— Не знаю, — протянул Гилвин. Он закусил губу, словно ребенок — так часто делал Акила. — Если я попрошу Фиггиса, он узнает, что я сбежал из библиотеки. И может вообще все отрицать.
— Попроси его. И, если ты заговоришь с ним, то узнаешь: я не солгала тебе.
Гилвин ничего не сказал. Он даже не смотрел ей в глаза. Кассандра понимала: парень напуган, и не только тем, что придется исповедоваться Фиггису. Она придвинулась к нему, и их тела соприкоснулись. От ее близости у Гилвина закружилась голова.
— Гилвин, ты моя единственная надежда, — мягко проговорила Кассандра. — Я не могу сама отправиться в библиотеку, не могу также послать Джансиз или других слуг за Лукьеном. Это должен быть ты. — Она улыбнулась, надеясь повлиять на парнишку. — Пожалуйста, Гилвин. Разве ты не поможешь мне?
Гилвин медленно встал и посмотрел на небо.
— Уже поздно. Я должен идти.
Но он не уходил. Вместо этого рассматривал звезды, а в голове вертелись слова Кассандры.
— Гилвин? Ты поможешь мне?
Он не отвечал.
— Попроси Фиггиса, — настаивала Кассандра. — Он скажет тебе правду. Он поможет тебе найти Лукьена. А я заплачу за все расходы, каковы бы они ни были. Тебе не нужно будет беспокоиться о деньгах. — Она в отчаянии поднялась и подошла к нему. — Пожалуйста, Гилвин. Это не ради меня, это ради джадори. Они мирный народ. А ты знаешь: Трагер не пощадит их. Ты единственный можешь им помочь.
Гилвин посмотрел вниз, на свою руку. С его губ сорвался тяжелый вздох.
— Не знаю, что за защитник из меня выйдет, миледи, но помогу, чем могу.
31
Знакомое жужжание машины наполнило помещение, когда Гилвин подошел к залу каталога. Как всегда в последнее время, библиотека была закрыта, а масляные светильники притушены. Хозяйка Делла уже покончила с делами и отдыхала. Гилвин прошел мимо ее комнаты и заметил, что женщина блаженствует с чашкой чая, поместив натруженные ноги на кресло; на лице ее застыла усталая улыбка. Вначале Гилвин поискал Фиггиса в его кабинете, но там никого не оказалось. Парень подумал минуту и сообразил, где может находиться наставник. И теперь он стоял возле зала каталога, прислушиваясь к шуму машины. Дверь была приоткрыта; Фиггис склонился над столом, с безумным видом расшифровывая какие-то знаки при тусклом свете свечи. Он выглядел чудовищно усталым. И не слышал, как подошел Гилвин. Погружаясь в работу, Фиггис выглядел так же, как любой одержимый наукой. Гилвин почувствовал боль, понимая, чем занят его учитель.
— Фиггис, мне нужно поговорить с тобой, — сказал он.
Это озадачило старика. Он оторвался от работы, вперил в юношу взгляд налитых кровью глаз и прохрипел:
— Я занят.
— Прости, но это очень важно.
— Не сейчас, — сердито отвечал Фиггис, отвернувшись к своим книгам. Каталог продолжал жужжать. Фиггис увлеченно писал, не обращая внимания на Гилвина, появившегося за его спиной.
— Ступай в свою комнату. Сегодня ты мне не понадобишься.
Перед тем, как Гилвин покинул королеву Кассандру, она дала ему записку, адресованную Лукьену, бережно сложенную и скрепленную восковой печатью. Гилвин достал записку из кармана штанов и бросил ее на стол.
— Что это? — спросил Фиггис.
Но спустя пару секунд рассмотрел печать. Увидев знак Лиирии, на печати, он сжал губы.
Глаза старика переходили с записки на Гилвина и обратно. На его лице отразилась тень раскаяния.
— Отгадай, от кого это, — молвил Гилвин.
Фиггис, казалось, потерял дар речи. Лишь два человека могли использовать семейную королевскую печать Лиирии, и кто-то из них в беде. Фиггис взял в руки записку, не вскрывая ее.
— Скажи, тебе дал ее король Акила? — мягко спросил он.
— Нет. Попробуй еще раз.
Фиггис немедленно встал и закрыл дверь. Теперь комнату освещало лишь слабое пламя свечи.
— Скажи, откуда ты ее взял?
— Ты же знаешь, откуда, Фиггис. Я был в Лайонкипе.
— Так это не Акила?
— Нет, не Акила.
Но Фиггис все еще отказывался поверить в собственные предположения.
— Тогда кто же? Один из людей короля? Может быть, Трагер?
— Фиггис, это была женщина, — обрушил на него правду Гилвин. — Королева Кассандра.
Фиггис выглядел так, словно его ударило молнией.
— Великое Небо… — Он прислонился к двери, глядя на Гилвина сквозь туман в глазах. — Но каким образом?
— Я встречался с ней. Видел ее в ночь лунного затмения и потом разговаривал с ней. Она все мне рассказала, Фиггис.
Фиггис не мог поверить ушам.
— Ты смотрел на нее?
Гилвин кивнул.
— Нет никакого проклятия, — просто сказал он. Потом вздохнул, и этот вздох выдал всю его боль и смятение. — Ох, Фиггис. Почему же ты ничего не рассказал мне?
Старик не отвечал. Он не спускал глаз с записки.
— Не могу поверить, — шептал он. — Никакого проклятия.
Гилвин почувствовал укол жалости к наставнику. Ошеломляющая новость заставила Фиггиса побледнеть. Гилвин подошел и взял старика за руку, бережно усадив его в кресло. Они вместе положили послание Кассандры на стол.
— Оно адресовано не тебе, — объяснил Гилвин. — Кассандра написала его кое-кому другому.
Фиггис удивленно посмотрел на него.
— Кому же?
— Я скажу, но не сейчас. Вначале, я хочу знать, правду ли она рассказала мне. Королева утверждает, что ты все знаешь, Фиггис. Говорит, ты все объяснишь мне и сможешь доказать правдивость ее рассказа. — Гилвин присел на краешек стола. — Но мне уже не нужны доказательства. Я вижу, что все это правда, судя по одному лишь твоему виду.
— Это было тайной, Гилвин. Я поклялся Акиле, что никогда никому не расскажу об этом, — голос старика звучал тише, чем потрескивание свечи, как будто он совершал самое важное в своей жизни признание. — Если бы я рассказал тебе — или кому другому — Кассандра оказалась бы в беде.
— Поэтому ты допустил такой ход событий? — спросил Гилвин. — Позволил королю держать ее взаперти, точно узницу? Позволил жителям Кота считать ее старой каргой?
— Не тебе меня обвинять, — резко бросил Фиггис. — Иного пути не было. Никто из нас не думал, что это затянется так надолго. Мы считали…
Фиггис замолчал на полуслове, но Гилвин понял, о чем он умолчал.
— Я знаю про амулеты, Фиггис. Королева Кассандра показала мне тот, который она носит. И сказала, что ты искал другой амулет шестнадцать лет.
Старик захихикал.
— Ее история завораживает, не так ли? Что ж, должен признаться, все это правда до последнего слова. Она не лжет, Гилвин. Она королева. И теперь, вероятно, она уже все сказала остальным.
— Нет. Я единственный, с кем она видится. Она общается со мной, потому что ей нужна моя помощь.
— Я уверен, ей нужна твоя помощь для побега, верно? Эта записка — кому-то ее нужно передать?
Гилвин улыбнулся.
— Фиггис, это не то, что ты думаешь.
— О, я уверен в этом. Понимаешь ли, мне все известно о Кассандре. Я ждал этого дня шестнадцать лет. Мне даже не нужно читать эту записку, чтобы узнать, что в ней. Она для Лукьена, не так ли?
Гилвин был потрясен способностью старика к ясновидению.
— Откуда ты знаешь?
— Хм, интересно, насколько королева доверяет тебе, Гилвин? Она рассказала тебе о Лукьене?
— Да. Сказала, что его изгнали из города, но я это уже знал. И сказала, будто вы с ним ездили в Джадор за амулетом. Она называла этот амулет Оком Господа. Это правда, Фиггис? Вы с Лукьеном действительно были в Джадоре?
— Да, хочешь верь, хочешь, нет, — усмехнулся наставник. — Я был тогда много моложе и в гораздо лучшей форме. А что еще она рассказывала тебе? Говорила, что они с Лукьеном были любовниками?
Брови Гилвина взлетели вверх.
— Любовниками? Она сказала, что они были друзьями.
— Именно из-за этого Лукьена изгнали из города, — объяснил Фиггис. — Он влюбился в Кассандру, а она — в него. Когда Акила обнаружил правду, она разбила его сердце. И навсегда изменила его. Некоторые люди считают, будто тяжесть правления свела его с ума. Но это не так. Он мог вынести все, если бы Лукьен и Кассандра вели себя иначе. Он любил их обоих, а они предали его. Вот почему он стал таким, какой есть.
В голосе Фиггиса звучала неподдельная грусть. Гилвин придвинулся ближе.
— Почему же ты мне этого не рассказывал? — спросил он. — Тебе следовало доверять мне. Все это время я спрашивал тебя о короле, а ты не говорил мне правду. Ты лгал мне.
— Мне приходилось это делать. Я должен был защитить тебя. Ты и не представляешь, каков Акила. Он давно уже не Акила Добрый. Узнай ты правду, ты бы попал в беду. Я в безопасности лишь потому, что Акила нуждается во мне. Но насчет тебя — я не стал бы рисковать. Ты не знаешь, на что способен Акила, — он с сожалением покачал головой, но вдруг вспомнил: — Так ты сказал, проклятия не существует?
Гилвин пожал плечами.
— Так говорит королева. Я увидел ее в первый раз несколько дней назад, и с тех пор с ней все в порядке. Амулет по-прежнему хранит ее. Она утверждает, что болезнь не тронула ее.
— Потрясающе. И она все так же молода?
— О, да! Достаточно молода, чтобы одурачить меня. Я ведь принял ее за горничную.
— Она была прекрасна, — заметил Фиггис. — И осталась такой, я уверен. — Тут его глаза подозрительно сузились. — Так не в нее ли ты влюбился намедни?
Лицо Гилвина стало пунцовым.
— Да, — признался он.
Это признание вызвало у Фиггиса истерический хохот.
— Ничего смешного нет! — заорал Гилвин. — Она выглядела как моя ровесница! Откуда же мне было знать, что она королева?
Фиггис отер слезы с глаз.
— Извини, — проговорил он между приступами хохота. — Ты прав. Ничего смешного.
Но не мог прекратить смеяться.
— Ах, прости меня, мальчик, — наконец, выдавил он. — Но я смеялся впервые за много дней. Ты прав, это не шутка. Правда в том, что ты до сих пор не знаешь всего.
— Да нет же, знаю. Ты едешь в Джадор искать второй амулет. Ты думаешь, что он в Гримхольде.
Фиггис нахмурился.
— Боже, ты знаешь слишком много. Кассандра рассказала тебе?
— Да, но могла бы и не рассказывать. Я многое понял, когда подслушал твой разговор с генералом Трагером. Вот почему Кассандра хочет найти Лукьена. Хочет вернуть его, чтобы он увез ее из Лайонкипа. И вместе с ним планирует отправиться в Джадор до того, как выйдут армии Акилы.
— О Небо, — простонал Фиггис. — Все хуже и хуже.
— Но ведь нужно что-то делать, — сказал Гилвин. — Иначе джадори сметут с лица земли.
— Думаешь, я этого не знаю? В чем, по-твоему, я пытаюсь убедить Акилу? — расстроенный, Фиггис сгреб книги в кучу и отодвинул их в сторону. — Джадори — мирные люди. Акиле это известно, но он не обращает внимания. Ему нужен амулет, и он ни перед чем не остановится, лишь бы найти его.
— Так, может быть, он ищет не там, — нервно произнес Гилвин. — Я имею в виду, ты уверен, что он в Гримхольде?
Фиггис внимательно посмотрел на ученика.
— О чем ты говоришь?
— Фиггис, мне нужно кое-что сказать тебе. Обещай, что ты не сойдешь с ума, когда услышишь.
— Я и так безумен, Гилвин. Так скажи мне.
— Думаю, я знаю, где второй амулет. Похоже, я видел его.
— Что?! — кровь прилила к лицу Фиггиса. — Ты видел второе Око Господа? Где?
— Фиггис, успокойся, — Гилвин поднял руку. — Я не уверен, что это тот же самый.
— Где? — не отставал Фиггис.
— В Коте, с неделю назад. Когда я потерялся, помнишь?
— Помню. Продолжай.
— Ну вот, я затрудняюсь точно сказать. Всего и не упомнишь. Но знаю точно: там была женщина. И мужчина, гигант. И много света.
— О, помедленней, прошу тебя. Ты говоришь неразборчиво. Сядь-ка и поведай мне все по порядку. Ничего не упусти.
Гилвин сел, пытаясь собраться с мыслями. Но всякий раз, когда он пробовал освежить в памяти события в аллее, его мозг словно тучами заволакивало.
— Очень трудно, — покачал он головой. — Оно будто ускользает от меня. Не дается.
— Что не дается? — не понял Фиггис.
— Моя память. Иногда я вижу все отчетливо, но, когда пытаюсь рассказать… Что-то мне мешает. Я не знаю.
— Гилвин, расслабься и расскажи мне все, что вспомнишь, хорошо? Где ты видел амулет?
— В Коте, — повторил Гилвин.
— У мужчины и женщины?
Гилвин кивнул.
— А кто они, ты не знаешь?
— Не знаю, — подтвердил Гилвин. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить внешность незнакомцев. Но все, что сумел вспомнить — это то, что они выглядели очень необычно. — Фиггис, я думаю, они заколдовали меня. Я не могу вспомнить!
— Спокойно. Попытайся еще раз.
— Не могу. С каждым разом удается все хуже, — Гилвин сжал здоровую руку в кулак, силясь восстановить картину, но, чем больше старался, тем расплывчатее делались воспоминания. Он знал, что женщина колдовала, и что она помогла ему. Но все остальное выветрилось из памяти. Он напоминал самому себе дряхлого старикашку, выжившего из ума, пытающегося вспомнить дорогу домой.
— Она что-то сделала с моими мозгами, — сердито выпалил он. — Вот я и позабыл все.
— Ты уверен, что это была женщина?
— Да, — Гилвин умоляюще посмотрел на Фиггиса. — Думаю, она ведьма. Ведьма Гримхольда. Ведь на ней был амулет. Но это все, что я помню.
Фиггис улыбнулся.
— Ведьма Гримхольда. Разве это не легенда?
— Я видел ее, Фиггис. Видел. Но ничего не могу вспомнить, — Гилвин выругался и закрыл лицо руками. — Она околдовала меня.
— Она не хочет, чтобы ты вспоминал ее, — решил Фиггис. — Хочет, чтобы ты никому не говорил о ней.
— Да, — кивнул Гилвин. — Наверное, я обещал ей это. Не уверен, но, стоит мне заговорить о ней…
— Гилвин, посмотри на меня.
Гилвин опустил руки. Фиггис не сводил с него глаз.
— Смотри мне в глаза и не отводи взгляда. Даже не моргай.
— Что такое? — спросил Гилвин.
— Ш-ш-ш, тише, не говори. Просто смотри на меня, — голос Фиггиса звучал убаюкивающе-монотонно, словно часы. Он был мягким, твердым и чистым, словно морской бриз. — А теперь — расслабься. Расслабься и не думай ни о чем, кроме моего голоса.
— Хорошо… Да…
— Да, — повторил Фиггис. — Хорошо. А теперь закрой глаза.
Веки юноши опустились, словно он потерял над ними контроль. Он увидел яркий свет, как будто очнулся ото сна. Жужжание каталога заполнило его мозг, но не тревожило. Все действовало успокаивающе. Мягкий голос Фиггиса достиг его сознания сквозь темноту.
— Спокойно, Гилвин. Дыши глубоко, хорошо и ровно. Пусть исчезнет все, кроме моего голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99