Я достаточно безобидный человек, но способен свернуть горы, если это понадобится. Потому и позвонил сегодня президенту банка в шесть утра и заставил его сделать проверку.
– Проверку чего? – в отупении спросила Келли.
Мускулы его лица напряглись.
– Некто явился в банк вчера днем, подписался именем Сисси Кординер, предъявил свой ключ от сейфа, открыл его и ушел.
– Что? – в изумленном недоверии пробормотала Келли. – Но ведь мама в Кливленде…
– Догадываюсь, что это была Мэвис и что сейчас камни у нее. Я позвонил в полицию. Они открыли банк пораньше, чтобы устроить эту самую проверку. И я могу поклясться чем угодно, что ваши драгоценности исчезли. Не знаю, как ей это удалось, но Мэвис заполучила их.
Келли обмякла и опустилась на постель. Зейн стоял рядом; его грудь поднималась и опадала, как будто он боролся с чем-то невидимым. Келли с силой прижала пальцы к вискам, как будто пытаясь утихомирить вихрь мыслей.
– Никто не может открыть банковский сейф, – наконец произнесла она. – Это невозможно. Надо иметь ключ. Надо, чтобы подпись совпадала с подписью на карточке…
– Знаю, – ответил Зейн, бросая ее летние майки в чемодан. – Но каким-то образом ей это удалось.
Келли покачала головой.
– Я… мне казалось, что я потеряла запасной ключ от дома. Вначале он висел на гвозде у двери, а затем вдруг исчез. В первый же день, как она появилась здесь… – Келли замолчала, восстанавливая в памяти ход событий. – Да, она споткнулась и схватилась за дверной косяк. Должно быть, тогда она его и взяла. Иногда мне казалось, что вещи лежат чуть иначе – не так, как прежде. Я считала, что это игра воображения. Но она… она приходила сюда. Пока я спала, она сюда заходила…
Зейн свернул ее шорты и положил их в чемодан.
– Мать упоминала что-нибудь о банковском сейфе? У вас была карточка с ее подписью? А может, она написала вам, что отослала карточку прямо в банк?
Келли взглянула на него, внезапно онемев от ужаса.
– Да… – Ее голос превратился в хриплый шепот. – Только вчера я получила весточку о том, что она отослала карточку в банк. Карточка должна была прийти одновременно с письмом ко мне. Этим утром мне показалось, что письмо свернуто иначе. Я думала, что кто-то читал его… даже подозревала, что это сделали вы. Неужели его прочла Мэвис?
– Я не читаю чужие письма, – коротко отозвался Зейн.
– Но вы же сочли уместным заглянуть в чужую рукопись, – так же резко возразила Келли.
– Это другое дело, – фыркнул он. – И потом, мы сейчас обсуждаем не мои прегрешения. Наш предмет – Мэвис. Значит, она могла войти сюда, прочесть письмо и узнать, что банк получил карточку с подписью Сисси. Верно?
– Она знала о камнях. – От осознания всего этого Келли затошнило. – У нее был ключ от дома, она знала, что под влиянием ее стряпни я сплю так крепко, что она может войти, а собака по доброте характера даже не залает. Она могла прочесть письма, которые я писала матери и которые получала от нее в ответ… Значит, она знала, что у мамы был ключ от сейфа, и знала, что банк получил ее карточку…
– Возможно, – ответил Зейн, со стуком захлопнув чемодан. – И она видела подпись вашей матери на письмах, так что смогла воспроизвести ее. Она могла зайти сюда, забрать ваш ключ от сейфа, отправиться в банк, заявить, что она ваша мать, предъявить подпись, которая совпала с подписью на карточке, и получить доступ к сейфу. Никто ничего не заподозрил. Служащие банка никогда не видели вашу мать в лицо.
Келли уставилась на него, чувствуя мучительное головокружение.
– Открытка, присланная мамой, исчезла! Должно быть, Мэвис взяла ее, чтобы подделать подпись. Служащие банка не могли знать, что она не моя мать. Но мой ключ? Она украла мой ключ от сейфа? Вчера я пила с ней кофе. Она могла взять его, пока я выходила из комнаты. Тогда мне вновь сделалось плохо – должно быть, она что-то подсыпала в кофе. Прошлой ночью она настояла, чтобы я непременно взяла ее булочки. Должно быть, вчера ночью она приходила снова, когда я спала, – но зачем? А потом мне показалось, что я слышу шум ее машины. Что случилось? Ничего не понимаю…
– Вас ограбили – вот в чем дело, – процедил Зейн сквозь зубы. – Наверняка она украла ключ вчера утром, а ночью положила его на место. Черт, неужели вы не понимаете, Келли? Поскольку ключ оказался бы на месте, вы никогда бы не узнали, что случилось. Вы не узнали бы о пропаже камней до конца лета, когда отправились бы за ними в банк.
– Они не могли пропасть, – в отчаянии произнесла Келли. Ей виделось, как все мечты ее матери, да и ее собственные, развеиваются как дым.
– Пошли! – приказал Зейн. Взяв Келли за локоть, он потащил ее к входной двери.
Колени девушки подогнулись. Она перевела взгляд с Зейна на потрепанный коврик у порога. Из-под него выглядывал угол конверта.
– Интересно, – произнес он. – Смотрите.
Она опустилась на корточки и приподняла край коврика. Под ним лежал розовый конверт с нацарапанным именем «Келли». Непослушными пальцами она вскрыла конверт. Там оказалась короткая записка: «Дорогая моя Келли, я только что получила письмо от брата из Канзаса – он болен и нуждается в моей помощи. Я должна спешить. Вернусь, как только смогу. Вы еще услышите обо мне! В конце концов, я хочу забрать к себе этих милых кошечек! Будьте осторожны, милочка. С любовью, Мэвис».
Келли в полном недоумении уставилась в глаза Зейну.
– Она уехала, – дрожащим голосом произнесла она и повернула к двери. – Ключ! Я хочу убедиться, что ключ здесь!
Зейн последовал за ней в комнату. Она рывком вытащила из стола сумочку, открыла бумажник и заглянула внутрь.
– Ключ еще здесь, – выдохнула она. – Быть может, вы все-таки ошибаетесь…
Черты Зейна затвердели еще сильнее.
– Говорю вам, Келли: она положила его обратно. Так, чтобы вы ничего не заподозрили. Уверен, камни исчезли. И она вместе с ними.
– Если она и в самом деле взяла их… – Келли не договорила: ее затошнило от неизъяснимого предчувствия. Триста тысяч долларов, тупо вспомнила она. Деньги, которые бы позволили маме увидеть мир и хоть немного почувствовать себя беззаботной. Деньги, которые дали бы Келли свободу писать. Она отчаянно нуждалась в этой свободе – нужно было начать заново свою книгу, Зейн слишком доходчиво объяснил ей это.
Она вновь взглянула в его непроницаемые глаза, в которых не удавалось уловить ни следа эмоций.
– Может быть, камни никуда не делись… – Эти слова она выдохнула как молитву.
Но молитва эта не была на сей раз услышана. Когда Зейн привез ее в банк, президент, сонного вида мужчинами двое полицейских наблюдали, как она открывает сейф. Он оказался пуст.
Камни исчезли. Они испарились, и вместе с ними испарилась и Мэвис Прюэр.
Милая, простодушная старушка, так любившая стряпать, маленькая, безвредная седовласая женщина со сломанной ногой оказалась воровкой, и настолько искусной, что ухитрилась совершить то, что казалось невозможным: обвела вокруг пальца банковских служащих и исчезла с целым состоянием в кармане.
После того как Келли и Зейн заявили о случившемся в полицию, он привел ее в маленькое кафе на площади выпить чашку кофе.
– Я так и не могу понять, – устало произнесла Келли, – почему она не украла камни у Джимми?
– Вероятно, именно для этого она и приехала сейчас сюда, – безучастно ответил он. – Но выяснилось, что Джимми мертв.
– Я хотела сказать: почему она не забрала их прошлым летом? В свой первый приезд?
– Может, и пыталась. Вероятно, ей пришлось поспешно уехать, потому что ее разыскивали. Первоначально она могла приехать сюда из желания спрятаться и переждать опасность – эта женщина не в первый раз совершает преступление. Очевидно, она профессиональная воровка и уже не первый раз занимается подобными вещами.
Келли промолчала. Она думала, как сообщить маме об ужасной потере. Поставив локти на стол, она прикрыла глаза ладонями.
– Поверьте, – хрипло заговорил Зейн, – ее наверняка поймают и вернут ваше наследство. Не тревожьтесь. Тем временем я куплю этот проклятый дом, а позже перепродам кому-нибудь еще – это не трудно. Ну, и, конечно, позабочусь о животных.
Со смешанным чувством привязанности, сожаления и раздражения Келли вспомнила о Полли-Энн. Эта собака много раз впускала воровку в дом, виляла хвостом, прыгала у ног и улыбалась от удовольствия. И тем не менее Келли не испытывала к ней ненависти – у этого существа был единственный порок: избыток любви к человечеству.
– Я не нуждаюсь в ваших благодеяниях, – запротестовала она. Ей не хотелось быть обязанной Зейну, она жаждала только одного – чтобы ее оставили в покое. Подняв голову, она мрачно взглянула в лицо Зейна и встретилась с его твердым взглядом.
– Никакие это не благодеяния, – заметил Зейн, скривив губы. – Я сделаю это ради собственного спокойствия. Вы – городское дитя; здесь вам не место. Отправляйтесь домой и живите спокойно со своей матерью. За несколько недель вас здесь накачали какой-то дрянью, чуть не утопили и ограбили.
Лицо Келли вспыхнуло; она резко отшвырнула пустую чашку.
– Я… – начала она. Зейн оборвал ее.
– Да что там, – с явной насмешкой проговорил он, – мало того что вы привязались к воровке, так на вас еще запал этот идиот Хардести! И я не собираюсь – повторяю, не собираюсь – сидеть как на иголках и гадать, что ему может взбрести в голову. Едва ли вашей маме понравится, что вы оказались в подобной ситуации, Джимми тоже не одобряет это с небес, и я, черт побери, тоже этого не хочу!
Слезы, с которыми Келли боролась все утро, горячей волной подступили к глазам, но ей удалось сдержаться.
– Во-первых, никакое я не дитя. Во-вторых, я могу сама позаботиться о себе…
Ответом ей был жестокий смешок Зейна.
– С моей точки зрения, вы ребенок, и у меня нет никакого желания возиться с вами – можете вбить это себе в голову или нет? Я вздохну с облегчением, как только вы уедете отсюда. Я профессионал, меня ждет работа, а вы любительница, перевернувшая всю мою жизнь.
Келли испустила длинный, прерывистый вздох.
– Я понимаю… вы вправе сердиться. У меня сложилось о вас превратное мнение. Мэвис подделала мамин почерк и наверняка подделала почерк Джимми. Должно быть, она сочинила все, о чем говорилось в письме, но зачем? Почему она это сделала? У нее были настоящие письма Джимми. Наверное, она украла писчую бумагу Джимми из стола и изменила конец одного из них…
Ее слова не произвели на Зейна никакого впечатления. По его виду Келли поняла: Зейн прочитал отданные ему письма.
– Но это был почерк Джимми, – беспомощно добавила она. – Так мне показалось…
– Боже мой! – воскликнул Зейн, с пренебрежением глядя на нее и качая головой. – Я прочитал все это сегодня утром. Как вы могли поверить этим выдумкам? Джимми не мог бы так написать. Он никогда не выражался подобным образом – ни о ком. У Джима были свои недостатки, но он не был лицемером и никогда в жизни не предавал друзей. Неужели вы его так плохо знали? А ко мне – присматривались ли вы ко мне? Вряд ли. Вы смотрели на меня сквозь собственное предубеждение.
Мучительное сожаление пронзило Келли.
– Она лгала. Джим наверняка говорил ей о вас. Должно быть, она знала, что вы стоите на страже его интересов, и боялась вас. Вероятно, она меньше всего желала вашего присутствия здесь. И поэтому лгала.
Зейн прищурился.
– Дело не в том, что она лгала. Дело в том, что вы так чертовски легко ей поверили. В голову не пришло хоть раз поговорить со мной – нет, вы просто верили всему, что она плела. Это в ваших правилах, верно? Вы же не привыкли доверять своим чувствам. Удобнее принимать все на веру с чужих слов – так проще и безопаснее.
Сжав зубы, Келли заморгала, яростно борясь с накатившими рыданиями. Было трудно оскорбить ее сильнее, потому что сказанное им было правдой. Она поверила ужасному навету и даже не попыталась расспросить. А ведь можно было признаться ему в своих подозрениях и дать возможность оправдаться…
– Уезжайте домой, к маме, – холодно произнес Зейн. – Пишите ваши аккуратненькие рассказики, живите тихой чистенькой жизнью. Не тревожьтесь о драгоценностях – ручаюсь, вы получите их обратно.
Он встал и бросил на стол деньги в уплату за кофе.
– Пойдем, дитя, – пренебрежительно процедил он. – Вас ждет длинный путь в Кливленд.
Келли отправилась домой. Предсказание Зейна насчет камней сбылось – полиция в Миссури задержала Мэвис через несколько дней после кражи. При ней оказались не только камни, но и значительная сумма наличными, полученная в качестве страховки: Мэвис умело изображала перелом ноги.
Она не потрудилась выбросить копию ключа от дома Джимми: он по-прежнему лежал в ее кошельке. Еще одно доказательство обнаружилось в самом доме – в чашке из-под кофе и в оставшихся булочках оказались огромные дозы наркотиков.
Мэвис неоднократно появлялась в доме Джимми, пока Келли спала. Она стащила открытку от Сисси, чтобы поупражняться в ее подписи, выкрала бумагу из стола, чтобы подделать письма, в которых оболгала Зейна. Как только Мэвис узнала, что подпись Сисси уже хранится в банке, тут же стащила ключ от сейфа из бумажника Келли. Добраться до сейфа и драгоценностей оказалось простейшим делом. Но чтобы не вызвать у Келли никаких подозрений, Мэвис утром дала ей очередную дозу наркотиков, чтобы та спала, пока не будет возвращен ключ.
Однако Терри Хардести своим пристальным наблюдением за домом Келли несколько нарушал планы Мэвис. Ей пришлось изрядно потрудиться, чтобы и его вывести из строя. Но она не смогла вновь пробраться в дом Келли до той памятной ночи, когда та заснула с помощью тех же самых булочек, которыми Мэвис удалось усыпить Терри Хардести. Тогда-то Мэвис и проскользнула в дом, вернула ключ на место, написала прощальную записку и уехала с драгоценностями в чемодане.
Мэвис Прюэр была также известна под именем Марвел Прескотт, и полиция долго расследовала невероятно длинный список ее фальшивых имен и совершенных преступлений.
Как сообщили Келли по телефону, Зейн оказался прав насчет Мэвис и Джимми. Прошлым летом Мэвис приехала на озеро, чтобы отсидеться после очередного рискованного дела в Техасе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24