раковина в ванную из искусственного камня
– Они тоже неестественны?– Вам бы он не помешал, – огрызнулась Офелия, намекая на тучность Джона.
– Куда ты? – час спустя спросил Дэвид, когда Офелия начала яростно швырять в чемодан одежду и туалетные принадлежности. – Послушай, шоу прошло совсем не так уж плохо. Каждому известно, что этот Джон Саймон все выворачивает наизнанку. Так что дело не в тебе.Офелия повернулась, и Дэвида изумило ее лицо, белое как мел.– Именно во мне. Это было не шоу.– А что же?«Где были мои глаза? Это атака на мои теории. Все вывернуть наизнанку. Раньше я замечала такие вещи».– Ничего. Не обращай внимания. – Она захлопнула крышку чемодана.Дэвид положил ладонь на ее руку.– Офелия, – негромко сказал он, – я тебя знаю. Тебя что-то тревожит. Уже пару недель. Я не хотел быть любопытным. Просто ждал, что ты сама мне все расскажешь.Она посмотрела в темные глаза Дэвида и вспомнила день, когда соблазнила его.– Сначала я должна кое в чем разобраться.– Как же ты будешь разбираться, если уезжаешь? Офелия, ты никогда не бегала от трудностей. Что станет с твоими студентами, лекциями, банкетом по случаю премии?– Я их отменила. Мне нужно уехать, чтобы как следует подумать. И принять жизненно важное решение.– Ты говоришь про тот приз за участие в конкурсе? – спросил он, имея в виду заказное письмо, доставленное три недели назад. Эта история казалась Дэвиду подозрительной. Какой роскошный курорт станет бесплатно раздавать путевки?Три недели назад Офелия небрежно отложила конверт, сказав, что у нее нет времени, а сейчас неожиданно передумала. Дэвид взял ее за плечи и отвел от кровати.– Нет, – сказала она, поняв его намерения и пытаясь освободиться. Дэвид зажал ей рот поцелуем, но Офелия отстранилась. – Я не настроена.– Есть только один способ. – Дэвид привлек ее к себе, прильнул к губам, и Офелия ответила ему с неожиданным пылом. Он начал стаскивать с нее одежду, оторвав пуговицу. Офелия расстегивала на нем рубашку, царапая ногтями грудь; гнев только усиливал желание.Когда блузка соскользнула с ее плеч, Дэвид высвободил из кружевного лифчика грудь Офелии и припал к ее соску.Офелия просунула руку в его джинсы, и Дэвид застонал. Она обожала его член; второго такого не было на свете. Однажды Дэвид пошутил; мол, это единственное, что ей в нем нравится. Что ж, он был недалек от истины. Офелия любила вкус, ощущение, форму и размер его члена, а все остальное в служило было лишь приложением к его крайней плоти.Офелия опустилась на колени и устроила себе пир. Но когда почувствовала, что любовник близок к оргазму, легла на ковер, привлекла Дэвида к себе и раздвинула ноги. Стоило ему проникнуть в нее, как она обхватила голенями его бедра.Сначала он довел до оргазма ее: Дэвиду нравилось смотреть на ее лицо в этот момент. Офелия закинула голову, ее ресницы затрепетали, она издала страстное рычание.А когда Офелия сдавила его член кольцом мышц, он кончил и сам.Как всегда после занятий сексом, Офелия задремала. Рядом вытянулся обнаженный Дэвид. Проснувшись, она тихо, стараясь не разбудить его, соскользнула с кровати, приняла душ, оделась, упаковала чемодан, взяла «ноутбук» и ушла. * * * – Значит, я опоздала?– Мне очень жаль, доктор Каплан, – сказала хорошенькая администраторша, сидевшая в офисе частного терминала «Рощи». В помещении было тихо и безлюдно. – Сегодня вечером рейса больше не будет. Самолет останется на курорте и вернется только утром. А пока могу предоставить вам комнату…– Тогда я поеду на машине. Только скажите, куда.– На машинах не…– Послушайте, я знаю, что вам не положено разглашать эту информацию. Но мне совершенно необходимо оказаться в «Роще» именно сегодня вечером.– Мне очень жаль, мэм. Мы будем рады предоставить вам ночлег в здании аэропорта, а завтра утром отправим в «Рощу» первым же рейсом.В брошюре, приложенной к билету и письму с поздравлением, было написано, что курорт находится в пятидесяти километрах к северо-востоку от Палм-Спрингс. Неужели его так трудно найти?Машина мчалась по ночному шоссе на восток, но гнев Офелии не остывал. Наоборот, с каждым метром становился все сильнее. Она не хотела тайком убегать от Дэвида, не хотела отстранять его, но ей требовалось побыть одной и решить, что делать. Жизнь Офелии разлетелась на куски, и она не могла сложить осколки.Она поняла, что попала в точку, когда увидела на обочине шоссе щит с надписью: «Индейская резервация Моронго».Первые две попытки оказались неудачными. Дважды ей пришлось возвращаться в Палм-Спрингс и начинать все сначала. Местные бюро справок о «Роще» не давали, но хозяин на автозаправочной станции, где она наполнила бак, сказал, что «Роща» находится в двадцати километрах за индейской деревней.– На самом краю света, – добавил он. – Пыльный, разбитый проселок. Ехать по нему трудно. Особенно ночью.Она мчалась под звездами, как маньяк, огибая рытвины и подпрыгивая на ухабах. Что будет, если она проколет шину? Ладно, как-нибудь обойдется…А потом она увидела впереди ограду из колючей проволоки и запертые ворота с надписью «СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД». Офелия осмотрела замок, гадая, можно ли его открыть с помощью булавки, а потом увидела приближавшийся свет фар.Из машины вышли двое мужчин в аккуратных блейзерах и фланелевых слаксах и открыли ворота. Они уже знали, с кем имеют дело. Администраторша аэропорта позвонила и предупредила.– Пожалуйста, следуйте за нами, доктор Каплан.Ее встретила управляющая Ванесса Николс. По ее словам, здесь были очень рады тому, что Офелия передумала. Мисс Николс посадила ее в открытый автомобильчик и повезла к главному зданию курорта.– У нас очень уютные отдельные номера, – сказала она.Офелия молча сидела рядом с Ванессой, не обращая внимания ни на пустынный ветер, трепавший ее короткие черные волосы, ни на взгляды гостей, с удивлением смотревших на ее майку. На узкой черной майке, заправленной в потертые джинсы, было белыми буквами написано: «Homo erectus Человек прямоходящий (лат.).
– это не смешно». Майку ей подарила секретарша на день рождения. Фраза была цитатой из лекции, которой Офелия открывала курс физической антропологии, и означала, что никаких сальных шуток она у себя в аудитории не потерпит.Номер Офелии назывался «Мария Антуанетта». Это был роскошный будуар в бело-золотых тонах, обставленный мебелью в стиле Луизы IV и напоминавший о пудреных париках и маскарадах. Когда мисс Николс раздвинула тяжелые шторы, Офелия испытала потрясение. За окном была панорама Парижа с Эйфелевой башней невдалеке.– Пожалуйста, чувствуйте себя как дома и пользуйтесь всеми нашими услугами и развлечениями, – сказала управляющая, пожелала ей спокойной ночи и ушла.Офелия мысленно попеняла хозяевам за анахронизм (в эпоху Марии. Антуанетты никакой Эйфелевой башни не было и быть не могло), но потом вспомнила слова сестры («И не надоела тебе твоя наука? Неужели нельзя просто расслабиться?»), отошла от окна, достала из сумки бумажный пакет, второпях купленный в круглосуточной аптеке Палм-Спрингс, и пошла с ним в ванную, отделанную золотом и мрамором. Там она достала из пакета коробочку и, не открывая ее, положила рядом с раковиной.Эта коробочка вызывала у нее ужас. В ней лежал «тест на беременность». В этом и заключалась причина ее беспокойства, ночных кошмаров, тайн от Дэвида и рассеянности, позволившей толстому ведущему ток-шоу застать ее врасплох.Она смотрела на коробочку и думала: «Я не беременна». Это было невозможно. 11 Всю вторую половину дня Коко провела с кристаллом, но не получила от этого ничего, кроме головной боли. Дейзи, ее дух-поводырь, молчала.Пришло время действовать. Поскольку обед с Эбби Тайлер перенесли, вечер у нее был свободен. Натягивая потертые джинсы и мешковатую майку, Коко решила еще раз обойти курорт и поискать мужчину своей мечты. Советуясь с хрустальным шаром, она старалась не думать о Мистере Память, симпатичном Кенни, сказавшем, что ей ни к чему наводить красоту. Нет, сегодня на вечернее представление в клуб «Ява» она не пойдет – это уж точно…Но когда Коко вышла из коттеджа и заперла за собой дверь, в свете уличного фонаря блеснули светлые волосы. – Привет, – сказал Кенни.Сердце предательски вздрогнуло.– Как вы меня нашли?– Внутренний голос, – усмехнулся Мистер Память. Бежевые слаксы и голубая рубашка, пришедшие на смену сценическому костюму, делали его совсем мальчиком. «Интересно, сколько ему на самом деле», – подумала Коко. – До моего шоу еще целый час. Я хотел пригласить вас выпить.Заметив замешательство Коко, он добавил:– Вы так быстро ушли, и я подумал…Он что, пытается пробудить в ней чувство вины? Но его глаза смотрели прямо и открыто. Игрой тут не пахло.– Извините, – сказала она. – Я просто вспомнила про срочное дело.– Понимаю. – Он поднял светлую бровь. – Так как насчет выпивки?Они нашли открытый бар рядом с великолепным птичником. За столами сидели парочки, занятые собой. В воздухе висели капли влаги от водопада; казалось, Коко и Кенни сидели на берегу океана, хотя до него отсюда было полтораста километров.– Как вы стали Мистером Память? – спросила Коко, раздираемая противоречивыми чувствами. Ей хотелось посидеть с ним и в то же время не терпелось отправиться в путь.– Выступления в ночных клубах – это не моя профессия.Ответ был туманный.– А что же тогда ваша профессия?– Я пишу коды.– Тайные коды? Боже, как интересно! «Толкователи ветра» из племени навахо. «Ультра» времен второй мировой войны. Зашифрованные послания, ведущие к Святому Граалю…Он откашлялся.– Вообще-то, я составляю коды для программного обеспечения.– Я догадалась. – Она глотнула коктейля с текилой. – Но как же вы стали Мистером Память?Он пожал плечами.– Мою удивительную память нужно было как-то использовать. А как вы читаете людей?Уклончивые ответы Кенни возбуждали ее интерес. Так же, как золотистые волоски на предплечьях. У него были красивые руки. Интересно, каков он в постели?– У меня есть дух-поводырь по имени Дейзи, – сказала Коко, не сводя с него глаз. Именно после этих слов мужчины говорили, что им нужно купить пачку сигарет, и больше не возвращались. – Ей шестнадцать лет. Она умерла в Лондоне в 1868 году во время пожара. И впервые заговорила со мной, когда мне было восемь лет.– Наверно, это было страшновато. Держу пари, ваши родители решили, что вы говорите с невидимой подругой.– Так и было. – Она крутила в пальцах бумажный зонтик. Коко предпочла бы прикоснуться к чему-то другому, но Кенни был здесь не один, и проявлять инициативу ей не хотелось. – Если вы пишете компьютерные коды, то каким ветром вас занесло сюда? «Роща» довольно далеко от Силиконовой долины.– Со мной заключили договор. Ванесса Николс увидела мое выступление в ночном клубе и предложила мне контракт.– А как к этому относятся ваши родители?– С этим нет проблем, – все так же неопределенно ответил он. Секрет Кенни был спрятан глубже, чем она думала. Во всяком случае, пока Коко было до него не добраться.– Так вы родились с хорошей памятью? – Коко почувствовала, что ее влечет к нему. В Кенни чувствовалась какая-то незащищенность, хотя этот парень был ростом за метр восемьдесят и наверняка умел за себя постоять.– С хорошей памятью? – переспросил он. – Мне казалось, что вы поняли… – Кенни уставился в чашку кофе, который едва успел пригубить, и на мгновение его взгляд стал мрачным. – Я помню всё, Коко. И плохое, и хорошее. Большинство людей умеют вытеснять плохие воспоминания и забывать ужасные события из своего прошлого. А я – нет. Каждый момент моей жизни записан вот здесь, – он постучал себя пальцем по виску. – Я перепробовал все – лекарства, гипноз, лечение… Провел шесть месяцев в швейцарском институте памяти имени Карла Юнга, где за мной наблюдали, измеряли и тестировали. Они сделали из меня лабораторную крысу и в конце концов вынудили сбежать.Коко не знала, что сказать. Она еще никогда не встречала такого мужчину.– Я думала, такая память человеку только на пользу. Никогда не забываешь про чей-нибудь день рождения или юбилей…– В том-то и беда. Я встречался с одной женщиной, знал, когда у нее день рождения, и знал, каким он будет, потому что помнил все ее прошлые дни рождения. Но у меня было по горло работы, я дни и ночи проводил в лаборатории и приходил домой только спать. Я пришел к ней без подарка. Она знала, что я помнил про ее день рождения, но ничего не сделал. А это еще хуже, чем просто забыть… Была еще одна дама. Мы как-то поссорились, и она назвала меня мошенником. Потом мы поцеловались и помирились, но на следующее утро она сказала: «Ты никогда не забудешь об этом, верно?» Она не могла смириться с этим, потому что со мной невозможно «забыть и простить». Я могу простить человека, но ничего забыть не могу.Коко никогда не слышала более грустной истории. Щебет птиц и болтовня парочек тут же куда-то исчезли, и она не слышала ничего, кроме тихого голоса Кенни.– Я сменил множество мест, потому что был вынужден уезжать. Всюду одно и то же. Рано или поздно про мой дар узнавали, парни начинали заключать пари и мечтали, чтобы я опростоволосился. Я был любимым развлечением на вечеринках. «А сейчас Кенни перечислит все элементы таблицы Менделеева задом наперед!» Они клали деньги на стол и начинали улюлюкать.Коко закрыла глаза. В ушах зазвучали голоса: «Ну же, Коко, скажи, когда мы выйдем замуж… Кто поведет нас на прогулку? Примут меня в университет Лос-Анджелеса или нет? Эй, смотрите, что она делает с этим шаром… Так нечестно!» Слова Кенни были знакомы до боли.– А как это происходит у вас? – спросил он, размешивая свой кофе. – Что значит быть… как это… психометром, да?– Кто-то много лет назад убедил меня, что я должна делиться своим даром с миром, иначе это эгоизм. Поэтому я повесила на двери табличку и начала заниматься предсказаниями. Как правило, они сбывались, моя слава росла и от клиентов не было отбоя. Но тяжелее всего ощущение, что ты нужен всем и каждому. «Получу ли я работу? Женится он на мне или нет? Что у меня, рак?» Люди, которые хотели услышать это от своих начальников, бойфрендов и врачей, приходили ко мне, потому что не могли ждать, не могли вынести неопределенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Куда ты? – час спустя спросил Дэвид, когда Офелия начала яростно швырять в чемодан одежду и туалетные принадлежности. – Послушай, шоу прошло совсем не так уж плохо. Каждому известно, что этот Джон Саймон все выворачивает наизнанку. Так что дело не в тебе.Офелия повернулась, и Дэвида изумило ее лицо, белое как мел.– Именно во мне. Это было не шоу.– А что же?«Где были мои глаза? Это атака на мои теории. Все вывернуть наизнанку. Раньше я замечала такие вещи».– Ничего. Не обращай внимания. – Она захлопнула крышку чемодана.Дэвид положил ладонь на ее руку.– Офелия, – негромко сказал он, – я тебя знаю. Тебя что-то тревожит. Уже пару недель. Я не хотел быть любопытным. Просто ждал, что ты сама мне все расскажешь.Она посмотрела в темные глаза Дэвида и вспомнила день, когда соблазнила его.– Сначала я должна кое в чем разобраться.– Как же ты будешь разбираться, если уезжаешь? Офелия, ты никогда не бегала от трудностей. Что станет с твоими студентами, лекциями, банкетом по случаю премии?– Я их отменила. Мне нужно уехать, чтобы как следует подумать. И принять жизненно важное решение.– Ты говоришь про тот приз за участие в конкурсе? – спросил он, имея в виду заказное письмо, доставленное три недели назад. Эта история казалась Дэвиду подозрительной. Какой роскошный курорт станет бесплатно раздавать путевки?Три недели назад Офелия небрежно отложила конверт, сказав, что у нее нет времени, а сейчас неожиданно передумала. Дэвид взял ее за плечи и отвел от кровати.– Нет, – сказала она, поняв его намерения и пытаясь освободиться. Дэвид зажал ей рот поцелуем, но Офелия отстранилась. – Я не настроена.– Есть только один способ. – Дэвид привлек ее к себе, прильнул к губам, и Офелия ответила ему с неожиданным пылом. Он начал стаскивать с нее одежду, оторвав пуговицу. Офелия расстегивала на нем рубашку, царапая ногтями грудь; гнев только усиливал желание.Когда блузка соскользнула с ее плеч, Дэвид высвободил из кружевного лифчика грудь Офелии и припал к ее соску.Офелия просунула руку в его джинсы, и Дэвид застонал. Она обожала его член; второго такого не было на свете. Однажды Дэвид пошутил; мол, это единственное, что ей в нем нравится. Что ж, он был недалек от истины. Офелия любила вкус, ощущение, форму и размер его члена, а все остальное в служило было лишь приложением к его крайней плоти.Офелия опустилась на колени и устроила себе пир. Но когда почувствовала, что любовник близок к оргазму, легла на ковер, привлекла Дэвида к себе и раздвинула ноги. Стоило ему проникнуть в нее, как она обхватила голенями его бедра.Сначала он довел до оргазма ее: Дэвиду нравилось смотреть на ее лицо в этот момент. Офелия закинула голову, ее ресницы затрепетали, она издала страстное рычание.А когда Офелия сдавила его член кольцом мышц, он кончил и сам.Как всегда после занятий сексом, Офелия задремала. Рядом вытянулся обнаженный Дэвид. Проснувшись, она тихо, стараясь не разбудить его, соскользнула с кровати, приняла душ, оделась, упаковала чемодан, взяла «ноутбук» и ушла. * * * – Значит, я опоздала?– Мне очень жаль, доктор Каплан, – сказала хорошенькая администраторша, сидевшая в офисе частного терминала «Рощи». В помещении было тихо и безлюдно. – Сегодня вечером рейса больше не будет. Самолет останется на курорте и вернется только утром. А пока могу предоставить вам комнату…– Тогда я поеду на машине. Только скажите, куда.– На машинах не…– Послушайте, я знаю, что вам не положено разглашать эту информацию. Но мне совершенно необходимо оказаться в «Роще» именно сегодня вечером.– Мне очень жаль, мэм. Мы будем рады предоставить вам ночлег в здании аэропорта, а завтра утром отправим в «Рощу» первым же рейсом.В брошюре, приложенной к билету и письму с поздравлением, было написано, что курорт находится в пятидесяти километрах к северо-востоку от Палм-Спрингс. Неужели его так трудно найти?Машина мчалась по ночному шоссе на восток, но гнев Офелии не остывал. Наоборот, с каждым метром становился все сильнее. Она не хотела тайком убегать от Дэвида, не хотела отстранять его, но ей требовалось побыть одной и решить, что делать. Жизнь Офелии разлетелась на куски, и она не могла сложить осколки.Она поняла, что попала в точку, когда увидела на обочине шоссе щит с надписью: «Индейская резервация Моронго».Первые две попытки оказались неудачными. Дважды ей пришлось возвращаться в Палм-Спрингс и начинать все сначала. Местные бюро справок о «Роще» не давали, но хозяин на автозаправочной станции, где она наполнила бак, сказал, что «Роща» находится в двадцати километрах за индейской деревней.– На самом краю света, – добавил он. – Пыльный, разбитый проселок. Ехать по нему трудно. Особенно ночью.Она мчалась под звездами, как маньяк, огибая рытвины и подпрыгивая на ухабах. Что будет, если она проколет шину? Ладно, как-нибудь обойдется…А потом она увидела впереди ограду из колючей проволоки и запертые ворота с надписью «СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД». Офелия осмотрела замок, гадая, можно ли его открыть с помощью булавки, а потом увидела приближавшийся свет фар.Из машины вышли двое мужчин в аккуратных блейзерах и фланелевых слаксах и открыли ворота. Они уже знали, с кем имеют дело. Администраторша аэропорта позвонила и предупредила.– Пожалуйста, следуйте за нами, доктор Каплан.Ее встретила управляющая Ванесса Николс. По ее словам, здесь были очень рады тому, что Офелия передумала. Мисс Николс посадила ее в открытый автомобильчик и повезла к главному зданию курорта.– У нас очень уютные отдельные номера, – сказала она.Офелия молча сидела рядом с Ванессой, не обращая внимания ни на пустынный ветер, трепавший ее короткие черные волосы, ни на взгляды гостей, с удивлением смотревших на ее майку. На узкой черной майке, заправленной в потертые джинсы, было белыми буквами написано: «Homo erectus Человек прямоходящий (лат.).
– это не смешно». Майку ей подарила секретарша на день рождения. Фраза была цитатой из лекции, которой Офелия открывала курс физической антропологии, и означала, что никаких сальных шуток она у себя в аудитории не потерпит.Номер Офелии назывался «Мария Антуанетта». Это был роскошный будуар в бело-золотых тонах, обставленный мебелью в стиле Луизы IV и напоминавший о пудреных париках и маскарадах. Когда мисс Николс раздвинула тяжелые шторы, Офелия испытала потрясение. За окном была панорама Парижа с Эйфелевой башней невдалеке.– Пожалуйста, чувствуйте себя как дома и пользуйтесь всеми нашими услугами и развлечениями, – сказала управляющая, пожелала ей спокойной ночи и ушла.Офелия мысленно попеняла хозяевам за анахронизм (в эпоху Марии. Антуанетты никакой Эйфелевой башни не было и быть не могло), но потом вспомнила слова сестры («И не надоела тебе твоя наука? Неужели нельзя просто расслабиться?»), отошла от окна, достала из сумки бумажный пакет, второпях купленный в круглосуточной аптеке Палм-Спрингс, и пошла с ним в ванную, отделанную золотом и мрамором. Там она достала из пакета коробочку и, не открывая ее, положила рядом с раковиной.Эта коробочка вызывала у нее ужас. В ней лежал «тест на беременность». В этом и заключалась причина ее беспокойства, ночных кошмаров, тайн от Дэвида и рассеянности, позволившей толстому ведущему ток-шоу застать ее врасплох.Она смотрела на коробочку и думала: «Я не беременна». Это было невозможно. 11 Всю вторую половину дня Коко провела с кристаллом, но не получила от этого ничего, кроме головной боли. Дейзи, ее дух-поводырь, молчала.Пришло время действовать. Поскольку обед с Эбби Тайлер перенесли, вечер у нее был свободен. Натягивая потертые джинсы и мешковатую майку, Коко решила еще раз обойти курорт и поискать мужчину своей мечты. Советуясь с хрустальным шаром, она старалась не думать о Мистере Память, симпатичном Кенни, сказавшем, что ей ни к чему наводить красоту. Нет, сегодня на вечернее представление в клуб «Ява» она не пойдет – это уж точно…Но когда Коко вышла из коттеджа и заперла за собой дверь, в свете уличного фонаря блеснули светлые волосы. – Привет, – сказал Кенни.Сердце предательски вздрогнуло.– Как вы меня нашли?– Внутренний голос, – усмехнулся Мистер Память. Бежевые слаксы и голубая рубашка, пришедшие на смену сценическому костюму, делали его совсем мальчиком. «Интересно, сколько ему на самом деле», – подумала Коко. – До моего шоу еще целый час. Я хотел пригласить вас выпить.Заметив замешательство Коко, он добавил:– Вы так быстро ушли, и я подумал…Он что, пытается пробудить в ней чувство вины? Но его глаза смотрели прямо и открыто. Игрой тут не пахло.– Извините, – сказала она. – Я просто вспомнила про срочное дело.– Понимаю. – Он поднял светлую бровь. – Так как насчет выпивки?Они нашли открытый бар рядом с великолепным птичником. За столами сидели парочки, занятые собой. В воздухе висели капли влаги от водопада; казалось, Коко и Кенни сидели на берегу океана, хотя до него отсюда было полтораста километров.– Как вы стали Мистером Память? – спросила Коко, раздираемая противоречивыми чувствами. Ей хотелось посидеть с ним и в то же время не терпелось отправиться в путь.– Выступления в ночных клубах – это не моя профессия.Ответ был туманный.– А что же тогда ваша профессия?– Я пишу коды.– Тайные коды? Боже, как интересно! «Толкователи ветра» из племени навахо. «Ультра» времен второй мировой войны. Зашифрованные послания, ведущие к Святому Граалю…Он откашлялся.– Вообще-то, я составляю коды для программного обеспечения.– Я догадалась. – Она глотнула коктейля с текилой. – Но как же вы стали Мистером Память?Он пожал плечами.– Мою удивительную память нужно было как-то использовать. А как вы читаете людей?Уклончивые ответы Кенни возбуждали ее интерес. Так же, как золотистые волоски на предплечьях. У него были красивые руки. Интересно, каков он в постели?– У меня есть дух-поводырь по имени Дейзи, – сказала Коко, не сводя с него глаз. Именно после этих слов мужчины говорили, что им нужно купить пачку сигарет, и больше не возвращались. – Ей шестнадцать лет. Она умерла в Лондоне в 1868 году во время пожара. И впервые заговорила со мной, когда мне было восемь лет.– Наверно, это было страшновато. Держу пари, ваши родители решили, что вы говорите с невидимой подругой.– Так и было. – Она крутила в пальцах бумажный зонтик. Коко предпочла бы прикоснуться к чему-то другому, но Кенни был здесь не один, и проявлять инициативу ей не хотелось. – Если вы пишете компьютерные коды, то каким ветром вас занесло сюда? «Роща» довольно далеко от Силиконовой долины.– Со мной заключили договор. Ванесса Николс увидела мое выступление в ночном клубе и предложила мне контракт.– А как к этому относятся ваши родители?– С этим нет проблем, – все так же неопределенно ответил он. Секрет Кенни был спрятан глубже, чем она думала. Во всяком случае, пока Коко было до него не добраться.– Так вы родились с хорошей памятью? – Коко почувствовала, что ее влечет к нему. В Кенни чувствовалась какая-то незащищенность, хотя этот парень был ростом за метр восемьдесят и наверняка умел за себя постоять.– С хорошей памятью? – переспросил он. – Мне казалось, что вы поняли… – Кенни уставился в чашку кофе, который едва успел пригубить, и на мгновение его взгляд стал мрачным. – Я помню всё, Коко. И плохое, и хорошее. Большинство людей умеют вытеснять плохие воспоминания и забывать ужасные события из своего прошлого. А я – нет. Каждый момент моей жизни записан вот здесь, – он постучал себя пальцем по виску. – Я перепробовал все – лекарства, гипноз, лечение… Провел шесть месяцев в швейцарском институте памяти имени Карла Юнга, где за мной наблюдали, измеряли и тестировали. Они сделали из меня лабораторную крысу и в конце концов вынудили сбежать.Коко не знала, что сказать. Она еще никогда не встречала такого мужчину.– Я думала, такая память человеку только на пользу. Никогда не забываешь про чей-нибудь день рождения или юбилей…– В том-то и беда. Я встречался с одной женщиной, знал, когда у нее день рождения, и знал, каким он будет, потому что помнил все ее прошлые дни рождения. Но у меня было по горло работы, я дни и ночи проводил в лаборатории и приходил домой только спать. Я пришел к ней без подарка. Она знала, что я помнил про ее день рождения, но ничего не сделал. А это еще хуже, чем просто забыть… Была еще одна дама. Мы как-то поссорились, и она назвала меня мошенником. Потом мы поцеловались и помирились, но на следующее утро она сказала: «Ты никогда не забудешь об этом, верно?» Она не могла смириться с этим, потому что со мной невозможно «забыть и простить». Я могу простить человека, но ничего забыть не могу.Коко никогда не слышала более грустной истории. Щебет птиц и болтовня парочек тут же куда-то исчезли, и она не слышала ничего, кроме тихого голоса Кенни.– Я сменил множество мест, потому что был вынужден уезжать. Всюду одно и то же. Рано или поздно про мой дар узнавали, парни начинали заключать пари и мечтали, чтобы я опростоволосился. Я был любимым развлечением на вечеринках. «А сейчас Кенни перечислит все элементы таблицы Менделеева задом наперед!» Они клали деньги на стол и начинали улюлюкать.Коко закрыла глаза. В ушах зазвучали голоса: «Ну же, Коко, скажи, когда мы выйдем замуж… Кто поведет нас на прогулку? Примут меня в университет Лос-Анджелеса или нет? Эй, смотрите, что она делает с этим шаром… Так нечестно!» Слова Кенни были знакомы до боли.– А как это происходит у вас? – спросил он, размешивая свой кофе. – Что значит быть… как это… психометром, да?– Кто-то много лет назад убедил меня, что я должна делиться своим даром с миром, иначе это эгоизм. Поэтому я повесила на двери табличку и начала заниматься предсказаниями. Как правило, они сбывались, моя слава росла и от клиентов не было отбоя. Но тяжелее всего ощущение, что ты нужен всем и каждому. «Получу ли я работу? Женится он на мне или нет? Что у меня, рак?» Люди, которые хотели услышать это от своих начальников, бойфрендов и врачей, приходили ко мне, потому что не могли ждать, не могли вынести неопределенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41