Айрин призналась, что ничего вкуснее в жизни не пробовала. Удивительно, как из обычных продуктов можно приготовить такие вкусные блюда.
— После зимней прогулки всегда хороший аппетит, — скромно заметил Рандольф. — А вот шоколадный мусс на десерт приготовила миссис Гарбер.
Джун кокетливо махнула рукой.
— Ничего особенного, Рандольф, по сравнению с теми блюдами, которыми вы кормили нас все эти дни. Я прибавила в весе, несмотря на грипп. Удивительно, как вам с Эдвардом удается сохранить стройность.
— Мужчина обязан сохранять спортивную форму в любом возрасте, а женщине больше к лицу, когда она полненькая. Тем более когда ей за тридцать.
Рандольф выразительно посмотрел на Джун, и она порозовела. Айрин подумала, что в этот момент они видят только друг друга, забыв об остальных присутствующих. Она посмотрела на Эдварда. Он только выразительно поднял темные брови. Значит, он тоже заметил, что между Джун и Рандольфом определенно происходит что-то серьезное.
Лежа в тот вечер в постели, Айрин перебирала события прошедшего дня. Как они лепили снеговика, эпизод с утками, легкий поцелуй и страстный шепот Эдварда, голубизну его глаз и тепло его руки. Ей не удалось отбиться от настойчивой просьбы детей, чтобы Эдвард почитал им перед сном. Пришлось уступить и вместе с близнецами прослушать очередную историю Милна о Робине и его друзьях. Потом был романтический ужин при свечах для четырех взрослых людей. Вино, улыбки, сияющие глаза... Можно было вообразить, что рождественская сказка только пролог к долгой счастливой жизни.
Но Айрин хорошо понимала, что это не так.
Не теряй чувства реальности! — мысленно приказала себе она.
На следующее утро, после того как Эдвард отвезет их домой, возобновится обычная жизнь ее семьи. Только в ней уже не будет места встречам с Эдвардом по вечерам. Прекратится его общение с близнецами, и они постепенно забудут «дядю Эдварда». Так будет лучше, отчаянно убеждала она себя, чувствуя одновременно, что есть в ее планах какая-то несправедливость по отношению к одному человеку.
Положив на голову подушку, Айрин перевернулась на живот, злясь на себя, на Эдварда и на весь мир.
Возвращение домой семьи Айрин совпало с отъездом Эдварда по делам в Англию, что значительно облегчало ей выполнение задуманного плана. О необходимости делового вояжа стало известно во время первого завтрака, когда раздался телефонный звонок. Рандольф предложил свои услуги по доставке семейства домой, но Эдвард сказал, что несколько часов ничего не изменят в его делах, и сам повез их. Даже настоял на том, чтобы заехать в супермаркет и закупить им продукты. Айрин не стала спорить, просто тихо поблагодарила его.
Эдвард торопился, и прощание, к счастью, было коротким. Дети помахали ему со ступенек дома и бросились внутрь разбирать свои новые игрушки.
— Неудобно получилось, — посетовала Джун, — мы ему даже кофе не предложили. Ну, ничего. Когда Эдвард вернется из Англии, мы пригласим их с Рандольфом на ужин, ведь они столько сделали для нас.
Нет, не стоит продолжать то, что закончилось, мысленно ответила матери Айрин.
— Еще один романтический ужин вчетвером? У нас нет для такого приема ни условий, ни средств, мамочка, — напомнила она. — К тому же, как тебе известно, у меня совсем другие планы.
Джун неодобрительно поджала губы.
— Дорогая моя, мне бы хотелось, чтобы ты передумала, — тихо попросила она дочь. — Рандольф говорил мне, что Эдвард серьезно увлечен тобой.
— Не сомневаюсь, что в его жизни таких увлечений было немало.
— Но почему ты так уверена в этом?
— Потому что исхожу из реальных фактов.
Они пошли на кухню, чтобы разложить покупки, за которые уплатил Эдвард, несмотря на возражения Айрин.
— О каких фактах ты говоришь? — спросила Джун.
Айрин обернулась к ней.
— Как ты думаешь, Эдвард приглашал раньше в свой дом женщин на романтический ужин вдвоем?
— Приглашал, наверное. И что из того?
— Вероятно, кто-то из них бывал у него регулярно. То есть был составной частью его жизни в течение какого-то времени. Ровно столько, сколько хотел этого Эдвард. Он такой человек, мама. Он занимает высокий пост, много работает и предпочитает вести холостяцкую жизнь без дополнительных сложностей и обязанностей. Этого удовольствия ему хватает на работе.
— Но почему его жизнь не может измениться, если он полюбил женщину? — возразила Джун.
— В этом «если» и заключается вся проблема.
Вряд ли Эдвард Фрост вообще способен на глубокое чувство! — Айрин посмотрела на страдальческое лицо матери и заговорила мягче. — Пойми, Эдвард не верит в семейное счастье. В детстве ему пришлось немало пережить из-за семейных неурядиц, поэтому он и не хочет обзаводиться собственной семьей. Как ты полагаешь, ему захочется взвалить на свои плечи чужую семью? Надо смотреть фактам в лицо, а не строить иллюзии, мамочка. — Голос Айрин дрогнул, когда она увидела слезы на глазах матери.
Они обнялись.
— Обещаю тебе больше не говорить о нем, сказала Джун, утирая слезы. — Пора заняться делами. Только сначала я приготовлю какао для детей, а мы с тобой выпьем кофе, ты не возражаешь?
Джун говорила нарочито бодрым голосом, но избегала встречаться глазами с дочерью. Айрин улыбнулась.
— Мое отношение к Эдварду не должно отразиться на ваших отношениях с Рандольфом.
Он мне искренне нравится, и я хочу, чтобы ты встречалась с ним так часто, как тебе захочется. За меня не беспокойся, у меня все будет хорошо. Правда!
В девять часов Джун ушла спать. Айрин осталась одна в гостиной. Выключив свет, она села в кресло у камина с бокалом вина. В темноте таинственно мерцали огоньки на елке, на фоне языков пламени вино в бокале обрело прозрачность рубина. За окном крепчал мороз и завывал холодный ветер, а внутри дома было тепло и уютно. Все в семье были здоровы, все были рядом с ней. Отчего тогда ей так одиноко и сердце стынет... Отчего?
Айрин попыталась читать Томаса Мура. Днем она разыскала на полке сборник его стихов. «Мы встретились нежно и нежно расстались». Если верить поэтам, то Эдвард прав: любовь всего лишь короткий праздник души и тела. Так стоит ли отказывать себе?..
В тишине дома телефонный звонок прогремел как выстрел. Томик Мура упал с ее колен, когда Айрин бросилась к телефону.
— Алло?
— Скучаешь без меня?
Она чуть не выронила трубку, сердце забилось быстрее.
— Эдвард? — севшим голосом произнесла Айрин.
— Надеюсь, в твоей жизни нет другого мужчины, по которому ты могла бы скучать? — Бархатный баритон нежно звучал издалека. — Так как?
— Что? — От звука его голоса Айрин перестала соображать.
— Расскажи, как ты скучаешь по мне.
— А ты скучаешь по мне?
— Чертовски, — ответил Эдвард сразу.
— Ладно, я тоже скучаю по тебе. — А что еще она могла ответить, ведь так оно и есть.
— Хорошо. — По голосу Эдварда можно было догадаться, что он улыбался. — Очень хорошо.
Возникла пауза. Айрин пыталась унять сердцебиение.
— Откуда ты звонишь? — спросила она.
— Из отеля, в котором всегда останавливаюсь, когда прилетаю в Лондон.
— Как прошли переговоры?
— Без видимых результатов. Придется задержаться на несколько дней.
Айрин услышала раздражение в его голосе и подумала, что не хотелось бы ей оказаться на месте его оппонентов.
— Тебе удастся продержаться без меня так долго? — нежно спросил он.
— Придется, разве у меня есть другой выход? — беззаботно ответила Айрин и тихо засмеялась.
— Главное, чтобы ты не успела привыкнуть к моему отсутствию.
Сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к мысли, что никогда им не быть вместе? — задала себе вопрос Айрин. Второго Эдварда ей не встретить за всю оставшуюся жизнь. А другого мужчину ей не надо. Так разве за несколько дней она сможет забыть его? Понадобится целая жизнь и море слез..., — Ты должен радоваться, что я могу обходиться без тебя, — сказала Айрин. — Ни жалоб, ни упреков. Свобода и независимость превыше всего, верно?
— Ох уж эти современные молодые женщины, — проворчал Эдвард.
— Что делать, такие мы, — согласилась она.
Снова повисла пауза.
— Знаешь, ты даже чересчур современная женщина, — сказал он с непонятной интонацией.
— А я и не знала, — все так же беззаботно ответила Айрин. Она радовалась, что наконец-то обрела нужный тон в разговоре с ним.
— До последнего времени я тоже этого не знал.
Айрин не знала, как реагировать на эти его слова, потому что не улавливала их смысла. Двусмысленности не по ее части.
— Как близнецы себя вели? — спросил Эдвард совсем другим тоном.
— Чудесно, только очень устали от праздничных впечатлений. Уже мечтают о весне, когда можно будет покататься на велосипеде. Спорят, кто из них первым научится кататься.
— Спорим, я знаю, кто будет первым?
— Пари не будет. Разумеется, Майкл.
— Да, пожалуй. Он физически сильнее Николаса, и воля у него железная, как у мамы.
— Не вижу ничего плохого в том, чтобы иметь сильную волю, — сказала Айрин, услышав в словах Эдварда легкое осуждение. — Ты не согласен?
— Согласен, но если только...
— Если только, что?
— Если только это не мешает видеть, что происходит в непосредственной близости.
Айрин растерянно заморгала, не зная, что ответить.
— Спокойной ночи, Айрин. Помечтай обо мне.
Она вдруг услышала грустную интонацию его голоса, и в горле встал комок.
— Спокойной ночи, Эдвард, — с трудом ответила она.
Айрин продолжала стоять у телефона, невидящим взглядом уставившись в стенку, пока короткие гудки не дошли до ее слуха. Медленно положив трубку, она вернулась на прежнее место и залпом выпила вино. Каждый раз, когда она принимает решение расстаться с Эдвардом, он, словно угадав ее намерение, поступает так, что становится ей еще ближе.
10
Пребывание Эдварда в Лондоне затягивалось на неопределенный срок, но каждый вечер он звонил ей. Айрин не призналась бы даже под пытками, что целыми днями с нетерпением ждет того момента, когда в трубке раздастся его чарующий голос. Она тосковала по нему так сильно, что каждый нерв вибрировал в ней, когда раздавался телефонный звонок.
Потом она начинала корить себя, мучить вопросами и не находила на них ответа. У него все есть — богатство и успех, великолепная внешность... Так зачем ему нужна я? — спрашивала она себя каждый раз после разговора с Эдвардом. Чем она лучше тех, других, с которыми он уже расстался в своей жизни? И сколько их было? Ревнивое чувство приходилось давить в зародыше. Нет ничего глупее, чем ревновать мужчину к прошлому, говорила себе Айрин.
Накануне возвращения Эдварда из Лондона она места себе не находила. Надо на что-то решиться. Одно дело говорить с любимым мужчиной по телефону, и совсем другое — смотреть ему в глаза. Айрин проворочалась в постели до двух часов ночи. Такого с ней еще не случалось. Наконец она вспомнила про «верное» средство от бессонницы — мед с теплым молоком, села в постели, спустила ноги и потянулась за халатом. Джун крепко спала в трех шагах от нее. В тот день она встречалась с Рандольфом и вернулась домой поздно.
На кухне Айрин подогрела молоко, добавила в него столовую ложку меда и понесла кружку в гостиную, чтобы не беспокоить лишний раз Джун. Люстру она включать не стала, полная луна за окном давала достаточно света, чтобы ориентироваться в комнате. Поджав ноги, она устроилась на диване и маленькими глотками выпила молоко. Ее сразу потянуло в сон.
Она плотнее запахнулась в длинный халат, подложила под голову маленькую подушку и задремала. В комнату, где спала мать, возвращаться не хотелось. Ничего страшного, если один раз я посплю в гостиной, подумала Айрин сквозь дрему.
Должно быть, она действительно заснула, потому что рядом с ней почему-то оказался Эдвард. Сон ее был недолог. Когда раздался шум, который разбудил ее, она заметила, приподняв голову, что луна по-прежнему светит в окно, а в камине все так же светятся непрогоревшие угли. Шум повторился снова, более отчетливый.
Позже она не могла толком объяснить, почему эти странные звуки не испугали ее в тот момент. Возможно, из-за соседского кота, который во время загула частенько заглядывал по ночам в их сад. А может, из-за того, что не успела толком проснуться, пока не увидела при свете луны очертания двух мужских фигур в открывшемся окне. Страх сковал ее, когда один из мужчин ступил на подоконник и собрался прыгнуть на пол.
Пронзительный крик, который вырвался у Айрин, оглушил даже ее, а дальше все, казалось, происходило одновременно. Сорвавшись с дивана, она дотянулась до кочерги и тут же услышала, как один из мужчин, тот, который был уже внутри, приглушенно выругался, второй что-то ему сказал. Потом раздался звон разбитого стекла, шум падения и топот убегающих ног.
— Айрин! Айрин, что происходит? — послышался сверху испуганный голос Джун.
Айрин поспешила включить свет в гостиной и открыть дверь. Мать стояла на уже освещенной площадке и собиралась спуститься вниз.
— Оставайся рядом с детьми, — торопливо сказала Айрин. — Я звоню в полицию. К нам в дом пытались залезть грабители.
— Грабители?! О Господи! Ты не пострадала?
Джун явно была на грани истерики, ее крик разбудил близнецов, и теперь их жалобные голоса доносились из детской. Джун мгновенно взяла себя в руки.
— Тихо, тихо, дети, все в порядке. Я иду к вам.
— Не выпускай их из комнаты! — крикнула из гостиной Айрин, набирая телефон полиции.
Кочергу она по-прежнему держала под рукой на случай, если грабители вернутся в дом. — Со мной все в порядке, успокойся.
Двое молодых полицейских прибыли спустя несколько минут после ее звонка. Айрин открыла им входную дверь и провела в гостиную.
Только теперь у нее началась нервная реакция на происшествие. Трясло ее так, что зубы стучали. К тому же, убегая, один из грабителей, тот, который забрался внутрь, разбил оконное стекло, и в гостиной гулял холодный ветер.
Была разбита и большая стеклянная ваза с ветками багульника, стоявшая на подоконнике.
Рассказывая полицейским о том, что случилось, Айрин осознала, какой опасности избежала ее семья. Если бы она спокойно заснула у себя в спальне, грабители сейчас разгуливали бы по всему дому, где мирно спали ее дети!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18