Антонио отметил про себя, что появление нового адвоката не прибавило радости Клейну, хотя оба они, похоже, были сделаны из одного теста – педанты и зануды.
– Незадолго до своей внезапной смерти, – начал Николас Вагнер, – Стивен Рис-Карлтон передал мне важный документ. В соответствии с его указаниями конверт должен быть вскрыт не ранее, чем через неделю после похорон. – Он вынул большой коричневый пакет из манильской пеньки и положил его на стол перед собой. Никто из сидящих в комнате не произнес ни слова.
Прежде чем продолжить, Вагнер выдержал значительную паузу.
– Этот пакет должен быть вскрыт и находящийся в нем документ оглашен для всех присутствующих здесь мистером Лейтоном.
По полированной поверхности стола конверт плавно перекочевал в дрожащие от неожиданности руки Роберта.
Внутри пакета оказался белый лист стандартного формата, испещренный строчками, написанными крупным размашистым почерком Стивена.
Роберт начал читать, но от волнения запнулся на первом же слове. Он остановился, откашлялся и продолжал:
– «В начале этого года я почувствовал необходимость написать это письмо, с которым вы все ознакомитесь в случае моей преждевременной смерти. Создание компании «Курорты Платинового побережья» стало важнейшим событием моей жизни. Я верю, что построенные нами отели останутся лучшим памятником нашим многолетним трудам. Ни о чем, сделанном в моей жизни, я не сожалею. Мною движет одно стремление – сохранить компанию «Курорты Платинового побережья» после моего ухода. Поэтому я оставляю Кристине и Виктории по двадцать четыре процента акций компании в надежде, что, когда меня не будет в живых, они преодолеют разногласия между собой и объединятся, чтобы не дать Антонио Челлини завладеть контрольным пакетом акций. Они должны выполнить мою просьбу».
Все сидевшие за столом шумно вздохнули и посмотрели на обескураженного Антонио. Он слегка покраснел, но, отведя взгляд в сторону, никак не прокомментировал услышанное. Роберт продолжил чтение письма.
– «Если же события пойдут по иному сценарию, у меня есть все основания опасаться, что Антонио развалит компанию…»
После этой фразы Челлини взорвался. Он с силой ударил по полированной поверхности стола так, что зазвенели стаканы и чашка Виктории опрокинулась. Кофе пролился на ее светлый костюм. Она схватила салфетку и принялась промокать пятно, чтобы оно не расползалось дальше. Потом зло посмотрела на Антонио.
– Я думаю, извинений ждать от вас бессмысленно?
– А… заткнитесь вы! – он резко махнул рукой. – Я куплю вам дюжину таких костюмов…
Роберт оторвал глаза от письма. Он явно получал удовольствие, наблюдая за итальянцем. Челлини всегда заставлял его почувствовать собственную неполноценность.
– Я могу продолжать? – не без иронии спросил он.
– Продолжайте, – огрызнулся Антонио. – Но не надейтесь, что я буду сидеть и слушать подобную чепуху. Заканчивайте с любительской драматургией и переходите к делу.
Голос его сделался еще более злым: «Боже, это так типично для Стивена! Он, сукин сын, всегда любил играть людьми и даже сейчас, после смерти, не оставляет нас в покое. Все, что мне необходимо выяснить, – кому принадлежит оставшаяся часть акций. Без этого невозможно приступить к делам».
Роберт никогда не обращал внимания на скандальный нрав Антонио, о котором ходили легенды. Поэтому, чтобы избежать открытой конфронтации, он примирительно сказал:
– Успокойся, здесь осталось не так много. «Несколько лет назад по некоторым причинам, которые я не излагал вам ранее, мне пришлось расстаться со значительной частью акций нашей компании, – продолжил чтение Роберт. – Двадцать восемь процентов акций «Курортов Платинового побережья» стали принадлежать моему сводному брату, Эдварду Харрингтону. Он всегда предпочитал оставаться в тени, позволяя мне действовать от его имени. В случае моей смерти он наверняка заявит о своих правах. Должен предупредить вас, что моему сводному брату не следует доверять ни при каких обстоятельствах. И я категорически против его привлечения к управлению компанией. По отношению к этому человеку вам всем необходимо быть очень бдительными. Постарайтесь изолировать его от дел любым способом. Попробуйте выкупить у него акции. Это жизненно необходимо для компании. Я доверяю вам и надеюсь, что Кристина и Виктория выполнят мое последнее желание. Мне бы хотелось думать, что «Курорты Платинового побережья» войдут в следующее десятилетие с той же энергией и стилем работы, которые принесли ей сегодняшний успех. Спасибо, Кристина, тебе за то, что ты принимала меня таким, какой я есть, и за преданную любовь ко мне. И, наконец, я желаю вам того, чего всегда желал себе, – живите долго, берегите себя и верьте в успех».
Подпись Стивена, внушительная и уверенная, теперь, когда тело его находилось во власти моря, заставила голос Роберта дрогнуть. В течение некоторого времени в комнате царила тишина, нарушаемая стуком дождевых капель по оконному стеклу.
Первой не выдержала Виктория.
– Совершенно невероятное известие. Папа и дядя Эдвард виделись крайне редко и не ладили между собой. В любом случае, они всего-навсего сводные братья. И я не вижу причин, по которым мой отец должен был оставить ему двадцать восемь процентов акций.
Швейцарский адвокат с сочувствием посмотрел на нее:
– Я понимаю, мисс Рис-Карлтон, инструкции отца шокируют вас, но с юридической точки зрения они безупречны. Из письма ясно, что по той или иной причине мистер Эдвард Харрингтон будет претендовать на свою часть наследства.
«По той или иной причине, – подумала Кристина. – Этот адвокатский эвфемизм удобен для юристов». Как и Виктория, она не могла придумать никакой веской причины, по которой Стивен вынужден был завещать акции компании, в общем-то, чужому человеку. Она помнила, как однажды ее муж отказался дать в долг своему сводному брату даже несколько сот фунтов. А теперь, ни с того ни с сего, дарить ему акции?!
– К чему вся эта чертова секретность?! – взорвался Антонио. – Насколько я знаю, Стивен едва здоровался со своим никчемным братом. Я просто отказываюсь верить тому, что он натворил. С юридической точки зрения, он обязан был уведомить меня как своего партнера.
Господин Вагнер пожал плечами:
– Мистер Рис-Карлтон действовал вполне определенно. По его указанию я оформил оффшорную компанию и закрепил двадцать восемь процентов зарегистрированного капитала за мистером Харрингтоном. Что совершенно законно.
Антонио фыркнул:
– Законно-то законно, но что-то дурно пахнет. Я не позволю Харрингтону запустить свои пальцы в дела моей компании.
– Вы имеете в виду нашу компанию? – вмешалась Кристина.
Ее поддержала Виктория:
– Мы, все трое, – равные партнеры. И у каждого, дорогой Антонио, по двадцать четыре процента.
Кингслей Клейн нарушил свое затянувшееся молчание:
– Если мне не изменяет память, Стивен сам был против участия своего сводного брата в управлении компанией. – Он посмотрел на Николаса Вагнера, который в ответ слегка кивнул головой, и продолжил: – Я не нарушу никаких профессиональных секретов, если сообщу вам, что у мистера Харрингтона нет ни малейшего желания заниматься делами компании «Курорты Платинового побережья». Вы ведь разговаривали с ним, господин Вагнер?
Швейцарский адвокат позволил себе осторожно улыбнуться.
– Удовлетворенный щедростью своего брата, мистер Харрингтон искренне признался мне, что не собирается посвящать свою жизнь этому бизнесу. Он желает продать свои акции и уполномочил меня действовать от его имени. Поэтому я обращаюсь к вам, как к его партнерам.
– Наконец вы говорите на языке, понятном мне. Сколько хочет этот тип? И как быстро я могу выкупить его акции? – прорычал Антонио.
Кристина почувствовала, как в виски ударила кровь. От возмущения у нее закружилась голова. Этот человек был невыносим:
– Подождите, Антонио. Вы здесь не единственный, кто имеет право голоса.
До этого заявления она предпочитала держаться в стороне от дискуссии. Упоминание в завещании об Эдварде поразило ее. Это так не вязалось с характером Стивена, но она уже почти смирилась с этим. Однако наглая самоуверенность Антонио заставила ее заявить о своих правах.
– Господин Вагнер, насколько я понимаю, вам все равно, кто будет распоряжаться акциями компании?
Николас Вагнер наклонил голову:
– Именно так. Мистер Рис-Карлтон предвидел, что может возникнуть, как бы поточнее выразиться, здоровая конкуренция. Вы все трое можете назначать свою цену за акции мистера Харрингтона.
Он испытующе посмотрел на Викторию, которая пробормотала:
– Естественно.
У Кристины засосало под ложечкой. Ее падчерица в двадцать один год еще никогда нигде не работала и даже не удосужилась закончить учебу. Но благодаря своему высокомерию она была уверена, что сможет занять место отца. Какая самоуверенность!
– Моя дорогая, как ваше доверенное лицо, я думаю… – перехватив взгляд адвоката, начал Роберт Лейтон.
Виктория холодно посмотрела на него своими большими серо-голубыми глазами:
– Дядя Роберт, я знаю, чего именно хотел мой отец. Мне, разумеется, необходимо ваше согласие, но вы его в любом случае мне дадите. В конце концов, я же дочь своего отца.
Лейтон пожал плечами и робко взглянул на Кристину. Она не удивилась его поведению. Роберт Лейтон никогда не мог отказать никому из Рис-Карлтонов.
– Не сомневаюсь, мисс, что ваш опекун в этом деле будет представлять ваши интересы, – успокоил Николас Вагнер Викторию.
– Мне кажется, самый простой и быстрый путь решения этой проблемы – предложить каждому из вас сделать письменное заявление о желании приобрести пакет акций мистера Харрингтона. Предлагаю встретиться здесь же через неделю и рассмотреть ваши предложения. У вас будет время подумать, посчитать свои возможности и сформулировать свои предложения.
Антонио такая постановка вопроса не устраивала. Резко изменив свой грубый тон на заискивающе-примирительный, он принялся уговаривать:
– Кристина, Викки, ну неужели мы должны прибегать к такому официальному способу решать наши дела? Соперничать, как враги, позабыв о многолетних дружеских узах между нашими семьями, – при этом он положил свою бронзовую от загара руку на сердце. – Если я пообещаю, поклявшись памятью моей покойной матери, руководить компанией, как этого желал Стивен, разве мы не сможем полюбовно договориться без этого дерьмового состязания? Вы же догадываетесь, какие деньги стоят за мной. Для меня не составит труда обойти все юридические сложности в этом вопросе.
Его речь была настолько фальшива, что не могла вызвать ничего, кроме улыбок. Кристина собралась уже отвергнуть это предложение, но ее опередила Виктория, разгневанные глаза которой горели неистовым светом.
– Антонио, мне очень жаль, но я не могу поверить, что вы сможете руководить «Платиновыми курортами» так, как этого хотелось бы папе. Спасибо за предложение, но я думаю, мне лучше самой позаботиться о своих делах.
– И мне тоже лучше самой, – сказала Кристина. – Стивен всегда заботился о благополучии семьи, а руководство компанией «Курорты Платинового побережья» было изначально семейным бизнесом.
Виктория бросила на нее холодный, презрительный взгляд:
– Пореже, пожалуйста, употребляйте слово «семья». В своем письме папа о ней ничего не говорит. Поэтому я буду действовать от своего имени, и если мне повезет, то вам, Кристина, придется выбыть из игры, тем более что вы в нашей семье – человек случайный.
Кристина чуть не задохнулась от несправедливого обвинения.
Уже более десяти лет ей приходилось терпеть злобную ненависть Виктории. И вся эта непримиримая враждебность только из-за того, что она согласилась стать второй женой Стивена Рис-Карлтона.
«Стивен, – тихо молила она, – подскажи мне, что делать. Мне так не хватает тебя. Зачем ты втянул нас всех в это безумное соперничество? Для того, чтобы доказать, как хорошо ты нас всех знаешь? Или по другой, неизвестной нам, причине?»
Забыв о других, погруженная в свои мысли, Кристина откинулась на спинку стула и закрыла глаза, чтобы сдержать слезы. Неожиданно для себя она вдруг поняла, что борьба за контроль над «Платиновыми курортами» даст ей возможность найти ответы на вопросы, преследовавшие ее днем и ночью. Почему умер Стивен? Кто тогда вошел в их дом на Барбадосе и почему этот неизвестный желал его смерти? А в том, что было совершено убийство, у нее сомнений не было.
Когда одиннадцать лет тому назад она встретила доброго и щедрого человека, покорившего ее своей душой, а не богатством, разве могла она тогда подумать, что однажды вся ее жизнь превратится вдруг в обычную склоку и трое соперников, как пауки в банке, будут вырывать друг у друга право на контроль над «Курортами Платинового побережья»?
1
1982
– Объявляю Центр торговли и отдыха Вестсайда официально открытым, – Крис Гоуэн, звезда мыльной оперы «Коронейшн-стрит», широко улыбнулся, позируя перед камерами. – Спасибо всем за то, что пришли сегодня к нам. – Ему пришлось кричать, чтобы быть услышанным среди оглушительных аплодисментов нетерпеливых, шумных покупателей, собравшихся у нового торгового центра на окраине Манчестера.
Шесть юных девушек-моделей в ковбойских костюмах, вооруженных кипой рекламных брошюр, шли по направлению к небольшому подиуму, на котором стоял Крис. Их появление группа панков, с гребнями на голове и татуировкой, встретила громким свистом и улюлюканьем и бесцеремонно двинулась к подиуму.
– Эти прекрасные девушки будут сегодня с нами, – Крис поднял руку и призвал к спокойствию, в то время как панки кричали: «Идите к нам!»
– Позже, ребята, позже, – улыбнулся Крис, и панки одобрительно заревели. Он сделал небольшую паузу и продолжал: – Девушки нагружены массой бесплатных конфет для вас. Центр отдыха Вестсайда предлагает сегодня и всю следующую неделю бесплатные подарки для посетителей. Не забудьте про нашу бесплатную лотерею, и кто-нибудь из вас может стать счастливым обладателем двух путевок на Майорку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47