Миранда внушала себе, что ее всегдашнее недомогание было связано с беременностью. Мэг была великолепна, а Питер постоянно сходил с ума, когда дело касалось его работы. Иногда у него бывали долгие периоды простоя. Тогда он брал с собой Алекса кататься в старой надувной лодке или проводил весь день вместе с экипажем спасателей. Потом он вдруг затворялся, как отшельник, и начинал заниматься рисованием.
Но вечера, надо признаться, были тяжелыми, она никак не могла взять себя в руки. Когда заканчивался ужин, и дети лежали в постели, обычно было уже девять часов, и они – без всяких вариантов – поднимались наверх, чтобы посмотреть телевизионные новости, которые Миранда ненавидела. Она ничего не могла с этим поделать, и ее просто угнетало то, что общая смертность в Северной Ирландии перевалила за тысячу и что президент Республики Бангладеш убит вместе со своей семьей.
Когда дело доходило до открытия новых нефтяных месторождений на побережье Шотландии, она приходила в бешеный восторг в надежде на то, что можно избежать дальнейшего обсуждения всех других неприятностей.
– Подумать только! К 1980 году будем с бензином! Разве это не чудесно? Теперь машина нам почти ничего не будет стоить!
– Я в этом не уверен, – отзывался Питер.
Миранда сразу взрывалась.
– Да, конечно, если трезво смотреть на вещи! Мы, может быть, все уже помрем к этому времени! Это было бы забавно, не правда ли? – Она дотянулась и убавила громкость в тот момент, когда говорили о каком-то англо-французском самолете «Конкорд». – Это Алекс? Если он разбудит Себа, то я…
Мэг вскочила немедленно, как Миранда и предполагала.
– Я пойду посмотрю.
Миранда не стала прибавлять громкость. Она потянулась к Питеру и с некоторой долей принужденности взяла его за руку.
– Пойдем спать, дорогой.
Он посмотрел на нее без энтузиазма.
– Но, милая, сейчас еще только девять часов! Мы не можем оставить здесь Мэг совсем одну.
– Она не будет возражать. А я ужасно устала. Это действительно так, Питер, я не пытаюсь тебя соблазнить.
Он не засмеялся.
Она попыталась скрыть раздражение.
– Я имею право на усталость, дорогой. Ребенок должен появиться девятого марта!
Она хотела убрать руку, но неожиданно он крепко схватил ее и сказал тихим голосом:
– Это все из-за меня, не так ли? Я стою между вами. Она была застигнута врасплох. Да, это правда, она рассматривала их взаимоотношения как треугольник. Она и Питер были у его основания, а Мэг была на вершине. Недосягаемая.
Он поднялся, затем неожиданно поцеловал ее пальцы и отпустил руку.
– Дорогая, я иду наверх, чтобы закончить кое-какие дела. Побудь, пожалуйста, с Мэг еще часик. Мне не нравится то, что вы удаляетесь друг от друга.
– Ну о чем ты говоришь? Мы каждый день ходим гулять! После завтрака мы целый час болтаем. Мы никогда не расстанемся, Питер!
Но он был уже около двери, посылая ей воздушный поцелуй и ускользая от нее, чтобы снова заняться своей драгоценной работой. Да, действительно треугольник, но был еще и другой соперник: она забыла о его пристрастии к живописи.
Появилась Мэг в сопровождении Алекса.
– Ему приснился плохой сон, Миранда. Можно ему немного посидеть с нами?
Она искала глазами Питера, конечно, она надеялась на его молчаливое согласие. Должно быть, это вызывало раздражение, но Миранда и в самом деле адски уставала, поэтому не следовало приставать к ней.
– Выключи, пожалуйста, телевизор, Алекс. – Она тяжело вздохнула. – По другому каналу шел спектакль с участием Каролины Декер. Но сейчас уже поздно.
– Это та самая женщина, муж которой финансировал «Третейского судью»?
– Я полагаю, когда-то. Она опять оставила его. Прежде всего она актриса, а потом уже жена. – Миранда положила руку на живот. Она и раньше не хотела этого ребенка, и теперь не хочет его, что бы ни случилось, она прежде всего мать, а потом уже актриса. Она была загнана в ловушку.
– А я и не представляла, что ты все еще поддерживаешь связь с кем-либо из них.
– Рождественские открытки, только и всего, – отмахнулась Миранда. – Мне прислали открытку, где упоминалось, что Каро сыграла роль в спектакле.
Алекс сказал, чтобы утешить ее:
– В один прекрасный день и ты станешь знаменитой, мам.
– Ради Бога, не называй меня так! Он быстро продолжил:
– А ты видела того человека, который живет в доме «Проспект Вилла»?
– Нет.
Миранде не нравился разговор на эту тему. Она видела Дженис как раз перед Рождеством и убедилась со слов той, что житель «грязной помойки», как он себя называл, хорошо следит за собой.
Алекс нетерпеливо продолжал:
– Знаешь, Зеч говорит, что он действительно сидел в тюрьме. Мы – я и Зеч – пошли туда, чтобы предложить ему поработать в саду, а он так и не открыл дверь. Он прокричал нам через щель почтового ящика, чтобы мы уходили.
Миранда нахмурилась.
– Алекс, я, кажется, ясно говорила тебе, что запрещаю выпрашивать деньги.
– А я и не делал этого. – Алекс поймал взгляд матери и проглотил комок в горле. – Я просто был вместе с Зечем. Я не сказал ни слова, только хотел посмотреть на него, чтобы рассказать тебе. Вот и все.
– И ты его не увидел.
– Нет.
– А почему ты думаешь, что Зеч прав, утверждая, что он сидел в тюрьме?
– Ну, его мать говорит, что к нему все время ходит викарий.
Миранда не стала сразу опровергать это сомнительное утверждение. Англиканский священник служил не только в Кихоле, но также и в других приходах, поэтому он мог успеть нанести лишь один визит новому прихожанину. Немного подумав, она сказала:
– Это ничего не значит. Он мог заходить к нему по поводу побелки потолка в церкви.
Алекс признал правоту этого, рассудительно кивнув. Человек из «Проспекта Вилла» опять стал предметом разговора между ним и его матерью, и, наверное, не случайно. Неожиданно к разговору присоединилась Мэг.
– Билли Мейджер сказал мне вчера, что этот бедняга почти затворник. Раз в неделю он ходит в Пензанс за продуктами и другими покупками, а все остальное время сидит взаперти…
Миранда посмотрела на сестру широко раскрытыми глазами.
– Но каким образом Билли Мейджер может знать об этом?
Мэг пожала плечами.
– А он ему предлагал рыбу. Так тот ему сказал, что он покупает все, что ему нужно, в городе по четвергам и предпочитает, чтобы его оставили в покое.
Миранда чуть было не сказала «Как интересно!», но прикусила язык. Надо бы их сосватать. Это не такая уж безумная идея, подумалось ей.
Мэг не была затворницей, но она так любила уединение, что недалеко ушла от этого отшельника. Он был затворником, потому что залечивал свои душевные раны, именно Мэг и могла его утешить.
Миранда знала, что ей нужно действовать очень и очень осторожно.
– Бедняга, – сказала она, затем с шумом и большой суетой поднялась, делая при этом протестующие жесты, чтобы сестра ее не удерживала. – Нет, отпусти меня, сестренка. Я должна немного размяться, а то у меня будут судороги. Я пойду приготовлю какао, Алекс отнесет немного Питеру. Сидите спокойно оба. Прошу вас.
Она очень медленно спустилась вниз, почти сожалея о том, что у нее не хватает решимости упасть и покончить с этим ребенком, чтобы они потом упрекали себя в этом. Но более глубокий инстинкт заставлял ее осторожно двигаться по направлению к кастрюлькам, которые висели над плитой, к холодильнику за молоком и к посудному шкафчику за чашками. В начале беременности она делала все возможное, чтобы освободить себя от грозившей обузы. Горячие ванны и джин, длительные прогулки и походы в горы были обычным распорядком дня. Но когда она сосредоточивалась на своей внутренней жизни и угрюмо думала о будущем ребенке, то старалась смотреть на Себа, который был ее любимцем. Возможно, она полюбит и будущего ребенка.
Она вернулась в гостиную с подносом, который балансировал на ее животе, и спокойно объявила:
– Алекс, я только что увидела твои ботинки, они никуда не годятся. Завтра придется отправиться в Пензанс, чтобы прилично одеть тебя к школе. Вообще-то мы можем пойти все вместе и купить что-нибудь также для Кэти и Себа.
Алекс сонно улыбался. Это случалось только тогда, когда появлялась тетя Мэг. Обязательные семейные походы в магазин, как и у других детей. Наверное, они будут пить чай в баре Уимпи и петь в машине по дороге домой. Счастливый этим, он сказал:
– Мне так нравится, когда мы все вместе.
Мэг и Миранда переглянулись и улыбнулись друг другу, их объединяло не только то, что они были близнецами, но еще и семья Миранды. Миранда с затаенным весельем отметила, что никто из них не представляет себе всего значения их поездки в Пензанс. Завтра будет четверг. Тот день, когда человек-отшельник отправляется за покупками.
На полпути к Еврейскому рынку, сославшись на жуткую усталость, она пошла в бар Уимпи, чтобы подождать их там. Она не разделяла пристрастия Алекса к гамбургерам, но место действительно было очень чистенькое, к тому же там было большое окно, выходившее на улицу. Расположившись там, она могла следить за покупателями по обеим сторонам улицы.
Какой-то человек на противоположной стороне стоял на тротуаре и смотрел в окно магазина звукозаписей. Она наблюдала за ним с некоторым интересом. Он был в джинсах, на ногах у него были грубые ботинки вместо обычных высоких сапог – значит, он не был местным жителем. Еще на нем была огромная парка с большим капюшоном. Ну конечно, он был не из местных. Через некоторое время он зашел в магазин. Она смотрела во все глаза. Он появился с женщиной в меховом пальто. Он по-хозяйски обнимал ее за плечи и держал сумку с покупками и квадратный пакет с пластинкой. Миранда недовольно наморщила нос. Она была уверена, что это был человек из «Проспекта Вилла».
Снаружи появилась Мэг, держа за руку Себастьяна, Алекс и Кэти шли за ними. Раздражение Миранды росло. Как же так получалось, что с другими людьми они вели себя как нормальные дети, а с ней – как взбесившиеся животные? Они вошли в бар всей толпой, и Мэг заказала чай и пирожные.
– Не нужно этого делать, – сказала Миранда. – Они снова захотят чаю, когда мы приедем домой.
– Это угощение, – объяснила Мэг.
Они показали свои новые ботинки. У всех были новые ботинки – еще одно угощение тетушки Мэг. На ботинках были великолепные шнурки разных цветов.
– Я буду завязывать тебе шнурки, Себ, – пообещала Кэти. – Мы будем меняться шнурками каждую неделю.
Мэг выразительно вращала глазами, делая знаки своей сестре. Миранда поняла ее и сказала:
– Я сейчас играла в очень интересную игру. Кто-нибудь хочет поиграть со мной?
Алекс сразу же повернулся к ней.
– Да, конечно!
– А что это за игра? – спросила Кэти.
– Нужно угадать человека-отшельника. – Миранда улыбнулась им заговорщицки. – Мне только что пришло в голову, что он наверняка должен быть сейчас в Пензансе, делая закупки на всю неделю. А народу вокруг совсем немного, поэтому…
– Но мы же не знаем, как он выглядит, – разумно возразил Себастьян.
– Вот именно! – Миранда поцеловала мягкие рыжие кудряшки. – Поэтому нам и нужно догадаться.
Конечно, он не похож на простого корнуоллского жителя. Вероятно, он не похож и на туриста. Он очень робкий, поэтому он ходит с опущенной головой…
– А в руках у него должно быть много свертков, – заметила Кэти.
– И ружье, – глупо хихикнул Алекс.
– Не говори глупостей, – резко сказала Миранда.
– А как мы узнаем, выиграли ли мы эту игру? – спросила Кэти.
Миранда пришла в замешательство. Она хотела подстроить какую-нибудь неожиданную встречу с предполагаемым человеком, возможно стычку, таким образом они будут вынуждены познакомиться, но она не могла сказать об этом детям.
– На следующей неделе, когда начнутся занятия в школах, Кихол опустеет, а он обязательно должен прийти в поселок, – вмешалась Мэг. – Вот тогда мы и увидим, кто выиграл.
Миранда благодарно улыбнулась сестре и указала на возможного кандидата.
– Почему? – спросила Кэти.
– Элементарно, моя дорогая Кэти. У него нет фотоаппарата, поэтому он не турист. Он без пальто, значит, он на машине. Подходящий возраст. По-моему, похож.
Себастьян забрался к матери на колени.
– Я хочу зеленые шнурки, – сказал он ей доверительно. – Это мой любимый цвет.
– Ну конечно, у тебя будут зеленые, радость моя, – сказала Миранда. – Любого цвета, какого только захочешь.
– Нет, мам! Так не получится. Они мои! – Алекс прижал к себе коробку с ботинками.
– Мы можем купить каждому еще по паре, – пообещала Мэг. – Ты сам можешь выбрать цвет.
– Ты испортишь их, Мэг! – Но тут Миранда увидела какого-то человека, который был очень похож на отыскиваемого ими. – Ого, да он красавчик, – заметила она, указывая на него. – Я представляла его себе рыжим, но черные волосы это тоже хорошо.
– А у папы коричневые.
– Да.
– Он с какой-то дамой, – сказал Алекс. Действительно, это было так. Но самым непонятным было то, что его мама, кажется, не одобряла этого.
Миранде нужно было купить кое-что в аптеке, и она задержалась там, пока Мэг с детьми ходила выбирать шнурки для ботинок. Она купила краску для волос и лак для ногтей и рассматривала салфетки для лица, когда услышала мужской голос по соседству.
– Но это ведь не убьет пауков? Продавец был в затруднении.
– Об этом ничего не говорится в инструкции, сэр. Миранда занималась своей губной помадой. Ей все еще не удавалось увидеть его.
– Нет. Но если это средство убивает мух и бабочек, то можно предположить…
– У нас есть специальное средство для пауков, сэр. – В разговор вступил другой, более глухой голос. – А вот это для летающих насекомых, если вам нужно…
– Нет. Я не хочу избавляться от пауков. Я их люблю. – Голос стал тише, и Миранда придвинулась ближе к разделяющему их прилавку. – Я боюсь, что… старые жильцы, должно быть, держали кошек… Не очень чисто… Мне действительно нужно…
– Я вас очень хорошо понимаю, сэр. В Кихоле полно кошек. Они приходят туда, где есть рыба, хотя и ненавидят море.
– Тогда я удивляюсь, почему они облюбовали мой дом. Он весь пропитан водой.
– У вас сыро, сэр?
– Можно сказать и так.
Голос был твердый и ровный, Миранда слышала его где-то и раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67