холостяк в их компании, – вон ту француженку, самую симпатичную из всех, не считая Анны-Софи, зовут Киской. Представляешь? – Он лишь слегка переигрывал, войдя в роль типичного американца. Тим задумался: похоже, он уже давно общался с французами, поэтому перестал обращать внимание на прозвище подруги Анны-Софи, звучащее для американцев так двусмысленно.– Да, поездка в Америку прошла замечательно. К моему удивлению, выяснилось, что все американцы говорят по-французски, – услышал Тим голос Анны-Софи.– Анна-Софи – чудесная девушка, – заметил Дик. – Она рассказывала мне о Блошином рынке.– Я до сих пор не понял, в чем тут фокус, – отозвался Тим, – но вещи, которые мне кажутся хламом, она продает за бешеные деньги.Эстелла, как гостеприимная хозяйка, помнящая о том, что большинство ее гостей – американцы, предусмотрела все детали, характерные, по ее мнению, для американских вечеринок, в том числе и такие, как кубики льда. Нанятая на вечер горничная переходила от одной группы гостей к другой, предлагая ведерко со льдом и щипчики, что вызвало у Тима тихую досаду не только на Эстеллу, но и на американцев, которые охотно брали лед и клали его в шампанское и перье. Наверное, с таких мелочей и начинаются катастрофические, грандиозные международные скандалы.
У княгини Дороти Штернгольц в розовых комнатах на улице дю Бак в тот вечер собрались преимущественно французы, влиятельные люди, которые были не прочь познакомиться со старшим месье Нолинджером, и несколько американцев, живущих в Париже, – священник американского собора, атташе по культуре, друзья Дороти, которым принадлежал знаменитый сад в Горде. Ужинали внизу, в столовой, а к прибытию жениха и невесты перешли в гостиную пить кофе. Всем понравилась юная пара, которой через три дня предстояло давать обеты у алтаря, все гадали, как сложится семейная жизнь молодых, и размышляли о самом институте брака.Эдвард Маркс формально считался духовником Тима, церемонию предстояло провести ему и католическому священнику из Валь-Сен-Реми. Эта идея пришла в голову мадам Экс, и Анна-Софи одобрила ее. Кроме того, она заказала музыкантам несколько произведений Аарона Копленда, хотя и терялась в сомнениях, не зная, действительно ли Тим предпочитает Копленда Берлиозу.Тим застал отца и Терри в окружении приветливо улыбающихся французов, увлеченных беседой, и с удовольствием отметил, что они неплохо проводят время. Он никогда не считал отца консерватором или авангардистом, но знал, что отец не лишен умения находить общий язык с людьми – качество, которое исправно служило ему даже теперь, после выхода в отставку, и тем более во время работы зарубежным представителем компании, принадлежащей его дальнему родственнику и однофамильцу. Тим взял под руку Анну-Софи, подвел ее поближе, обнял отца и мачеху. Анну-Софи тепло поприветствовали; слегка гортанный западный голос Терри немного смутил Тима.– Таким я и представлял себе его отца – мудрым и интересным собеседником, – сказал кто-то из французов.– Да, я немного говорю по-турецки, – рассказывал тем временем отец Тима мадам Уоллингфорт. – Я много лет прожил в Стамбуле.– Вот как? – восторженно восклицала мадам Уоллингфорт.– Он невероятно богат, – прошептал Эрве Донан своему другу Пьеру-Мари Сарберу.– Tiens, ils sont tous richissimes, les Amйricains. Все они богаты, эти американцы (фр.).

Наверное, погода испортилась сразу в обоих полушариях: в Орегоне дороги обледенели на много тысяч миль, в Париж ветер принес холодный дождь, а в Альпы – сильный снегопад. А может, это было просто совпадение. Тим и Анна-Софи ушли из гостей вместе с Джерри и Терри Нолинджер, чтобы проводить их до отеля и заодно поговорить.– Вечеринка удалась на славу, Тим. Оказывается, у тебя здесь много хороших знакомых, – сказал его отец. – Жаль, что я так и не выучил французский. Зато я немного говорю по-турецки.– По такому случаю они могли бы перейти на английский, ведь мы гости в их стране, – ворчала Терри. – За весь вечер мне удалось поговорить только с хозяйкой дома. Наверное, здесь все живут в квартирах? Как в Нью-Йорке. А богачи? Может, частные особняки есть и в Париже?– Они предпочитают квартиры, – отозвался Тим, предчувствуя несколько утомительных дней. – Завтра вечером мы ужинаем у Креев. Вот у них есть собственный дом.Внезапно Терри вскрикнула. Ей показалось, что прямо на нее смотрит живой медведь из витрины таксидермиста по соседству с домом княгини.– О Господи!Они остановились и уставились на витрину, где было выставлено несколько чучел лисиц, детеныш носорога и другие животные, давно занесенные в Красную книгу.– Представляю себе, каково жить в этом доме, наверху! – Терри передернулась, искренне сочувствуя княгине. Они поспешили прочь.– Хватит с меня милостей природы, – раздраженно пробурчала Анна-Софи. Хотя может быть, она хотела сказать «хватит с меня родителей», а может, «твоих родителей».В прихожей немым упреком громоздились нераспакованные коробки с мелочами и вещами, привезенными из Америки. Отопление отключили на несколько дней, в квартире стоял резкий запах свежей краски. Комнаты выглядели пустыми и унылыми. И Тим, и Анна-Софи думали, что напрасно они переселились сюда еще до свадьбы, их томил какой-то суеверный страх. Но идти на попятный было уже слишком поздно. Молча они отправились спать, если не считать равнодушных замечаний о том, что вечеринка прошла удачно. Анна-Софи промолчала о том, что манеры отца Тима удивили ее, не спросила, почему его мачеха надеялась встретить за границей людей, говорящих на ее родном языке, а Тим ни словом не упомянул про чертовы кубики льда.Лежа без сна, Анна-Софи почему-то вспомнила отрывок из романа Эстеллы – кажется, «Несколько раз», – который когда-то казался ей таким красивым, а теперь только озадачивал. После плотской любви сердце героини «трепетало, как мясистые края медузы, когда это бархатистое существо резко сокращается, словно передавая дрожь в самую глубину зоны удовольствий». По сравнению с этим красочным описанием эмоций сердце самой Анны-Софи билось ровно. Прошло уже шесть дней с тех пор, как они с Тимом в последний раз занимались сексом, но еще до этого «бархатистая поверхность любви» стала казаться ей потертой и выцветшей. Почему в романе так часто упоминаются резкие сокращения и удары? А может, все дело в ее холодности? Что случилось? Происходящее внушало тревогу, чем бы оно ни было вызвано.«Дело не в Анне-Софи, – думал Тим, – а во Франции. Мы с Францией не подходим друг другу. Я ей не нужен, здесь мне не место. Этот брак – ошибка, надо отказаться от него, вежливо, достойно, но твердо. Просто сказать…»Но как это сделать? Все-таки его сердце принадлежит Америке. Такая дилемма могла бы породить бессонницу, но Тим редко страдал бессонницей и не поддался ей даже сейчас.
В Этан-ла-Рейне Креи сидели на кухне возле самой печки. Во всем доме царил холод. Наступил вечер, сеньора Альварес готовила ужин. С несвойственной ему сентиментальностью Крей спросил Клару, скучала ли она без него. Разумеется, ответила она, с трудом скрыв удивление. Никогда прежде он не задавал ей таких вопросов – может, потому, что они редко расставались, да и то ненадолго. Клара рассказала о решении суда.– Как ты думаешь, я могла бы сбежать? – спросила она дрогнувшим голосом, вновь вспомнив об ужасах тюрьмы. – Улететь отсюда на самолете студии?– Апелляция уже подана. Потребуется некоторое время…Клара твердо верила в возможности Крея, несмотря на то что он не сумел избавить ее от недели в тюрьме. Как жаль, что именно теперь, когда она познала истинный вкус жизни, ее ждет мрачная тюремная камера! Ее просто выбросили, как ненужную вещь. Кларе по-прежнему не верилось, что ей придется отбыть срок заключения.– Чем ты занималась в мое отсутствие? – спросил Крей.– Я? Не помню точно… Конечно, я беспокоилась – за маму, за тебя, из-за суда. – Внутри у нее что-то дрогнуло, точно Серж заглянул ей в душу.– Да, могу себе представить. Наверное, ты до сих пор жалеешь о том, что не смогла съездить туда сама. – Его голос прозвучал странно, но выражение лица не изменилось. В конце концов, он оказал ей услугу, избавив от хлопот в Орегоне. Кларе показалось, что она со всех сторон окружена добротой и любовью, в глазах заблестели слезы, ее охватили страх, желание, мысли о смерти. Она всхлипнула, смутилась, извинилась и бросилась к себе в комнату, чувствуя, как сердце разрывается от смутного, расплывчатого желания. Глава 56ПРЕДСВАДЕБНЫЙ УЖИН Устроитель банкетов прибыл утром, чтобы помочь сеньоре Альварес приготовить ужин на сорок персон, который Креи давали этим вечером в честь Анны-Софи и Тима. Сами Креи провели утро с адвокатами из фирмы «Биггс, Ригби, Денби и Фокс», которые настоятельно посоветовали им немедленно избавиться от ротвейлеров и не препятствовать охоте в их владениях – в конце концов, сезон охоты почти завершился, осталось вытерпеть еще немного, а пока занять мирную позицию.Днем Клара отправилась в магистрат, где ей официально сообщили, что она приговорена к трем месяцам тюремного заключения, поскольку не смогла доказать, что панели продала не она. Других виновных тоже не нашли, поэтому ответственность возложили на Клару. Серж сам усадил Клару в лимузин, взятый напрокат юридической фирмой, но в суд с ней не поехал. Его поступок сам по себе не удивил Клару. Серж редко покидал замок, но ее спутник, адвокат Брэдли Данн, счел такое поведение возмутительным и попытался утешить подзащитную.– Но какая теперь разница, позволим мы сегодня охотиться на нашем участке или нет? Разве это повлияет на дело о панелях? – спросила Клара.– Эти два вопроса уже не связаны между собой, – с сожалением отозвался Брэдли Данн. – После того как вам были предъявлены обвинения, дело вышло из-под контроля мэра.– Тогда почему же мы должны уступить охотникам? – вскричала Клара.– Потому что вы по-прежнему не вправе запрещать им охотиться на вашей территории. Недовольство нарастает. В тюрьму может угодить и ваш муж.– Мы должны отстаивать свои убеждения. До сих пор мы твердо придерживались своих принципов.– Да. Те, у кого есть деньги, могут позволить себе иметь и убеждения, – усмехнулся циник Данн. – Но всему есть предел.– Интересно, часто ли людям приходится поступаться своими убеждениями? К примеру, когда эти убеждения расходятся с законами и правилами? – Она думала не только об охоте, но и о романе с Антуаном и о своем вновь обретенном принципе следования велению сердца.– Если следовать принципам не обязательно, зачем они вообще нужны? – возразил Брэдли Данн.– Но мы все-таки верны им, мы верим – да, верим в наши убеждения по определению. Но увы, зачастую они бывают неудобными…Ее нервное возбуждение казалось адвокату вполне объяснимым. Он понимал, что Клара напугана, и пытался ободрить ее. Сегодня она выглядела неотразимо, что наверняка произведет неблагоприятное впечатление на женщину-судью. * * * Анне-Софи и Тиму предстоял утомительный день. Тим собирался показать гостям из Америки достопримечательности Парижа. Анна-Софи и Эстелла ждали фотографов из «Мадемуазель Декор», которые хотели заранее снять невесту в свадебном платье, цветы, столы с подарками и многое другое, до чего в день свадьбы вряд ли дойдут руки.Потом Тим и Анна-Софи пригласили своих матерей на ленч. Таким способом Тим надеялся угодить Сесиль, которая вбила себе в голову, что вчерашняя вечеринка у княгини была роскошнее, чем у Эстеллы, и уже отпустила несколько колких замечаний о том, с каким размахом развлекается Терри в Париже.– Очень жаль, что маме не удалось удовлетворить ее требованиям, – фыркнула Анна-Софи. Тим истолковал эту реплику как симптом усталости, поскольку обычно они с Анной-Софи оберегали друг друга, а не своих матерей. Он пожал плечами, втайне считая, что Анне-Софи следовало бы понять, как неловко чувствует себя Сесиль в роли отвергнутой жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44