– Немедленно просите Дзержинского приехать ко мне, – сказал Владимир Ильич после одного из очередных скандалов на железных дорогах, когда снова не было выполнено очень важное распоряжение правительства.
Видно было, что чаша терпения переполнилась и Владимир Ильич переходит к решительным действиям. Феликс Эдмундович очень быстро приехал из ВЧК.
– Вам придется взяться за наркомство по НКПС, – сказал Владимир Ильич, как всегда ласково и дружественно здороваясь с Дзержинским, которого он очень ценил и уважал.
– Что случилось, Владимир Ильич, почему я должен быть наркомом железных дорог?
И тут же завязалась беседа.
К сведениям, имевшимся у Владимира Ильича, Дзержинский прибавил еще новые, только что полученные и проверенные: о проявлениях саботажа на железных дорогах, об образовавшихся группах бывших дельцов железнодорожного мира, желавших мешать и всячески вредить налаживанию работы на транспорте.
Владимиру Ильичу не пришлось уговаривать Дзержинского. Феликс Эдмундович прекрасно понял с двух слов всю необходимость его работы на транспорте и тут же наметил главнейшие вехи и отправные пункты реорганизации Управления железными дорогами, сказав, что через три дня он представит Владимиру Ильичу необходимые сведения.
– Главное, надо найти больших ответственных специалистов, – сказал он. – Невзирая на их политические взгляды, лишь бы честно работали.
– Вот это правильно, – подтвердил Владимир Ильич. – Без хорошо знающих специалистов – на транспорте, как и везде, – мы не обойдемся…
– Заготовьте текст декрета о назначении Дзержинского наркомом НКПС, – сказал он мне, – мы подпишем его экстренно, опросом. Все бумаги о транспорте направляйте сейчас же Феликсу Эдмундовичу.
Это было в Кремле, в кабинете Председателя Совета Народных Комиссаров.
Ф. Э. Дзержинский был назначен наркомом путей сообщения. Опубликование этого декрета произвело огромное впечатление.
Через три дня на четвертый, в 11 часов утра, Ф. Э. Дзержинский был принят Владимиром Ильичем. Представив докладную записку, он ровным, спокойным голосом сказал Владимиру Ильичу:
– Конечно, мы кинем наш аппарат на помощь транспорту. Я убежден, что саботаж, вредительство, хулиганство быстро исчезнут. Самое же главное – это положительная работа на транспорте. Туда надо направить специалистов, хорошо их обеспечить материально; надо будет всячески оберегать их от несознательных и анархистских элементов, где сильно распространились анархо-синдикалистские идеи, поддержанные совершенно непонятной деятельностью Цектрана. Эти люди будут против привлечения старых специалистов, но нам надо это настроение переломить, повести широкую разъяснительную кампанию и убедить малосознательных людей, что это нововведение крайне необходимо для всего нашего транспорта, для всей нашей страны.
– Кого же вы думаете привлекать?
– Моим заместителем я очень хотел бы сделать большого специалиста, инженера путей сообщения И. Н. Борисова.
– А вы знаете его?
– Мы имеем о нем самые подробные и точные сведения. Он, конечно, человек старого порядка, фрондирует, всех ругает за ничегонеделание, за плохие порядки на транспорте, а сам он замечательный специалист и, главное, очень любит и знает дело железнодорожного транспорта.
– А пойдет ли он?
– Вот тут-то и нужно вам с ним поговорить… Ваше слово для него будет очень важно.
– Когда же?
– Да сейчас… Если разрешите, я пошлю за ним машину.
Дзержинский сейчас же соединился по телефону с ВЧК и сказал кому-то:
– Поезжайте к Борисову и самым деликатным образом пригласите его поехать с вами в Кремль. Да, да… Так и скажите: в Кремль, к Владимиру Ильичу; у него жена больная, чтобы не испугалась…
– У него жена больная? – спросил Владимир Ильич. – Удобно ли беспокоить?..
– Я думаю, ничего, он приедет; нельзя ли сейчас же через Управление делами позаботиться о его семье: послать доктора, привести в порядок квартиру, послать дров – не топят у них…
– Значит, у него положение отчаянное!.. И мы ничем ему до сих пор не помогли… – волнуясь, сказал Владимир Ильич.
– Да, это у нас плохо поставлено… – ответил Феликс Эдмундович.
– Нельзя ли сейчас же, – обратился ко мне Владимир Ильич, – организовать помощь инженеру Борисову и его семье?..
– Конечно, можно…
Я вышел из кабинета, позвонил в нашу больницу и скарал, чтобы немедленно старший врач вместе с сестрой милосердия выехали на квартиру к Борисову, чтобы оказать медицинскую помощь его больной жене. Я вызвал также одного из служащих по хозяйственной части, составил ему список продуктов, до самоварных углей и дров включительно, велел забрать с собой уборщиц, тотчас же выехать по данному адресу и привести квартиру в полны порядок, затопить печки и прикомандировать одну уборщицу для обслуживания инженера Борисова и его семьи.
– Если на всех вас он будет ворчать, вы терпеливо все перенесите, – сказал я ему, – отлично делайте свое дело и отвечайте самым вежливым образом: «Так приказано», а кончив все, спросите, не нужно ли еще что сделать. Каждый день бывайте там, проверяйте и обо всем докладывайте.
Говорил я все это исполнительнейшему матросу с корабля «Диана» и наверное знал, что все будет сделано отлично.
Только я кончил все эти распоряжения, как из Троицких ворот мне позвонили, что приехал в Совнарком инженер Борисов. Я тотчас же сообщил об этом Владимиру Ильичу и Дзержинскому, а сам пошел встречать Борисова в нашу приемную. Пропуск для него, конечно, был заготовлен заранее.
Я самым деликатным образом приветствовал инженера Борисова. Он недоуменно улыбался. Я попросил его следовать за мной.
– Куда вы меня ведете? – отрывисто спросил он.
– К Председателю Совета Народных Комиссаров, к Владимиру Ильичу Ленину.
– Зачем я ему понадобился, – буркнул он, продолжая идти со мной рядом торопливым шагом. Он был одет в путейскую форменную тужурку. Все на нем было бедно, старо, но опрятно.
Мы прошли через внутренние комнаты Управления делами, и я ввел его через дверь старого зала Совнаркома к Владимиру Ильичу в кабинет.
Владимир Ильич встал и подошел к нему. Борисов, оглядев углы комнаты и не найдя иконы, спокойно перекрестился.
Владимир Ильич, улыбаясь, протянул ему руку.
– Здравствуйте! Инженер Борисов?
– Да, инженер Борисов…
– Вот познакомьтесь, товарищ Дзержинский, народный комиссар путей сообщения.
Борисов искоса посмотрел на Ф. Э. Дзержинского и обменялся рукопожатием.
– Садитесь, пожалуйста, вот здесь! – сказал Владимир Ильич, указывая на мягкое кожаное кресло, обходя в это время свой письменный стол и садясь в деревянное жесткое, с плетеным сиденьем.
– Скажите, я только что услышал, что у Вас больная жена?
– Да, – отрывисто сказал Борисов, хмуря брови, – умирает… Сыпной тиф… Захватила в очереди…
– Мы послали вам сейчас врача, сестру милосердия и еще кой-кого…
– Благодарю, не ожидал. Но ведь мы все замерзаем, голодаем… Вся интеллигенция в таком положении: или в каталажке вон у него сидит, – и он пальцем указал на Дзержинского, – или, голодая, умирает…
– А какой вы партии? – неожиданно спросил его Владимир Ильич.
– Я октябрист…
– Октябрист! – воскликнул Владимир Ильич, – какой же это такой «октябрист»?
– Как какой?.. Настоящий октябрист… Помните: Хомяков, Родзянко – вот наши сочлены…
– Да, но они, насколько мне известно, сейчас в бездействии…
– Это ничего… Их здесь нет… но идея их жива…
– Идея жива… Вот удивительно… Это интересно… очень интересно… – говорил Владимир Ильич.
– Но вы, старый октябрист, работать-то хотите по вашей специальности? – спросил его в упор Владимир Ильич, прищуривая глаз.
– Конечно… Без работы скучно… но не знаю, можно ли работать, созидая… Ведь теперь все разрушают, уничтожают… В том числе и железные дороги…
– Что вы! Да мы из всех сил бьемся, чтобы их восстановить…
Борисов пристально посмотрел на Владимира Ильича.
– И что же?
– Не выходит…
– Не выходит… Должно выйти, как это не выходит?.. – упрямо сказал Борисов. – Для этого нужны люди…
– И что же, они есть у вас?
– Конечно, есть…
– Где же они?
– Вот этого не могу сказать… Фамилии назвать могу… во, где они теперь, не знаю… по всей вероятности, у него в каталажке… – и он мягко посмотрел, улыбаясь, на Дзержинского.
– Назовите, пожалуйста, фамилии, – тихо сказал Дзержинский, – мы сейчас отыщем их…
Борисов назвал четыре фамилии,
– Это все молодежь!.. Прекрасная молодежь… знающая, любящая дело…
Дзержинский вышел в соседнюю комнату, где были сосредоточены телефоны и коммутатор.
– Это прекрасно… – сказал Владимир Ильич. – Так вы согласны взяться за работу?..
– Что же вы от меня хотите?
– Мы вас назначим заместителем народного комиссара путей сообщения. Вы будете работать вместе с Дзержинским… Он вам во всем поможет… Надо пустить как следует всю сеть дорог, и чем скорей, тем лучше…
– С какой дороги вы хотите начать?
– С Октябрьской, – сказал Владимир Ильич.
– Это какая же?
– Николаевская, – подсказал, улыбаясь, Дзержинский, входя в кабинет.
– А, с Николаевской!.. Это правильно. А потом надо взяться за Рязанскую и Северную…
– Ваши инженеры сейчас будут здесь… – сказал Дзержинский. – Они живы, здоровы, у себя на квартирах.
– Изумительно, – пробурчал Борисов, – редкий случай. У меня уже три раза были обыски…
– И что же? – спросил Владимир Ильич.
– Да ничего… придут, понюхают, перевернут все вверх дном и уйдут…
– Что мы должны сделать, чтобы помочь вам с первых шагов?
– Отыскать мой вагончик…
– Это какой же?
– А у меня на Николаевской дороге всегда стоял вагончик с приборами, которые отмечают в механизмах и изображают графически состояние пути, гнилые шпалы, разошедшиеся рельсы, плохие болты и прочее. Я сам в нем ездил с моими помощниками…
Ну вот мы и знали всегда состояние пути, все как на ладони. Без вагончика значительно трудней и, главное, медленней…
– Надо сейчас же отыскать! – быстро сказал Владимир Ильич и посмотрел на Дзержинского. Тот вышел из кабинета, чтобы дать соответствующее распоряжение.
– Еще что вам будет необходимо?
– Предоставить мне право вызывать всех начальствующих лиц каждой станции с докладом о состоянии их участка, вагонного и паровозного парка, ремонтных мастерских и прочего.
– Конечно, это ваше полное право, – ответил Владимир Ильич.
– Прошу предоставить мне право увольнять и заменять новыми неподходящие кадры, особенно же обращать в первобытное состояние стрелочников, дорожных сторожей и ремонтных рабочих, отрешая их от несоответствующих их знаниям и опытности должностей начальников станций, начальников движения, начальников службы пути, начальников ремонтных мастерских и тому подобных крайне ответственных работ, от которых зависит вся жизнь и деятельность железных дорог.
– Обращать в первобытное состояние! – задумчиво повторил Владимир Ильич. – Хорошо сказано…
Владимир Ильич переглянулся с Дзержинским,
– Этот чрезвычайный вопрос, – сказал он, – вы подробно согласуете с Феликсом Эдмундовичем, который, вероятно, выделит вам помощников для оказания всяческого содействия вам в этом многотрудном деле.
– Вот это прекрасно! Смею заверить вас, Владимир Ильич, – сказал Борисов, – что для меня важно только одно: лишь бы все знали одно дело, лишь бы все были действительно ответственны за свое дело… Личности, положение меня совершенно не интересуют…
– Вот это правильно!.. Это очень хорошо! – сказал Владимир Ильич. – Я уверен, что вы прекрасно договоритесь с Дзержинским и по этому вопросу, который вас так волнует.
В это время мне сообщили, что прибыли четыре инженера.
Владимир Ильич распорядился пригласить их в кабинет.
Вошли четверо молодых инженеров в форменных путейских тужурках. Они недоуменно смотрели на все окружающее.
– Вот рекомендую, – сказал Борисов, называя их по фамилиям. – Работники отличные…
Борисов объяснил им, в чем дело, и предложил быть готовыми к отъезду на завтрашний день.
– Я бы сегодня двинулся, – словно извиняясь, сказал он, обращаясь к Владимиру Ильичу, – да вот жена… – и он поник головой…
Владимир Ильич просил его не спешить, сказал ему, что все будет сделано, что в наших силах, для его больной жены и что он просит его без всяких стеснений обо всем, что нужно лично ему, сообщать прямо сюда, в Совнарком.
– Благодарю, но спешить надо.
Условившись с Дзержинским, где и когда повидаться, он откланялся и вместе с вызванными инженерами уехал к себе на квартиру в поданном ему автомобиле.
– Оригинальный человек этот «октябрист», – сказал Владимир Ильич, – не скрывает своих правых убеждений, а работать будет.
– Я в этом убежден, – сказал Дзержинский. – Относительно кадров руководящих работников он очень прав… Сведения в ВЧК об этих кадрах просто ужасные. Надо удивляться, как еще действуют наши дороги и ходят поезда и почему они совершенно не стали до сих пор…
– Да, здесь мы должны его решительно поддержать и в самый короткий срок произвести там генеральную чистку, – сказал Владимир Ильич.
Дзержинский уехал в свой новый комиссарпат…
Как ни старались врачи помочь больной, но сыпной тиф делал свое дело разрушения и без того подорванного организма. Через четыре дня жена Борисова скончалась.
После похорон он сейчас же выехал со своим небольшим штабом и представителем ВЧК в объезд по железным дорогам, начав с Октябрьской, всюду наводя дисциплину и порядок. Прекрасно зная железнодорожный мир, он вызывал всех начальствующих лиц к своему поезду и тут же у себя в вагоне принимал деловые доклады. Он обнаруживал вопиющие беспорядки и прямые злоупотребления и тут же сменял, заменяя другими, целый ряд лиц.
Так он ревизовал дорогу за дорогой. Кроме пассажирских стали правильно циркулировать по стране и товарные поезда. Прежде всего было обращено внимание на узловые станции, на многих из которых все железнодорожное хозяйство было расстроено до крайности, где образовались, а во многих случаях были нарочно образованы колоссальные пробки, которые препятствовали правильному движению, особенно товарных поездов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48