-- Найн, найн,-- трясет париком собеседник,-- ай дас наме принц Генрих, мы
читать не обучены, мы все больше по фройлян части.
-- Ишь ты,-- смеется Манюнчиков,-- а как же ты, их высочество, в документе
брачном-то расписываться станешь? Или даму свою попросишь, ась, Гена?
А принц нервный попался, шпажонку свою вытащил, в нос Павлу
Лаврентьевичу тычет и про дорогу нешутейно спрашивает.
Ну и махнул Манюнчиков наугад, чтоб отвязаться -- на запад махнул, где дым
стоял и звенело что-то по три раза, обрывисто так звенело, нерадостно... И
принц Генрих фон Клейст так и не разбудил свою Спящую Красавицу. Это
сделал совершенно другой человек.

...И приснился Павлу Лаврентьевичу Манюнчикову страшный сон.
Будто висит он на кресте, гвоздями к нему приколоченный, а внизу толпа
беснуется, лохматое солнце стоит над Лысой горой, и маленький командир
сирийских всадников холодную воду на свой белый тюрбан льет.
Повисел-повисел Павел Лаврентьевич, вниз посмотрел, ничего интересного не
высмотрел, проснулся, побрился и на работу пошел.
...И приснился Павлу Лаврентьевичу Манюнчикову страшный сон.
Будто стоит он в длинной бесконечной очереди, и тянется очередь эта туда -- не
знаю куда, и достоявшиеся получат за горизонтом то -- не знаю что; давно
завершены все двенадцать подвигов, и отзвенела зурна на свадьбе с принцессой
Будур, скрылся за тучу князь Владимир Красно Солнышко, и разбужена
Спящая Красавица, и стоять ему в треклятой унылой очереди до утра, а там
вставать, бриться и идти на работу, и вновь ложиться спать, и стоять в очереди,
вставать, бриться, работа, постель, очередь, очередь, очередь...
И был это воистину страшный сон.
С тех пор Павел Лаврентьевич Манюнчиков страдает бессонницей.
КАК ПОГИБЛА АТЛАНТИДА
На планете Земля известный мореплаватель Христофор Колумб открыл
Америку.
На Земле-Альфа известный мореплаватель Семафор Колумб проплыл мимо
Америки, не заметив ее, и открыл Индию с черного хода (ибо нормальные
герои, как известно на Земле-Альфа, всегда идут в обход).
На Земле-Бета прим Америка открыла известного мореплавателя Христофора
Лумумбу.
А тем временем (или не тем?!) на Земле-Зет в кубе дипломированный шаман
Акведук Торнадо вызывал демона.
Демон тихо ругался в подпространстве и наружу не выходил.
-- Явись! -- в сотый раз взывал возмущенный Акведук.-- Вылезай, кому
сказано!..
-- Ангела с два! -- огрызался упрямый демон.-- Я вылезу, а ты меня опять в
"миксер" засунешь!
-- Не засуну! -- убеждал своего скептично настроенного оппонента вспотевший
шаман.-- Ей-богу, не засуну... ну явись, посидим, поговорим... Дело у меня к
тебе, а?..
Услыхав о "деле", демон нечленораздельно булькнул и перестал подавать
признаки жизни.
-- Ну ладно! -- пригрозил Акведук несговорчивому демону.-- Я на тебя, подлеца,
найду управу, клянусь призраком моей тети!
Начертал он на полу вторую пентаграмму, кувшин святой воды на всякий
случай заготовил и прочел заклинание двадцать восьмого беспорядка.
Существо, возникшее в пятиугольнике, было невелико, в тапочках на босу ногу
и со шваброй в передних лапах. Просиявший Акведук простер к нему руку
повелительным жестом.
-- Как зовут тебя, вызванный мною для устрашения непокорных?! -- грозно
спросил шаман.
-- Манюнчиков,-- хмуро отозвались тапочки.-- Павел Лаврентьевич.

...В начале было Слово. Однако, то Слово, которое было в начале нашей
истории, мы повторять решительно отказываемся. Произнес же его
Манюнчиков Павел Лаврентьевич, стоя в раздумьи над "черной дырой", в
подвале его образовавшейся.
Дыра действительно была черная, круглая, и в ней непрерывно что-то гудело и
всхрапывало,-- так что Слово вполне соответствовало увиденному.
Постоял Павел Лаврентьевич над феноменом, в затылке почесал, дверь на ключ
закрыл да домой отправился.
Неприятности начались на следующий день.
Первой пропала в дыре трехлитровая банка вишневого компота, на зиму
сохраняемая. Пропажа ее вызвала шок у Манюнчиковой жены Люськи; жена
Люська вызвала участкового уполномоченного Амбарцумяна; героический
Амбарцумян вызвал усиленный наряд и уполз в дыру.
Вряд ли стоит говорить о том, что вторым после злополучной банки пропал
участковый уполномоченный Амбарцумян.
Следом за ним последовала швабра, которой угрюмый Манюнчиков тщетно
пытался выковырять неудачливого сыщика, и наконец -- наиболее близкий к
швабре объект, судорожно вцепившийся в ее ручку. Когда Павел Лаврентьевич
сообразил, кто же именно этим объектом является,-- он уже летел вниз головой
через пространственно-временной континуум, больно обдирая живот о
хроносинкластические инфундибулумы.
Первые пять минут полета кувыркающийся Манюнчиков, не стесняясь в
выражениях, крыл Мать-Вселенную на чем свет стоит. Однако ж, на шестой
минуте дошло до него, что летит он как раз через то, на чем этот самый свет
стоит -- после чего Павел Лаврентьевич умолк и с полчаса летел молча,
подыскивая нужные эпитеты.
Постепенно общая раздражительность Манюнчикова отходить стала на
второй план, сменяясь интересом к происходящему -- правда, надо заметить,
интересом довольно-таки раздражительным. Вокруг планирующего
Манюнчикова мелькали общественные формации и пластические деформации,
пронесся и исчез в бездне обломок мироздания с корявой клинописью:
"Ашурбанипал + Настя =?"; вдалеке замигала неоновая реклама: "Бытие
определяет сознание! Покупайте определитель сознания компании "Господь и
Кo"! Только у нас..." -- и светящаяся лента исчезла за поворотом;
усатый тираннозавр с золотыми коронками на передних коренных и в
милицейской фуражке, подозрительно смахивающей на головной убор
пропавшего Амбарцумяна, подлетел поближе, приценился к зажатой в руках
Павла Лаврентьевича швабре,-- и, не сторговавшись, куда-то в сторону по
силовым линиям ускакал; и едва хвост склочной рептилии (надо сказать, весьма
неприличной формы хвост!) скрылся за вихревым поворотом,-- как увидел
Павел Лаврентьевич сперва покосившуюся табличку "Великий Предел", а
следом за ней -- другую табличку "Великий Беспредел", и немедленно ощутил
почву под ногами, а потом и под тем, из чего его ноги росли.
Посидел немного Павел Лаврентьевич, поразмыслил о судьбе своей пакостной,
после голову поднял -- и увидел мордатого субъекта в залатанной бордовой
мантии и островерхом колпаке, делающем его похожим на отъевшегося
Буратино с отрезанным носом.
-- Как зовут тебя, вызванный мною для устрашения непокорных?! -- гнусаво
забубнил субъект, жмурясь и облизываясь от удовольствия.
-- Манюнчиков,-- хмуро ответил честный Манюнчиков.-- Павел Лаврентьевич.
И ткнул Буратину кулаком под отвисшую челюсть.

...На Земле-Аж-В-Квадрате Великий Инквизитор Торквемада собирался сжечь
великого ученого Галилео Галилея за вредные гипотезы о вращении планеты.
На Земле-Бета-прим великий ученый Галилео Водолей сделал себе харакири,
узнав о самосожжении своего лучшего друга, Великого Инквизитора
Торквемады.
Земля Ом-439908 прочно покоилась на трех глянцевых китах.
На Земле-Си-Эс круглый дурак Лева Бармалей и Великий Инквизитор
Торквемада пили розовое столовое, дружно проклиная вращающуюся под
ногами планету.
На Земле-Зет в кубе состоялось заседание высшего органа местной власти --
Ветхого Совета.
Зал гудел. Ведущие маги современности, брызжа слюной, наматывали седые
бороды собеседников на сучковатые волшебные палочки. Амнистированные
демоны, возникающие по углам, в страхе бежали на галерку, откуда мерными
воплями подбадривали заседающих.
Шутка ли -- впервые за всю многовековую историю Атлантиды на ее землю
вступал лично Демон Юнчиков, Факел Лабиринтович, в древних пророчествах
предсказанный.
Однако ж, для уяснения происходящего необходимо уделить внимание нюансам
проблемы параллельных миров и образовавшегося между ними смесь-
пространства, на местном жаргоне "миксера". (Просим прощения за сложность
формулировки. См. магический словарь Пакгауза и Фреона).
Всякому известно о существовании параллельных миров, а также о
существовании обилия литературы на эту тему. Но лишь немногим ведома
тайна смесь-пространства и суть метаморфоз любых объектов, в нем
оказавшихся. Поясним на примере.
Допустим, из пункта А в пункт В, находящийся в мире ином (просьба не путать
с загробным!) переправляется рыжая корова Елизавета ярославской породы,
дабы проживающий в пункте В гуру Джавахарлал мог ее доить.
В то же время из пункта С в пункт Д переправляется рыжая Елена Прекрасная,-
- дабы проживающий в пункте Д Парис мог ее любить.
Что произойдет с посылками, если принять во внимание непрерывно
действующий миксер? Ответ приводится в любом учебнике для практикующих
заклинателей. Гуру Джавахарлал рискует получить Елену а ля натурель, но с
печальной рогатой головой ярославской Елизаветы -- и попытка подоить
полученный результат вряд ли приведет аскета к желаемым последствиям.
В свою очередь, страдающий Парис вряд ли сумеет достойно любить
оставшееся на его долю, при всех Парисовых выдающихся мужских
способностях.
Что и требовалось доказать.
Многочисленные попытки магов Атлантиды преодолеть упрямый закон
"миксера" привели к резкому увеличению числа смешанных и помешанных, а
оставшиеся нетронутыми люди и нелюди лезть в "миксер" отказывались
категорически.
К счастью, в древних пророчествах упоминался некий могущественный Демон
Юнчиков, никогда и ни с чем не смешивающийся -- и способный начертать на
Алтаре вселенской и еще какой-то там ихней Матери тайное заклятье, Не-
Ведомое-Всяким-Там. К чему это должно было привести, никто не знал, но все
считали, что хуже, чем есть, уже не будет.
Наивный оптимизм населения Атлантиды и членов Ветхого Совета только
упрочился в связи с появлением долгожданного мессии.
Вы спросите, почему это именно Манюнчиков Павел Лаврентьевич чести такой
сподобился?! Все очень просто. Дело в том, что миры-то были друг другу
параллельны, а Павел Лаврентьевич был всем этим мирам глубоко
перпендикулярен!..
...К Алтарю соответствующей Матери Манюнчикова сопровождали
первооткрыватель Акведук и его ассистент, застенчивый зомби Филимон, по
прозвищу Живее-Всех-Живых.
-- Чтоб ты сдох! -- ругался возмущенный Павел Лаврентьевич, когда
неуклюжий Филимон в сотый раз наступал ему на ногу.
-- Не могу, Факел Лабиринтович,-- виновато сипел Живее-Всех-Живых, руками
разводя.-- Я уже сдох...
-- Это когда ж? -- интересовался Манюнчиков с присущим ему тактом.
Зомби морщил синюшный лоб, загибал корявые пальцы и, не отвечая,
шкандыбал дальше.
-- Отстань от парня, демон! -- вступался за приятеля Акведук Торнадо.-- Сам
видишь, склероз у него... Зомби, они все такие -- физически еще ничего, а вот
морально разлагаются...
-- Да я ж ничего,-- сдавал позиции пристыженный Павел Лаврентьевич.-- Я ж
так просто...
Тут Филимон снова наступал Манюнчикову на ногу, и все начиналось
сначала...
...Вообще-то Демон Юнчиков, легендой предсказанный, оказался существом
строптивым и малосимпатичным. То он требовал возвратить ему некий "ком-
пот", якобы украденный Акведуком; то призывал на помощь своего коллегу,
горного демона Амбар-Цумяна, то просто ругался на забытых диалектах и
идти к Алтарю наотрез отказывался.
Вышеупомянутый демон Амбар-Цумян появился в Атлантиде неделей раньше,
без всякого вызова и с доставшимся ему в "миксере" огромными клыками; а
также с некоторыми отвратительными чертами его пылкого характера.
Еще в бытность свою участковым уполномоченным, испытывал товарищ
Амбарцумян гипертрофированную склонность к полу противоположному (он
же женский, слабый или прекрасный) -- а попросту говоря, был заядлый
бабник.
Теперь же, унаследовав от неведомого попутчика обаятельный оскал и
неукротимый звериный норов, клыкастый блюститель порядка немедленно стал
грозой местных упитанных кариатид, к немалому удовольствию последних -- и
к не меньшему неудовольствию их мужей-атлантов, которые и рады бы были
отвадить разрушителя и наплевателя в их семейный очаг, да побаивались
новых атрибутов его мужского достоинства. Когда же товарищ демон Амбар-
Цумян изредка отрывался от любимого эротического времяпровождения -- он
тут же, по старой памяти, принимался наводить порядок, чем приводил
население в дикий ужас; и в конце концов атланты стали выделять пришельцу
по даме в день, решив, что так будет дешевле. Жертва оказалась единственным
способом укротить служебное рвение саблезубого уполномоченного.
Выяснив связь между демоном Амбар-Цумяном и еще более могущественным
Демоном Юнчиковым, перепуганный Акведук Торнадо поспешил облить
выбиравшегося из пентаграммы Манюнчикова святой водой -- за что
немедленно схлопотал шваброй по колпаку. И если бы не малочувствительный
к швабре Живее-Всех-Живых, явившийся на вопли Акведука и отобравший у
Павла Лаврентьевича его магическое оружие, то неизвестно еще, чем бы вся
история закончилась. Но при виде зомби несговорчивый демон малость поутих
и со скрипом согласился пойти к Алтарю.
По дороге они пару раз слышали торжествующее рычание с восточным
акцентом и веселый женский визг пополам со стонами -- и Филимон крепче
сжимал в руках отобранную швабру, озираясь по сторонам.
Над последней дверью прямо в воздухе горела метровая надпись: "Поту-и
посюсторонним вход воспрещен!" -- так что к Алтарю Павел Лаврентьевич
подошел уже один.
Алтарь был дощатый, покосившийся, выкрашенный в ядовито-зеленый цвет, и
над ним болтался оптимистичный транспарант: "Выхода нет!"
-- Ну и не надо! -- буркнул Манюнчиков, и сразу же понял, что напоминает ему
алтарь. Святыня до крайности походила на сарай под окнами Павла
Лаврентьевича, давно мозоливший чувствительные Манюнчиковы глаза.
1 2 3 4 5 6