.. - Софи закидывала голову, встряхивая гривой
иссиня-черных волос, - сначала я готова была покончить с собой, страшная
вялость, апатия... А потом волосы... они не то что вылезли, они просто
опали с меня, как осенние листья с каштанов. Ах, если бы ты видел в тот
момент свою сестренку... Мариано говорил, что с голой головой у меня был
вид ящерицы. Подтвердите, Мариано, что это правда.
- Но ящерицы - прелестные создания, сеньорита...
- Благодарю вас, Мариано. А потом... Потом стали расти новые волосы
не по дням, не по часам, они росли на глазах... Боже, мне все время
хотелось есть. И я ела, ела, хоть и ни капельки не растолстела, правда,
Антуан? А волосы выросли как будто даже совсем не мои. Ты потрогай их...
Антуан осторожно провел рукой по голове сестры. Что поделать, он
любил эту взбалмошную девчонку... А волосы под его рукой и правда были
удивительные: тяжелые и скользкие, как конский хвост.
Да Пальха остановил машину у дверей высокого белого здания.
- Отель "Насьональ". Здесь ваш номер, мсье Берже.
Софи коснулась пальцем щеки инженера.
- Мариано, сколько раз вы уже успели сегодня побриться?
- Дважды, сеньорита.
- Поздравляю. - Она повернулась к Антуану. - Знаешь, Мариано тоже
болел. Но легче. Несколько дней подавленного состояния, а потом
необходимость непрерывного бритья. Он брился по четырнадцать раз в день...
Маленький повидавший виды "мерседес" отъехал от подъезда. Мариано еще
предстояло найти место, куда бы приткнуть машину.
- А сейчас, Антуан, ты переоденешься, примешь душ - и в институт к
сеньору Алвисту.

Профессор Алвист - высокий, морщинистый старик с длинным яйцеобразным
черепом принял Антуана очень приветливо. Он наговорил гостю множество
приятных слов, вспомнил встречи с отцом Антуана на международных
симпозиумах и конференциях и пригласил осмотреть институт. Они шли по
длинным коридорам, заглядывали в хорошо оборудованные лаборатории,
знакомились с сотрудниками. Наконец профессор остановился. Открыл большую
белую дверь и широким жестом пригласил Софи, Антуана и Мариано войти.
В полумраке тихо гудели трансформаторы. Перемигивались разноцветными
лампочками приборы. Посреди комнаты на столе, закрытом силиконовым
колпаком, лежал серый. Он спал. Его узкую голову с характерным костным
гребнем посредине охватывали многочисленные электроды. Датчики давления,
термопары были разбросаны по всему его мускулистому телу. Лента одного
прибора была вся исчиркана поперечными полосами. Софи поежилась. В
помещении было прохладно.
- Мы вынуждены были понизить температуру, чтобы приостановить
пробуждение мозга. У нас создалось впечатление, что умственная
деятельность этого... - профессор помолчал, пожевал губами и осторожно
продолжил, - этого существа, освободившись от каких-то подавляющих
воздействий, стала бурно функционировать, грозя перейти в бесконтрольный
процесс. Организм может не выдержать напряжения.
Антуан повернулся к ученому.
- Ах, сеньор Алвист, чего бы я, кажется, не отдал, чтобы увидеть сны
этого человека...
- Человека?
- А разве вы сомневаетесь в этом? Весь его облик...
- Анатомическое сходство еще не является доказательством. Кое в чем
он действительно похож на нас с вами, но... мы сделали рентген. Даже в
строении скелета имеются отличия.
- Это может быть результатом уродства, вырождения. Какое-нибудь
неизвестное науке племя, сохранившееся в глубинах гилеи...
- Активность его мозговой деятельности отнюдь не свидетельствует о
вырождении. Перед нами удивительная загадка природы...
- Знаете, профессор, у меня, кажется, есть идея...
В дверь постучали: "Сеньор профессор, телефон из Поко да Крус. Просят
подойти сеньора да Пальха".
Мариано рванулся из лаборатории. Стуча каблуками по каменным плитам,
за ним поспешила Софи.
- Это от Машадо, идем...
Когда Антуан с профессором Алвистом вошли в приемную, разговор уже
был окончен. Стиснув голову руками, в кресле сидел Мариано. Софи нервно
ходила по комнате, сердито выговаривала что-то инженеру.
- Что случилось, Софи?
Девушка остановилась на полуслове. Она круто повернулась к брату и,
метнув яростный взгляд в сторону Мариано, объяснила:
- Машадо нашел их. Всех, всю компанию вместе с летающим ковчегом! Он
просит прислать вертолет. Иначе до поляны, на которой остановились
пришельцы, не добраться. Ты понимаешь, всего-навсего паршивенький вертолет
- и мы их накроем... А Мариано говорит, что мне давно пора ехать к шефу,
заниматься прямым делом... Грозит разрывом контракта...
- Вертолет, вертолет... - Профессор Алвист подошел к столу, глаза его
молодо заблестели. - Конечно, можно обратиться к американцам, они не
откажут. Но там, где гринго, там нет чистой науки... И все-таки выход
есть!
Несколько минут спустя курьер института спешил по раскаленным улицам
Ресифи, держа в руках конверт, адресованный местной дирекции национальной
телевизионной компании.
Выходя из приемной директора института, Мариано да Пальха задержал
Антуана.
- Уговорите вашу сестру не ввязываться в эту историю. Машадо не
вернулся в лагерь. Поиски ничего не дали...

Сознание вернулось внезапно. Еще не открывая глаз, Машадо услышал
какие-то голоса, шелест листьев. Тогда, падая, он успел подумать:
"Расшибусь о камни!" А затем сразу мрак, тишина. И никакой боли...
Странно.
Он открыл глаза. Над ним колыхались ветви карнаубы. Видно, это они
спасли его, смягчили удар. Сколь ко же времени прошло с момента падения?
Машадо с трудом поднялся, осмотрелся кругом.
На залитой солнцем поляне сновали пестрые. Ковчег был совсем близко.
Машадо, шатаясь, пошел в ту сторону. Ему хотелось пить. Но ощущения страха
не было. Он даже плохо понимал, зачем идет...
И вдруг он услышал шум вертолета. Сразу на поляне все изменилось. Еще
до того, как вертолет показался над возвышенностью, пестрые выскочили из
чащи и столпились у ковчега.
Сверкая на солнце лопастями винтов, вертолет сначала повис над
поляной, потом стал медленно снижаться. И в этот момент пестрые полезли в
ковчег. Машадо даже не заметил, когда возле широкой щели осталось всего
три фигуры. Двое - высокие серокожие и рядом один маленький - пестрый.
Пестрый поглядел на Машадо, что-то резко крикнул и ткнул одного серого
копьем. Тот проворно попятился и полез в щель. Потом тупое копье уткнулось
в грудь Машадо, оттесняя его к корме. Машадо не сопротивлялся. Здесь,
возле ковчега, он выполнял то, что ему приказывали, как механизм. Что-то
парализовало волю и оставило в нем единственное желание - держаться рядом
с удивительным кораблем, не уходить от него... Он покорно подошел к корме,
встал рядом с серым и навалился на пористую, покрытую темными потеками
стенку. И вот стена дрогнула, отодвинулась, Машадо вынужден был
переступить, чтобы не упасть. Он не удивился тому, что они вдвоем с серым
сдвинули эту громадину. Он не удивился бы сейчас ничему...
А ковчег явно двигался. Сначала потихоньку полз по поляне, выбираясь
на простор. Серокожий, опасливо косясь на пестрого малыша, стал обходить
корму по направлению к щели. Пестрый снова ткнул Машадо копьем, и тот,
словно в полусне, последовал за серокожим. Ковчег уже не полз, он скользил
по траве, набирая скорость. Машадо стал отставать. И вдруг десятки
маленьких цепких рук подхватили его, щель, будто живая, распахнулась,
пропуская человека. Он вдохнул резкий, какой-то уксусный запах и
провалился в темноту. А где-то уже почти рядом, сквозь рев и треск мотора
вертолета, послышался женский крик. "Машадо! Машадо!"

5
До сих пор свое отношение к фантастике я выражал
только в критических статьях. И вот пробую фантазировать
сам - ух, до чего трудно!
Владимир Дмитриевский
События последних недель казались Антуану каким-то бредом. Известие о
болезни Софи. Ночной полет через Атлантику. Встреча со светящимся шаром,
чуть не закончившаяся катастрофой. Таинственные дикари, летающие над Южной
Америкой в допотопной ладье. А может быть, и не только над Южной
Америкой?.. Исцеление сестры, не менее загадочное, чем ее болезнь. Серая
мумия в лаборатории профессора Алвиста... Мутный поток дешевой сенсации,
захлестнувший страницы газет, предположения одно чудовищнее другого...
"Черт меня дернул бросить раскопки и ехать сюда, - думал Антуан. -
Больше всего это похоже на мистификацию. Но кому она нужна и зачем?"
Уже вторую неделю Антуан торчал в Манаусе вместе с Софи и Мариано да
Пальха. Теперь, когда в поиски таинственной ладьи включились самолеты и
вертолеты, она вдруг бесследно исчезла. Исчез и Машадо...
- Бред какой-то... Бред, порожденный удушающей тропической жарой и
ядовитыми испарениями гилеи, - пробормотал Антуан, отшвырнув скомканную
газету.
На первой полосе какой-то журналист совершенно серьезно вещал, что
"летающие дикари" - авангард космической армии, прибывшей из ядра
Галактики и готовой начать вторжение на Землю.
Зазвонил телефон у изголовья. Антуан взял трубку и услышал голос
Софи:
- Проснулся? Быстрее одевайся и иди в холл. Вести от Машадо...

И вот они, все трое, сидят в номере да Пальха и разглядывают
незнакомого человека в лохмотьях. Изможденное смуглое лицо, клочья
кустистой бороды, лихорадочно блестящие глаза.
- Кто ты? - в третий раз спрашивает да Пальха.
Незнакомец пытается ответить, но из горла вырывается лишь невнятный
хрип. Голова бессильно откидывается на спинку кресла.
- Этот человек предельно истощен, - Антуан резко отодвинул кресло,
встал. - Дай ему коньяка, Софи.
Рюмка коньяка, влитая в рот незнакомца, подействовала мгновенно. Он
открыл глаза, прижал к груди худые руки.
- Ради мадонны, поесть... И я все расскажу вам, сеньоры.
Софи торопливо налила кофе, пододвинула ветчину. Незнакомец быстро
расправился с ветчиной, запивая ее огромными глотками кофе. Еще не
прожевав последнего куска, начал рассказывать:
- Я - Жоакин Мауро, сборщик орехов. Меня просил найти вас человек,
который называет себя Машадо. Я...
- Ты его видел? Что с ним? - перебил его да Пальха.
Как бы защищаясь, Жоакин простер руку, раскрыв грязную окровавленную
ладонь.
- Я все расскажу, сеньор... Но, умоляю, не перебивайте. Моя бедная
голова может лопнуть. Я видел настоящих дьяволов, и они не исчезли, когда
я осенил их крестным знамением. Пестрые маленькие дьяволы, сеньор. И самое
страшное - они появились не из-под земли, а с неба! Было это так...
Закурить бы, сеньоры...
Антуан протянул ему пачку сигарет. Жоакин выхватил одну, прикурил от
зажигалки, с наслаждением затянулся.
- Так вот, сеньоры, я пробирался по лесу, у меня было хорошее ружье и
мачете. Я не боялся ни ягуара, ни каймана. Для вооруженного человека,
сеньоры, гилея - родной дом...
Да Пальха терпеливо переводил. Софи подумала о ягуаре, которого
непременно подстрелит. Антуан покусывал мундштук потухшей трубки.
- Я простой метис, сеньоры, но я умею подписывать свое имя и много
раз видел самолеты, прилетавшие с побережья в Манаус. Но я никогда еще не
видел летающей гамбарры...
- Гамбарры? - прервал Антуан.
- Плоскодонное судно для перевозки скота, - пояснил да Пальха.
- Она летела так свободно - и без крыльев! И в сто раз быстрее...
Потом вдруг стала кружиться над гилеей. Сначала высоко, потом пониже, еще
пониже... Я подумал: может, она за мной охотится? Скинул с плеча ружье, но
она полетела дальше, все медленней и так низко, что, казалось, вот-вот
зацепится за вершины деревьев. Я побежал за ней. Думал, опустится на
землю. Она летела, а я бежал, потом стал отставать и вдруг увидел
автомобильную дорогу. А дальше - высокий глухой забор, за ним - крыши.
Никогда не поверил бы, что в самом сердце гилеи может быть такая фазенда!
И тогда я подумал: эта гамбарра, наверное, отсюда. Это ее фазенда!
- Вот видите, - насмешливо сказал Антуан, - ваши пришельцы имеют-таки
своего хозяина. Все это, конечно, мистификация, мои дорогие. Вот так.
- Но рассказ не окончен, мсье Берже, - возразил да Пальха. -
Продолжай, Жоакин.
Тот вскочил с кресла. Теперь он пытался изобразить в лицах все, чему
стал свидетелем:
- Гамбарра садится на землю. Очень медленно, как перо фламинго. Села
посредине просеки, на дороге. И тут в ее боку открылась дыра, словно рот,
а из дыры как посыплются... Да, сеньоры, теперь я знаю, что падре
Франсиско ничуть не врал, говоря о жителях ада. Из дыры посыпались
дьяволы! Маленькие, пестрые... Потом выволакивают человека! Бьют, щиплют,
толкают - наверно, большой грешник. Он молчит. Я осеняю себя крестом. Что
делать? Как бороться с нечистой силой? Выбегаю на просеку, стреляю в небо
- раз, два, три! Среди дьяволов переполох. Лезут в брюхо гамбарры,
верещат, тащат за собой грешника. А он вдруг кричит мне: "Эй, парень, меня
зовут Машадо. Найди сеньора Мариано да Пальха, скажи, что они притащили
Машадо сюда! Получишь пару винтемоз! Торопись!" Я торопился, я очень
торопился, сеньоры. Два винтема - большие деньги для сборщика орехов...
Да Пальха вынул из кармана несколько монет, протянул Жоакину.
- Что же было дальше?
- О, благодарю, сеньор. А дальше... Дальше я ничего не понял.
Открылись ворота фазенды, выскочили здоровые парни, стали хватать дьяволов
и пинками загонять в ворота. Ну, а потом кто-то стукнул меня по затылку...
Пришел в себя - спеленат как младенец. Сквозь ветки вижу звезды. Джип
лезет напролом в самую чащу. Едем долго. Наконец, остановка, два парня
молча вытаскивают меня из машины, швыряют на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15