Как только все взошли на борт, джонка тут же отошла от берега и взяла курс на остров – команда даже не успела поднять трап. В эффективности организаторам турнира отказать было нельзя никак, она была на высшем уровне с момента прибытия первого его участника до высадки на берег последнего.После шести дней пешего пути было очень приятно сидеть на судне, несущем участников предстоящих схваток к цели их путешествия. Кун Лао сидел на устилавшей вздымающуюся палубу циновке и наслаждался ощущением движения джонки, сначала переваливающейся по гребням волн, а потом, когда она вошла в зону плотного тумана, плавно и быстро скользящей по водной глади. Ладья причалила к полукруглой пристани, которая, когда на нее смотрели с вершины храма, казалось, была увенчана склоненной в поклоне головой дракона. А может, это было лишь игрой отраженного света огней причала. Кун Лао давно обратил внимание на то, что остров был полон непонятных явлений, объяснить которые он не мог, а теряться в пустых догадках почитал пустой тратой времени.Когда джонка причалила, команда ее на берег сходить не стала, но и на судне не осталась – она попросту исчезла. Вновь прибывших встретили молодые люди в белых одеждах, взявшие у них багаж и понесшие его к храму по извилистой горной тропинке. Сами бойцы шли за мулами и не могли не заметить, что на деле тропинка оказалась не столь извилистой, какой виделась с берега. Животные хорошо знали дорогу, и их не надо было подгонять – это каждый раз поражало Кун Лао, поскольку мулы не отличаются особым умом и обычно бывают строптивы. Монах подозревал, что и в этом случае не обошлось без магических чар, потому что как-то раз попросил Рэйдена осветить молнией путь от пристани к храму, и когда тот послал с неба сильный электрический разряд, при вспышке его он заметил голову не мула, а существа, напоминающего дракона.Это сходство не показалось Кун Лао странным – китайцы чтят самых разных драконов: императорских, с пятью когтями, символизирующих власть верховного правителя, тогда как другие драконы имеют не более четырех когтей; небесных, охраняющих обитель богов; духовных, которые помогают Тьену и его помощникам управляться с ветрами и дождями; земных, присматривающих за почвой, реками и морями; и свирепых драконов, охраняющих сокровища, принадлежащие богам и демонам. Именно к числу последних принадлежал дракон острова Шимура с лошадиной головой и острой чешуей, расходящейся от головы и длинной шеи по всему телу.Впереди показались очертания храма и дворца, угнездившихся на низком горном утесе. В слабом свете луны, окутанные клубами густого тумана, они казались призрачными. Зрелище было до того неестественным, что по телу Кун Лао побежали мурашки.На этот раз здесь что-то было не то, и не только из-за отсутствия амулета. Кун Лао нутром ощутил явственное присутствие могучей силы, чего никогда не ощущал раньше, – возможно, это шло от энергетики нового участника состязаний. Он взглянул на две высокие пагоды, служившие жилыми помещениями дворца, глаза его искали открытые окна и тени на задернутых занавесках. Однако ничего удивительного, из ряда вон выходящего он не заметил. Взгляд его скользнул по величественному дворцу из мрамора и золота, стоявшему между пагодами и украшенному нефритовыми статуями принцесс в полный рост, в руках которых были закреплены горящие факелы, фигурами драконов, вырезанными из слоновой кости, алебастровыми лучниками и гигантскими конями из оникса, впряженными в боевые колесницы, а потом – по развалинам прямо перед дворцом старинного, темного, приземистого храма.Кун Лао нигде не увидел ничего особенного, но присутствие некоей враждебной силы продолжало явственно чувствоваться, причем не оставалось никаких сомнений в том, что сила эта была необыкновенно злой, могущественной и опасной. Она явно исходила из иного мира. Глава 8 Когда Шен Цун бормотал заклинание, которое открывало дверь его святилища, внешне он, как всегда, казался совершенно спокойным. Однако внутренне колдун был напряжен до крайности.Его длинные седые волосы клочьями свисали ниже плеч, а кожу, некогда столь же гладкую, как прибрежные воды, омывающие его остров, теперь испещряла густая сеть морщин и складок. Хоть осанка его еще была по-юношески прямой, а зрение – острым, как и раньше, не оставалось никаких сомнений в том, что Жизнь стала для него тяжким бременем.– Я тот, кого нужно впустить, – вкрадчиво прошептал колдун. – Открой, открой, открой.Несколько массивных засовов, укрепленных с внутренней стороны двери, лязгнув, соскочили со щеколд, и массивная каменная плита как бы нехотя стала открываться внутрь на петлях толщиной с руку Шен Цуна.Он скользнул в проем, повернулся и сказал:– Я вошел. Закройся, закройся, закройся.Как только он произнес слова второго заклинания, дверь остановилась и в следующий миг стала двигаться в обратном направлении. Не успела она затвориться, семь тяжелых засовов один за другим с лязгом и стуком сами по себе вошли в пазы замков.Шен Цун обернулся и взглянул на жаровню, горевшую без пламени посредине магического круга, начертанного им волшебным порошком на полу в центре святилища. Там, в проходе из Земного Мира во Внешний, время остановилось. Язык пламени был холодным и застывшим, как красная ветвь папоротника или пальмы, но все еще давал свет, хоть и не потреблял никакой энергии. Круг, очерченный черным порошком, был на том же самом месте, где чародей сотворил его когда-то, но теперь его покрывала скользкая, грязная, студнеобразная, мутная пленка с янтарным отливом, в которую превратился демон, посланный Шао Каном в Земной Мир тринадцать лет назад.Шен Цун подошел ближе к магическому кругу, и как только тепло его тела растопило холод порошка, время в круге возобновило свой ход. Пламя взвилось и вновь затрепетало, даже ничтожные пылинки, недвижно висевшие в воздухе все эти годы, взлетели вверх… и по помещению лаборатории разнесся стон, в котором звучали одновременно боль, отчаяние и безумие.– Ше-е-е-е-е-е-н!– Добрый вечер, Рутай.– Когда-а-а? Когда-а-а-а-а?– Сегодня, Рутай, – сказал колдун, вплотную подойдя к магическому кругу. – Спасибо тебе… сегодня.– Сего-о-о-о-о-о-дня, – донесся тяжкий вздох, перешедший в неестественное хихиканье и всхлипы. – Я смогу… верну-у-у-у-у-ться… сегодня?– Надеюсь, – серьезно ответил Шен Цун, ступив внутрь заколдованного пространства. – Я очень на это надеюсь.В течение тринадцати лет жизненная цель Шен Цуна питалась упрямой гордыней. Помня о том, кем он был, и о клятве верно служить Шао Кану, колдун перебрался на материк и там расщепленной и заостренной бамбуковой палкой резал глотки одиноким путникам, после чего, творя магическое заклинание, открытое ему Рутаем, похищал их отлетавшие души и привозил их с собой на остров, чтобы расширить проход между двумя мирами. Но, к величайшему его удивлению и огорчению, проход от этого шире не становился.Тогда Рутай, уже почти обезумевший от непривычной обстановки, заточения в удручающей его оболочке и дикого страха перед ужасным наказанием Шао Кана, сказал Шен Цуну, что не каждая душа пригодна для расширения прохода между мирами, чтобы сквозь него на землю могли проникнуть орды демонов и фурий из Внешнего Мира. Лишь некоторые из них подходят для этой цели.– Почему же ты мне раньше об этом ничего не говорил? – разозлился Шен Цун на демона.– Потому что лишь опыт дает знание, – ответил Рутай на его вопрос.Глупый демон ошибался во многом, но здесь он оказался прав. Однако даже Рутай не знал, чьи именно души нужны для выполнения миссии, возложенной на Шен Цуна Шао Каном. Тогда колдун вновь отправился на материк, выждал там несколько месяцев, а потом нашел и убил воина, учителя и священника. Лишь после того, как они с Рутаем отправили их в проход между мирами, стало ясно, что его могут расширить только души опытных воинов.Оказалось, однако, что найти их было весьма непросто. При помощи пороха Шен Цун взорвал плавучую кухню, которая курсировала вдоль побережья, и подчинил себе души семерых утонувших поваров. Придав им человеческий облик и превратив в своих рабов, он заставил их заново отстроить древний храм Шаолинь на острове, а потом еще возвести рядом с ним дворец и две пагоды.Пока они денно и нощно трудились не покладая рук и используя магические силы для добычи, обработки и укладки камня, Шеи бросил все свои силы и энергию на то, чтобы отыскать способ привлечь на остров Шимура лучших в мире мастеров рукопашного боя. Организация там состязаний давала ему возможность не сходя с места переносить их еще не остывшие души в храм и сразу же использовать для расширения прохода между двумя мирами.Так родилась идея турнира Смертельная Битва, и вскоре она сработала.Во сне Шен проникал в сознание лучших бойцов известных и неведомых ему земель и внушал им стремление идти к побережью Восточно-Китайского моря и драться друг с другом. Так легче всего было отыскать самые сильные души Земного Мира. Суть его задумки заключалась в том, чтобы, выявив в схватках победителя и одержав вслед за тем над ним победу, тут же использовать его душу по известному назначению.Однако прекрасный план сработал не так, как было задумано Шен Цуном. И все из-за этого проклятого верховного жреца Ордена Света Кун Лао, о котором колдуна предупреждал еще повелитель Шао Кан.Одной лишь мысли о ненавистном монахе было достаточно, чтобы наполнить сердце Шен Цуна неистовой яростью, а его истерзанную и опустошенную душу жаждой мщения.Их первый поединок был самым свирепым. «Естественно, – подумал Шен Цун, – иначе и быть не могло». Кун Лао тогда и понятия не имел о сверхъестественных силах колдуна – о его способности метать огненные вихри и изрыгать клубы дыма. К тому же во время их первой схватки Шен был на тринадцать лет моложе и сил у него имелось куда больше, чем теперь. Кун Лао шел к финальной схватке через десять боев со все более сильными и опытными противниками. Лишь одержав победы над всеми соперниками, с которыми ему предстояло сойтись, он должен был сразиться в заключительной битве с хозяином состязаний.Шен Цун до мелочей ясно помнил сильно побитого, но отвратительно гордого своими победами Кун Лао, который стоял в боевой стойке, слегка отставив в сторону левую, опорную ногу, выставив вперед правую, готовую для удара; его правая рука была сжата в кулак и опущена, а сильно напряженная левая готова была отразить атаку противника.Помнил Шен и тот бой в новом, великолепном спортивном Зале Чемпионов недавно отстроенного дворца, помнил каждую его деталь, вплоть до мельчайших. Он ясно видел мысленным взором каждое движение, каждый взгляд своего противника.Как только Кун Лао шагнул вперед, Шен сделал руками круговые движения и сомкнул вместе ладони. Между двумя бойцами блеснул ослепительно яркий свет, после чего в течение нескольких секунд в воздухе в помещения стояло странное шипение.Шен плотно сомкнул веки. Даже сегодня, тринадцать лет спустя, он все еще помнил тот чудесный жар белого пламени, которое должно было проложить ему путь к победе в поединке…Ослепленный Кун Лао прыгнул в сторону соперника, но Шен увернулся влево, пропустив монаха мимо, руки его еще дымились, не остыв от пламенного вихря. Монах, который все еще ничего не видел, скрестил перед лицом руки, заняв оборонительную позицию, но Шен высоко подпрыгнул и пяткой нанес удар в висок Кун Лао. Тот упал на спину, а Шен приземлился так, что его колено уперлось в грудь врага.– От того, что не видишь, защититься невозможно! – ухмыльнулся тогда Шен, уверенный в близкой победе.Не дав сопернику опомниться, колдун заломил пальцы его правой руки и ребром ладони нанес ему сокрушительной силы удар по носу. Глаза молодого бойца закатились, праведная кровь монаха брызнула из разбитого носа на мраморный пол. Глядя, как она ручейками растекается в разные стороны, Шен почувствовал, как душа Кун Лао рвется из оков бренного тела.Тогда Шен поднялся и взглянул, как Кун Лао пытается оторвать от земли спину. Криво усмехнувшись, колдун сильно ударил врага в живот, выбивая из него дух.– Не вздумай снова пошевельнуться, – сказал он ему. – Твое счастье, что ты ослеп и не увидишь, как я возьму твою никчемную жизнь. Но в тот самый момент, когда колдун склонился над поверженным противником, Кун Лао внезапным молниеносным движением правой руки схватил его левую ногу за голень, а ладонью левой руки с силой ударил Шена в правое колено. Нога нападающего подогнулась, и он рухнул. В тот же миг Кун Лао повернулся на бок, одновременно вскинул вверх обе ноги и, как ножницами, перехватил ими врага поперек тела, не дав ему коснуться земли. Потом Кун Лао согнул сцепленные вместе ноги и сжал их, как только Шен упал наземь.Колдун скорчился от нестерпимой боли…Лица двоих мужчин покраснели, пока они так лежали сцепленные вместе мертвой хваткой.Тут Шен Цуна даже передернуло, когда он вспомнил обращенные к нему в тот момент тихие слова Кун Лао.– Бывает и так, – сказал его враг, еще сильнее сжимая ноги в смертельном захвате, – что слепыми оказываются некоторые зрячие. Предвидеть все наперед не дано никому. Кун Лао иногда казался колдуну золотой рыбкой, которой нравилось плавать в аквариуме, наполненном ее собственным благочестием и правотой, однако в словах монаха ошибки не было. Шен Цун думал, что уже одержал легкую победу, а на самом деле проиграл, потому что проклятый амулет монаха – эта чертова безделушка с изображением солнца и луны – высасывал его силы, пока он лежал в железных тисках захвата Кун Лао. Действительно, победа оказалась легкой… только не для Шена.Потом Кун Лао и Шен Цун еще одиннадцать раз сходились в поединках на каждом турнире. Шен Цун восседал на своем троне в Зале Чемпионов, наблюдая, как с каждым боем Кун Лао все увереннее приближается к финальной схватке. А потом хозяин острова, не проведя ни одного поединка, вступал в битву с измотанным противником. Каждый год Шен Цун был совершенно уверен в своей победе, потому что заранее усиливал колдовское свое могущество травами и кореньями, много работал над укреплением силы и гибкости своего тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25