Откровенно скажу, на Рождество вам всем придется посидеть дома. Вы поняли меня, миссис Лэнгтон?
— Поняла, доктор. Спасибо вам.
Айрин проводила доктора Кулиджа, открыв дверь в морозное утро, и быстро закрыла ее, задрожав от холодного воздуха.
— Мальчики, одевайтесь теплее-, пойдем в аптеку покупать бабушке лекарства! — крикнула она близнецам. — На обратном пути зайдем в кондитерскую, и я куплю вам ваших любимых пирожных.
Она знала, что Мики и Ники расстроятся из-за того, что им не дали посмотреть до конца любимую телевизионную передачу для детей.
На улице у нее снова начался озноб. К счастью, идти было недалеко — все магазины и аптека находились рядом на одной улице. После возвращения домой Айрин с каждой минутой становилось все хуже и хуже. На головную боль пожаловался перед ланчем и Ники. Есть он не хотел, даже от любимого пирожного отказался.
Айрин поднялась к матери, поправила ей постель, дала лекарство и поставила на тумбочку очередную кружку с теплым питьем. Спустившись вниз, она обнаружила, что Ники неподвижно лежит в гостиной на диване в обнимку с любимым большим зайцем. Когда он отказался от шоколадки с рождественской елки, Айрин окончательно стало ясно, что и он заболел. Пока только Мики ведет себя как обычно. О Боже, как обидно! Сколько было планов на рождественские каникулы и у нее, и у детей!
Надо бы перенести Ники в детскую, подумала Айрин. Склонившись над ним, она почувствовала дурноту и чуть не упала. Голова раскалывалась от боли, глаза закрывались. Приняв таблетку аспирина и выпив крепкого чаю, Айрин постелила Ники в гостиной на диване, переодела его в теплую пижаму и закутала в одеяло. После чего дала ему средство от простуды и напоила клюквенным морсом. Хорошо, что в этом году она впервые решила дать всем служащим фирмы оплаченный отпуск на Рождество, начиная с этой субботы. Продуктов им тоже должно хватить на несколько дней, а в понедельник она все равно собиралась съездить на рождественский базар. К тому времени она будет чувствовать себя гораздо лучше. Можно будет попросить Ларри присмотреть за ребятами и мамой. Нет, подумала Айрин, Ларри нельзя здесь находиться. Он может заразиться и принесет инфекцию в свою семью. Ничего, как-нибудь сама справлюсь, сквозь боль и жар подбадривала она себя. Приткнувшись в угол дивана, на котором лежал Ники, Айрин почувствовала, как на нее наваливается сонливость. И вдруг вспомнила, что они с Эдвардом собирались вечером встретиться. Надо позвонить ему и предупредить, что она не сможет никуда пойти.
Разговаривать пришлось с Рандольфом, но через десять минут зазвонил телефон и она услышала баритон Эдварда:
— Рандольф сказал мне, что Джун заболела.
Что с ней?
— Тяжелый грипп с возможным осложнением на легкие. Ники тоже заболел. Извини, Эдвард, я не смогу сегодня вечером встретиться с тобой.
Он помолчал немного.
— А что, если я найму сиделку к твоим больным? У моих друзей...
— Нет, — не дала ему закончить Айрин. — Я сама не очень хорошо себя чувствую, так что лучше отложить.
Снова возникла пауза.
— Ты обиделась на меня за вчерашнее?
— Что?
Айрин не могла понять, о чем он говорит.
— Знаешь, у меня такое чувство, что барьер, разделяющий нас, становится все выше и выше.
Почему мужчины думают, что весь мир должен постоянно вертеться вокруг них? — с вялым возмущением подумала Айрин.
— Эдвард, моя мать тяжело больна, у сына высокая температура, и я по всем признакам тоже заболеваю. Вот такие обстоятельства, понимаешь? Я позвоню тебе.
Объясняться с ним не было сил, пусть думает что хочет. Снова зазвонил телефон, едва она успела дойти до дивана. Тяжело вздохнув, Айрин вернулась к телефону.
— Айрин, если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.
На этот раз в его голосе она услышала искреннее беспокойство. Неожиданно ей захотелось плакать.
— Спасибо тебе. — Она сглотнула слезы. — У нас все будет в порядке. Но все равно спасибо.
В этот момент Ники попытался взять стакан с апельсиновым соком, который Айрин поставила на журнальный столик рядом с диваном, задел его своей игрушкой и стакан полетел на ковер, расплескивая содержимое.
— Мне надо идти. До свидания, Эдвард.
Услышав нежное «до свидания» в ответ, Айрин быстро положила трубку.
Всю ночь ей пришлось подниматься в спальню, где временами бредила мать, и спускаться в гостиную, где метался в жару Ники, ее маленький мальчик. В детскую она заходить боялась, только приоткрывала дверь и прислушивалась к ровному дыханию Мики. Кажется, он пока здоров, бормотала она и шла смачивать холодной водой полотенце, чтобы протереть лицо и руки Ники. Нет ничего невыносимей, чем вид больного беспомощного ребенка. Джун ослабела настолько, что не могла самостоятельно встать с постели, чтобы дойти до туалета.
Айрин уже не сомневалась, что и сама заболела. Ее бил озноб, при этом кожа была сухой и горячей. Все приходилось делать через силу.
Под утро мать и сын стали вести себя спокойнее и Айрин удалось ненадолго вздремнуть.
Утром она с трудом заставила себя встать, приготовить всем теплое питье, завтрак для Майкла, раздать лекарства, смерить температуру. Телефон зазвонил, когда она несла Ники в ванную комнату. Она была настолько измучена, что у нее даже не было желания выяснить, кто звонит. Вернувшись в гостиную, она уложила Ники на диван и увидела Майкла рядом с телефонным аппаратом.
— Мики, ступай на кухню, поешь, завтрак на столе. Потом поднимись в детскую и поиграй там. Я не хочу, чтобы еще ты заболел.
— Мам, Эдвард звонил, — важно сказал Майкл. — Я сказал, что все, кроме меня, заболели. И он сказал, чтобы я помогал тебе. Что мне делать?
Айрин без сил вытянулась рядом с Ники на диване, все кружилось перед глазами.
— Слушаться меня и стараться не заболеть, прошептала она, закрыв глаза. — Я немного полежу, а потом приготовлю тебе ланч.
Ей показалось, что прошло всего несколько мгновений, когда до нее донеслись голоса из прихожей. С дивана она встать не смогла, а потому тихо сползла на ковер и лишь после этого, опираясь на стул, поднялась на дрожащих ногах. Ей удалось дойти до двери, но повернуть ручку не хватило сил. Навалившись на нее всем телом, она распахнула дверь в прихожую и упала.
— Что здесь творится, черт возьми?! — услышала она знакомый голос.
— Эдвард, — с трудом ворочая шершавым языком в пересохшем рту, тихо произнесла Айрин, цепляясь за него, — мне очень плохо.
Она увидела размытые черты склоненного над нею лица. В это время послышался сверху голос Джун — она беспокоилась, что происходит внизу.
— Мама не должна вставать, она упадет и разобьется, — предупредила Айрин.
— Рандольф! Иди скорей сюда! — крикнул Эдвард.
Громкие звуки болью отдались в голове Айрин, и она страдальчески сморщилась. Она слышала, как Эдвард попросил Рандольфа подняться наверх и успокоить миссис Гарбер. Интересно, что подумает мать, когда она увидит в спальне совершенно незнакомого мужчину, подумала Айрин. С появлением в доме Эдварда она почувствовала себя совершенно беспомощной и настолько слабой, что с трудом заставляла себя открывать глаза. Он прижимал ее к себе, не давая упасть, потом поднял на руки, отнес в гостиную и положил на диван рядом с Ники.
— Лежи здесь, Айрин, и не двигайся. Мне надо поговорить с Джун.
Ники проснулся и захныкал.
— Малыш, все в порядке, не надо плакать, — сказал Эдвард. — Просто твоя мамочка заболела, как и ты.
— Приподними меня, — попросила Айрин.
Эдвард собрал все подушки с дивана и подложил ей под спину. Айрин притянула к себе больного сына и стала укачивать его, как когда-то, когда он был совсем маленьким и плакал среди ночи. И так же, как и тогда, ей ужасно хотелось спать. Если бы Эдвард побыл в доме еще час или два, она спокойно заснула бы и проснулась бы совсем здоровой. Бессонная ночь в сочетании с гриппом ее совсем доконала.
Сверху из спальни, где лежала мать, доносились голоса. Айрин даже прислушиваться не стала, ею овладела глубокая апатия.
Наверное, она все-таки задремала, потому что, открыв глаза, снова увидела перед собой внимательные голубые глаза Эдварда.
— Ну вот, все улажено, — сообщил он и взял на руки Ники, который крепко спал на коленях матери. — Сейчас мы поедем ко мне домой.
— Что? — спросила Айрин, еще не совсем очнувшись от видений во время короткого сна, порожденных гриппозным жаром. Она решила, что его последнюю фразу поняла не правильно, потому что мысли путались в ее голове.
Она увидела, как Эдвард передает завернутого в одеяло Ники в руки Рандольфа, который стоял в дверях комнаты, потом возвращается к ней.
— Айрин, мальчикам нужно будет запасное белье и одежда. Где все лежит?
До нее дошел наконец смысл его слов.
— Эдвард, я не отдам тебе детей. Я в состоянии сама позаботиться о них. — Айрин готова была заплакать от слабости.
— Я не забираю у тебя детей, милая. Мы поедем ко мне все вместе: ты, Джун, близнецы, — терпеливо втолковывал ей Эдвард.
— Я никуда не поеду, это мой дом, к тому же скоро Рождество.
— Рождество переезжает в мой дом.
— Ни в коем случае, — тихо, но упрямо заявила Айрин.
— Послушай, Айрин, ваши с бабушкой подарки для детей уже лежат в багажнике моей машины. Коробка с игрушками мальчиков находится там же. Осталось только собрать их одежду — и можно будет ехать.
— Как же ехать? Моя мать, наша одежда.., разволновалась Айрин.
— Все упаковано и находится в машине.
— Ты упаковал мою мать? — с ужасом спросила она.
— Вещи в багажнике, дети и Джун на заднем сиденье, — с улыбкой ответил Эдвард, которого развеселил непритворный ужас Айрин.
— Ее лекарства... — Напрягая сознание, Айрин превозмогала пульсирующую боль в голове.
— Говорю тебе, мы обо всем позаботились.
Сообразив, что в таком состоянии Айрин ему не помощница, Эдвард решил действовать самостоятельно.
— Где чемодан? — спросил он у нее.
— Большая спортивная сумка в темной комнате, там, в прихожей, слева от входной двери.
Эдвард поднялся в детскую и нашел в шкафу и в ящиках комода все необходимое.
Когда же он успел засунуть всех в машину? — подумала Айрин и снова задремала.
— Поставлю сумку в багажник и вернусь за тобой, — услышала она голос Эдварда и с трудом подняла тяжелые веки.
Скинув плед, она встала с дивана. Снова начался сильный озноб, от которого лязгали зубы и подгибались ноги. Она успела дойти до двери, ухватилась за ручку двери, чтобы передохнуть, и в этот момент вернулся Эдвард.
— Что, черт побери, ты делаешь?! — закричал он.
— Не кричи на меня, — поморщилась Айрин. — И не смей мною командовать, — еле слышно сказала она.
— Тобою покомандуешь, как же! — заворчал Эдвард, ухмыльнулся и недоверчиво покачал головой. — Только посмотрите на нее, еле на ногах держится, но все равно будет делать по-своему. Знаешь, даже самым сильным женщинам дозволено иногда болеть. А у большинства представительниц прекрасной половины рода человеческого бывают выходные.
— Возможно. Но кроме меня некому заботиться о близнецах и моей матери.
— Ошибаешься. — Эдвард легко, как пушинку, подхватил ее на руки.
— На ближайшие несколько дней вы все находитесь под моей защитой. И будет лучше, женщина, если ты научишься подчиняться. Насколько легче иметь дело с твоей матерью. Она не спорит, ей не приходится объяснять элементарные вещи.
Меня не проведешь, мелькнуло в воспаленной голове Айрин, я никогда больше не буду бессловесной рабыней мужчины.
— Ненавижу тебя, — простонала она, прижалась щекой к его груди и закрыла глаза.
— Чудесно. — Эдвард заглянул в лицо Айрин. — Говорят, ненависть сестра любви.
— Врут! — тихо, но твердо сказала она, не открывая глаз.
— Должно быть, я сошел с ума, — пробормотал себе под нос Эдвард.
Он вернулся в гостиную, закутал Айрин в плед, несмотря на ее протесты, и вынес из дома.
Рандольф запер входную дверь, и они направились к машине, из окон которой смотрели ее мать и близнецы, закутанные как полярники на Северном полюсе.
Больше двух суток Айрин в основном спала.
Она позволила себе расслабиться после того, как у Ники к утру в воскресенье окончательно нормализовалась температура. Эдвард настоял на осмотре всех больных своим лечащим врачом, который подтвердил диагноз и рекомендовал все то же самое: постельный режим, теплое питье и продолжение курса антибиотика.
Накануне Рождества пошел снег. Айрин проснулась в очередной раз во второй половине дня и обнаружила, что впервые с начала болезни у нее не раскалывается от боли голова.
Было приятно лежать, ни о чем не думать и смотреть за окно на медленно падающий снег.
Снизу доносились какие-то звуки, потом послышался детский смех, и губы Айрин дрогнули в слабой улыбке. Значит, с мальчиками все в порядке. Слава Богу! Зашел Рандольф и сообщил, что ее матери стало значительно лучше. Он принес ей крепкий мясной бульон с крошечными гренками и настоял, чтобы она поела в его присутствии. Надо было отдать ему должное, несмотря на мягкость манер, Рандольф умел убеждать. Айрин подчинилась ему неохотно, но в результате не заметила, как выпила без остатка весь бульон с хрустящими гренками. Пока она расправлялась с бульоном, Рандольф неторопливо рассказывал ей, какими лечебными свойствами обладает мясной отвар, и в доказательство приводил примеры из древней истории.
Айрин действительно вскоре почувствовала приток жизненных сил. Ей вдруг стало невыносимо, что дети встречают сочельник без нее.
Она заставила себя сесть в постели и огляделась. Спальня, в которую ее поместили, оказалась той самой, которая понравилась ей больше всех остальных во время экскурсии по дому с Эдвардом. Она была выдержана в золотисто-светлых тонах. Огромный персидский ковер с вытканными в центре яркими цветами устилал пол. Айрин спустила босые ноги, и они утонули в нем по щиколотку. Она встала, слегка пошатнулась и медленно пошла в ванную комнату.
Несколько раз ей пришлось отдыхать прежде, чем она смогла привести себя в порядок и одеться. Больше всего мороки было с волосами. За два дня они спутались так, что на щетке остался целый клок волос после того, как она их расчесала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18