– Выжить могут только наилучшие, ибо они на какую-то долю секунды успевают опередить соперника. Это как в спорте, как в беге на 100 метров: побеждает тот, кто успевает преодолеть дистанцию не за 10, а за 9,99 секунды! Вот на эту сотую долю секунды мы и должны опережать американцев».
Тем временем с военно-морской базы на входившем в группу Маршалловых островов атолле Кваджалейн на Уэйк поступило сообщение о том, что севернее атолла Эниветок обнаружена советская плавучая база подводных лодок. По долгу службы русским сразу же указали на то, что в здешних водах очень сильная радиация, но те лишь коротко ответили, что после 1946 года, и особенно после 1 ноября 1952 года, когда здесь были проведены первые испытания водородной бомбы, им это хорошо известно.
Плавучая база подводных лодок практически кружила на одном месте, словно советские подводные лодки проводили свои маневры здесь вдали от Уэйка.
Адмирала Крауна эта информация не особенно встревожила. И все же он приказал создать вокруг Уэйка противолодочный рубеж и направил свои корабли к границе запретной зоны. Вертолеты-разведчики непрерывно облетали весь этот участок, шесть подводных лодок рыскали вдоль и поперек по всей акватории, гидроакустики замерли в напряжении, готовясь уловить в глубинах океана любой подозрительный шум.
Таким образом, хитрый маневр Яковлева до некоторой степени удался. Американцы решили, что советские подводные корабли крейсируют у Маршалловых островов. Поэтому когда корабль радиоэлектронной разведки класса «Приморье» объявился близ запретной зоны, явно провоцируя американцев на ответные действия, то конечно же в небе над ним тут же появились вертолеты и истребители-перехватчики, пару раз мимо проплыл фрегат, но никому даже в голову не могло прийти, что Советы хотят скрыть свои подлинные намерения и поэтому прибегли к демонстрации силы.
На Пёрл-Харборе также отметили появление советского корабля радиоэлектронной разведки. Собственно говоря, никаких протестов там это событие не вызвало: в конце концов, Мировой океан – не территориальные воды Америки. Но на Уэйке Краун был до глубины души возмущен наглостью Советов. Подумать только, плавают как ни в чем не бывало прямо у него под носом!
Масла в огонь подлило сообщение о том, что батальон «Лорды моря» покинул Сан-Диего и направляется в северную часть Тихого океана. Они сделают остановки в Гонолулу и на островах Джонстона, а затем прямиком направятся к Уэйку.
– Придется нам перестраиваться, Том, – мрачно сказал Краун командиру отряда морской пехоты особого назначения «П-А» полковнику Томасу Хэллу, единственному своему другу в этом богом забытом месте. Хэлл обладал даром внимательно слушать и не обижаться на Крауна, если у того случались приступы гнева. – Дельфины вскоре прибудут сюда и отведут вам и вашим боевым пловцам унизительную роль подводных клоунов. Вы знаете Ронни?
– Нет, сэр.
– У него так развит интеллект, что по сравнению с ним вы – полный идиот, Том! А если дельфин Джон, пардон, командир шестой роты, пискнет пару раз, вам останется лишь процитировать Шекспира: «И все же, друг мой, вы дурак и на всю жизнь останетесь им». Вот до чего мы дошли!
– Давайте подождем, сэр, – как всегда, очень вежливо ответил полковник Хэлл. – Пока еще ни один дельфин не сумел высадиться на Луне!
– Отлично, Том! – Краун захлопал в ладоши и с восхищением посмотрел на Хэлла. – Надо обязательно запомнить ваши слова. Против такого аргумента даже Линкертону будет нечего возразить.
В воскресенье на аэродроме Уэйка приземлились десять огромных военно-транспортных самолетов. На «Приморье» тут же зафиксировали факт их появления, но выяснить, какой груз они сюда доставили, было совершенно невозможно. Все разгрузочные работы проводились ночью. Из нутра самолетов осторожно вытащили десять странных стальных шаров с маленькими иллюминаторами. Адмирал Краун сказал:
– Наступает критический момент.
Перевозка шестидесяти шести дельфинов из Сан-Диего на атолл Уэйк оказалась чуть ли не увеселительной прогулкой.
Вопреки всем возражениям Линкертона и Рика Нортона Ролингс настоял на том, чтобы дельфины плыли за кораблем в океан и провели бы в родной стихии большую часть долгого пути. Даже Буви поддался его уговорам, поскольку Ролингс прямо заявил:
– Я полностью беру на себя всю ответственность, сэр. Я гарантирую, что ни один из них не сбежит. Об этом позаботятся командиры рот. У дельфинов стадный инстинкт развит гораздо сильнее, чем у людей. «Семья» для них все. Если, не дай бог, что случится, сэр, можете оторвать мне голову!
– А зачем мне ваша голова, Стив? – Буви, как всегда, был циничен и откровенен, – Что мне с ней делать? Как украшение она не годится. Зато на обучение каждого дельфина мы уже потратили 100 000 долларов.
Однако перед выходом в море пришлось еще раз совершить юридический акт, до которого мог додуматься только самый ретивый чиновник-бюрократ. Мало того что в ведение ВМС были переданы Ролингс и все его сотрудники, – каждый дельфин получил регистрационный номер, их поставили на довольствие и даже внесли в ведомости на получение снаряжения и денежного содержания. И лишь когда они стали настоящим воинским подразделением, им; дали «зеленую улицу».
Ролингс оказался прав. Дельфины уносились вперед или, наоборот, плавали сбоку и позади своей плавучей базы, кувыркались на водной глади, неподвижно застыв, отдыхали, чуть покачиваясь на волнах, чтобы затем снова стремительно, как стрела, нестись вдогонку за кораблем. Судно особого назначения шло с крейсерской скоростью в 25 узлов – но разве для них это скорость! И дельфины без устали шли вровень с ними, а вшитые в их ошейники датчики позволяли Кларку, Ролингсу, Хелен и остальным ученым поддерживать с ними постоянный контакт. От удовольствия побеседовать с дельфинами не отказались также ни Дженкинс, ни Тед Фарроу, ни Рик Нортон. Когда начало смеркаться, дельфины по очереди заплывали в шлюзовую камеру и проводили ночь в огромном бассейне на палубе. Всем на судне очень нравилось смотреть, как дельфины реагируют на сигналы и четко выполняют отдаваемые им команды.
Лишь Джон опять вел себя беспокойно. И для этого у него были все основания.
То, о чем Кларк предупреждал Финли в Сан-Диего, получило свое продолжение на корабле. За время долгого плавания Рик Нортон сумел завоевать симпатии Хелен Мореро.
Теперь их часто можно было видеть вместе. Они лежали на палубе в стальных шезлонгах, подставив лица и тела жарким лучам солнца, потягивали коктейли и весело смеялись или же плавали в бассейне, играли в «шаффл борд» или в настольный теннис. Чуть ли не каждый вечер они стояли у борта, любуясь окрасившим воду в багрово-золотистые тона закатом. Такое восхитительное зрелище можно увидеть только на Тихом океане.
Кларк решил больше не говорить с Финли на эту тему. Нортон оказался великолепным рассказчиком, он знал бесчисленное множество анекдотов, был на пять лет моложе Финли и, ко всему прочему, обладал фигурой, позволявшей претендовать в Голливуде на роль Тарзана. Рядом с ним робкий, застенчивый Финли явно проигрывал. Он только посмотрел на Кларка долгим, грустным, как у собаки, взглядом и ушел искать забвения к дельфинам.
Кларк счел своим долгом поговорить с Нортоном. Однако лишь через неделю, когда уже судно приближалось к Гавайским островам, ему удалось оказаться с ним наедине в башне носового орудия. Но Нортон сразу же резко оборвал его:
– Слушайте, Абрахам! Это наши личные дела с Хелен. И вас они совершенно не касаются. Свои претензии пусть Финли мне высказывает. А всех остальных попрошу подальше держаться, им может очень крепко не поздоровиться, ясно?
– Вы собираетесь жениться на Хелен?
– Это не ваше собачье дело!
– Все не так просто, Рик. Конечно, Хелен – человек взрослый… но мы все в группе ей как отцы. И тот, кто хочет взять ее в жены, должен сперва с нами поговорить…
– А теперь, нигер, слушай меня внимательно. – Нортон прищурил глаза, вид его не предвещал ничего хорошего. – Если ты сейчас же не уберешься, я тебя за борт выкину. Акулы очень-очень любят черные задницы, они такие мясистые.
Кларк ничего не ответил. Несколько секунд он молча смотрел в налитые яростью глаза Нортона, затем повернулся и вышел из башни. Он отнюдь не считал, что своим уходом как-то унизил себя.
– Черномазая скотина! – пробурчал Нортон ему вслед. Его мало волновало, услышал Кларк эти слова или нет.
В этот вечер Кларк спустился в бассейн, подплыл к Джону и, ласково погладив его, прошептал:
– Следи за Хелен. Она снова делает глупости. Ты понял, Джон? Финли утверждает, что ты все понимаешь. Если это правда, то позаботься о Хелен…
С этого вечера Джон вновь стал нервничать и вести себя беспокойно. По утрам он упрямился, не желая выходить в океан, и, разумеется, вся его рота присоединялась к нему. Затем он, наконец, крайне неохотно соскальзывал по желобу в океанскую глубину и в отличие от остальных своих собратьев, заплывавших далеко в океан и весело резвившихся на просторе, всегда старался держаться поближе к кораблю.
– Что случилось с Джоном? – Этот вопрос Хелен несколько раз задавала Финли, но тот лишь пожимал плечами в ответ.
– Может, он истерик? Среди людей они часто встречаются.
Нортон старался больше не встречаться с Кларком наедине, но зато, завидев его, вел себя с Хелен особенно нагло. Однажды он даже позволил себе шлепнуть ее по ягодицам и тут же оскалил зубы в победной ухмылке. Финли, который случайно оказался рядом, сразу как-то весь съежился и, затаив в душе боль, с побитым видом пошел к дельфинам.
Ролингс вообще не вмешивался в эту ситуацию, но очень внимательно следил за тем, как разворачиваются события. Он намеревался вмешаться лишь в тот момент, когда Нортон вздумает ночью тайком пробраться в каюту Хелен или, наоборот, когда она решится на этот шаг. Но пока не было никаких признаков того, что это может произойти в ближайшее время.
О прибытии плавучего дельфинария в Гонолулу, похоже, знали только те штабы и учреждения, которые были непосредственно задействованы в операции. Судно встало неподалеку от запретной зоны, и никто из посторонних не мог проникнуть туда. Добраться до берега можно было только на баркасе.
Адмирал Рональд Эткинс встретил Ролингса и его сотрудников как возвратившихся блудных сыновей, а затем подошел к бассейну и отдал дельфинам честь. По мнению Нортона, с этим Эткинс явно переборщил, но, в конце концов, у адмиралов тоже могут быть свои причуды. Вечером в офицерском казино был дан ужин, на котором в изобилии была представлена еда и довольно умеренно – напитки.
На пребывание в Гонолулу им отвели три дня. И пока трюм пополнялся запасами горючего и продовольствия, а все судно особого назначения драили от носа до кормы, Нортон водил Хелен по барам и как-то купил ей «моумоу» – длинное, до лодыжек, украшенное пестрыми узорами изумительной красоты платье, которое туземцы стали носить после того, как миссионеры объяснили им, что нагота – великий грех.
Финли очень страдал от всего этого, но ничего не предпринимал и лишь облегченно вздохнул, когда через три дня они покинули Пёрл-Харбор. Адмирал Эткинс не мог отказать себе в таком удовольствии и проводил их с воинскими почестями. Оркестр военно-морского флота сыграл на прощание марш «Когда святые маршируют…».
И хотя Ролингс не хотел признаться в этом – даже его это растрогало.
В этот же день проживавшему в номере отеля «Гавайский регент» некоему мистеру Джеральду Риттмэну позвонили по телефону и сказали буквально следующее: «Они вышли в море». Мистер Риттмэн, которого на самом деле звали Леонид Федорович Тулаев, был явно удовлетворен этим сообщением. Вот уже четыре дня он жил в Вайкики, прямо возле роскошного пляжа, и внешне ничем не отличался от многих тысяч курортников. Он с удовольствием пил коктейль с ромом «Май-Тай», совершил экскурсию к монументу в честь погибших 7 декабря 1941 года американских моряков – его основанием стала уцелевшая часть корпуса линкора «Аризона» – и посмотрел фильм о нападении японцев на Пёрл-Харбор, посмеиваясь в душе над наивностью американцев, которые позволили так одурачить себя. «Теперь это совершенно исключено, во всяком случае у нас», – подумал Тулаев. Как же это могла допустить такая мировая держава, как Америка?
Однако Тулаеву тоже не могло прийти в голову, что судно особого назначения действительно перевозит дельфинов. И больше ничего!
Такое только в Америке возможно.
На Уэйке их встретили гораздо менее торжественно. Адмирал Краун даже не подумал приказать сыграть в их честь какой-нибудь марш. Он ограничился тем, что выслал им навстречу торпедный катер, который сопровождал судно до причала.
Краун подошел к сходням в сопровождении полковника Хэлла и еще трех офицеров своего штаба. Рик Нортон, как на параде, выстроил свою команду на палубе, приказав везде, где только можно, вывесить звездно-полосатые флаги, и теперь они гордо реяли на ветру. Трубач громко протрубил сигнал.
– Такое впечатление, будто к нам парни из отборных частей прибыли, – сказал Краун. – А на самом деле кто? Дрессированные рыбы. – Он злобно хмыкнул. – Ха! Услышь меня сейчас доктор Ролингс, он бы просто рассвирепел. Запомните, Том, если вам вдруг захочется довести Ролингса до белого каления, достаточно лишь назвать дельфинов рыбами – это действует на него как красная тряпка на быка.
– Добро пожаловать на новую родину! – громогласно объявил Краун, поднявшись на борт судна особого назначения и пожав всем руки. – Держу пари, увидев Уэйк и проплыв через его лагуну, вы в один голос воскликнули: «Истинный рай!» Я в первый раз тоже так поступил, но потом быстро свыкся с мыслью о том, что человек терпеть не может рая и непременно желает превратить его в военную базу. Вы приехали на сказочный остров, на котором втайне сейчас пишут новую главу военной истории. Вам предстоит помочь нам, – тут Краун сделал паузу и мельком взглянул на Ролингса, – …вместе с вашими дрессированными рыбами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43