Приятно видеть молодых людей Джорджии, испытывающих тягу к политике. Не сомневаюсь, что когда-нибудь из Уилла выйдет прекрасный выборный деятель.
Трахнутый негодяй, думал Уилл, поеживаясь под бременем воспоминаний губернатора. Он потер лицо, опять позабыв о гриме.
— На протяжении двадцати пяти лет государственной службы я всегда на первое место ставил заботу о людях, а вы отвечали мне пониманием, доверяя мне государственные посты. Надеюсь и верю, что вы приняли во внимание мою программу в этой кампании и мою службу Джорджии и сочтете, что я достойно представлю ваши интересы в высшем законодательном органе страны, сенате Соединенных Штатов. Сделав это, можете не сомневаться, что в сенате у вас будет друг.
Уилл постарался взять себя в руки и, кажется, смог обрести уверенность. Журналисты забросали кандидатов вопросами. Уилл отвечал на них коротко и конкретно. Мак Дин, наоборот, маневрировал, обобщал, заверял. Так продолжалось без перерыва в течение часа.
Когда до конца дебатов осталось меньше минуты, посредница вдруг сказала:
— Последний вопрос — от Шерли Скотт из новостей шестого канала к мистеру Ли.
— Мистер Ли, — обратилась к нему Скотт с выражением искренней озабоченности, — как вы знаете, были сообщения о вашем участии в лобби гомосексуалов, орудующих на Капитолийском холме, и меня интересует...
Уилл не дал ей закончить.
— Ни о чем таком я не знаю, мисс Скотт, — сказал он дрожавшим от гнева голосом, готовый встать и вышибить из нее дух, — а также не знаете и вы. Назовите источники ваших сведений!
Скотт ухитрилась принять удивленный вид:
— Почему же, ведь я...
— Насколько мне известно, таких сообщений нигде не было, — сказал Уилл. — А если любой представитель средств массовой информации, включая и вас, публично выскажет такое предположение, я до заката того же дня подам на него в суд...
— Боюсь, ваше время вышло, — прервала посредница. Ей было явно не по себе. — Благодарю вас за участие в передаче. Всего вам доброго.
Студию заполнила музыка.
Уилл встал и направился к столу, где сидела Шерли Скотт; он приостановился на миг из-за микрофона, прикрепленного к отвороту пиджака, сдернул его и продолжил движение к Скотт.
Режиссер завопил:
— Ради Бога, нас еще снимают!
Уилл вновь на мгновенье остановился, и студия погрузилась в темноту. Он ничего не мог рассмотреть, затем Том Блэк вывел его в боковую дверь.
Глава 16
— О Боже, — произнес Уилл уже в машине, снимая платком с лица грим. — Что я наделал!
— Расслабьтесь, — посоветовал Том Блэк. — Не так уж это, думаю, плохо. Вышли из себя, вот и все.
— Ваша реакция естественна, — заметила Китти. — Был бы у меня пистолет, я бы пристрелила ее на месте.
— Но я же все перепутал! Я забыл свои вводные замечания; я потел и вытирал лицо; Мак сидел там, как Чеширский кот, изрыгал пошлости и, вероятно, был принят с восторгом.
— Что ж, может быть, в чем-то вы были слишком конкретны, — проговорил Том. — Но это неплохо.
— Видно было, что вы знаете, о чем говорите, — вставила Китти.
— Послушайте, я ценю эти попытки утешить меня, но, по-моему, произошла катастрофа.
— Просмотрим запись, когда доберемся до офиса, — заявил Том. — Мосс Малле скоро сообщит результаты телефонного опроса зрителей. Узнаем, какое впечатление передача произвела на электорат.
Уилл сидел молча, поглядывая в окно. Китти и Том обменялись, взглядами. Китти остановила машину перед штаб-квартирой.
— Я не пойду внутрь, — сказал Уилл. — Позвоню позднее.
Он направился к стоянке машин, оставив Тома и Китти у входа, сел в машину и поехал в аэропорт, действуя совершенно непроизвольно. Паника отступала. Несколькими минутами позже он был уже у своего самолета и стал готовить его к полету. Полоса была свободна. Он запросил диспетчерскую, получил разрешение на взлет и поднялся в небо.
Курс его был на юг. Высота три тысячи футов, в зоне, контролируемой терминалом Хартсфилдского аэропорта. Затем он поднялся на девять тысяч, повернул к радарному маяку Мейкона и передал управление автопилоту. Отстегнув, чего никогда не делал, ремень безопасности, он отодвинул назад сиденье и откинулся на подголовник. Вскоре он уже спал.
— Ноябрь-один-два-три-Танго, подлет к контрольной станции Мейкона, слышите?
Уилл очнулся. Аэроплан держал взятый курс. Шум мотора был ровным, все в норме. Осталось около десяти миль до Мейкона. Оттуда его и вызвали, с контрольного пункта. Радар засек его в воздухе. Он настроился на волну.
— Подлет к Мейкону, Ноябрь-один-два-три-Танго.
* * *
— Ноябрь-один-два-три-Танго, — дублировала оператор-женщина с радара. — Подлет к Мейкону.
— Мой курс один-восемь-ноль, «Цессна сто восемьдесят два», А-Джи.
— Ваше место назначения?
— Частное взлетное поле, — сказал он, — площадка у Томасвилла.
— Роджер. Сохраняйте направление.
— Благодарю, Мейкон.
* * *
Солнце уже клонилось к закату, когда он посадил самолет на пастбище.
— Мистер Уилл, как поживаете? — спросил Джаспер, сверкая в улыбке зубами.
— Все в порядке, Джаспер. Как вы и Минни?
— Прекрасно. Вы здорово выглядели в телевизоре. Мы с сенатором наблюдали.
— Вы слишком добры, Джаспер, — сказал Уилл, подумав именно это. — А как сенатор?
— Примерно так же, а может, чуть лучше. Идите к нему наверх. Он не спит.
Уилл поднялся по лестнице и обнаружил, что сенатор самостоятельно поворачивается в постели. Он сел у кровати и взял руку старика.
— Счастлив видеть вас, сенатор, — сказал он. Джаспер попятился и прикрыл за собой дверь. Глаза сенатора остановились на лице Уилла. Его рука легко сжала руку Уилла.
Но выражение лица сенатора все еще было детское, черты неподвижны.
— У меня сегодня был плохой день, — сказал Уилл. — Я хочу рассказать вам...
Глава 17
Гаролд Перкерсон всматривался в зеркало, прикидывая, как он будет выглядеть без повязок. Он волновался. Усы он не сбрил — мешали бинты. К дому подкатил джип медсестры. Ее звали Сузи. При ней была медицинская сумка.
Она приготовила ему свинину на ребрышках и после того, как он насытился, внезапно сказала:
— Посмотрим-ка, тигр, каков ты теперь. Вынув из сумки кривые ножницы, она ловко разрезала все бинты и махом сняла их с его головы и лица.
— Дай посмотреть, — сказал он, начиная вставать.
— Подожди-ка минутку. — Она протерла его лицо тампоном ваты, смоченной в спирте. — Усы мне нравятся. С усами, малый, ты еще лучше. Готово. Можешь полюбоваться.
Перкерсон подошел к зеркалу в ванной. На него смотрел незнакомец. Уши прилегали к черепу, нос прямой, слегка шишковатый. Все выглядело естественным. Усики придавали физиономии своеобразие. Надеть твидовую куртку с кожаными заплатами на локтях, и он будет похож на артиста или художника. Была бы жива мамаша, даже она бы теперь не узнала Гаролда. Ну и ну!
Подошла Сузи с ручным зеркальцем.
— Глянь-ка на себя в профиль!
Перкерсон повернулся боком. Утолщение на кончике носа профиль не портило. Ноздри уменьшены. Все получилось о'кей.
— Нужно припудрить, — сказала Сузи. — Иди сюда и садись. — Он сел, она взяла свою пудреницу и ватку. — Вот, превосходно.
Он притянул ее, расстегнул на ней кофточку, лифчик и погрузил свою обновленную физиономию в ее большие груди.
— Ну уж иди ко мне, тигр, — сказала она и потянула его на кровать, ловко освобождаясь от всего, что было на ней надето.
— Не спишь? — спросила она потом.
— Засыпаю, — сказал он. — Никогда не было так обалденно.
— Ты мне по вкусу, тигр, понял? Иначе я бы не стала.
— А что теперь? Когда я отсюда выберусь? — спросил он.
— Сегодня. Сейчас.
Она легко встала и пошла к своей сумочке. Приятно было следить за ней, за свободными движениями ее тела. Она ничуть не стеснялась своей наготы, и было на что посмотреть.
Она извлекла из сумочки два конверта.
— Здесь твой адрес и номер твоего телефона, — сказала она, вручив ему первый. — Дом находится в Мариетте, квартира снята на имя Джеймса Росса, как значится в. твоих документах. В машине лежит чемодан, в нем все, что тебе может понадобиться. Усек?
— Ладно, — сказал он. — Давай другой конверт.
— Оставим на десерт, — сказала она. — Пока я еще разок хочу тебя поиметь, а то ведь уедем отсюда.
Еще с полчаса они всерьез занимались любовью, разнообразя позы и способы. Затем Сузи помогла ему собраться и отвезла его в своем джипе к «мазде», оставленной в километре от хижины. Чемодан был на заднем сиденье.
— Что ж, вот и все, — сказала Сузи. — Ты на ногах. Вернее, ты на своих колесах, и — действуй. — Она вручила ему второй конверт.
Он вскрыл его. Там был листок с инструкцией, напечатанной на машинке. Всего лишь несколько строк.
— Мне нравится, — сказал он, прочитав. — Очень даже нравится.
— Большой секрет? — спросила она, зардевшись от любопытства.
— На что тебе это сейчас? — усмехнулся Перкерсон. — Об этом прочтешь в свое время в газетах. Как только оно случится.
Она написала на клочке бумаги номер своего телефона.
— Запомни и позвони. Скажи, что ты Хэнк.
— Старейшина в курсе?
— Нет, — сказала она, — это наше дело. Он чмокнул ее в щеку, влез в свою машину и поехал к Атланте. Номер телефона Сузи он запомнил, бумажку пустил на ходу на ветер, запоздало подумав, что лучше бы — сжечь. Затем съехал на обочину и дважды прочитал задание. Оно отпечаталось в памяти. Перкерсон поднес к листку зажигалку и растер пепел подошвой своего большого ботинка.
Глава 18
Уилла разбудило солнце, ворвавшееся в окна гостевой комнаты на ферме Флет-Рок в доме Карра. Тут были цветные обои, кровать с пружинами и плетеные кресла.
Минни приготовила ему яичницу с жареным беконом.
— Доброе утро, мистер Ли, — сказала она. — В газете о вас написано.
Уилл взял чашку кофе и газету. Редакционная передовая в «Конститьюшен» осуждала Шерли Скотт за ее вопрос Уиллу во время дебатов. Губернатор Мак Дин, по сведениям газеты, высказался о своей непричастности к этому инциденту. Газета заключала:
«Мы еще не определили, кого из кандидатов поддержим на первичных выборах демократов, но полагаем, что Уилл Ли вправе претендовать на место в сенате Соединенных Штатов, а ложные обвинения из другого лагеря могут лишь вызвать бумеранг в его пользу. Хорошо бы, если бы губернатор Мак Дин и его сторонники подумали об этом».
Вошел Джаспер.
— Довольно хорошо, а? — сказал он, увидев газету.
— Неплохо, Джаспер.
— Звонил, мистер Том Блэк, но я ему сказал, что вы спите.
— Сам ему позвоню через пару минут, — сказал Уилл. — Сперва, знаешь ли, я позавтракаю. Окажу честь яичнице.
— С вами все в порядке? — спросил Том, когда Уилл разыскал его по телефону в штаб-квартире.
— Вполне.
— Мы тут забеспокоились.
— Хотелось, во-первых, побыть одному, а во-вторых. повидать сенатора. Что я и сделал.
— Как его дела?
— Немного лучше, мне кажется.
— Новости, которые я раздобыл, ему, я думаю, не повредят.
— Какие?
— Согласно первому опросу социологов, вы отстаете от Мака на одиннадцать пунктов.
— И это, по-вашему, хорошая новость?
— Хорошая она потому, что первый опрос Мосс Малле провел накануне дебатов, а после них вы уже отстали от Мака во мнении людей, сидевших у телевизоров, всего на три пункта, это вообще в пределах допустимой ошибки.
— Так, что ж, мы сравнялись?
— Мосс так не думает, поскольку не так уж много людей смотрело дебаты, но все-таки несомненно, что вы их не проиграли. Это во-первых. А во-вторых, вам выгодны публичные дискуссии с Маком. Вы смотритесь лучше, чем он.
— Ей-богу, не верится, что вчерашнее сравнение было в мою пользу.
— На экране все выглядит по-другому, чем в студии. Китти находилась в контрольной комнате, она дружит с директором программы, и он симпатизирует нам. Когда вы утирали пот, он устраивал так, что вас не была в кадре. И он подловил два момента, когда Мак выглядел не лучшим образом.
— А финал спектакля? Под занавес?
— Когда вы штурмовали студию, телезрители любовались корреспондентами. Им не дали на вас взглянуть.
— Рад слышать.
— В результате вы выглядели прилично. Но в следующий раз нельзя рассчитывать на везение, надо готовиться лучше.
— Когда же следующие дебаты?
— Вот это неясно, Уилл. Управляющий выборной кампанией Мака звонил мне нынешним утром, но не застал. Я пока не отозвался на его звонок.
— Полагаете, они передумают?
— У них есть свой возможности выяснить мнение избирателей, и я не исключаю, что Мак среагирует на факт падения своего рейтинга после первых дебатов и избежит повторения шоу.
— Дерьмо.
— Именно так. Нам с вами придется сосредоточить все силы на организации ваших выступлений по телевидению штата. Китти уже заручилась согласием телевизионщиков наряд интервью. По крайней мере, они бесплатны для вас.
— Мне нравится все бесплатное, но, кстати, как у нас с деньгами?
— Вы слышали когда-нибудь о бизнесмене Лартоне Питтсе?
— Король жареных цыплят?
— Тот самый. Сегодня он позвонил вашему папаше. Он видел дебаты, они произвели на него впечатление; он и его друзья хотят с вами встретиться.
— Когда же?
— Сегодня. Ленч в «Кэпител сити клаб».
— Тогда мне лучше уехать отсюда. Нельзя ли устроить, чтобы кто-нибудь встретил меня в аэропорту с чистой рубашкой и отутюженным костюмом? Все это можно взять в моем офисе.
— Конечно. Позвольте предупредить вас, однако. После разговора Питтс может предложить вам некоторые средства. Он и его группа доставали массу денег для некоторых кандидатов.
— Что он захочет в обмен?
— Не знаю, но наверняка многое.
— Как же, думаете, мне следует реагировать?
— Это ваше дело, Уилл. Я не могу советовать, чтобы вы обещали ему все на свете или послали его к дьяволу. Вы окажетесь наедине с ним и его гостями, и никто не узнает, о чем вы договоритесь. Все сказанное вами там и останется, понимаете?
— Что ж, — сказал Уилл, — в любом случае мне полезно их выслушать.
— Но будьте осторожны, малый, — сказал Том. — Может получиться жестко.
Уилл положил трубку. Его кампания продолжалась.
Глава 19
В фойе «Кэпител сити клаб» в центре Атланты Уилла встретил отец.
— Я приведу тебя, представлю — сказал Билли, когда они подымались на лифте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42