Риган подтолкнул Калеба:
– Еще пять минут в обществе Сирены – и этот щеголь забудет, зачем он здесь. Спорим, Кэл?
– Может быть, я не знаю всех тонкостей, но в одном я уверен: только полный идиот может пытаться заигрывать с Сиреной!
Мужчины запрокинули головы и, зажав великолепными зубами сигары, громко расхохотались.
Сирена удивленно взглянула на двух мужчин, которых любила больше всех в своей жизни. Она вздохнула, и по телу разлилось теплое, восхитительное ощущение: они оба принадлежали ей – Риган по браку, а Калеб благодаря невидимым связям, которые установились много лет назад. Они принадлежат ей сейчас и навсегда. Сирена пребывала в этом блаженном состоянии до тех пор, пока Риган и Калеб снова не посмотрели на нее, и каждый хитро подмигнул ей. Они знали, что она делает с Уэзерли, и оба одобряли ее поведение.
«Вот это женщина! – безумно подумал Малькольм. – А я мужчина, способный укротить любую женщину!» Дамы всегда падали к его ногам, умоляя о расположении. Даже леди Элизабет Райс, среди любовников которой был сам король, была к нему неравнодушна и доверила тайну о драгоценном ожерелье короля. Но Малькольм не догадывался, что Сирена никогда не будет молить о его благосклонности либо одаривать таковой; эта женщина никогда не станет ползать в ногах мужчины. Сирена достойна бросить вызов любому из представителей сильного пола.
– О чем вы думаете, Малькольм? – спросила Сирена, дерзко глядя ему в глаза.
– Я думаю, что теперь знаю, откуда у Рэн такая красота и грация.
Он широко улыбнулся, сделал шаг вперед и оказался так близко от Сирены, что мог ощущать тонкий аромат ее изысканных духов.
Сирена потупила глаза, чтобы скрыть их оживленный блеск. Да, Рэн действительно красива, но неужели Уэзерли не знает, что Рэн им не родная дочь? Сирена прихлебывала вино и размышляла. Если Малькольм волокита – судя по словам Тайлера и ее собственным наблюдениям, – то он, наверное, думает, что ухаживает за богатой наследницей. Останутся ли его чувства к Рэн такими же горячими, когда Уэзерли узнает, что ван дер Рис не брали на себя никаких обязательств относительно приданого Рэн или ее доли в наследстве? Какова будет его реакция, если рассказать ему об этом?
Сирена снова бросила взгляд на Калеба и с удивлением заметила, что его внимание приковано к двери за ее спиной, а не к Ригану, который с упоением расписывал «цивилизацию» на Яве. Заинтересовавшись, Сирена обернулась и увидела входящего Тайлера под руку с Камиллой; на лице Калеба застыло выражение не то изумления, не то разочарования из-за явной беременности баронессы. «Значит, – подумала Сирена, – молодой щенок надеялся, что Камилла ждет его возвращения после долгой разлуки. Ты ошибся, Кэл: У Камиллы на уме совершенно другое…»
Улыбаясь, Сирена первой шагнула к Камилле и заключила ее в объятия. Старые раны из-за Ригана давно затянулись, а то, что Камилла согласилась принять в своем доме Рэн, лишь укрепило дружбу женщин.
– Ты стала еще прекраснее, – тепло произнесла Сирена. – Приближающееся материнство очень идет тебе. Правда, Риган? – она повернулась к мужу, который, прежде чем выразить какое-либо чувство, ждал, как Сирена будет приветствовать его бывшую жену.
Глядя на Камиллу, Риган поверить не мог, что много-много лет назад был женат на этой женщине. Ей и сейчас едва можно было дать больше двадцати, как тогда, когда они впервые встретились. Блондинка с фиолетовыми глазами, невинное выражение которых опровергало ее богатый жизненный опыт, Камилла оставалась привлекательнейшей из женщин, каких он только встречал – за исключением Сирены, разумеется. От Ригана не ускользнуло выражение лица Калеба, и мелькнула мысль: не было ли чего между его сыном и бывшей женой?
Риган вздохнул. Все это было так давно, что теперь уже не имеет значения. В любом случае он не может обвинять Калеба за интерес к Камилле. Она и сейчас такая же изящная и прекрасная, как подснежник весной.
Риган шагнул вперед и, обняв Камиллу, шумно чмокнул ее в щеку.
– Сирена права, малышка. Ты никогда не была прекраснее!
Тайлер засиял от гордости за жену и почувствовал огромное облегчение, что ван дер Рис не держит зла на Камиллу. Он все знал о прошлом жены: об обманутом Ригане, о любовной связи с Калебом – но для Тайлера это не имело значения. Он ни разу не усомнился в том, что Камилла по-настоящему всегда любила только его одного.
Лишь Малькольм не принимал участия в разговоре и обмене комплиментами. Когда он заставлял себя смотреть на баронессу, то тщательно избегал вида ее выросшего живота. С презрительной гримасой он размышлял, что беременные женщины, которые выставляют себя перед обществом, так же привлекательны, как свиноматки с сосущими их поросятами. Он поймал на себе взгляд зеленоглазой Сирены и сделал вид, что изучает вино в бокале. Малькольм надеялся, что она не смогла прочесть его мысли.
Однако беглый взгляд сразу сказал Сирене все, что ей надо было знать. Она уже видела такое же презрение к женщине на лице другого мужчины, мужчины, за которого она вышла замуж назло Ригану – Стефана Ленгдона, отца Камиллы, который впоследствии умер от укола ее, Сирены, собственной шпаги. Теперь ее рука снова желала ощутить тяжесть оружия, чтобы таким же образом покончить с Малькольмом. Сирена ни на минуту не допускала мысли, что Рэн может выйти за него замуж. Если раньше она и сомневалась, то сейчас все было ясно как день. Рэн тоже пострадала от руки Стефана, и Сирена поражалась, почему девочка не видит одинакового садистского начала в двух этих мужчинах.
И, словно подгоняемые ее мыслями, в гостиную вошли Сара и Рэн. Даже не посмотрев в сторону Сирены и полностью игнорируя Малькольма, Рэн направилась к Ригану, мягко шурша шелковым платьем цвета абрикосов. Сирена взглянула на Калеба, который, казалось, позабыл о своей досаде на Камиллу и даже не заметил Сару, светлые волосы и хорошенькое личико которой оттенялись изящным голубым платьем. Внимание Калеба было обращено на Рэн, которая уже находилась в объятиях Ригана. Сирена смягчилась, увидев, как боль покидает глаза мужа.
Малькольм старательно избегал испытующего взгляда Сары. Он недоумевал, как ей удалось сдружиться с Рэн почти сразу же после того, как он отказался встречаться с ней. Представить страшно, что было бы, свяжи он себя с Сарой прежде, чем узнал о финансовом положении ее семьи! Малькольм не догадывался, зачем она подружилась с Рэн, но, пока Сара молчала, что была любовницей Малькольма Уэзерли, это не имело значения. Он улыбнулся, обнажая крепкие белые зубы. Сара никогда не проболтается из боязни причинить невосполнимый ущерб своей репутации. А если Сара и решится что-то сказать, то Рэн вряд ли поверит ей.
Пока Камилла отвела в сторону Сирену, чтобы обменяться новостями, а Тайлер с Риганом принялись обсуждать деловые соглашения, касающиеся раздела некоторых поместий, Рэн и Сара окружили Калеба, предоставив Малькольма самому себе. Малькольм никогда еще не находился в компании более недружелюбных людей. Он не привык к тому, чтобы на него не обращали внимания, особенно в присутствии женщин. А Сара-то! Флиртует с молодым ван дер Рисом, позабыв обо всем на свете! Даже Рэн, кажется, забыла о его присутствии, ловя на лету каждое слово Калеба. Если бы Малькольм не знал, что Рэн – сестра Калеба, то вполне мог бы приревновать.
Сирена бросила взгляд на Уэзерли через плечо Камиллы. Она сразу же отметила его досаду на то, что он оказался лишним на этом маленьком празднике. Но вот что Сирене показалось странным: если бы он действительно любил Рэн, то должен был воспылать ревностью к тому, сколько внимания она уделяет Калебу. А потом до Сирены дошла истина: Уэзерли не знает, что Рэн не сестра Калебу. Сирена чуть было не расхохоталась вслух, когда ей пришла в голову мысль, что Малькольм считает ее настолько старой, чтобы годиться Рэн в матери! Сирена фыркнула и гордо вскинула голову. У Малькольма Уэзерли будет сильный шок при известии о том, что Рэн вовсе не богатая наследница, как он рассчитывает.
ГЛАВА 5
Ленч прошел весело, и, к величайшему облегчению Рэн, никто даже не упомянул о ее выходке за завтраком. Складывалось такое впечатление, что Малькольм завоевал расположение ее семьи своим тихим поведением. Сирена, по крайней мере, вроде бы прониклась к нему уважением и время от времени обращала на него внимание.
Сара была весьма поглощена рассказами Калеба о его приключениях на службе в Голландской Ост-Индской компании, и Рэн вынуждена была признать, что заигрывания Сары задевают ее. Но ей не в чем было обвинять подругу: Калеб – обаятельный мужчина и невероятно красив. Опять же, зависть, которую она испытывала, смягчалась тем, что взгляд Калеба постоянно падал на нее, и Рэн надеялась, что Малькольм заметит это. Девушке была приятна мысль, что Малькольм может ревновать ее. А потом она поняла: Малькольм верит, что Калеб – ее брат, и у него нет никаких оснований для ревности. При первом же удобном случае Рэн собиралась все ему рассказать. Может быть, они смогут остаться наедине сегодня вечером, после ужина. Рэн была разочарована, что не отправилась с Малькольмом на прогулку, как обещала, но ленч сегодня слишком затянулся. Кроме того, несколько минут назад Сирена пригласила компанию прогуляться по пристани, чтобы Калеб смог продемонстрировать, как он заботится о «Морской Сирене», и Рэн с радостью ухватилась за это предложение. Еще на Яве, когда Калеб во время своих нечастых визитов заводил «Морскую Сирену» в порт, Рэн любила наблюдать за теплым сиянием глаз Сирены и Ригана, когда они осматривали судно, как они прикасались друг к другу, когда считали, что на них никто не смотрит. Ведь именно на «Морской Сирене» Риган и Сирена открыли свою любовь друг к другу, и теперь один только вид корабля уносил их в счастливые воспоминания.
Завязав ленточки шляпки, Рэн отвернулась от зеркала и спросила Сару:
– Ты уверена, что не хочешь пойти с нами? Я знаю, что Сирена с Риганом не будут возражать.
– Нет, иди сама. У меня ужасно разболелась голова, – ответила Сара и уселась на высокую кровать.
– Мне попросить кого-нибудь принести порошок от головной боли или мокрое полотенце? – Рэн подошла к постели и пощупала лоб Сары. – У тебя горячий лоб. Попросить Камиллу послать за доктором? – в голосе Рэн слышались заботливые нотки, а в глазах было беспокойство: она никогда не видела подругу больной.
– Нет, нет, со мной все в порядке, – заверила Сара. – Кажется, в последнее время пища не идет мне на пользу. Но тебе не о чем беспокоиться.
– У тебя действительно какой-то зеленоватый цвет лица, – заметила Рэн. – Ты убеждена, что я ничего не могу для тебя сделать?
Сара застонала и повернулась на живот.
– Если ты сейчас же не уйдешь вместе со своими духами, то меня вырвет прямо на постель! Уходи же!
После того как дверь за Рэн закрылась, Сара затихла и задумалась. Что с ней происходит? Она еще ни разу в жизни не болела, а последнее время чувствует недомогание каждый день после завтрака, а иногда и после ленча. Но перед обедом ей всегда становится лучше. Сара пыталась объяснить свое теперешнее состояние эмоциональным срывом после измены Малькольма и беспокойством из-за финансовых трудностей семьи. Все это и вызывало у нее тошноту. А если этих причин недостаточно, то ее нездоровье – результат постоянного страха испытать на себе гнев родителей, когда те приедут в Лондон.
* * *
Сара проснулась от какой-то суматохи в главном холле на первом этаже. Оттуда доносились приветствия и звуки властного резкого голоса, который встревожил девушку не на шутку. Отец! Такого голоса не могло быть ни у кого, кроме Джейсона Стоунхама, да еще, возможно, его сына Баскома.
Сара широко раскрыла голубые глаза и рывком вскочила с постели. Вдруг комната завертелась у нее перед глазами, и она снова опустилась на кровать. Сара умирала от страха из-за неотвратимо надвигавшейся встречи с родителями. Она решила снова лечь в постель и притвориться спящей. Но при звуках голоса Джейсона, громыхающего на лестнице, девушка поняла, что это ей не удастся.
– Сара! Ты где?! Ответь немедленно!
Потом послышался тихий голос Маргарет Стоунхам:
– Джейсон! Джейсон! Ты переполошишь весь дом! Нам ведь сказали, что баронесса отдыхает, Джейсон…
– Тихо, Маргарет! Я собираюсь сейчас же встретиться со своей дочерью! Сара, где ты? Сара!
– Я здесь, отец, – пролепетала Сара, внутренне содрогаясь.
Дверь в ее комнату распахнулась, и через порог переступил Джейсон Стоунхам. Сара на какое-то мгновение подумала, что обозналась и это не ее отец. На вошедшем была добротная одежда, которая придавала некоторую элегантность его полноватой фигуре. Ему очень шел черный сюртук и остроконечная шляпа, какие стали слишком популярны среди пуритан. Широкий белый воротник рубашки был выпущен наружу и хоть как-то украшал мрачный костюм Стоунхама. Он снял шляпу, аккуратно положил ее на стул, потом подошел и молча стал перед дочерью, уперев руки в бока и сверля ее холодным взглядом.
– Здравствуй, отец, – выдавила из себя Сара. – Как дела? Надеюсь, все хорошо?
– Достаточно хорошо для человека, который узнал, что его собственная дочь ничуть не лучше проститутки! – заорал он на съежившуюся Сару. – Как ты могла опозорить меня? В академии мне рассказали такое, о чем я в жизни никогда не слышал! Директрисса доложила мне все, и я чуть со стыда не сгорел. Подумать только! Мой собственный ребенок позволил втянуть себя в эти… эти тайные свидания! Я могу только предполагать, через какое время ты сама начала бы бегать по ночам с каким-нибудь безмозглым идиотом, у которого лишь похоть в голове, а эта дрянная девчонка ван дер Рис стояла бы на страже!
– Малькольм не безмозглый идиот! – закричала Сара; слова сорвались с языка прежде, чем она сообразила, что говорит. – Я… я делала это, чтобы помочь подруге! Рэн собирается замуж за Малькольма, поэтому здесь нет ничего дурного!
Джейсон поразился ее резким словам. Ни дочь, ни жена никогда не разговаривали с ним в таком тоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44