https://wodolei.ru/brands/Sanita-Luxe/
– Недолго был, одним словом…
Сато оценил жест. Он понял, что бармен не хотел упоминать об их встрече с Титусом при подчиненном.
Задав для приличия пару ничего не значащих вопросов, детектив попрощался с Ником. Корки все так же меланхолично вывел Сато, теперь уже через центральный вход.
Выйдя на улицу, Сато в очередной раз набрал номер Титуса. На этот раз сотофон отозвался, но голос явно не принадлежал Титусу – ответил какой-то мальчишка… Отключился после первой же фразы Сато. Хотя номер информанта и не был заведен в память сотофона, ошибиться Майкл не мог. От тоскливого предчувствия стало неуютно.
Он повернул за угол, направляясь к «Каррере», и в этот момент увидел боковым зрением, что его сопровождают. Чуть повернув голову, он сумел разглядеть, что за ним увязалась проститутка – только жрица любви могла позволить себе такое гротескное сочетание цветов в одежде. Лица он увидеть поначалу не смог, но когда, неожиданно развернувшись, быстро пошел навстречу преследующей его путане, то узнал в ней ту толстуху, которая пыталась клеить его при встрече с Титусом.
– Тебе чего? – спросил Сато, подхватив ее под потный локоть.
– Я слышала… Я так понимаю, что ты ищешь Титуса. – толстуха беспокойно оглянулась. – Он меня снял вчера, когда ты отвалил. Мы пошли ко мне. Любовник он никудышный, но у него был… Этот, как его… Ну, в общем, бутылка с напитком, выпивка не выпивка, только уплыла я от него далеко… и Титуса приголубила, против своих ожиданий, по полной программе. – Она облизала намалеванные губы.
Сато посмотрел на ее рыхлые целлюлитные ляжки, затянутые, словно колбаса, в крупную сетку чулок. Его передернуло. Чтобы скрыть неловкость, детектив быстро отвел глаза и, как ему показалось, вполне естественно отпустил локоть путаны:
– Когда вы с ним расстались?
– Я все еще… того… плавала, когда он ушел. Так понимаю, однако, что не раньше часов десяти вечера… От меня, – она игриво подобоченилась, – мужики быстро не уходят!
Воздуха. Больше свежего воздуха, подумал Сато.
– Ты знаешь, где он живет?
Толстуха вновь оглянулась.
– Он не живет! – Сато непонимающе расширил глаза. – Он ночует…
Ну, слава святым, а он-то уж было подумал… Колоритная барышня, нечего добавить.
Путана продолжила:
– Он сам мне говорил, что чаще всего ночует у Бэй Бридж, там, где Эмбаркадеро поворачивает к югу… Где-то между пирсом «22 с половиной» и зданием «Гэп». Гнилое место…
Она поежилась.
– Если ты его разыщешь, скажи ему, что Луэтт ждет… – тушь потекла по рыхлым щекам со слезами, увлекая за собой крем-пудру.
Суббота, 2:40 дня
Здание «Гэп» последние лет десять пустовало. Экономический кризис стран Индокитая и Тихоокеанского бассейна середины двадцатых годов разрушил казавшуюся вечной империю Фишеров, разорив остров Сайпан: дешевая рабочая сила «Гэпа», по сути владеющего несколькими Марианскими островами, ушла, как вода в песок, в другие, более рентабельные отрасли. Вместо самодовольных менеджеров и вице-президентов обитателями «Гэпа» стали крысы и бомжи. Словно по заклятию, старый грузовой порт Сан Франа приказал долго жить вскоре после краха «Гэпа», и его четные пирсы, начинающиеся от Бэй Бриджа и растянувшиеся милями бесчисленных пакгаузов далеко на юг, стали бичом для эпидемиологов и полицейских.
Стрелка бензобака безнадежно застряла на нуле. Майкл знал, что в этом случае у машины все равно есть резерв примерно в пять-десять миль, но с учетом того, что следующую часть дня ему придется провести в районе порта, оставлять «Карреру» возле пирсов не хотелось – место было действительно гнилым, и заглохнувшей без бензина машине могли запросто приделать ноги. Сато свернул на заправку в самом начале Фолсом Стрит, которая должна была через несколько миль и несчитанное множество светофоров вывести его прямиком к «Гэпу».
«Каррера» была оборудована унифицированным гнездом заправки, позволяющей водителю не выходить из машины. Майкл медленно подрулил к дисплею точки – едва колеса «Порше» вкатились в пазы конвейера, он поставил машину на «парк» и заглушил двигатель.
Палец к дисплею.
Стандартные вопросы на экране.
Неприятный скрежет пистолета-заправщика по гнезду – ну сколько же можно… бедная «Каррера»!
Ее разношенное приемное гнездо вдруг напомнило Майклу толстуху Луэтт.
Есть время для того, чтобы расслабиться.
Мысли о Кристе были все как одна негативными. Ну то есть ничего радостного. Использовала и бросила.
Потом Майкл вдруг понял, что пытается свалить все на Кристу, и ему стало тоскливо.
Лучше бы не было этой ночи…
Чтобы переключиться, он стал думать о федах. Пока что он не пересекался с Келли и его сворой, что могло быть и хорошим, и плохим признаком… или они позади него, или он идет по ложному следу.
Музыка, включаемая бортовиком, по задумке инженеров, должна была соответствовать его настроению: сенсоры, встроенные в руль, чутко реагировали на изменение химического состава пота на ладонях водителя. Но что-то было не так с организмом Сато. Компьютеру никак не удавалось попасть в точку с его настроением.
Майкл поморщился. Его внимание привлекла свежая царапина на нижней части лакированной консоли, отделяющей его от пассажирского сиденья – нагнувшись, он потер ее пальцем.
Когда Сато выпрямился, происходящее показалось ему настолько нереальным, что он решил от греха подальше прикрыть глаза. Прямо на «Порше», сметая все, что оказалось на его пути, несся тяжелый грузовик. Майкл уже четко видел буквы, образующие поперечную полосу на решетке радиатора – «Кингстон». Грузовик резво перевалился через газон, похоронил под громадными колесами несколько кустов, расплющил всмятку соседнюю с Сато колонку, от которой опрометью умчалась легковая машина – ее водитель вовремя увидел надвигающуюся опасность, – и на скорости миль в сорок с размаху врезался в здание оффиса заправки…
В нескольких дюймах от «Карреры».
Дверь кабины грузовика распахнулась. В клубах пара из раскроенного радиатора Майкл не мог разглядеть выскочившего из кабины человека, но он был готов побожиться, что на улепетывающем – и почему-то исходящем смехом – водителе не было ни штанов, ни нижнего белья.
Выскочив наружу, Майкл попытался определить, куда смылся водитель, но Фолсом Стрит в районе Бернал Хайтс была очень оживленной, и бесштанный растворился в субботней толпе. Сато окинул взглядом «Карреру». Грузовик не задел ее только чудом, такое бывает только в кино…
Идиот-водитель был наверняка пьян или обкурен.
Зеваки моментально окружили место аварии. Из оффиса вылетели хозяева заправки, двое индусов в чалмах. Дымящийся грузовик нависал над машиной Сато, и индусы с посеревшими лицами активно цокали языками, призывая Сато поскорее ушиться со своей холеной тачкой.
Он затолкал мокреющих от страха и жары хозяев обратно в оффис. Звонок по «911» был нелишним: из сбитой соседней колонки выливался бензин, нужно было срочно вызывать машину ЕРТ, оборудованную для работы с химическими промышленными разливами. Диспетчерская долго не отвечала, а спустя целую вечность поднявший трубку дежурный с раздражением сказал, что сегодня – черный день, потому что все явно посходили с ума. Такого количества аварий в городе он не припомнит за все свое время службы.
Когда в итоге Сато смог уехать, солнце начало наливаться послеобеденной краснотой. Ланч он пропустил, и теперь с завистью глядел на народ, сидящий во ресторанах – азиатских, итальянских, мексиканских – по обе стороны Фолсом Стрит.
Запах специй и пряностей, жареного мяса, копченостей, к его удивлению, не вызвал ожидаемого слюноотделения. Почему? Он припомнил, что от разбитого грузовика исходил немыслимой интенсивности смрад. Мусоровоз? «Суббота, вечер, похмелье» – сказал он себе и решил, что будет неплохо, если Барлоу, который был на короткой ноге с мэром, поговорит с ним о профилактике борьбы с алкоголизмом среди водителей-коммунальщиков.
А может, это было не случайно?
Майкл на время представил себе, что он стал объектом охоты неких преступников, использующих мусоровозы как средства передвижения.
Чушь.
Почему бы тогда не катки-асфальтоукладчики?!
Суббота, 5:45 вечера
– Где ночует Титус?
Глаз лениво открылся и несколько секунд, не мигая, изучал Сато.
Бомж спал, несмотря на оглушающую жару, в засаленном драповом пальто и шляпе, под одеялом с кокетливым узором и надписью по краю:«13-й Всегородской Фестиваль Вверх по Твоей Трещинке , май 2033 г.».
Продранный матрас, казалось, вонял похлеще его обладателя.
– Кто хочет знать?
– А это тебе выбирать. Или президент Джексон (сноска – 20-долларовая купюра), или мистер «Глок-28»… – детектив нехорошо улыбнулся.
Он был голоден и зол.
Полуразвалившийся пакгауз величиной с два хоккейных поля. В почтительном отдалении, насколько Сато мог видеть в полутьме душного и пыльного сооружения, лежали, сидели, слонялись тени людей.
Тени. Не люди.
Суета бесплодного мотания по заброшенным, разрушающимся пакгаузам и складам Четного Порта.
Десятки опрошенных бомжей.
Немытые тела. Вонь, по сравнению с которой запах грузовика, впилившегося в бензозаправку, казался одеколоном.
Туберкулез. Венерка , как умильно называют кожно-венерические заболевания в СФПД.
Спектр наркотиков, от героина до микстуры от кашля.
И главное – невероятная, непробиваемая, закосневшая навеки обида на общество, отмахнувшееся от них. Они создали свой социум. Со своим псевдо-правительством, своим псевдо-законом. Уродливая мутация, фарс, пародия на то самое общество, которое в какой-то момент поставило на них крест.
Когда-то отец говорил Сато: «Человек приспосабливается к выживанию в любых, порой самых невообразимо-уничижительных, условиях. Не каждый и не везде. Но статистически всегда есть вероятность того, что наиболее приспособившиеся – заметь, не наиболее сильные, но наиболее приспособившиеся – особи смогут выжить».
Огромное пространство в добрый десяток квадратных миль было вычеркнуто из планов развития города. Люди, которые здесь жили, не существовали для мэрии, а уж тем более для федеральной власти. Как полицейский, Сато не мог спокойно реагировать на само существование подобного нарыва на теле города. Как человек, он не мог оставаться равнодушным к беде сотен и тысяч бездомных, безработных, бессемейных, бес…
Сострадание и чувство долга. Он разрывался между ними.
Сейчас чувство долга доминировало. Наверное, потому, что этот знает, где может быть Титус.
Знает, но не колется.
Сато приближался к нему несколько часов, терпеливо разматывая клубок человеческих страстей, где – запугивая, где – подкупая, поскольку взывать к нормальным человеческим чувствам было бесполезно…
В конце концов он выудил имя – Прокси.
Человек, с которым у Титуса были более чем приятельские отношения. Так о них говорили.
…Глаз под шляпой дернулся и закрылся.
– Выбираю президента. И лишь потому, что не люблю иностранцев.
Детектив оценил юмор и отслюнявил двадцатник.
Бомж спрятал купюру в боковой карман пальто, ничего не сказав. Молчание длилось слишком долго.
– Мужик, ты мне голову не парь, – с угрозой произнес Сато. – Я с завтрака ни крошки во рту не держал… – он внезапно замолчал. Кто знает, когда последний раз ел его собеседник?
Из-под шляпы вновь блеснул глаз. Садящееся за немытыми окнами пакгауза солнце светило бомжу прямо в лицо.
Сато представил, как бомж потеет, и его затошнило.
– Мне до него дела нет, наши дорожки с ним дважды пересеклись, оба раза не к обоюдному удовольствию… – Бомж поправил что-то под одеялом, в районе живота. – Титус считает себя важной птицей, явно напрасно… но по пакгаузам он не ошивается. К сожалению. Иначе…
Глаза его закатились, он издал тихий стон.
– Ладно, раз так, тогда собирайся, пойдешь со мной! – Терпение детектива лопнуло. Он грубо ухватил бомжа за воротник. – А мне говорили, что Прокси был ему больше чем другом…
Осилить бомжа оказалось не так легко. Когда Майкл, изловчившись, все же поднял его за шиворот, одеяло упало на пол, и обалдевший Сато увидел, что под одеялом у бродяги был спрятан подросток – то ли девчонка, то ли мальчишка, с раскрасневшимся грязным лицом и обслюнявленными губами. Подросток отер губы рукавом.
Только теперь до Сато дошло, почему бомж стонал…
– Ах ты, сволочь! – Он уже занес кулак для удара, но, удержавшись, лишь вытащил из кармана бомжа свою купюру. Дрожа от омерзения, он ткнул деньги, не глядя, в сторону подростка:
– Пойди, поешь… Только поешь, слышишь? На наркотики или выпивку не трать!
Уже на ходу Майкл вдруг услышал тихое:
– Прокси – это не он… Это я.
Суббота, 6:25 вечера
Титус не появился утром у харчевни, организованной самими бродягами на двадцать шестом пирсе – место, где он обычно встречался с Прокси.
Ей было шестнадцать, ее глаза были постоянно прищуренными от закоснелого неверия в человечество, и с Титусом у них «ничего не было», как вызывающе сказала она Сато. Титус заботился о ней, как старший брат.
Не сказала: «отец», но брат.
Почему – Сато не стал допрашиваться. Равно как и не стал уточнять, как она оказалась под одеялом у той сволочи.
Титус снимал квартиру на Эврика Авеню, на втором этаже над заброшенным кинотеатром «Кварк». Он никогда не приводил ее к себе, наверное, опасаясь, что Прокси станет отрабатывать его заботу… Так с ней поступали многие: некоторые действительно прикармливали, обогревали, но в конце концов все равно брали свое, а чаще всего ее просто обманывали, пользуясь силой.
Начиная лет с восьми, она прошла все круги ада, как понял Майкл.
Однажды она выследила Титуса и пришла к нему в квартиру, только ничего хорошего из этого не вышло: он отругал ее и отвел в ночлежку, наказав забыть о его логове. Тем не менее, Прокси уверенно вела Сато по переулкам Негорода , как называли этот район сами бомжи.
Когда-то давно, во время учебы в Академии, Сато побывал в Негороде – их вывозили на полевые занятия. Он был поражен разительным контрастом «тогда-сейчас».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Сато оценил жест. Он понял, что бармен не хотел упоминать об их встрече с Титусом при подчиненном.
Задав для приличия пару ничего не значащих вопросов, детектив попрощался с Ником. Корки все так же меланхолично вывел Сато, теперь уже через центральный вход.
Выйдя на улицу, Сато в очередной раз набрал номер Титуса. На этот раз сотофон отозвался, но голос явно не принадлежал Титусу – ответил какой-то мальчишка… Отключился после первой же фразы Сато. Хотя номер информанта и не был заведен в память сотофона, ошибиться Майкл не мог. От тоскливого предчувствия стало неуютно.
Он повернул за угол, направляясь к «Каррере», и в этот момент увидел боковым зрением, что его сопровождают. Чуть повернув голову, он сумел разглядеть, что за ним увязалась проститутка – только жрица любви могла позволить себе такое гротескное сочетание цветов в одежде. Лица он увидеть поначалу не смог, но когда, неожиданно развернувшись, быстро пошел навстречу преследующей его путане, то узнал в ней ту толстуху, которая пыталась клеить его при встрече с Титусом.
– Тебе чего? – спросил Сато, подхватив ее под потный локоть.
– Я слышала… Я так понимаю, что ты ищешь Титуса. – толстуха беспокойно оглянулась. – Он меня снял вчера, когда ты отвалил. Мы пошли ко мне. Любовник он никудышный, но у него был… Этот, как его… Ну, в общем, бутылка с напитком, выпивка не выпивка, только уплыла я от него далеко… и Титуса приголубила, против своих ожиданий, по полной программе. – Она облизала намалеванные губы.
Сато посмотрел на ее рыхлые целлюлитные ляжки, затянутые, словно колбаса, в крупную сетку чулок. Его передернуло. Чтобы скрыть неловкость, детектив быстро отвел глаза и, как ему показалось, вполне естественно отпустил локоть путаны:
– Когда вы с ним расстались?
– Я все еще… того… плавала, когда он ушел. Так понимаю, однако, что не раньше часов десяти вечера… От меня, – она игриво подобоченилась, – мужики быстро не уходят!
Воздуха. Больше свежего воздуха, подумал Сато.
– Ты знаешь, где он живет?
Толстуха вновь оглянулась.
– Он не живет! – Сато непонимающе расширил глаза. – Он ночует…
Ну, слава святым, а он-то уж было подумал… Колоритная барышня, нечего добавить.
Путана продолжила:
– Он сам мне говорил, что чаще всего ночует у Бэй Бридж, там, где Эмбаркадеро поворачивает к югу… Где-то между пирсом «22 с половиной» и зданием «Гэп». Гнилое место…
Она поежилась.
– Если ты его разыщешь, скажи ему, что Луэтт ждет… – тушь потекла по рыхлым щекам со слезами, увлекая за собой крем-пудру.
Суббота, 2:40 дня
Здание «Гэп» последние лет десять пустовало. Экономический кризис стран Индокитая и Тихоокеанского бассейна середины двадцатых годов разрушил казавшуюся вечной империю Фишеров, разорив остров Сайпан: дешевая рабочая сила «Гэпа», по сути владеющего несколькими Марианскими островами, ушла, как вода в песок, в другие, более рентабельные отрасли. Вместо самодовольных менеджеров и вице-президентов обитателями «Гэпа» стали крысы и бомжи. Словно по заклятию, старый грузовой порт Сан Франа приказал долго жить вскоре после краха «Гэпа», и его четные пирсы, начинающиеся от Бэй Бриджа и растянувшиеся милями бесчисленных пакгаузов далеко на юг, стали бичом для эпидемиологов и полицейских.
Стрелка бензобака безнадежно застряла на нуле. Майкл знал, что в этом случае у машины все равно есть резерв примерно в пять-десять миль, но с учетом того, что следующую часть дня ему придется провести в районе порта, оставлять «Карреру» возле пирсов не хотелось – место было действительно гнилым, и заглохнувшей без бензина машине могли запросто приделать ноги. Сато свернул на заправку в самом начале Фолсом Стрит, которая должна была через несколько миль и несчитанное множество светофоров вывести его прямиком к «Гэпу».
«Каррера» была оборудована унифицированным гнездом заправки, позволяющей водителю не выходить из машины. Майкл медленно подрулил к дисплею точки – едва колеса «Порше» вкатились в пазы конвейера, он поставил машину на «парк» и заглушил двигатель.
Палец к дисплею.
Стандартные вопросы на экране.
Неприятный скрежет пистолета-заправщика по гнезду – ну сколько же можно… бедная «Каррера»!
Ее разношенное приемное гнездо вдруг напомнило Майклу толстуху Луэтт.
Есть время для того, чтобы расслабиться.
Мысли о Кристе были все как одна негативными. Ну то есть ничего радостного. Использовала и бросила.
Потом Майкл вдруг понял, что пытается свалить все на Кристу, и ему стало тоскливо.
Лучше бы не было этой ночи…
Чтобы переключиться, он стал думать о федах. Пока что он не пересекался с Келли и его сворой, что могло быть и хорошим, и плохим признаком… или они позади него, или он идет по ложному следу.
Музыка, включаемая бортовиком, по задумке инженеров, должна была соответствовать его настроению: сенсоры, встроенные в руль, чутко реагировали на изменение химического состава пота на ладонях водителя. Но что-то было не так с организмом Сато. Компьютеру никак не удавалось попасть в точку с его настроением.
Майкл поморщился. Его внимание привлекла свежая царапина на нижней части лакированной консоли, отделяющей его от пассажирского сиденья – нагнувшись, он потер ее пальцем.
Когда Сато выпрямился, происходящее показалось ему настолько нереальным, что он решил от греха подальше прикрыть глаза. Прямо на «Порше», сметая все, что оказалось на его пути, несся тяжелый грузовик. Майкл уже четко видел буквы, образующие поперечную полосу на решетке радиатора – «Кингстон». Грузовик резво перевалился через газон, похоронил под громадными колесами несколько кустов, расплющил всмятку соседнюю с Сато колонку, от которой опрометью умчалась легковая машина – ее водитель вовремя увидел надвигающуюся опасность, – и на скорости миль в сорок с размаху врезался в здание оффиса заправки…
В нескольких дюймах от «Карреры».
Дверь кабины грузовика распахнулась. В клубах пара из раскроенного радиатора Майкл не мог разглядеть выскочившего из кабины человека, но он был готов побожиться, что на улепетывающем – и почему-то исходящем смехом – водителе не было ни штанов, ни нижнего белья.
Выскочив наружу, Майкл попытался определить, куда смылся водитель, но Фолсом Стрит в районе Бернал Хайтс была очень оживленной, и бесштанный растворился в субботней толпе. Сато окинул взглядом «Карреру». Грузовик не задел ее только чудом, такое бывает только в кино…
Идиот-водитель был наверняка пьян или обкурен.
Зеваки моментально окружили место аварии. Из оффиса вылетели хозяева заправки, двое индусов в чалмах. Дымящийся грузовик нависал над машиной Сато, и индусы с посеревшими лицами активно цокали языками, призывая Сато поскорее ушиться со своей холеной тачкой.
Он затолкал мокреющих от страха и жары хозяев обратно в оффис. Звонок по «911» был нелишним: из сбитой соседней колонки выливался бензин, нужно было срочно вызывать машину ЕРТ, оборудованную для работы с химическими промышленными разливами. Диспетчерская долго не отвечала, а спустя целую вечность поднявший трубку дежурный с раздражением сказал, что сегодня – черный день, потому что все явно посходили с ума. Такого количества аварий в городе он не припомнит за все свое время службы.
Когда в итоге Сато смог уехать, солнце начало наливаться послеобеденной краснотой. Ланч он пропустил, и теперь с завистью глядел на народ, сидящий во ресторанах – азиатских, итальянских, мексиканских – по обе стороны Фолсом Стрит.
Запах специй и пряностей, жареного мяса, копченостей, к его удивлению, не вызвал ожидаемого слюноотделения. Почему? Он припомнил, что от разбитого грузовика исходил немыслимой интенсивности смрад. Мусоровоз? «Суббота, вечер, похмелье» – сказал он себе и решил, что будет неплохо, если Барлоу, который был на короткой ноге с мэром, поговорит с ним о профилактике борьбы с алкоголизмом среди водителей-коммунальщиков.
А может, это было не случайно?
Майкл на время представил себе, что он стал объектом охоты неких преступников, использующих мусоровозы как средства передвижения.
Чушь.
Почему бы тогда не катки-асфальтоукладчики?!
Суббота, 5:45 вечера
– Где ночует Титус?
Глаз лениво открылся и несколько секунд, не мигая, изучал Сато.
Бомж спал, несмотря на оглушающую жару, в засаленном драповом пальто и шляпе, под одеялом с кокетливым узором и надписью по краю:«13-й Всегородской Фестиваль Вверх по Твоей Трещинке , май 2033 г.».
Продранный матрас, казалось, вонял похлеще его обладателя.
– Кто хочет знать?
– А это тебе выбирать. Или президент Джексон (сноска – 20-долларовая купюра), или мистер «Глок-28»… – детектив нехорошо улыбнулся.
Он был голоден и зол.
Полуразвалившийся пакгауз величиной с два хоккейных поля. В почтительном отдалении, насколько Сато мог видеть в полутьме душного и пыльного сооружения, лежали, сидели, слонялись тени людей.
Тени. Не люди.
Суета бесплодного мотания по заброшенным, разрушающимся пакгаузам и складам Четного Порта.
Десятки опрошенных бомжей.
Немытые тела. Вонь, по сравнению с которой запах грузовика, впилившегося в бензозаправку, казался одеколоном.
Туберкулез. Венерка , как умильно называют кожно-венерические заболевания в СФПД.
Спектр наркотиков, от героина до микстуры от кашля.
И главное – невероятная, непробиваемая, закосневшая навеки обида на общество, отмахнувшееся от них. Они создали свой социум. Со своим псевдо-правительством, своим псевдо-законом. Уродливая мутация, фарс, пародия на то самое общество, которое в какой-то момент поставило на них крест.
Когда-то отец говорил Сато: «Человек приспосабливается к выживанию в любых, порой самых невообразимо-уничижительных, условиях. Не каждый и не везде. Но статистически всегда есть вероятность того, что наиболее приспособившиеся – заметь, не наиболее сильные, но наиболее приспособившиеся – особи смогут выжить».
Огромное пространство в добрый десяток квадратных миль было вычеркнуто из планов развития города. Люди, которые здесь жили, не существовали для мэрии, а уж тем более для федеральной власти. Как полицейский, Сато не мог спокойно реагировать на само существование подобного нарыва на теле города. Как человек, он не мог оставаться равнодушным к беде сотен и тысяч бездомных, безработных, бессемейных, бес…
Сострадание и чувство долга. Он разрывался между ними.
Сейчас чувство долга доминировало. Наверное, потому, что этот знает, где может быть Титус.
Знает, но не колется.
Сато приближался к нему несколько часов, терпеливо разматывая клубок человеческих страстей, где – запугивая, где – подкупая, поскольку взывать к нормальным человеческим чувствам было бесполезно…
В конце концов он выудил имя – Прокси.
Человек, с которым у Титуса были более чем приятельские отношения. Так о них говорили.
…Глаз под шляпой дернулся и закрылся.
– Выбираю президента. И лишь потому, что не люблю иностранцев.
Детектив оценил юмор и отслюнявил двадцатник.
Бомж спрятал купюру в боковой карман пальто, ничего не сказав. Молчание длилось слишком долго.
– Мужик, ты мне голову не парь, – с угрозой произнес Сато. – Я с завтрака ни крошки во рту не держал… – он внезапно замолчал. Кто знает, когда последний раз ел его собеседник?
Из-под шляпы вновь блеснул глаз. Садящееся за немытыми окнами пакгауза солнце светило бомжу прямо в лицо.
Сато представил, как бомж потеет, и его затошнило.
– Мне до него дела нет, наши дорожки с ним дважды пересеклись, оба раза не к обоюдному удовольствию… – Бомж поправил что-то под одеялом, в районе живота. – Титус считает себя важной птицей, явно напрасно… но по пакгаузам он не ошивается. К сожалению. Иначе…
Глаза его закатились, он издал тихий стон.
– Ладно, раз так, тогда собирайся, пойдешь со мной! – Терпение детектива лопнуло. Он грубо ухватил бомжа за воротник. – А мне говорили, что Прокси был ему больше чем другом…
Осилить бомжа оказалось не так легко. Когда Майкл, изловчившись, все же поднял его за шиворот, одеяло упало на пол, и обалдевший Сато увидел, что под одеялом у бродяги был спрятан подросток – то ли девчонка, то ли мальчишка, с раскрасневшимся грязным лицом и обслюнявленными губами. Подросток отер губы рукавом.
Только теперь до Сато дошло, почему бомж стонал…
– Ах ты, сволочь! – Он уже занес кулак для удара, но, удержавшись, лишь вытащил из кармана бомжа свою купюру. Дрожа от омерзения, он ткнул деньги, не глядя, в сторону подростка:
– Пойди, поешь… Только поешь, слышишь? На наркотики или выпивку не трать!
Уже на ходу Майкл вдруг услышал тихое:
– Прокси – это не он… Это я.
Суббота, 6:25 вечера
Титус не появился утром у харчевни, организованной самими бродягами на двадцать шестом пирсе – место, где он обычно встречался с Прокси.
Ей было шестнадцать, ее глаза были постоянно прищуренными от закоснелого неверия в человечество, и с Титусом у них «ничего не было», как вызывающе сказала она Сато. Титус заботился о ней, как старший брат.
Не сказала: «отец», но брат.
Почему – Сато не стал допрашиваться. Равно как и не стал уточнять, как она оказалась под одеялом у той сволочи.
Титус снимал квартиру на Эврика Авеню, на втором этаже над заброшенным кинотеатром «Кварк». Он никогда не приводил ее к себе, наверное, опасаясь, что Прокси станет отрабатывать его заботу… Так с ней поступали многие: некоторые действительно прикармливали, обогревали, но в конце концов все равно брали свое, а чаще всего ее просто обманывали, пользуясь силой.
Начиная лет с восьми, она прошла все круги ада, как понял Майкл.
Однажды она выследила Титуса и пришла к нему в квартиру, только ничего хорошего из этого не вышло: он отругал ее и отвел в ночлежку, наказав забыть о его логове. Тем не менее, Прокси уверенно вела Сато по переулкам Негорода , как называли этот район сами бомжи.
Когда-то давно, во время учебы в Академии, Сато побывал в Негороде – их вывозили на полевые занятия. Он был поражен разительным контрастом «тогда-сейчас».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25