Поддразнивая его, Мэг проговорила:
– Мне казалось, что ты говорил, будто именно Мэйд Вейл воплощение ада на земле.
Чарльз не рассмеялся.
– Будь благоразумной, Мэг, пожалуйста.
Она медленно продвинулась еще шагов на двенадцать, затем остановилась и взялась за бок.
– Если на моих письмах будет стоять лондонский штемпель, Миранда приедет навестить меня. Они собирались приехать в Лондон, чтобы участвовать в выставке. Чувствует она себя гораздо лучше, и ничто не сможет ее остановить.
С неожиданным нетерпением Чарльз ее оборвал:
– Послушай, Мэг. Если ты волнуешься, что я повторю свое глупое предложение, можешь забыть о нем. Я никогда не приближусь к Мэйд Вэйл!
Она опять двинулась вперед, стараясь отогнать нарастающее беспокойство.
– Ради всего святого, Чарльз, неужели мы не можем забыть твоего предложения о браке по договоренности! Я наложила вето на всякие деловые предложения, которые ты для меня заготовил, – ничего нового в этом отношении! Я просто не хочу, чтобы меня заточали в этот пансионат раньше, чем это будет действительно необходимо!
Голос Чарльза изменился, с нескрываемой безнадежностью он произнес:
– А я полагал, что тебе нравится Мэйд Вэйл!
Они выбрались на вершину. Мэг с облегчением рассмеялась:
– Да. Я обожаю это местечко. Это ты не можешь его выносить! – Она оглядела его со всех сторон и улыбнулась, как подобает случаю. – Благодарю тебя, Чарльз.
Ты так добр.
– Тогда поедем сегодня же со мной и Эми.
– Эми тоже едет?
– Она будет участвовать в похоронах матери.
Мэг была вынуждена признать, что, с учетом этого обстоятельства, дело принимало совсем другой оборот.
– Что ж, возможно… да, конечно, я поеду. На похороны также, разумеется. Я не подумала… – Она взглянула на него, внезапно охваченная сомнением. – Ты не будешь возражать, если я тоже приду на похороны, Чарльз?
Отведя глаза в сторону, он хрипловато ответил:
– Я – нет.
Пока Мэг собирала вещи, Чарльз находился с ней в коттедже. Она слышала, как он бродил по кухне, а когда спустилась вниз, увидела, что он просматривает ее рукописи.
Мэг улыбнулась.
– Я закончила «Накомис» и начала «Каменный сад».
– Нокомис?
– Дочь Луны. Ту самую книгу, которую ты просил меня написать.
Чарльз сильно разволновался.
– И почему ты мне ничего не сказала?
– Ты не писал мне. А я чувствовала, что не могу написать тебе.
– Но в данном случае речь идет о работе! Это же совсем другое дело!
– Для меня нет.
– О, Мэг!.. – только и сумел произнести Чарльз и благодарно рассмеялся.
Она сказала:
– Я почти готова.
Она обошла комнату, прикрывая ставни и закрывая затычками отверстия в ванной и в кухонной раковине, чтобы там не завелись пауки. Затем поднялась наверх, чтобы проверить спальню, а тем временем Чарльз вынес из дома чемодан и сумку.
Она окликнула его из окна второго этажа. Он посмотрел наверх, жмурясь от солнца.
– Мэг, что случилось?
Мэг ответила медленно, не зная сама, то ли она счастлива, то ли напугана:
– Я не смогу поехать с тобой, Чарльз. Мне кажется… воды только что начали отходить, потом, боли в спине и все другое… Думаю, начались схватки.
Чарльз остолбенел.
– Ребенок не должен был появиться раньше следующего месяца!
– Не думаю, что он знает об этом, – заметила Мэг.
Больше она не могла перекидываться словами. Повернувшись, она отошла от окна, подошла к кровати и легла, и буквально в следующий момент словно гигантская рука сдавила нижнюю часть ее тела. Мэг слышала, как Чарльз поднимался по лестнице, а затем почувствовала, как он обнял ее, вытаскивая из нахлынувшей боли, слышала, как он говорил с ней на языке, смысла которого она на могла понять, называя ее любимой, уверяя ее, что все будет хорошо.
Все и было хорошо, однако боль возвращалась снова и снова, и, возможно, это не было хорошо. Чарльз удалился, исчез и не успел вернуться обратно, когда следующий приступ боли распластал и пригвоздил ее к кровати. Мэг пыталась позвать его, но он ее не слышал, потому что в этот момент воздух сотрясался от жуткого звука, издаваемого противотуманным ревуном. Бессвязно Мэг подумала: «Он извещает Артемиду. Теперь все будет в порядке».
Высокий дом в Эксетере выглядел меньше и опрятней, но двенадцать лет назад он был раем, а теперь просто большим старым домом.
Мисс Пак так обрадовалась, увидев ее, что Миранда догадалась о пугающей тяжести ухода за Бретом.
– Проходи на кухню, моя дорогая. Там всегда мы вели свои разговоры, не так ли? – Дородная фигура, напоминавшая галеон с полной оснасткой, плыла впереди Миранды в направлении длинной кухни, затем пододвинула ей стул. – Итак, посидишь вот здесь?
– Разумеется. Где же еще?
Миранда опустилась на стул и улыбнулась мисс Пак.
– А вы не изменились.
– Ты тоже. – Обветренное лицо усеялось новыми морщинами. – Кого мы пытаемся обмануть? Я почти лысая, а ты тоньше, чем когда тебе было шестнадцать лет.
Миранда кивнула головой. Она знала, что изменения коснулись не только ее фигуры.
Мисс Пак поспешно проговорила:
– Как раз то, что надо для характерных ролей, моя дорогая. Раньше ты выглядела слишком молоденькой.
– В последнее время столько всего произошло…
– Да. Трое детей. Ты, должно быть, сбиваешься с ног.
– Нет, по правде говоря. Но у меня в Рождественские праздники произошел выкидыш. Вот почему я так похудела.
– Ах… дитя мое…
– Все уже хорошо. Действительно. Я жива и здорова. Миранда сглотнула комок в горле и спросила:
– Как Брет?
Мисс Пак пожала усталыми плечами:
– Как можно и ожидать. Труппа сейчас в Бристоле. В Королевском театре. Олли часто звонит. Он волнуется за них.
– Королевский? Неплохой ангажемент.
– Да. Столько хлопот и забот, ты удивишься, когда узнаешь. С тех пор как мистер Брэкнел вложил часть своих средств, их дела видимо пошли в гору.
– Мистер Брэкнел?
– Он поддержал мистера Сент-Клэра материально в те далекие годы. Ввел его в компанию с участием в прибылях и тому подобным. Посоветовал ему постоянно брать учеников и взимать умеренную плату. Понимаешь… Ты же знаешь мистера Сент-Клэра. Любая мать может спокойно доверить ему свою дочь.
Миранда следила за огрубевшими руками, которые выставляли на стол чашки и блюдца. Бедный старик Брэкнел. Влюбленный в тетушку Мэгги и постоянно старавшийся уладить неприятные ситуации, которые, казалось, постоянно возникали вокруг ее племянницы.
– Как дела у Оливера Фрера? – заставила себя поинтересоваться Миранда.
– Он сейчас во главе труппы. Месяц назад, когда дела пошли плохо, мистер Брэкнел попросил его взять руководство в свои руки.
– Понимаю.
Миранда и сама не знала, что ожидала услышать. Отказа от Оливера и провозглашения подлинной любви к самой Миранде? Она почти улыбнулась подобной наивности.
Мисс Пак продолжила:
– Сначала я думала, что он хочет с тобой попрощаться, дорогая. Поскольку ты дочь Терри Пэтча и его особая протеже или как ни назови… – Мисс Пак улыбнулась, сама себя прерывая, затем продолжила: – Но, мне кажется, за этим стоит нечто большее. Он что-то обсуждал с мистером Фрэром и с Олли, пытался изложить на бумаге… Но я не знаю, в чем там все дело.
Миранда потягивала крепко заваренный чай.
– Я немедленно поднимусь наверх, как только покончу вот с этим. – И она улыбнулась своей прежней широкой улыбкой. – О, я чувствую себя так, словно не было этих двенадцати лет – с тех пор никто не готовил такого чая, как вы!
Мисс Пак, очень довольная похвалой, улыбнулась.
Ступени лестницы недавно покрыли новыми ковровыми дорожками, и окраска стен изменилась от старинно-коричневой к чисто-белой. Миранда поднималась очень осторожно, отлично понимая, что эти ступени, возможно, составляли гордость и радость Глэдис. Она заглянула в комнату, которую разделяла вместе с Дженнифер, и увидела, что ее нынешние жители были такими же беспорядочными, как и она в свое время, затем постучалась в дверь, располагавшуюся в конце коридора, как часто это делала в далеком прошлом, и медленно, с волнением отворила ее.
Сначала Миранда подумала, что Брет спит. Несмотря на теплую погоду, он был укрыт лучшим пуховым стеганым одеялом мисс Пак, лицо обращено к стене, а его знаменитая львиная голова, так напоминавшая голову Тайрона Пауэра, а теперь внезапно ставшая походить на череп, покоилась на краю подушки. Однако он не спал, чуть слышный голос произнес:
– Она уже приехала?
Из-под одеяла показалась рука с явным намерением помочь телу перевернуться, чтобы посмотреть на вошедшую.
Мэг поспешно обошла вокруг кровати и подошла с другой стороны.
– Я здесь, Брет. Не шевелись!
Она взяла его за руку и зажала ее между своих ладоней. Его рука напоминала руку скелета. Она обдумывала множество различных вариантов, как она поздоровается с Бретом; все, что она могла сделать сейчас, это опуститься на колени подле его постели, чтобы их лица оказались на одном уровне. Глаза Миранды наполнились слезами. Единственное, что она смогла вымолвить:
– О, Брет!..
Он сумел улыбнуться. Он все еще оставался красивым, высыхающая кожа натянулась на крупных, выступающих костях.
Он проговорил тем же странным, слабым голосом:
– Ну же, Пэтч. Покажи, что ты актриса. Прекрати плакать.
Миранда прижалась лбом к его пальцам.
– Не могу, Брет, извини. Мне очень жаль.
Она хотела сказать, что ей было жаль, что он лежит вот здесь, в таком состоянии, измученный болезнью и умирающий. Однако он проговорил:
– Не о чем сожалеть, Пэтч. Ты любила меня, потом решила причинить мне боль. Все это совершенно естественно. Ты всегда отличалась естественностью.
Его пальцы коснулись ее волос, словно даруя благословение.
– Я очень рад… очень рад видеть тебя.
Миранда подняла глаза, пораженная тем, как он сумел отсечь все остальное и добраться до сердцевины их раздора.
Она просто ответила:
– Я все еще люблю тебя, Брет.
– Я рад. Рад, что ты тоже это знаешь.
Он вновь улыбнулся, но больше не хотел развивать эту тему: эмоции, прошлая боль, теперь они не имели для него былой важности. Миранда видела это со всей отчетливостью; склонив голову, она прильнула губами к его пальцам.
Брет сказал:
– Все зафиксировано на бумаге, но лучше, если ты узнаешь обо всем от меня. – Он еще раз попытался улыбнуться. – Это моя последняя воля и завещание. Старый Брэкнел теперь действительно стар. Он бы разъяснил тебе, в чем дело, но вдруг он умрет раньше меня, кто знает? Кроме того, когда дело касалось его, ты становилась ужасно скверной девчонкой. Ты никогда не прислушивалась к его советам.
Миранда ничего не ответила, стараясь изо всех сил, чтобы не дрожали губы, а слезы на глазах высохли.
– Ты станешь новым владельцем труппы «Третейский судья», Миранда.
Брет закрыл глаза, останавливая этим жестом ее протесты, и пальцы его, зажатые у нее в ладонях, шевельнулись.
– Ничего не говори. Я уже сообщил об этом Оливеру, ему это не нравится, но, если ты захочешь, он будет у тебя менеджером. Знаю, пока ты не можешь посвятить себя этой работе – семья и все такое, – но, после того как Брэкнел отошел от дел, мне хочется, чтобы все средства попали в руки того, у кого часть труппы лежит в… в…
– Я понимаю Брет, что ты хочешь сказать. О Господи Боже мой, Брет, но у меня не хватит сил для этого.
– Ты дочь Терри. И будешь связью между «Уэссекскими актерами» и «Третейским судьей», можешь переименовать труппу и возвратить ей былое наименовение «Уэссекские актеры».
– Никогда!
– Отлично. Значит, ты справишься!
– Брет…
– Нет. Я не спрашиваю тебя, у тебя просто нет выбора в этом вопросе. Он еще раз болезненно улыбнулся. – Могла бы ты приподнять мне голову и дать несколько глотков этой дряни из глюкозы? От этих разговоров у меня пересохло во рту.
Для Миранды это было непростым делом. Она всегда заявляла о своей «бесполезности» в комнате, где находились больные, доверяя подобного рода заботы Питеру или Мэг. Наконец, присев на кровать, она очень осторожно приподняла голову Брета и опустила на свое плечо, свободной рукой взяла стакан и поднесла к его губам. Подобная интимность сперва показалась ей отвратительной. От потревоженных простыней исходил едва уловимый аромат роз, который мог быть запахом лепестков роз, хранимых мисс Пак в своем сушильном шкафу, или же оказаться зловонием болезни. Миранда пыталась заставить себя не обращать внимания на запах и сдерживать любые признаки дрожи. Затем, когда зубы Брета стукнули о край стакана, произошло нечто странное. Ощущение огромной умиротворенности заполнило всю комнату, но, может быть, оно возникло в глубинах самой Миранды. Взгляд ее продолжал контролировать каждое свое движение, но улыбка сделалась менее напряженной, она почувствовала, как расслабилось плечо, поддерживавшее голову Брета, а руки сами нашли более удобное положение.
Сделав еще пару глотков, Брет повернул голову в сторону.
– Достаточно, – скорее выдохнул, чем произнес он, изможденный предпринятыми усилиями.
Миранда отставила стакан в сторону, осторожно опустила его голову обратно на подушку и вновь опустилась на колени.
– Хочешь, чтобы я ушла? – спросила она. Глаза Брета оставались закрытыми. Он прошептал:
– Нет. Пожалуйста, останься.
Миранда прикоснулась к его лицу и оставила ладонь лежать на его щеке.
– Я останусь с тобой столько, сколько ты пожелаешь, Брет.
Он слегка улыбнулся.
– Ты изменилась.
– Стала старше и мудрее, мой дорогой.
Он ничего не ответил, и Миранда подумала, что он заснул. Заглянув ему в лицо, она пыталась рассмотреть в изможденных чертах остатки того юноши, который любил ее отца. Вероятно, теперь она сможет рассказать об этом Мэг; ей хотелось, чтобы отныне между ними больше не было никаких секретов.
В комнату тихонько вошла мисс Пак с апельсиновым чаем и булочками с изюмом. Брет пошевелился и открыл усталые глаза.
– Может быть, Миранда покормит тебя, дорогой? – спросила мисс Пак, – склоняясь над ним. – Совсем немного. Отдохни от своих планов.
– Не сейчас. Может быть, попозже. – Он с трудом улыбнулся им обеим. – Если она сможет остаться.
– Смогу, – спокойно сказала Миранда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67