Любил так сильно, что готов был довольствоваться теми крохами расположения, которые она дарила ему время от времени, когда не была занята чем-то другим. Он сетовал на те минуты, которые она проводила с другими, — но тщетно. Эту сторону своей жизни определяла она сама — как и все остальное.
Он никогда не испытывал ярости, подобной той, которая охватила его, когда он вернулся за Флавьель — и нашел ее мертвой. С ней был ее новый любовник, а против Фарода выступил отряд ненавистных нордорнцев, вооруженных длинными тяжелыми копьями, опасными даже для него. Он вынужден был отступить — на время, пока они не ушли. Тогда он смог забрать безжизненное тело своей любимой и привезти назад, в ледяной дворец Великого. Если бы тело ее любовника по-прежнему осталось с ней, он безжалостно надругался бы над ним — но оно исчезло. Оставалось предположить, что нордорнцы по каким-то непонятным соображениям забрали его с собой.
Голос из-за занавеса продолжал шептать:
— И почему бы тебе не быть ею околдованным? Я тоже желал ее и любил ее. Да — даже я! Она стала бы моей первой наложницей, была бы рядом со мной — после того как покорила бы для меня весь мир. Она была безупречна, если не считать… назовем это некой слабостью плоти. Она была опрометчива. Она хотела дать своему любовнику силу, которая равнялась бы ее собственной. Мне трудно было это стерпеть.
У Фарода подкосились ноги, и он рухнул на колени. Временами Флавьель нашептывала ему о силе, которую они разделят между собой. Это было страшнее, чем обвинение в ее смерти. Великому все было известно!
— Простите меня, мой повелитель.
— О, я сказал это не о тебе. — Голос, по-прежнему не поднимавшийся громче шепота, наполнял ему голову. — Я был готов разрешить ей некоторые развлечения. Ты прощен — ведь ты входишь в число тех, кому я доверяю. Но она вышла за пределы этого крута, искала иных удовольствий. И, боюсь, именно это ее погубило.
Фарод молча склонил голову, надеясь, что Великий действительно настолько равнодушен, как кажется, и следующими словами не приговорит его к смерти. А потом мысленное щупальце, нежное, как туман, проникло за ледяной занавес и внедрилось в голову Фарода.
Он инстинктивно сопротивлялся этому вторжению, понимая, какие воспоминания оно ищет.
— Нет!
Но его крик резко оборвался: новые щупальца выползли из-за занавеса и обволокли его коконом, из которого невозможно было вырваться.
... Первый раз, когда он осмелился к ней прикоснуться. И сначала — ее отказ, а потом жаркий ответ. Ее призыв, который заставил его явиться на своем ледяном драконе в Рендел, и их полет с наполовину потерявшей сознание девушкой, которую они бросили в Трясине… Флавьель в его объятиях во время обратного полета на север… Еще одни объятия, когда они дожидались на вершине горы, чтобы устроить лавину…
Фарод извивался, но его путы почти не оставляли ему свободы движений. Он был уверен, что это… это зондирование, обнажавшее все его тайны, приведет к мучительной смерти. И он мог только надеяться на то, что эта смерть будет скорой.
— Полно, полно, — успокоительно прошептал Великий прямо у него в голове. — Это хорошо. Очень хорошо. Твои воспоминания доставят мне большое удовольствие. Я тебе за них благодарен. Настолько благодарен, что ты займешь ее место. Фарод, теперь ты стал предводителем всадников ледяных драконов.
Щупальца исчезли. Фарод обнаружил, что лежит на полу ледяной комнаты, лицом вниз.
— Мне не следует забирать у тебя сразу все воспоминания. Вместо этого я стану их смаковать по одному. На это могут уйти годы.
— Мой повелитель!
Фарод произнес эти слова одними губами, но знал, что Великий его слышит.
— Встань. Ты должен дать мне совет. Война идет неудачно. Что нам следует сделать теперь?
Фарод с трудом встал на ноги, ухватившись за край ледяного гроба. Он не посмел взглянуть на лежащую в нем.
— Наши союзники-фридийцы в состоянии справиться только с трясинной армией. Чагги, их командир, с этим согласен. Три наших ледяных дракона уничтожены. В лагере наших врагов сейчас падает снег, и сражаться нельзя будет, пока снегопад не прекратится. Мой повелитель, нам нужны новые союзники. Сильные и умелые воины.
— Они у нас есть, — прошептал Великий из-за занавеса. — Я уже послал людей за бароном Дамакро и его армией. Когда снегопад прекратится, ты поведешь их, оставшихся фридийцев и трех ледяных драконов в решительное наступление. — А потом Великий поменял тему разговора. — Ты знаешь человека по имени Пиоль? Или того, которого зовут Дуйг?
— Нет, мой повелитель.
— Дуйг верен нам, а Пиоль и его последователи находились под чарами Флавьель. Они пришли ко мне вместе с ней, когда она покинула Рендел. Они не подозревали, что идут на войну. Да, она убедила их присоединиться к нам, и, думаю, не нужно сильно фантазировать, чтобы понять, как она это сделала. Пиоль и его нежнорукие друзья пережили немало интересных моментов, обучаясь у Дуйга. Им придется хуже, чем тебе. Гораздо хуже. Ты поставишь их в авангард, где они погибнут в первом же сражении.
Чувство облегчения от того, что он сохранил расположение Великого, которое было таким непостоянным, придало Фароду смелости.
— Наши враги будут испуганы столь смелым наступлением, и мы обязательно одержим победу! — заявил он громче, чем намеревался.
Звуки его слов эхом раскатились по комнате, чуть было его не оглушив.
— Я лично позабочусь о том, чтобы это было так, — добавил он.
Несколько секунд Фарод еще оставался на месте, не двигаясь: он не знал, дозволено ли ему удалиться. А потом, к его глубочайшему изумлению и испугу, пол вокруг ледяного постамента начал двигаться и меняться, и из него стремительно воздвиглись стены. В считанные мгновения гроб оказался заключен под сверкающим прозрачным куполом. Если бы Фарод поспешно не отскочил к единственному выходу, то был бы замурован в лед вместе с телом чародейки.
На его глазах прозрачная усыпальница поплыла к ледяному занавесу, который не раздвинулся — но словно растворился, пропуская ее внутрь. А еще через секунду все исчезло.
Фарод почувствовал, что его трясет как в лихорадке, а руки и ноги у него ослабели. Великий, Которому Служат Все, даровал ему отсрочку — это было ясно, но он не заблуждался относительно того, что отсрочка эта временная. Он остался жить только потому, что был еще полезен. Сквозь боль и страх перед щупальцами, которые внедрились ему в череп, он ощутил еще большие глубины злобы, чем та, которую Великий демонстрировал окружающим. Когда война закончится, даже если они победят и даже если он ее переживет, из него будут выжаты все воспоминания, после чего он сможет ожидать только самой мучительной и страшной смерти, которую только способен измыслить Великий.
В любом случае его ожидала только смерть. Если бы он был свободен, то перебежал бы к противнику — как совершивший предательство Харуз, но он понимал, что даже этот выход для него закрыт. Великий убьет его раньше, чем такая мысль успеет оформиться в его мозгу даже наполовину.
Возможно, если эти новые союзники смогут принести ту скорую победу, которую он пообещал Великому, и тот сможет утолить свой голод целым миром, Фароду удастся выпросить милость быстрой смерти. Только на это он мог надеяться.
16
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАССЕРА, принесшего в качестве боевого трофея таинственный полый стержень, который плевался драконьим дыханием, спустя несколько дней отошло на второй план: в лагере появилась знахарка из Трясины. Солдаты собрались на стенах Снежной крепости, стремясь хоть мельком увидеть эту легендарную и таинственную женщину, и были вознаграждены, увидев, как коренастая старушка упрямо топает по снегу, спеша добраться до теплого убежища.
— Зазар! — с радостным облегчением воскликнула Ясенка, встречая знахарку у ворот лагеря. В последнюю секунду она смогла справиться с собой и не заключить старую женщину в объятия, прекрасно зная, что Зазар не поощряет и даже не позволяет таких проявлений привязанности. Тем не менее Ясенка была искренне рада видеть свою хранительницу, и не только потому, что умения Зазар были так остро нужны раненым.
— Здесь холодно. Где я буду жить? — спросила Зазар вместо приветствия. Она подозрительно рассматривала стены из снежных кирпичей. — Ты же не думаешь, что я выкопаю себе нору в этом гадком месиве!
Знахарка была облачена в многослойную одежду странного вида, а поверх толстого плаща она еще набросила шаль, из-за чего выглядела весьма причудливо.
— Вам уже приготовили уютную палатку, — сказала Ясенка. — Рядом с моей. — Она взглянула вдаль через плечо Зазар. — А где… О! Я его вижу.
Рохан спотыкаясь шел по дорожке, неся в здоровой руке большой мешок. Следом за ним шагали члены команды «Пенной девы».
— Рохан! — воскликнула Ясенка. — Рада тебя видеть и поздравить с успешным плаванием. Положи мешок. Его может отнести кто-нибудь другой.
— Не думаю, — отозвался Рохан. — Матушка Зазар далеко не каждому доверит его нести. Похоже, ее устраиваю только я. — Он огляделся. — Кажется, после моего отъезда тут произошло немало перемен. А как вы находите дорогу? О, вижу! Указатели с названиями. Как умно! Надеюсь, найдется указатель с надписью «К расположению Морских Бродяг»?
Под шалью на плечах у Зазар что-то завозилось и запищало, и из-под нее показался мохнатый носик, принюхивающийся к холодному воздуху.
— Вейзе! — воскликнула Ясенка. — Вы… вы захватили ее с собой!
— Конечно захватила. Не могла же я оставить ее дома, когда она хотела поехать, — ответила Зазар.
Ясенка гладила Вейзе по головке, разрываясь между радостью и тревогой. Как это крохотное существо будет жить в лагере, по которому разгуливают боевые коты?
Это ей предстояло выяснить очень скоро: Раджиш и Финола появились словно ниоткуда и встали рядом с ней. Вейзе уставилась на боевых котов, а те воззрились на нее — похоже, озадаченно. А потом они отвернулись, и Финола начала умываться. Ясенка облегченно вздохнула, радуясь тому, что катастрофы удалось избежать. Было бы дурным знаком, если бы коты вдруг решили, что Вейзе — их добыча, лакомый кусочек для того, кто решит ее догнать и поймать. Остановить котов не смог бы никто, даже сама Зазар.
Знахарка наблюдала за сценой, разыгравшейся между пушистыми обитателями лагеря, так, словно заранее знала, чем она закончится.
— Ну, это уладилось, — объявила она. — Покажи мне эту палатку и дай прийти в себя. А потом мы пойдем и осмотрим тех солдат, которые, как сказал Рохан, страдают от того, что он назвал «драконьим дыханием».
— Как прошло путешествие? — спросила Ясенка, пока они шли по одной из снежных улиц.
Свежевыпавший снег уже доходил до щиколоток, так что дорожки вскоре надо будет расчищать заново.
— Море было бурное, и корабль так качало! Не очень-то мне было хорошо, но мы остались целы. Вдоль берега по-прежнему дымят огненные горы, правда, все-таки немного утихли. Думаю, они снова разгорятся, если Великое Зло двинется сюда с севера.
— Но вы же не думаете, что такое возможно? — запротестовала Ясенка.
— Как раз думаю. Его Гнилостность скоро сочтет, что война нуждается в его личном мерзком участии, раз его ручная колдунья мертва. Харуз проявил немалую храбрость, вступив с ней в бой. Она опасна для всех, кто с ней сталкивается.
Ясенка переглянулась с Роханом и закусила губу. Похоже, он рассказал Зазар историю, которую сочинил для тех, кто не сталкивался с Харузом и Флавьель, немало пострадав от этого. Она кивнула, поскольку пока не была готова рассказать знахарке правду об отношениях Харуза и этой отвратительной женщины. Однако придет время…
— Но еще храбрее был Гиннел, который ее убил, — сказала Ясенка. — Но он в этой стычке получил серьезные повреждения, и я умоляла вас приехать сюда ради него, как и ради многих других.
Зазар пожала плечами:
— Я знала, что рано или поздно за мной пошлют. Так вот та палатка, которую ты мне обещала?
— Да. Заходите. Я приказала, чтобы вам приготовили горячего супа. И для Вейзе тоже, — добавила она.
Зазар, Ясенка и Рохан вошли в палатку, и, повинуясь приказу знахарки, молодой Морской Бродяга положил объемистый мешок на кровать. Зазар сняла шаль и плащ, отложила их в сторону и со скептическим видом осмотрела палатку.
— Сойдет, — неохотно признала она.
— Более удобных жилищ у нас в лагере все равно не найти, — сказал Рохан. — Смотрите, тут есть даже небольшая жаровня — значит, будет тепло. Ну, если я сейчас вам больше не нужен, пойду доложиться. Он помахал им обеим рукой и снова скрылся да дверным пологом.
Ясенка тоже сняла плащ и села на кровать. Она сняла крышку с подноса, который оставили на столике рядом с кроватью Зазар. Суп был еще достаточно горячим, так что в прохладном воздухе от него поднимался парок. Она пододвинула поднос Зазар.
— Возьмите, пожалуйста. Суп поможет вам согреться.
Зазар, не подозревавшая о том, что стул, на котором она устроилась, считается в лагере роскошью, взяла чашку с горячей жидкостью и выпила половину. Остальное она поставила на пол для Вейзе и повернулась к Ясенке.
— Хорошо. Дай-ка я достану кое-что и тогда буду готова осмотреть тех, кто так тревожит тебя, что ты притащила меня через полмира. Вейзе, оставайся здесь.
Крошечное мохнатое существо, похоже, не возражало. Вейзе жадно лакала суп из плошки, поставленной для нее хозяйкой. Зазар взяла шаль, которую только что отложила в сторону, и бросила ее на кровать, чтобы Вейзе могла потом на ней устроиться. После этого знахарка открыла свой мешок, достала оттуда какие-то вещицы, которые спрятала в небольшой кисет. Она туго завязала его и надела шнурок себе на запястье, а потом снова накинула на плечи плащ.
Ясенка тоже надела плащ, и они вдвоем вышли из палатки.
— Как видите, госпитальная палатка совсем близко от вас. А та, которую делим мы с Горином, чуть дальше. — Ясенка указала туда, где развевался ярко-зеленый флаг Горина, указывавший на то, что генерал армии Нордорна находится в лагере. — Вы быстро научитесь здесь ориентироваться.
— Ну, тут, чтобы протопить, нужна большая жаровня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45