Господи, я и не пытаюсь».
– У тебя все в порядке? Что случилось с твоей дочерью и соседями? Никто не играет под твоими окнами музыку из «Крестного отца» в знак неодобрения?
Кэролайн рассмеялась. Дэниел не просто пробуждал в ней дремавшую чувственность – он заставлял ее смеяться. За часы, прошедшие с тех пор, как он оставил ее, она почти убедила себя, что ей следует быть благоразумной и избегать его. Но разве это возможно, если она находила его неотразимым?
– Нет, все хорошо. Мы тут заседаем с моей учебной группой.
– Договорное право? Надеюсь, я был достаточно загадочен в этом семестре, так что вам есть над чем поломать голову.
– Садист. Сегодня у нас гражданские правонарушения.
– Ах да. Грязные происшествия и падающие рояли. Каковы непосредственные причины и все такое прочее.
– Мне надо идти.
– Я знаю. Позвони мне. Я буду ждать. – Голос Дэниела звучал маняще.
– Нет, не смогу. Мы будем здесь допоздна.
Кэролайн не собиралась звонить ему. Она твердо это решила, но одного телефонного звонка было достаточно, чтобы эта мысль вылетела из ее головы. Два звонка окончательно сломили бы ее сопротивление.
– Позвони мне, Кэролайн. Пожалуйста.
– Спасибо, что позвонил. Я рада, что ты так сочувственно относишься к моему расписанию. До свидания.
Она принесла всем еще содовой, и к тому времени, как она снова уселась, ее пульс почти пришел в норму. Она осторожно оглядела всю группу. Ее друзья казались такими же безразличными, как и до того, когда она вышла. Тессы не было здесь, благодарение небу.
– Итак, – сказала Сьюзен, листая бумаги, – теперь мы подошли к наиболее известному случаю: Палсграф против железной дороги на Лонг-Айленде. Для тех из вас, кто не помнит: миссис Палсграф находилась на железнодорожной станции, когда мужчина уронил ящик с фейерверками, которые взорвались на путях и опрокинули весы, которые ударили…
Кэролайн окончательно вернулась мыслями к работе. Экзаменационная пора – не то время, чтобы позволять себе думать о мужчинах с хриплыми голосами, сильными руками и губами, которые могли…
– Ты ведь прочитала дело Палсграф, Кэролайн?
– Что? А… Да.
Глава 11
«Лучше бы эти несколько недель сгинули в тумане», – решила Кэролайн, с трудом поднимаясь по ступеням здания юридической школы. Прошло уже две недели после Дня Благодарения, был четверг, семь часов вечера, на улице холодно и сыро, и она собралась сдавать свой последний экзамен: договорное право.
Учеба занимала все ее мысли. Накопилось уже много грязного белья и неоплаченных счетов, мебель покрылась слоем пыли. Кэролайн даже взяла три выходных дня на работе, хотя клялась не делать этого. Борден обнял ее за плечи и с улыбкой сказал, что все в полном порядке. Кэролайн ощущала неловкость, когда объятие Бордена продолжалось чуть дольше обычного, но сейчас она выбросила Бордена из головы вместе со всем и со всеми. Почти со всеми.
Она не могла отставить в сторону Дэниела. Несмотря на все усилия, она думала о нем, о времени, которое они провели вместе в День Благодарения, о его поцелуях. Подготовка к его экзамену, казалось, еще больше сближала их.
Кэролайн говорила себе, что будет избегать его, по крайней мере, пока не закончатся экзамены. Она не позвонила ему в тот вечер, когда он прервал занятия, и в следующий вечер тоже.
Но Дэниел продолжал звонить ей, и у нее не хватило духу оборвать его. Слушать по телефону его мягкий, интимный голос, лежа в постели, было слишком приятно, и она не могла с этим бороться. Соблазнительный, однако безопасный на расстоянии, Дэниел пробивал брешь в ее обороне, и Кэролайн обнаруживала, что она кокетничает и высказывает такие вещи, о которых постыдилась бы упоминать, находясь лицом к лицу с ним.
Кэролайн обнаружила также, что может расслабиться и доверять себе все то время, пока Дэниел не подавляет ее своим присутствием. Все противоречивые чувства, которые он пробуждал, приглушались с помощью телефона. Можно было говорить о чем угодно и о ком угодно.
– Да, Дэниел, конечно, я верю, что ты играл в футбол в средней школе. Почему бы мне не верить?
– Дело не в том, веришь ли ты мне. Я хотел только знать, не изменит ли это твоих чувств.
В его голосе послышалась улыбка, и Кэролайн представила себе внезапный блеск его усмешки и мерцание этих глаз цвета черной патоки.
– Почему это должно изменить мои чувства? Неужели я обязана считать тебя бесчувственным животным? – рассмеялась в трубку Кэролайн.
– Ну, я немного надеялся, что это заставит тебя думать, будто я волнующий, великолепный физический экземпляр.
– Я уверена, что ты был таким – в средней школе. – Кэролайн безуспешно пыталась подавить смех.
– Удар в самое сердце! Я выставил перед тобой все мои достоинства, но они не производят на тебя никакого впечатления. Президент Геологического Клуба, полузащитник, обладатель Регионального дискуссионного приза – и все мало. Ты стойкая женщина, Кэролайн.
– Ты не говорил мне о призе за дебаты. Вот теперь я потрясена. Я выиграла приз «Дочерей американской революции» за эссе, но как участник дебатов я была сущим бедствием.
– И вся твоя склочность не помогала перед толпой?
– К сожалению, нет, – сказала Кэролайн. – Я не могу не восхищаться тем, как ты можешь стоять перед классом и говорить в течение полутора часов, не допуская ни единого незавершенного изречения.
– Наконец-то эта женщина хоть чем-то во мне восхищается!
– Да, конечно. – Кэролайн зевнула. – Но сейчас ей пора спать.
– Хорошая мысль. Тебе нужен отдых. Экзамен по гражданским право нарушениям через два дня, так ведь?
– Да, но откуда ты знаешь?
– Я просмотрел расписание вашей группы. Я знаю, где ты, Кэролайн.
– Следишь за мной, что ли?
– Я всегда слежу за людьми, о которых беспокоюсь.
Голос Дэниела, поначалу шутливый, стал мягким и серьезным. Кэролайн судорожно сглотнула. Этот голос всегда волновал ее. Он был, как сахарный песок – шершавый, но сладкий.
– Спокойной ночи, Дэниел. Хорошего сна.
– Лучше бы ты была здесь, Кэролайн. Спи спокойно.
Несколько таких звонков – и решение Кэролайн поколебалось. Дэниел заставлял ее смеяться и расслабляться после учебного дня. Да, она была его студенткой, и их отношения вышли из границ чисто профессиональных. Однако, говорила она себе, это всего лишь несколько поцелуев. А все прочее – одна болтовня, и только.
Постоянно ведя сама с собой подобные лицемерные разговоры, Кэролайн почти убедила себя, что дружба между ними была бы вполне уместна, принимая во внимание семилетнюю разницу в возрасте. Конечно, если им суждено было нечто большее, чем дружба, ее возраст мог бы стать препятствием. Но этого не случится. Дружба – единственное, что было и что будет.
Эти логические обоснования действовали до тех пор, пока она не вышла из лифта в тот четверг вечером и не увидела Дэниела в холле перед экзаменационной комнатой. Встреча с ним в первый раз после двух недель, в течение которых она слышала только его голос, подействовала на нее, как удар электрического тока. Его густые волнистые волосы блестели под светом ламп в холле, в том самом холле, где они целовались вечером в другой четверг, две недели назад. Дэниел разговаривал со студентом и улыбался. Кэролайн резко остановилась и посмотрела на него. Он был самым притягательным, волнующим мужчиной из всех, кого она когда-либо видела. Теперь ей это окончательно стало ясно. Именно это она с таким трудом пыталась скрыть от себя: очевидная, непреодолимая сексуальная привлекательность Дэниела Фрателли волновала ее.
Все ее разумные доводы потеряли силу, поскольку уже не имело значения то, что он моложе, что он ее преподаватель, что они совсем разные и что он отец-одиночка и бывшая жена все еще поглощает его энергию. Не имело значения и то, что ни его, ни ее знакомые не одобрят их отношений. Не имело значения, что школа тоже будет смотреть на это с неодобрением. Ничто не имело значение. Он появился в ее жизни, как валун на тщательно размеченном пути. Можно было любить его или бояться, но с этим валуном по имени Дэниел просто нельзя было не иметь дела.
Почему-то это мгновенное озарение не встревожило Кэролайн. Теперь, когда исчезли всякие отговорки, и правда выступила наружу, ее мысли стали ясными и спокойными. Она и Дэниел чувствовали нечто важное друг к другу. Пока ей было неизвестно, что они будут делать со своими чувствами, но это ее не беспокоило. Она на время забудет об этом и будет думать только об экзамене.
Кэролайн так сильно сосредоточивалась во время сдачи экзаменов, что весь мир вокруг нее как будто пропадал в тумане. Так случилось и в этот раз. То, что именно Дэниел составлял задание, не мешало ей хладнокровно обдумывать вопросы. Она могла припомнить доказательства; она могла изложить свои мысли словами и эти слова уместить в стройные параграфы. Неожиданная встреча с Дэниелом была как бы встречей единомышленников, и Кэролайн наслаждалась этим. Как обычно, она потеряла счет времени и поначалу не замечала, что свет в комнате периодически меркнет. Она щурилась и протирала свои очки для чтения рукавом свитера, но ни разу не подняла глаза от тетради для экзаменационных работ.
Внезапно свет погас.
«Совсем как в День Благодарения», – вспомнила Кэролайн с затаенной улыбкой. Она весело подумала: неужели они с Дэниелом генерировали столько электричества, когда были вместе, что это привело к короткому замыканию?
– Леди и джентльмены, прошу оставаться на своих местах, – раздался из темноты бесплотный голос надзирателя.
Кэролайн услышала скрип открываемой двери, но в холле тоже не было света.
– Энергия отключена в этой части Филадельфии и в западных пригородах. – Это был голос Дэниела. – Если вы немного задержитесь, мы узнаем, что случилось, и сообщим вам.
Западные пригороды – это означает и Бринвуд. Кэролайн вздохнула. Получается, что трамваи в Бринвуд сейчас не ходят.
«Проклятие! – подумала Кэролайн. – А как же я попаду домой?» Она вспомнила о Дэниеле и о его потрепанной серой «хонде», но затем в ее сознание вторглась непрошеная мысль: «Он не может подвезти меня. Все узнают. Они начнут задавать себе вопросы. И болтать».
Кэролайн была объектом сплетен и намеков в течение многих месяцев после ухода Гарри. Правда ли, что ее муж оставил ее ради женщины помоложе, работавшей в его офисе? Слухи, слухи, слухи.
Она страшилась любого шага, который предпринимала вне своего дома. Страшилась всех этих приветливых улыбок, скрывавших под собой алчное любопытство. А теперь появился Дэниел. Улучшится ли положение, если она станет чьей-то новой любовницей, а не покинутой женой?
«Вряд ли, – думала она. – Я уже не перестану быть излюбленной темой обсуждения. Я не смогу иметь открытых взаимоотношений, будь то дружба или… нечто большее с Дэниелом. Школа, моя дочь, мои друзья, да и его дочь и его друзья – они не одобрят. Какое там одобрение? Они устроят кучу неприятностей!»
– Леди и джентльмены, нам придется на этом закончить экзамен. Просто оставьте свои тетради на столах, позднее их соберут, – произнес Дэниел повелительным тоном. – На лестницах включено аварийное освещение. Пожалуйста, идите медленно.
В аудитории поднялся приглушенный шум голосов, студенты переговаривались друг с другом. Никто из них не волновался о том, как отсутствие электроэнергии повлияет на их жизнь. Их единственной заботой был экзамен. Будут ли в порядке их оценки?
Или им придется вернуться и вновь сдавать экзамен?
Идя через холл, они не переставали обеспокоено бормотать.
Кэролайн собрала свои вещи, взяла парку. Она дождалась, пока большинство ее однокурсников покинули аудиторию и только потом встала и нащупала дорогу к двери. Она уже была готова выйти в холл, когда чья-то рука схватила ее за запястье и втолкнула обратно в комнату.
– Подожди здесь со мной, – прошептал Дэниел. – Через минуту мы пойдем вниз. Я не хочу потерять тебя.
– Но мне нужно будет ехать, и…
– Ш-ш-ш. Через минутку.
Кэролайн послушно стояла, чувствуя руку Дэниела на своем запястье, как мягкий наэлектризованный браслет. Она вдыхала запах крема для бритья и крахмала, который, несомненно, принадлежал Дэниелу, и молча упивалась его близостью. Сейчас этого было достаточно.
Когда ушли последние студенты, Дэниел взял Кэролайн за руку, и они спустились на первый этаж.
Снаружи ждала толпа.
Декан Гриерсон организовывал машины и водителей. Дэниел вызвался отвезти кого-нибудь, кто не имел транспорта, в любой район или пригород Филадельфии, и в результате Кэролайн обнаружила себя сидящей позади него в компании трех незнакомых ей студентов, которых надо было подвезти в Джемантаун. Они забрасывали Дэниела вопросами о случаях в его частной практике.
Кэролайн было приятно видеть, каким уважением пользуется Дэниел, но ее это ничуть не удивляло. Он легко и свободно говорил о преимуществах и невыгодах юридической практики в большой фирме и предложил вновь обсудить это с любым, кто захочет встретиться с ним в школе.
Когда молодые люди были доставлены к дому, который они снимали, и Дэниел нашел дорогу обратно к скоростной автомагистрали, Кэролайн сказала:
– Тебе нравится учить, правда? И не только в классе, а общаясь со студентами, направляя их и помогая им в работе.
– Да, это так. Это лучшая сторона профессии. Я и не думал, что буду заботиться о студентах, когда начинал преподавание. Просто мне стало понятно, что я больше не могу грабить себя в этой фирме.
– Ты был типичным трудоголиком? – спросила Кэролайн. – Двадцать пять рабочих часов в день?
– Ты поняла правильно. Я говорил, что делаю это для моей жены и дочери. Все так говорят. Но я почти не видел свою семью. И когда все это развалилось, и Элисон ушла, я не думал о ней неделями. Я глушил свою боль проклятыми проблемами клиентов.
– Надеюсь, теперь тебе уже легче. – Кэролайн повернулась и посмотрела на него. Она больше не хотела избегать вопросов. Что бы ни случилось между ними, она и Дэниел будут говорить об этом. – Ваш разрыв был очень болезненным?
– Нет, я не позволил ему быть болезненным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47