А хозяина пес легко догонит по следам. Пока, однако, Пори не отставал, бежал рядом с Белым, отвесив нижнюю челюсть и временами, как это делают собаки при длинном беге, подхватывая ею воздух.
Стук копыт, конечно, не остался незамеченным. До Мирко донеслись неясные крики и справа, и слева. Но кричали, к счастью, уже за спиной! Ему повезло: разбойники не успели перекрыть все лазейки, и вот теперь получалось, что один человек справляется играючи с шестьюдесятью — или сколько их там? Тут даже и не гордость взыграла в лесных лиходеях — они и слова такого не знали, если что и было, то спесь одна. Теперь же им во что бы то ни стало надо было настичь незваного счастливчика: ведь прибежит в село да и расскажет немедля, где в лесах разбойнички хоронятся, и волей-неволей придется убираться куда подальше. На севере да в Чети хоть и нет власти княжеской, да только большие деревни по Хойре станут заодно да и соберут целое ополчение, а то и купцы сбросятся да с Вольных Полей настоящих воинов наймут, и поминай как звали и вольница разбойная, и голова буйная. Так что новая охота на Мирко пошла всерьез.
Теперь, однако, изловить его было куда труднее. Он мчался на настоящем боевом коне, хоть и отягченном поклажей, да и биться ему приходилось уже не впервой. К тому же три четверки копыт сбивали разбойников с толку: гнедой и вороной мчались не вслед Белому, а немного пообок, и большая часть погони быстро отстала и затерялась в лесу. Мякша, однако, помнил все время, что несколько человек могут нежданно повстречать его лицом к лицу в самом неподходящем месте. Держать стрелу в полной готовности, будучи в седле на скачущем коне, да еще средь леса, где любой выросший пониже сук может лишить жизни не хуже разбойничьего ножа, было неудобно, и Мирко то и дело проверял, на месте ли Мабидунов меч. Он увереннее бы чувствовал себя в пешем бою, хотя и ездил на лошади с малолетства, но выбирать не приходилось. На крайний случай можно было и не ввязываться в драку, а обойти заслон. Ну а как противостоять пешему с рогатиной, этому его дядя выучил.
Но опасность преследования еще не миновала. В любой, самой захудалой разбойной шайке может оказаться человек, более-менее ученый ратному делу, а то и побывавший в настоящем бою. Вот с таким бы пришлось считаться и дяде Неупокою, не говоря уж о Мирко. И, похоже, такой нашелся. Мякша не гнал Белого что есть силы, понимая, что крепким и выносливым, но небыстрым деревенским лошадям не угнаться за долгим и ровным бегом боевых коней. Постепенно клики погони и цокот многих копыт почти растаяли за спиной, но кто-то один не отставал. Конь его прямо летел, и не скоком, как у Мирко, а во весь дух. Пори уже не мог угнаться за лошадьми, Мирко даже не приметил, отстал ли он просто или повернул в сторону и обошел крюком место дикой скачки, чтобы потом вернуться и пойти по следам. Оставалось надеяться, что пес поступил именно так, а не попытался сражаться вместо хозяина с погоней. Сосновый лес, где поначалу еще встречался кое-какой подлесок, теперь стал и вовсе прозрачен, и мякша сообразил, что он, не стремясь к тому, выскочил как раз к той полосе-дороге, на которую почему-то боялись ступать деревья, где даже не росла трава. Конечно, проще всего было нарваться на заслон именно на этой дороге, но зато и уходить от погони здесь было проще: стволы сосен стремительно надвигались плотным строем, но по мере приближения будто бы разбегались, отходили в стороны и оставались за спиной, давая наезднику дорогу. Земля пошла как бы мелкими и длинными волнами, то чуть подымаясь, то опускаясь. Это был верный признак близости большой реки со спокойным течением и пологими берегами. И Мирко понял: еще немного, и он уйдет из разбойничьей чащи туда, где новым его врагам появляться небезопасно, особенно днем. Потому и гнал преследователь своего коня что есть мочи — надеялся на силу свою и опыт, думал побить беглеца один на один. Мирко подгонял Белого, припадая к гриве, шепча ему в ухо положенные слова, хлопая время от времени по крупу, но топот сзади приближался. Конь разбойника не уступал Белому и поклажи не вез. И Мирко уж решил оглянуться и посмотреть, кто же это так жаждет поквитаться с ним и нельзя ли сразить наглеца из лука, пока тот будет лететь на него во весь дух. Но тут произошло то, чего Мирко уже надеялся, что избежал: наперерез ему, справа, через лес, неслись двое конных, одетых уже не как-нибудь, вроде тех, что напали на мякшу у трещины, а в сапоги, порты из плотной ткани и, самое что интересное, в доспехи ременного плетения. В руках у молодцев были сабли, на головах — синие клобуки.
«Хорошо хоть, что не с луками поджидают!» — подумал парень. Что ж, о том, кто был сзади, пришлось пока позабыть, надо было как-то справиться с этими двумя. Воинами они не были, это уж точно: сидели не слишком ловко, доспехи были им явно непривычны, да и сабли в руках болтались, что палки у играющихся мальчишек. Они хотели поймать беглеца, перехватив его по прямой, а не заходя постепенно дугой, чтобы подобраться-пристроиться сбоку — тогда Мирко пришлось бы отбиваться от них, оборачиваясь назад и вправо. Они даже не потрудились исхитриться, чтобы воспользоваться своим численным перевесом: загнать мякшу обратно на преследовавшего его сзади или сделать так, чтобы один напал чуть сзади, а другой встречь…
Впрочем, всяких разных штук напридумывать можно было премного, и Мирко только благодарил славных предков и всех родовых богов, что те отобрали у этих двоих последние капли разума, оставив только черную слепую ярость и такой же черный страх за свою шкуру перед праведным судом.
Тот, кто сзади, был еще довольно далеко, и Мирко сосредоточил все внимание на этих вояках. Расстояние между ними сокращалось стремительно. Конечно, рассчитать издали место, где они встретятся, было затруднительно, и разбойникам поневоле приходилось подстраиваться под Мирко, а не ему под них. В этом и заключалась их ошибка: при погоне все должно быть наоборот. И мякша воспользовался этим упущением охотников, которым скоро суждено было стать добычей. В лица их он старался не смотреть. Зачем? Лучше ему не знать тех, кому суждено быть убитым им. Пусть убережет его отец-щур от возможной встречи с матерью, отцом или какими другими родственниками такого вот выродка. Вдруг по описаниям любимого, канувшего невесть куда, сына, брата или племянника придется узнать черты человека, убитого тобой, и тут же ощутить неодолимую пропасть, легшую из-за одного глупца меж тобой и добрыми людьми. Ведь нельзя будет, хотя бы из желания остаться в безопасности, сказать им правду (правда — правдой, а кровную месть никто еще не отменял). Мирко, правда, об этом не рассуждал, а просто старался не смотреть на лица.
Он уже успел придумать, как выиграет у этих двоих, и приступил к осуществлению своего плана. Сделав вид, что испугался летящих на него справа всадников, он принудил Белого слегка ускорить бег и тут же стал уклоняться немного влево, показывая, что хочет уйти от стычки. Обрадованные, что сумели сбить его с пути, разбойники устремились за ним, не обратив внимания на то, что мякша припустил коня ненадолго, а после опять перешел на скок, подпуская охотников ближе. Он начал игру, и они, как глупые пескари, схватили, не поняв, не столь уж хитрую наживку. Но всё понял тот, кто гнался за Мирко сзади, — он что-то кричал вслед, явно стараясь предупредить своих, но было далеко, и слова разобрать было невозможно. А разбойники, видать, то ли не услышали вообще ничего в горячей скачке, то ли не сочли нужным слушаться, что для них было обычным делом. Мирко тут же уяснил себе, что, если хочет сохранить себе жизнь, во что бы то ни стало должен расправиться с этими двоими гораздо раньше, чем подоспеет третий, просто чтобы уйти от него. Он оглянулся: двое были уже близко. «Пора!» — решил он и, резко осадив Белого, развернулся лицом к преследователям и пустил коня вскачь, только теперь навстречу разбойникам, не давая им времени сообразить, что к чему, и повернуть или хотя бы приостановиться, чтобы избежать лобового удара. И они не успели — надеялись, верно, что вот сейчас пролетят еще несколько десятков сажен, да и полоснут этого выскочку по шее саблей. И чего это те всемером справиться не смогли? Пьяны, видать, были. Было бы на что глядеть! Щенок щенком! Да не тут-то было: Мирко сделал разворот так скоро, что они и шарахнуться не успели, а может, подумали, что он решил с отчаяния попробовать биться. Во всяком случае, в себе они были уверены. Запомнилось только выражение удивления у первого разбойника, когда мякша, взяв влево, чтобы зараз иметь дело лишь с одним клинком, оттеснил мечом поднятую саблю и одновременно нанес незнакомый для этих мест колющий удар. Мечи полянинов, полешуков и мякшей подходили больше для рубки, чтобы смять, проломить защиту врага, расколов ему шлем, если потребуется, или броню. Даже концы их мечей были закруглены. А арголидские воины сечу как раз не любили, считая, что воин совершенно без нужды открывает правый бок, когда хочет рубить. Вот колоть — дело другое! Что ж, по-своему правы были и те, и другие. В Арголиде привыкли биться строгим строем, закрывшись щитами, давя противника, подминая его. Размахивать мечом в таком строю было опасно: не ровен час, и своего смахнешь. Полянины, а некогда, говорят, и ругии и уррии, сражались вместе, и все же обособленно. Собственно говоря, никакого строя или плана у полянинов никогда и не бывало: они обходились некоторым набором хитростей. Если враг попадался на них, полянины побеждали, если нет, то, несмотря на мужество и стойкость, бывали биты. Мирко понятия не имел, как бились вольки в давние времена своего величия. Однако, видать, проткнуть врага мечом были не прочь. Мякша сделал то же. Пластины брони легко разошлись, и острый тростниковый клинок вошел в тело чуть ниже ребер с правой стороны. Разбойник с хрипом повалился вперед. Мирко едва успел выдернуть меч из раны. Тот глядел на мир уже остекленевшими глазами: он умер от боли. Только сейчас Мирко понял, какое же страшное оружие он получил.
Второй разбойник попробовал достать Мирко саблей, но не дотянулся, пролетел мимо. Они развернули коней и сшиблись вновь. Теперь уж мякше пришлось посмотреть в лицо противника. Румяный полянин с пшеничного цвета усами и синими, что васильки в поле, глазами был хорош собой, крепко сложен и, пожалуй, снес бы Мирко одним ударом голову с плеч, если бы он не сопротивлялся и стоял смирно, как обычно бывает с людьми, скованными страхом. Видать, опыт таких подвигов у полянина был. Мирко, однако, не боялся: дядина сабля свистала на четверть пяди у него над головой: Неупокой учил его не только разить врага или встречать железо железом, но и увертываться. Так произошло и на этот раз: мякша пригнулся — и сабля рассекла воздух, а меч разрезал броню на боку полянина, как хлебный каравай. Новая кровь обагрила клинок.
Но Мирко уже не оглядывался. Он только свистнул, призывая гнедого и вороного следовать за ним, и тут же ринулся дальше. Теперь Белому предстояла настоящая работа — мчаться вперед, по лесной дороге во весь опор, неся седока и поклажу. По воздуху при помощи колдовской силы летать было полегче. А сзади топот копыт был совсем близок: их разделял, наверно, десяток сажен, не больше. Только теперь у Мирко нашлась возможность обернуться. На легком, но сильном буланом жеребце, настегивая его плеточкой, за ним гнался ни дать ни взять княжеский гридень — зрелый крепкий мужчина с красивым, но злым лицом. В том, что он действительно послужил в княжьем войске, сомневаться не приходилось. Кольчужная бронь, наручи, поножи, шлем, сапоги — все было вычищено и ухожено, аж блестело в вечернем солнце. Такого щегольства и аккуратности у простых разбойников не найдешь. Дорогой меч — это по рукояти было заметно — покуда оставался у врага за спиной. Но если дойдет до дела, Мирко и оглянуться не успеет, как этот клинок окажется перед ним. Преследователь, видно, был не из простых людей: злое презрение и насмешка сверкали в его взгляде. Его нимало не беспокоило, что восемь его дружков — двое тут же, на глазах, — пали один за другим. Он ведь кричал им, предупреждал — не послушали! Уж он-то не совершит глупостей, как они. Мирко понимал, что бой с княжеским гриднем будет недолгим. В лучшем случае мякша продержится одну или две сшибки, как с демоном, а дальше все кончится. К тому же сабля полянина все же не просвистела мимо: кусок плаща был срезан ровно, как бритвой, а вместе с ним — и лоскут кожи. Нельзя было сказать, что рана сильно болела или мешала, но править конем стало уже труднее. А ведь если схватка произойдет, любая, самая малая помеха будет обращена гриднем в удачу. И прийти Мирко на помощь на сей раз будет некому.
От дяди мякша знал, что у князей с гриднями нередко случаются ссоры. Воеводы посильнее, бывало, и власть забирали в крепостях, бывало, и уходили, обиженные чем-то, на новое место или к другому князю. Видать, и этого обидели или выгнали за какую провинность, раз он к разбойникам прибился. Что ж, среди этого непотребного люда он был сильнее и лучше всех, всех выше, разумнее и благороднее. Знать, прельщала его и такая «слава». И теперь, если бы он догнал и убил беглеца, то сделал бы сразу два дела: укрепил свою власть и обеспечил бы шайке тихое житье в скрытом от всех месте. И, кажется, обе цели были вполне достижимы. Только с помощью лука Мирко мог побить гридня. Но кто знает, может, этот бывший княжий воин, как и дядя, мог, играючи, отразить стрелу мечом. Спасение было только в бегстве, и Мирко гнал Белого что есть мочи.
На какое-то время мякша сумел даже несколько уйти вперед, но затем охотник опять приблизился, и лишь десять-пятнадцать саженей отделяли теперь Мирко от входа на Звездный Мост.
Сосны меж тем стали редеть, и вот они вынеслись на луговину, поднимающуюся медленно по гряде холмов. Мирко воспрянул было духом: до холмов было близко, и тут проходила граница разбойничьих лесов, поскольку справа опять открылась Смолинка. Здесь она уже не была ни быстра, ни страшна — русло было широко, и где-то там, за равнинным правым берегом, угадывалось широкое пространство другой, еще большей реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64