»Лодка зашуршала по песчаному дну и остановилась в нескольких шагах от берега. Унтер подтолкнул Геньку. Он сошел в воду, за ним выпрыгнули солдаты. Странно, Генька шел по мелкой воде, как по гладкой летней дороге, не чувствуя ни холода, ни страха перед тем, что было у него впереди. Мысли его, цепляясь одна за другую, искали выход для друга… Когда начнется бой по всему берегу, о Янке могут просто забыть, и он успеет скрыться… Могут убить долговязого, убьют раньше, чем он успеет выполнить свое обещание… Или наши подоспеют… Только бы Янка не растерялся в последнюю минуту… в последнюю минуту…Геннадий уже вышел на берег. Шел по песку, направляясь в лощину у косогора. За ним шли солдаты, тянули металлический трос.За крутым поворотом реки гремела канонада, выл ветер боя и вдруг… вспыхнуло, осветилось далекое небо. Над рекой повисла ракета. На мгновение все вокруг затихло… и в это мгновение солдаты упали, прижавшись к мокрому песку. Геннадий оглянулся и увидел на реке вторую лодку. На лодке – Янка… «Значит, они его взяли с собой…» Янка поднялся и машет рукой и кричит. Кто-то пытается зажать ему рот, лодка шатается и разворачивается по течению. Тогда Геннадий решает: «Теперь все… надо быстрей, быстрей…» Громко, требовательно он кричит лежащим солдатам:– Шнель! Шнель! – и бежит к лощине. Перепрыгивает через корягу… вот уже близко опаленные вербы… бугорки песка и прошлогодних листьев. Позади немецкие автоматчики, они хотят закрепить трос на этом берегу, на нашем берегу… – Шнель! Шнель! – Геннадию кажется, что он слышит крик Янки:– Стой, Генька! Там мины!..«Ну да, мины… конечно же, мины… так надо… Прости!» Его сильно толкнуло в спину. Он даже не слышал выстрела, только почувствовал, как все тело потянуло к земле… почему-то сразу погасла ракета и все начало падать, падать в бездонную темноту…Долго метался Геннадий между жизнью и смертью. Когда уже отгремели над Припятью советские пушки и догорели костры фашистских острогов-застав, только тогда различил он человеческий голос:– Будет жить, – сказали люди в белых халатах, – крепкий хлопец.– А Янка? – спросил Геннадий.Никто не знал, как погиб его друг. То ли был он убит на реке, когда пытались немцы переправиться на левый берег, то ли обозленные неудачей фашисты расстреляли его перед тем, как покатилась на запад вся их разбитая армия…Геннадий бродил по изрытой, уже остывшей земле, вокруг пепелищ немецкого лагеря. Надеялся найти какой-либо след… Ждал, может, объявится, может, подобрали Янку, как подобрали его, полуживого, и увезли подальше от знакомой деревни. Наяву, как во сне, виделся последний час расставания. Временами казалось – он виноват в смерти друга. Он повел его на рыбалку. Он принял условия долговязого офицера, не сказал Янке о страшном решении. Остался жить…Геннадий самозабвенно рассказывал о подвиге. Выходило по этим рассказам, что не он, а Янка первый решил навести фашистов на мины и Геннадию ничего не сказал, желая спасти его от неминуемой гибели. Что Янка на первом допросе держал себя как герой. Что, если бы не его храбрость, прорвались бы фашисты в тыл нашим…Во Дворце пионеров повесили фотографию в траурной рамке. Портрет пионера-партизана Яна Вальковича. Часто вспоминали его на слетах и торжественных вечерах. Люди знали, не было у Геннадия ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер. Был только Янка, такой же, как он, сирота. Оттого и сдружились хлопцы, как братья, да разлучила их смерть.В суете новой жизни забывались утраты. Затухала тоска и у Геннадия. Год за годом… Беспокойная деятельность журналиста увлекла любознательного, жадного парня. Все реже и реже вспоминал он уже далекое детство. Лишь иногда темнели глаза, обращаясь к тому, что унесли мутные воды весенней реки.Видно, тихий пруд в лондонском парке да разговор о полесских просторах неожиданно всполыхнули память о последней рыбалке.В тот час Геннадий ничего не рассказал. Сергей позднее услышал эту историю и записал.Геннадий торопился узнать как можно больше об Англии и Лондоне. Дневник наблюдений Запись Сергея: Появились первые плоды суэцкой авантюры. Корреспондент «Дейли уоркер» сообщает:Вырезка из газеты: УВОЛЕНО ШЕСТЬ ТЫСЯЧ РАБОЧИХ! Из-за нехватки горючего на английских предприятиях «Форд мотор компани» тридцать тысяч рабочих переведены на трехдневную неделю.Шесть тысяч человек уволены. Предстоят новые сокращения.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .УЛЬТИМАТУМ ПРЕДЪЯВЛЕН!Как стало известно из внушающих доверие источников, английское правительство потребовало от полковника Насера: в течение двенадцати часов отвести войска от канала на десять миль, после чего англо-французские войска займут Порт-Саид и Суэц!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Из книги Джонсона: Это был самый грубый в истории международных отношений ультиматум. Эйзенхауэр предложил Лоджу, представителю США в Совете Безопасности, препятствовать англо-французским военным операциям.Англия оказалась в моральной изоляции. По истечении срока ультиматума парашютные войска не были высажены. Штурм начался только через несколько дней и ничего не дал. Египтяне блокировали канал. В результате Англия лишилась двух третей поставок средневосточной нефти. Она стала «экономическим пленником» Соединенных Штатов Америки.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Запись Сергея: «Дружба дружбой, а табачок врозь». Эйзенхауэра не интересовал мир в Египте. Ему хотелось наложить лапу на Суэц, поэтому решено было связать руки своих же партнеров – Англии, Франции и Израиля.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Из газет: («Дейли телеграф энд морнинг пост»)Президент Эйзенхауэр принял решение заставить Израиль уйти из района Газы. Президент, основывая политику на личном моральном авторитете, в опасной степени вверил судьбу провидению. Полковник Насер готовится оккупировать район Газы!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .(«Дейли миррор»)Член парламента Ричард Кроссмен заявил:Полковник Насер может поздравить себя. Он терпит одно поражение за другим, но получает все плоды победы… Бесполезно возлагать вину на президента Эйзенхауэра. Он сейчас усталый, старый человек. Гольф, вероятно, единственное занятие, на котором ему следует сосредоточиться, и я сомневаюсь, понимает ли он значение предательства, совершенного от его имени?. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .(«Дейли экспресс»)Англия отреклась от своей миссии на Среднем Востоке. Все проблемы опять переданы в Организацию Объединенных Наций.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .(«Дейли телеграф энд морнинг пост»)Бесполезно утверждать, что решение о выводе войск из Порт-Саида не является унизительным. Реальный вопрос – можно ли спасти что-либо из развалин?. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .В палате лордовЛорд Данди внес предложение принять резолюцию, осуждающую Организацию Объединенных Наций и призывающую Израиль вывести войска из района Газы и залива Акаба. «Мы должны думать об Англии», – заявил лорд.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .(«Ивнинг пост»)КАКИЕ ЗВЕЗДЫ СПУСТЯТСЯ НА НАШУ ЗЕМЛЮ?Это самый волнующий вопрос в жизни нашей страны. Его задают жители Лондона и Эдинбурга, ожидая открытия кинофестиваля. Мы располагаем некоторыми сведениями, но, боясь ошибиться, просим читателей угадать имена кинозвезд. Можем лишь сообщить: нас посетят обладательницы самых модных нарядов и самых тонких талий. Слухи о приезде русских кинозвезд пока не подтверждаются.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава четвертая – Леди и джентльмены, вы еще имеете время проститься с родными и написать завещание! Экспресс «Лондон – Ливерпуль» отправляется через пять минут! – Хриплый голос кондуктора почтовой кареты срывался. Сидящий у его ног полусонный кучер подавал большую бутыль. Кондуктор делал затяжной глоток и снова кричал и трубил в почтовый рожок, но и голос и рожок хрипели и спотыкались пуще прежнего.Кондуктор стоял на высоком сиденье старинной кареты. Окружавшая толпа добродушно посмеивалась, подбадривала глашатая и перебрасывалась шутками с пассажирами империала.Укутанные пледами, держа на коленях дорожные сумки, наряженные в старые шляпы, трое мужчин и три женщины, казалось, и впрямь собрались отправиться из центра праздничного Гайд-парка в Ливерпуль.Четверка задумчивых лошадей с облысевшими хвостами и гривами, казалось, доживших до наших дней с того самого времени, когда они были единственной движущей силой «экспрессов», терпеливо ждала приказа начать второй акт представления.Карета была старше лошадей примерно раз в пять. Сквозь яркую краску, покрывавшую ее, безжалостно выступали признаки возраста.Верхняя часть, до небольшого окна, окрашена густочерной краской. Нижняя – сияла лихорадочной желтизной. Передние колеса были ярко-красные, а задние – просто грязные.– «Комадор», – прошептал изумленный Геннадий, – самый настоящий «комадор»; может, прокатимся?– Вряд ли, – улыбнулся Сергей, – это клубное развлечение, вот их реклама.На задке кареты висел большой, аккуратно выписанный герб клуба «любителей старых путешествий».Геннадий не успел спросить Сергея о клубе, как из окна кареты высунулась голова усатого джентльмена и последовал приказ:– Дэтсол! Тайм! – Вот и все! Пора! (англ.)

Кучер судорожно задергал вожжами, щелкнул длинным бичом. Четыре коня, нестройно переступив ногами, колыхнули «экспресс». Старая добрая английская карета тронулась в путь. Она поплыла по центральной аллее среди пестрой толпы зевак, явившихся на ежегодный пасхальный парад.Парад проводился почти стихийно, каждый желающий мог принять в нем участие, лишь бы им управляла могучая для англичан сила традиции.Задолго до пасхи многие женщины готовили свои наряды, стараясь перещеголять друг друга выдумкой нашляпных сооружений. Чего только не было на этих гордо поднятых женских головках. И раскрашенные светящиеся красками египетские пирамиды, и свежая зелень, образующая не то огород, не то сад с вьющимися растениями-локонами, и стаи мелких птиц, клюющих подкрашенные волосы, и награмождение кубов, точек и линий в том таинственно-абстрактном сочетании, до понимания которого, по-видимому, человечество еще не доросло.Пышные дамские платья елизаветинского времени сменялись узкими фраками мужчин в бакенбардах и цветных цилиндрах. Цилиндры уступали дорогу котелкам и соломенным кепи, кепи вытеснялись белыми шлемами владельцев колониальных плантаций. Полицейские расчищали путь медленно двигавшимся открытым автомобилям, в которых среди цветов с небрежным изяществом сидели раскрашенные красавицы. Встречный ветерок колыхал туники, обнажал трико телесного цвета. На красавицах не было ни украшений, ни затейливых складок весеннего платья. На них были шляпы – новинки сезона.– О! Бьютифул! Вери найс! Вандерфул! – восклицали зрители, стараясь пробиться поближе к рекламным автомашинам. Полуголые красавицы улыбались, посылали воздушные поцелуи, и время от времени поднимались со дна автомобиля украшенные розами зеркала с гербами и названиями фирм: «Джон Баркер», «Селфридж», «Лия Шток». Имена хозяев новых моделей, автомобилей и магазинов.Это был пасхальный бизнес. Парад-реклама. Однако она не мешала празднику, скорее даже была его украшением. Провожаемый завистливыми взорами молодых женщин, критическими замечаниями женщин постарше и негромкими шутками мужчин поезд красавиц в шляпах двигался к перекрестку центральных аллей. И тут ему путь преградил знакомый «экспресс». Карета и автомобили остановились. Пошатываясь, кондуктор встал на свое высокое сиденье и произнес речь.– Увы! – прохрипел он, указывая на автомобили. – Как ни грустно говорить об этом, в последнее время все чаще и чаще можно видеть, как подобные новшества, равно как и другие так называемые усовершенствования, лишь говорят о пагубном брожении умов, наблюдающемся в обществе, и о том, что мы разучились уважать наши освещенные веками установления!– Что он говорит? – спросил Геннадий, с интересом наблюдая происходящее.– Из Диккенса, – ответил Сергей. – Это шуточное столкновение старой и новой Англии заранее условлено. Они высмеивают и то и другое, и оба друг друга рекламируют.– Зачем, спрашивается, – хрипел кондуктор, поклонившись красавицам в новых шляпах, – вам, одержимым духом беспокойства, непременно трястись по мостовой со скоростью, которая чужда была нашим предкам? Зачем этот грохот и чад, отравляющий воздух Англии? Разве не лучше наша старая удобная карета, делающая не менее четырех миль в час?Зрители и даже шоферы автомобилей аплодировали оратору. Кондуктор напряг все силы голоса, чтобы закончить речь.– Извозчичьи кареты – плоть от плоти и кость от кости нашего правопорядка; закон их утвердил, и парламентская мудрость снабдила номерными знаками.– Браво! Райт! – закричали окружающие.Кондуктор затрубил в рожок, шоферы ответили короткими гудками, и пассажиры «старой» и «новой» Англии чопорно раскланялись друг с другом, обмениваясь воздушными поцелуями, разъехались в противоположные стороны.– Забавно, – сказал Геннадий, продолжая идти среди провожающих карету. – Они делают прекрасные автомобили и призывают вернуться к диккенсовскому «комадору».– И мне кажется, – заметил Сергей, – что здесь найдется немало джентльменов, готовых всерьез принять этот призыв, даже если они когда-либо читали своего великого писателя.«Экспресс» тем временем вползал на широкую площадку у Мраморной арки, где обычно по вечерам, и особенно по воскресным дням, проводятся митинги разных партий и обществ.Сегодня лондонцев развлекало другое. Карета замедлила ход, находившиеся на крыше пассажиры-мужчины встали, подняли цилиндры и наклонили головы, женщины присели в торжественном реверансе. Кондуктор яростно затрубил, пытаясь вывести мотив популярной песенки. «Экспресс» поравнялся с «королевской семьей».Окруженные фотографами и кинооператорами, среди шума веселых реплик и смеха, стояли «король», «королева» и молодая «принцесса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27