» – попросил я. Они отступили на пару шагов, позволив мне встать на землю и снять шлем.
«Это глава департамента по туризму», – сказала девушка-переводчик, представляя человека в костюме и галстуке. «Ага, не сомневаюсь», – ответил я.
Мне много чего хотелось сказать этому человеку, но я понимал, что лучше всего молчать и улыбаться. Нас провели по лестнице, показали пустой стадион и забросали цифрами статистики. Музыкальным сопровождением всего происходящего были песни Шер, грохочущие по стадионной системе оповещения. Пообещав напоить чаем, футбольный директор пригласил нас к себе на два часа. Я вежливо отказался, сказав, что нам нужно ехать дальше. Потом нас вывели со стадиона, и мы снова оказались перед толпой репортеров.
«С кем вы себя больше ассоциируете – с Оби-Ван Кеноби или с Марком Рентоном?» – спросили меня. «Ни с кем», – ответил я. «Какова цель вашего путешествия?»
«Проехать незамеченным несколько стран, узнать, как живут люди, и увидеть мир глазами самого обыкновенного путешественника», – сказал я.
«Ха, – усмехнулся репортер. – Это нереально».
«Вовсе нет. До сих пор это было вполне реально, спасибо за вопрос».
Я понимаю, насколько казахскому туристическому ведомству необходима реклама. Если им это так нужно, я с радостью согласился бы на короткие, заранее оговоренные интервью. Мне прекрасно ясно, каким важным событием может стать приезд двух известных актеров в страну, которую известные актеры своим вниманием не балуют. И все-таки, по моему мнению, казахским властям гораздо лучше было бы оставить нас в покое, чтобы мы увидели их страну своими глазами, а не через навязанные нам призмы телекамер на всех этих встречах с прессой. Но вопросы лились все тем же непрерывным потоком. «Это просто какое-то безумие, – сказал Чарли. – Все вышло из-под контроля».
Я позвонил Эрику. «Полицейские только что привезли нас на стадион и отдали на растерзание журналистам. Здесь везде телекамеры. Все очень тщательно организовано. Может, вы подъедете и поможете нам выбраться отсюда так, чтобы никого не обидеть? И еще мы должны все это обсудить».
Я думал, что Казахстан станет одним из основных этапов путешествия, где можно будет отдохнуть и насладиться одиночеством. Вместо этого мы оказались в самом центре внимания прессы, а именно этого нам хотелось избежать больше всего. Радушный прием – это, конечно, хорошо, но сейчас я чувствовал, будто меня используют. Если бы нас попросили заранее, мы бы выделили время для интервью и выполнили все просьбы. Но вместо этого мы словно оказались в западне и получили не совсем такое представление о Казахстане, какое хотели. Очень жаль, что так все вышло.
Приехал Эрик, поговорил с официальными лицами и пообещал нам, что это было последнее незапланированное вмешательство в путешествие. Эдди, его шофер, проводил нас из Актюбинска и показал дорогу к Аральскому морю. Мы надеялись, что больше не будет ни полицейских эскортов, ни пресс-конференций.
Несмотря на холод и ветер, дорога порадовала нас гораздо больше, чем раньше, и мы быстро продвинулись вперед. Как и вчера, попадались выбоины размером с пруд, которые нужно было аккуратно объезжать, чтобы не упасть с мотоцикла. И все-таки, по сравнению с предыдущим днем езда показалась легкой – даже нашлось время сделать перерыв на обед.
Вечером мы остановились посреди совершенно плоской равнины, поставили палатку и съели горячий ужин; в небе висела оранжевая луна. Мы съехали с дороги и через кустарник проехали несколько миль до берега голубого озера – идеальное место для лагеря. Я был ужасно рад долгожданной ночевке под открытым небом: только Чарли, Клаудио и я. После всей этой суматохи с журналистами и полицейскими можно было насладиться безмятежностью и свободой. И неважно, что мы уже пару дней не мылись. Если честно, какая-то мальчишеская часть меня этому даже радовалась. Еще никогда не было так приятно походить грязным.

Но Чарли все еще не хотел спать в палатке. «А что это за дырки в земле?» – спросил он, когда мы ставили палатку.
«Ничего страшного. Сурки нарыли или крысы, что-то вроде того», – успокаивал его я. «А вдруг это пауки. „Черные вдовы…“
«Ну что ты, дырки же большие, тут были зверьки покрупнее, типа сурков».
«А может, потом сюда пришли пауки и убили всех сурков. И теперь здесь целая колония „черных вдов“, они все голодные и ждут кого-нибудь, кого можно съесть. А мы тут как тут».
«Чарли, брось паниковать, не съедят тебя пауки, успокойся, – сказал я. – Лично я еще ни одного паука не видел, раз уж на то пошло».
Нам рассказали, что у казахских пастухов против пауков есть три средства – зола, известь и овечья шерсть – которые они разбрасывают вокруг спального места. «Черные вдовы» боятся овец, потому что те совершенно свободно их поедают. Чарли же изобрел свой собственный способ отгонять пауков от наших ботинок, пока мы спим: сверху на каждый ботинок он положил носок. «Один из твоих приемов выживания?» – спросил я. «Нет, это я только что придумал, – ответил он. – Ужас и паника меня вдохновляют».
Даже Чарли признал, что здесь очень красиво. Мы сидели на небольшом холмике, ели шоколад, наблюдая, как кроваво-красное солнце соскальзывает за горизонт, и обсуждали события дня.
«Чудесное место, – сказал я. – Здесь же гораздо лучше, чем в какой-нибудь гостинице, правда?»
«Ага, настоящий рай, черт бы его побрал», – ответил Чарли, сделав несчастное лицо; мы бросали камешки в реку, пока садилось солнце. «Вообще-то, все не так уж и плохо. Сейчас, когда я поел и разложил спальник, идея ночевать на природе мне даже нравится». Он принялся что-то напевать. «Что ты визжишь как свинья…»
Остаток вечера прошел в разговорах о сроках и расстояниях. Мы на два дня отстали от графика, и стало ясно, что наши планы были довольно наивны. Сейчас надо было ехать по Дороге Смерти, и она полностью соответствовала своему местному названию. Если дорога будет такой и дальше, в Алма-Ату мы наверняка приедем почти на неделю позже срока. Почти все, с кем мы говорили, утверждали, что следующий перегон самый сложный. Я не мог себе представить, как такая дорога может стать еще хуже, но местные предупреждали о двадцатимильных участках, которые пройти вообще невозможно.
ЧАРЛИ: Ночь я проспал как убитый. Наверное, благодаря свежему воздуху. Может, эта идея с лагерем не так уж и плоха. Единственный минус – комар в задницу укусил, когда я вылезал из палатки, чтобы сходить по-большому. И ведь это сразу после того, как Эван сказал: «Смотри, чтоб за задницу не укусили!» Эту заразу не отпугнул даже супер-пупер крем, который один мой друг-рыбак назвал самым лучшим комариным репеллентом.
Я сел рядом с палаткой и стал думать, как заставить себя перестать из-за всего переживать. Нужно было как-то расслабиться. Радоваться каждому дню, а не беспокоиться обо всех и обо всем. Внушить себе: я не в состоянии контролировать абсолютно все.
«Как спалось?» – спросил Эван, вылезая из палатки.
«Еще как!»
«Ты, как обычно, отрубился за считанные секунды. Опасное качество. Кладешь голову на подушку и уже через три секунды спишь. Первый раз в жизни такое вижу».
«Вот и жена так же говорит».
«Но сразу заявляю: ты все-таки немного храпишь, – продолжил Эван. – В самом начале. А я этой ночью храпел?»
«Нет, только под утро. Я тебя даже слегка пихнул, а ты только перевернулся и засопел».
«Слегка пихнул? А я-то думал, кто это меня так по заднице огрел! Ты, значит, – засмеялся Эван. – Ну да ладно, какие впечатления от первой ночи в пампасах?»
«Как только я смирился с фактом, что „Макдоналдс“ от меня и вправду очень далеко, мне стало гораздо легче».
Меня даже удивило, как здорово ночевать в палатке. Я все еще побаивался укуса «черной вдовы», а тут вдобавок Василий предупреждал о брачном сезоне у скорпионов – это все совершенно убило во мне желание ночевать под открытым небом. Первая ночь в палатке прогнала все страхи. Не случилось вообще ничего плохого. Когда мы утром ели кашу, у меня, к сожалению, не было даже уважительного повода поныть.
Мы собрали вещи и сели на мотоциклы, чтобы проехать через степь обратно к дороге. Точнее, к тому, что в этих краях называется дорогой. Подпрыгивая на кочках, я подумал, как все-таки приятно избежать общения со всеми этими связными, высокими чиновниками, гостиничными администраторами и прочими посторонними. Еще мне показалось странным, что ночью я совершенно не замерз. Спальный мешок оказался очень теплым, плюс на мне еще было термобелье.
Мы ехали пару часов, а потом остановились попить воды у строения, на котором горела яркая зеленая вывеска «КАФФЕ». Каменная лачуга посреди пустыни, где по дороге носятся перекати-поле и свирепствуют пылевые метели. Пока я снимал шлем, появился зеленый русский джип и поехал на нас, остановившись всего в паре дюймов от мотоциклов. Вышли два невысоких человека в кожаных бейсболках. Мы заулыбались, но они просто тупо посмотрели. Потом медленно обошли мотоциклы, молча их разглядывая. Затем, с такими же ничего не выражающими лицами, оглядели нас с головы до ног, прошли мимо и зашли в кафе. «Не очень-то они дружелюбные», – сказал Эван. Мне тоже стало не по себе.
Пока эти двое были в кафе, появилась еще одна парочка: охранники с соседней фабрики. Несколько секунд спустя из кафе выскочили двое первых, сжимая в кулаках огромные кухонные ножи. «Черт, – подумал я, – нас сейчас ограбят». Но тут подозрительные личности с ножами увидели охранников. Они быстро перевели взгляды на нас, потом снова на охранников, потом снова на нас. Потом мгновенно спрятали ножи за спины и прогулочным шагом направились к своему джипу. Похоже, охранники прибыли как раз вовремя. Те типы побросали ножи в машину, залезли в нее и укатили. За все это время не было сказано ни слова. Не хочу показаться излишне подозрительным, но было трудно избавиться от ощущения, будто мы только что чудом избежали разбойного нападения.
Времени раздумывать о других вариантах развития событий не было. «Черт, я уже с ног валюсь, – сказал Эван, когда мы приготовились ехать дальше. – За это утро мы проехали всего 60 км, а по моим ощущениям, прошел уже целый день». Да, тяжелое было утро. Сплошной песок и гравий. Единственный способ пройти по ним – это нестись на скорости в надежде на лучшее. Несколько раз попадался глубокий песок, и переднее колесо начинало вилять то влево, то вправо – мы оба чуть не попадали. Чтобы справляться с песком и гравием, надо идти против инстинктов. Когда переднее колесо начинает заносить, приходится подавлять желание ударить по тормозам – это точно приведет к падению. Вместо этого нужно добавлять «газу». Мотоцикл сразу выпрямится, и ты опять сможешь его контролировать.
Когда мы остановились на обед в следующем кафе, Эван был сильно не в духе. Рядом стоял красивый русский мотоцикл с коляской, но он на него даже не взглянул, а когда мы сели под навесом, Эван начал жаловаться. «Тяжелый день», – бормотал он. Пока хозяин кафе хлопотал над столом, Эван потягивал чай из фарфоровой пиалы с розочками, бездумно уставившись на песчаную пустыню. Он выглядел несчастным, плохое настроение никак не проходило. В такие моменты его лучше не трогать, все само пройдет. Только если станет совсем уж плохо, придется искать слова, чтобы вытащить его из этой хандры.
Эван пил чай. «А-а, хорошо…» Потом он заметил что-то на дне чашки и нахмурился: «Странный чай… Это что за фигня?»
У Эвана есть такая привычка – заражать своим настроением всех окружающих. То он на подъеме, то вдруг в тоску впадает. У всех людей бывают сложные моменты, но таких депрессий, как у Эвана, я еще ни у кого не видал. В плохом настроении он становится ужасно восприимчивым, обижается на любую глупость. Из-за этого его бывает трудно понять. Я на собственном тяжелом опыте убедился, что печального Эвана развеселить невозможно. Лучше всего смириться и ждать, пока он сам не победит плохое настроение. Причем настроение у Эвана иногда меняется очень быстро. Но когда он не в духе – это настоящий геморрой!
ЭВАН: Я ужасно скучал по жене и детям и видел их лица каждый раз, когда открывал верхний кофр. Три фотографии подряд, вставленные в крышку изнутри: Ив, Клара и Эстер. Мои любимые девочки. Как же я хотел поскорее оказаться в Лондоне, чтобы снова их увидеть! Это главное, что двигало меня вперед. Когда дома ждало такое чудо, я чувствовал себя счастливейшим человеком в мире, и день за днем ехал на восток, чтобы снова увидеться с семьей. По этой же причине путь впереди казался таким трудным. С каждой милей я чувствовал себя одновременно и дальше от них, и ближе к ним.
Это было трудное утро, третье такое утро подряд. Я весь взмок, и никак не мог разобраться с термоодеждой. Когда все-таки ее снял, то начал замерзать. На следующий день снова надел, но все время нещадно палило солнце, и уже к обеду я был весь в поту. Много сил отнимала и сама дорога. Тем утром я два раза чуть не упал. План за день проходить по триста километров очень давил морально. У меня в животе снова появилось то странное ощущение, как после тренировок в Уэльсе, когда я боялся не выдержать трудностей дороги и подвести Чарли и всех остальных.
Мы поехали дальше, и буквально через две мили я уронил мотоцикл. «Сегодня падениями все отметились, – прокричал я Чарли, когда он помогал мне его поднять. – Хотя невеселое соревнование, конечно». Еще через несколько километров дорога превратилась в болото. Мы поехали прямо по пустыне, в нескольких сотнях метров от дороги, выискивая сухие участки среди грязи и воды. Сердце мое выбивало барабанную дробь. Так продолжалось какое-то время, потом мы вернулись на дорогу, и пришла очередь Клаудио упасть. «Не отчаивайся, – подбодрил его я. – Мы сегодня уже 150 км проехали».
Мне надоело ехать сзади, потому что Клаудио и Чарли поднимали тучи пыли, из-за которых ничего не было видно. Я попросился выйти вперед, и тут же нашел свой ритм. На песчаных отрезках я набирал правильную скорость, воображая себя гонщиком на ралли Париж-Дакар, на неровностях выбирал самую быструю траекторию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43