OCR ЮСЯ; Spellcheck КАТЕРИНА (XAMA)
«Рожденная летать. Терпеливый муж»: АСТ; Москва; 2001
ISBN 5-17-007824-2
Аннотация
Эндрю Макларен поклялся умирающему другу, что не оставит в беде его невесту. Конечно, забота о совершенно незнакомой женщине сулит много хлопот… но так защитник поневоле думал только до той минуты, пока не увидел Кесси. Сама того не желая, она поразила Эндрю в самое сердце, и он понял, что встретил наконец женщину своей мечты…
Мара Фицчарльз
Терпеливый муж
Глава 1
Это было не то, что он ожидал. Около четырех лет он ежедневно видел ее портрет. Где бы они с Мерфи ни были, в каких бы условиях ни находились, тот всегда устанавливал его на видном месте. Яркая блондинка на фотографии имела лишь отдаленное сходство со скорбящей молодой женщиной, которую он видел пару дней назад на похоронах.
Ее волосы цвета меда ниспадали на плечи ровным, роскошным каскадом. Черное платье соответствовало торжественности случая и говорило о хорошем вкусе. В ушах сверкали золотые серьги в виде крупных колец, а темные глаза были большими и печальными.
Они как бы искали в его глазах ответную печаль и ждали утешения. Женщина на похоронах не была похожа на девушку с драгоценного портрета Мерфи. В ней чувствовалась какая-то необъяснимая ранимость.
Пытаясь заглушить воспоминания и боль, Эндрю Макларен поднялся с большого кожаного кресла в родительском доме и подошел к английскому секретеру. Объемистый конверт, лежащий перед ним, напомнил ему о тех событиях, которые он почти забыл.
Заставив себя взять в руки конверт, Эндрю уставился на него, размышляя над значительностью его веса. Минуты шли, а он все стоял, не двигаясь с места.
Эндрю знал, что находится в конверте. Десятью днями раньше он собрал лежащие в нем вещи там, где оставлял их Мерфи в начале каждой смены. Это была одна их самых трудных задач, которые ему приходилось делать. Запечатывая конверт, он думал, что спрятал в него и ненужные воспоминания.
Оказалось, что это не так.
В конверте было несколько предметов, когда-то ценных для Чарльза Мерфи – его соседа по комнате, сослуживца и друга.
Не так-то просто отделаться от воспоминаний.
Эндрю закрыл глаза, и возникшее чувство сожаления охватило его целиком. Он не хотел принять смерть друга как реальность, но не мог и отрешиться от нее.
Тяжелой походкой он вернулся к креслу и погрузился в его прохладу, затем вскрыл конверт и высыпал содержимое на колени. Каждый предмет вызывал воспоминания.
Губная гармошка – простой инструмент. Мерфи коротал время, играя на ней в одиночестве в сумерках. Мелодии, которые он наигрывал, доставляли ему радость. Иногда Чарльз играл так долго, что это раздражало его товарищей. В мрачной тишине, окружавшей Эндрю, он вдруг почувствовал, как не хватает ему этой несложной музыки.
Кольцо – знак его университетского факультета – выглядело богато: золотое, оно было украшено большим красным камнем и головой льва. Мерфи считал его символом достоинства. Если бы Чарльза похоронили с этим кольцом, он расценил бы это как лишнюю сентиментальность. Поэтому кольцо сняли.
Эндрю колебался, прежде чем прикоснуться к сверкающей золотой цепочке. Это был рождественский подарок девушки Мерфи. Он прекрасно помнил тот момент, когда его друг развернул упаковку. Чарльз обрадовался как ребенок и немедленно надел ее на шею. Каждый раз, снимая цепочку, он боялся ее потерять.
Наконец Эндрю заставил себя посмотреть на последний предмет – двойную золоченую рамку. Он осторожно приподнял ее, чтобы получше рассмотреть вставленные в нее две фотографии. Эндрю рассматривал их так, словно никогда раньше не видел.
На одном снимке был изображен Мерфи с девушкой. Красивый, разбитной, с черными как смоль волосами, озорными синими глазами, насмехающимися над всеми и вся, он властно положил руку ей на плечо. С другой фотографии лучезарно улыбалась эта самая девушка. Это был знакомый образ – безмятежное, счастливое дитя. Сам Эндрю предпочитал женщин взрослых, зрелых, искушенных.
Волосы у девушки с фотографии были собраны в два хвоста, торчащие под разными углами. Эндрю подумал, что это выглядит глупо, по-детски, так же как и нелепые серьги, свисающие почти до плеч – причудливые крылатые лошадки.
Ее наряд также не вписывался в стиль взрослой женщины. На ней были мешковатая блузка флюоресцентного зеленого цвета, завязанная узлом с одной стороны, и плотно облегающие брюки, внушавшие ему сомнение насчет соблазнительности ее тела в таком юном возрасте.
– Эндрю, у тебя все в порядке? – Мелодичный женский голос вернул его к действительности, прервав воспоминания.
– Конечно, Сара, – ответил он, обернувшись к неожиданно появившейся сестре. – Конечно, у меня все замечательно.
– Трудно проститься с другом, – прошептала она и в знак поддержки положила руки ему на плечи. – Трудно позволить ему уйти.
Эндрю видел сострадание в ее изумрудных глазах и знал, что она поймет его печаль. Он всегда мог поговорить с Сарой. Сегодняшний день не был исключением.
Он прокашлялся, затем еще раз взглянул на фото в своих руках.
– Я обещал Мерфи позаботиться о ней. – Потерев ладонью лоб, Эндрю заколебался. Он хотел объяснить, он обязан это сделать, он должен вспомнить каждую мелочь из того, что пытался забыть.
Сара оперлась на стул. Ее внимание ободрило его, и он продолжил:
– Мы сидели рядом и болтали после нескончаемого адского дня. Нам приходилось постоянно уворачиваться от артиллерийского огня. Оба смертельно устали, я думаю. Во всяком случае, – он пожал плечами, – в ту ночь мы чувствовали себя маленькими и ничтожными. Пушечным мясом…
Эндрю прервался, вспомнив тот день так ясно, словно все это произошло вчера. Вспомнилась даже усталость и тревожный голос друга.
– Мерфи, как обычно, напился. Он беспокоился о ней, сказал, что, если с ним что-нибудь случится, она этого не вынесет. Мерфи был твердо убежден, что она без него беспомощна. Я никогда не понимал этого. Он был чрезвычайно заботлив, может быть, потому, что она росла на его глазах. – Эндрю прикрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. Он медлил с воспоминаниями. Сжав зубы, он взглянул на сестру и сказал: – Как бы то ни было, в ту ночь он был не в себе, все говорил и говорил о ней и о том, как она зависит от него, нуждается в нем, любит его.
– Похоже, он тоже любил ее, – тихо сказала Сара.
– Так оно и было. Когда он стал умолять меня позаботиться о ней в случае его смерти, я согласился. Я пообещал ему, – подчеркнул Эндрю. – Никогда не думал, что буду сидеть вот здесь и стараться собрать все это вместе.
– Ты думал, что вы молоды и у вас впереди годы и годы, – предположила Сара, обняв его за плечи.
– Я хотел поддержать своего лучшего друга, – объяснил Эндрю. – Мне и в голову не приходило, что придется когда-нибудь выполнить свое обещание. – Расстроенный, он вздохнул и покачал головой. – Я должен поговорить с ней, отдать это. – Эндрю указал на вещи Мерфи. – Мне показалось, что церемония была неподходящим местом для этого. А теперь…
– Ты не знаешь, что ей сказать, не так ли? – догадалась Сара. – Девушка недостаточно знакома тебе, а ты считаешь, что она ждет совета, и стараешься избежать встречи с ней.
– У меня достаточно собственного горя, – признался Эндрю. – Уже почти две недели как Мерфи нет. А я все жду, что вот сейчас откроется дверь, он войдет и спросит, загрузил ли я уже вертолет или не сходить ли нам за пивом.
– И вдруг ты понимаешь, что это уже невозможно.
– Да. Одна моя половина восприняла реальность, а другая все еще надеется, что это кошмарный сон. – Он остановился, набираясь сил, чтобы продолжить. – Теперь мне нужно взять себя в руки и утешить ребенка, потерявшего друга.
– Ребенка? Сколько же ей лет?
– Я не знаю, возможно, восемнадцать, нет, скорее девятнадцать. Мерфи начал с ней встречаться, когда ей было пятнадцать, я думаю. – Эндрю поглядел на Сару и снова пожал плечами. – Я не помню точно. Это не так уж и важно. Мы были знакомы с Мерфи четыре года. Она единственная, с кем он встречался.
Сара взяла из рук брата фотографию и стала внимательно ее разглядывать.
– Он был на несколько лет моложе тебя?
– Да, ему через два месяца должно было исполниться двадцать пять, – пробормотал Эндрю. – Достаточно зрелый, чтобы всерьез воспринимать подростка.
– Она выглядит молодо. – Сара задумалась. – Знаешь, если ты собираешься поговорить с ней, тебе лучше бы сдерживать свое критическое отношение к ней. Мерфи был взрослым и мог принимать собственные решения вне зависимости от твоего одобрения.
– Хорошо, Сара. Поставим на этом точку. Я постараюсь держать свое мнение при себе, – поклялся он, зная, как это будет трудно. – Но уверен, что Мерфи ошибался.
– Насчет чего?
– Я надеюсь, что это не разобьет ее жизнь, что она достаточно сильная, чтобы устоять. Если это не так, то пакет с его вещами расстроит ее. И что я буду тогда делать?
– Вот именно, – согласилась Сара. – Поговори с ней по-родственному, как бы ты говорил со мной или с Рейчел.
– Постараюсь. Но ты же знаешь, я не выношу слез.
– При твоей стойкости мне не верится, что ты так мягок.
– Проклятие, я не мягок, Сара.
– Не-ет, – поддразнила его сестра. – Ты рискуешь жизнью, стараясь накормить голодающих детей. Ты выносливый, Эндрю Макларен. Тебе нравится летать под артиллерийским обстрелом… Но ты просто платишь по счетам и вовсе не заботишься о детях.
– Черт, ты права, – отрезал он. Сара невинно улыбнулась:
– Но ты будешь заботиться о ребенке?
– Да, черт побери.
– Тогда, дорогой братец, – сказала она с усмешкой, – это доказывает, что ты мягок.
Он поднял руки в знак того, что сдался:
– Я сдаюсь. У меня нет аргументов против твоей логики, но я все-таки не считаю себя мягким человеком.
Несколько часов спустя Эндрю сидел в своем джипе и смотрел на фотографию. Он откладывал поездку через весь город, пока это было возможно, ведь ему придется признать реальность смерти Мерфи и говорить об этом с Кесси Уэле.
Глядя на снимок, Эндрю чувствовал, что ему хотелось смотреть не на вечную улыбку Мерфи, его манила ее улыбка.
Господь его хранит. Вероятно, Сара права: он на самом деле слишком мягок. Эндрю знал, что неравнодушен к блондинкам. А ее сияющие темные глаза с такими длинными ресницами…
“Замечательно, – подумал он. – Просто замечательно. И что мне с этого?”
Эндрю засунул фотографию обратно в конверт, аккуратно закрыл его. Вещи Мерфи принадлежали его девушке. И он здесь для того, чтобы доставить их по назначению, а не нежно разглядывать изображенную на снимке женщину-ребенка.
Захлопнув дверцу джипа, Эндрю двинулся в путь и, бросая время от времени беглый взгляд на местность, добрался до потрепанного непогодой желтого домика. Постучав в обитую деревом дверь, он немного подождал, нетерпеливо постукивая ногой о порог и разглядывая облупившуюся краску на дверной раме. Никто не ответил, и Эндрю постучал громче.
Наконец дверь приоткрылась, и в образовавшемся проеме показалась светлая головка Кесси.
Первое, что он заметил, была ее прическа – хвостики.
– Энди, – прошептала она еле слышно.
Еще большее изумление, чем прическа, у Эндрю вызвали серьги чуть ли не до плеч в форме гигантских розовых фламинго в ушах девушки. Он прокашлялся.
– Я хотел бы поговорить с тобой пару минут, если это возможно.
– Конечно.
Она открыла дверь и легким взмахом руки указала на комнату справа:
– Проходи.
Полосатый кот, увидя вошедшего, начал тереться о его ноги. Эндрю заметил в глазах Кесси слезы. Он поднял голову и мысленно взмолился: “Только без слез, о Господи, только без слез!”
Войдя в гостиную, Эндрю повернулся к девушке и окинул ее взглядом, затем еще раз. Она была босиком и оказалась ниже ростом, чем он ожидал: пять футов и пять дюймов. Эндрю обратил внимание на ее вздернутую верхнюю губу, из-под которой виднелись зубки. Розовые фламинго слегка покачивались. Перед ним, без сомнения, стояла девушка с фотографии Мерфи. Об этом свидетельствовали и серьги, и весь ее наряд.
Она была ходячей рекламой Спандекса: обтягивающие черные леггинсы и ярко-розовый топ, плотно облегающий грудь. Живот был обнажен, почти не оставляя возможности для фантазии.
Хотя наряд ее был достаточно откровенен, выглядела она наивной. И, несмотря на привлекательные формы, Эндрю не мог воспринимать ее как соблазнительницу. Ему она казалась ребенком, нарядившимся для маскарада.
Однако он знал, чем она была для Мерфи. Прежде чем она заговорила, Эндрю напомнил себе, что не должен выказывать своего отношения к ней.
– Я принес вещи Мерфи. Может, ты захочешь оставить себе что-нибудь в память о нем.
– У меня много чего осталось от него на память, – ответила она тоном, который навел Эндрю на мысль, что внешность этой женщины обманчива. Небрежно поведя плечом, она спросила: – Могу я посмотреть, что в конверте?
Когда он передавал ей конверт, их глаза встретились. Это были те же глаза, полные печали, которые он видел на церемонии, глаза женщины, а не ребенка. Этот контраст лишал его присутствия духа.
Она перевела взгляд на сверток. Воцарилась тишина.
Бумага резко захрустела. У Кесси возникло желание извиниться. Вместо этого она заглянула внутрь в непреодолимом желании увидеть то, что составляло для Мерфи такую ценность, сознавая, что это предвещает возврат к всепоглощающей печали, с которой приходилось бороться все последние дни. Ей нужен был сам Мерфи, а не его наследство. Но если она не в состоянии вернуть его, то хотя бы пусть среди этих вещей найдется что-нибудь особенное.
Сквозь пелену слез девушка разглядывала каждую вещь. Когда она достала из конверта и зажала в ладони золотую цепочку, у нее перехватило дыхание. Затем Кесси подняла сверкающую нить и покачала ею перед Эндрю.
– Мерфи говорил, что я заарканила его ею, – объяснила она шепотом. – Он сказал… что будет хранить ее… до самого последнего дня.
Стараясь не привлекать внимания, Кесси поспешно вытерла следы слез с лица. Она выплакала океаны слез за последние десять дней, так много, что, казалось, больше уже не осталось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17