ГЛАВА 13
Баском Стоунхам почувствовал, что все взгляды прихожан обращены на него. Первый раз с тех пор, как он стал священником, Баском испытал страх. Если он не может контролировать поведение собственной жены, как же ему тогда совершать богослужения и руководить своей паствой? Он должен что-то предпринять, и немедленно, пока не взбунтовались стоящие перед ним люди. Даже родители смотрели на него как-то странно.
Баском громко прочистил горло, открыл молитвенник, опустил глаза и нарочито мрачно начал читать. Затем толстая книга беззвучно захлопнулась. Глаза Баскома затянуло пеленой, и он обратился к собранию:
– Теперь я вижу: всех наших молитв оказалось недостаточно, чтобы изгнать дьявола из моей жены Лидии. Я понял, что судьба Лидии – пример для всех нас. Только сегодня на меня снизошло видение: Лидия для нас потеряна и никогда больше не вернется. Но, – он повысил голос, – мы продолжим молиться за ее душу и не забудем о ней. Мы сейчас бредем по темному тоннелю, в конце которого брезжит свет. Мы все вместе пойдем к этому свету, а Лидия навечно останется в темноте, во власти дьявола.
Если властитель тьмы и шел по пятам Лидии Стоунхам, она не обращала на него никакого внимания, пересказывая свою историю Рэн.
– Я так напугана. Что мне делать в Америке? Как я выживу? Что со мной станет? – жалобно причитала она.
Расправив хрупкие плечи, Рэн уверенно произнесла:
– Я позабочусь о тебе, Лидия. У меня есть немного денег, и мы как-нибудь справимся. Мы молоды и сильны, так что, без сомнения, найдем работу в Америке – такую, чтобы хватало на жизнь. Ты не должна ни о чем беспокоиться, Лидия, обещай мне.
Лидия улыбнулась и обняла Рэн.
– Мне так хорошо. Впервые в жизни я чувствую себя свободной. Я могу спать на полу безмятежным сном. А когда проснусь, возблагодарю Господа, моего Господа, за дарованное мне мужество и за то, что он послал тебя указать мне путь истинный.
«Не очень-то весело! – подумала Рэн. – Обременила себя еще одной обязанностью, когда, по словам Калеба, не в силах позаботиться даже о себе».
Деньги! Необходимо добыть деньги для Лидии. Все всегда упирается в них! У Обри Фаррингтона, разумеется, водятся денежки, и у Баскома Стоунхама тоже: пуритане доверили ему свои сбережения. И у Калеба должны быть деньги – возможно, гораздо больше, чем у Фаррингтона. Нужно придумать, как вовлечь в игру каждого из них, тогда Рэн обеспечит жизнь Лидии в Америке и не станет о ней беспокоиться. Девушке и в голову не приходило, что она может проиграть. Пометки на картах были выполнены настолько качественно, что даже такой профессиональный игрок, как Обри, не мог заподозрить неладное. А к тому времени, когда они достигнут берегов Америки, у Лидии будет столько денег, что ей придется нанимать помощника, чтобы вынести их с корабля.
Сара вошла в каюту и замерла от неожиданности, увидев Лидию, но не вымолвила ни слова. От Рэн не ускользнуло, как пылали щеки Сары. Рэн знала, куда она ходила и чем занималась. От этой мысли сердце Рэн забилось чаще и сильнее. Сара выглядела как кошка, только что полакомившаяся сметаной.
Лидия подошла к своей невестке и обняла девушку за плечи.
– Я должна сказать тебе, что отвергла твоего брата. Лучше, если ты услышишь это из моих уст. Надеюсь, я не очень расстроила тебя, Сара, – тихо проговорила Лидия.
Сара скривилась.
– А почему меня должно это расстраивать? Баском сумасшедший, и нам с тобой это хорошо известно. Удивительно, что ты нашла в себе смелость оставить его. Я никогда не могла понять, как ты вообще выносила все это. Он же сущий дьявол! Я аплодирую тебе, Лидия.
Женщина еще крепче стиснула Сару в объятиях и рассмеялась.
– Похоже, у нас одинаковое мнение о Баскоме. Я рада, что ты чувствуешь себя лучше, Сара. Меня очень беспокоило твое состояние. Морской воздух сотворил с тобой чудо!
– Морской воздух! Как бы не так! – фыркнула Рэн. – Хватит изображать из себя дурочку, Сара Стоунхам. Мне прекрасно известно, чем ты занималась и с кем, и тебе должно быть очень стыдно. Развлечения с Калебом ни к чему не приведут, ты только унижаешь себя. Он же бабник самого низкого пошиба! – она презрительно поджала губы.
– Уж не ревность ли я слышу в твоем голосе? – холодно спросила Сара. – Калеб ведь тебе не настоящий брат, и ты ревнуешь точно так же, как в случае с Малькольмом, потому что он любит меня. Я говорила тебе, предупреждала, но ты не желала слушать. Малькольма привлекали деньги ван дер Рисов, а не ты, Рэн!
Глаза Рэн вспыхнули, и в них заплясали сотни яростных искорок.
– Думай, что хочешь. Я знаю Калеба, и если ты строишь серьезные планы насчет него, то забудь о них. Калеб не из тех, кто женится. Он играет с женщинами, как дети с игрушками. Не говори потом, что я тебя не предупреждала!
Стройная блондинка с ненавистью посмотрела на Рэн.
– Я рада, что Малькольм умер! Рада, слышишь?! – взвизгнула она. – Теперь он никогда тебе не достанется! Он мой и навсегда останется моим! И Калеб тоже мой! Очень жаль, что ты не заразилась сифилисом. Я хочу, чтобы ты была вместе с Малькольмом – в могиле!
С самодовольной улыбкой Сара улеглась на койку и повернулась спиной к женщинам.
Лидия была абсолютно сражена услышанным, а Рэн почувствовала, что ей необходимо глотнуть свежего воздуха, чтобы рассеять источаемую Сарой злобу. Она бросилась к двери, и Лидия последовала за ней, чтобы поддержать новую подругу. На палубе Рэн прислонилась к перилам и подставила лицо ветру. Лидия с тревогой наблюдала за девушкой.
– Не знаю, что это на Сару нашло, – упавшим голосом проговорила она.
– Что нисходит на женщину, когда ее с презрением отвергает мужчина, которого она любит? – больше утверждая, чем спрашивая, сказала Рэн. – Лидия, Малькольм не умер. Когда я в последний раз его видела, он находился в полном здравии, хотя и не в лучшем виде. Я сказала Саре, Что он мертв, чтобы поиздеваться над ней. Мне нужно вернуться и признаться, что я солгала.
Лидия положила руку на плечо Рэн.
– Нет, не надо. Ей от этого не будет никакой пользы. Пусть думает, что он скончался, так будет лучше. У нее и без того голова забита множеством проблем. Сара ждет ребенка.
– Не может быть! – ужаснулась Рэн.
– Это правда. Женщины сразу замечают такое. Этим и объясняется ее недомогание. Мне хорошо знакомо состояние женщины, когда она ждет ребенка: моя собственная мать выносила и произвела на свет девятерых, не считая меня. Когда об этом узнает Баском, он убьет Калеба ван дер Риса за то, что тот воспользовался его сестрой.
– Почему ты решила, что Калеб – отец ребенка? – возмутилась Рэн. – Это абсурд!
– Тогда кто? – тихо спросила Лидия, глядя Рэн в лицо.
– Кто? – повторила девушка. – Откуда я знаю? Просто не могу поверить, что это Калеб.
Черт возьми, это не может быть Калеб, не может – и точка! Мозг Рэн лихорадочно работал. Времени было недостаточно, ведь плавание длилось всего две недели. На Рэн вдруг нахлынули непрошенные воспоминания: как наяву она увидела себя и Сару в доме Тайлера, и Сара болтала, что может влюбить в себя Калеба еще до окончания ужина.
Ты подождешь, пока я вырасту? В последние дни эти слова часто всплывали в ее памяти. Она сказала их Калебу в тот день, когда познакомилась с ним в Англии. Ты подождешь, пока я вырасту? Калеб рассмеялся, заглянул ей в глаза и сказал: «Могу подождать». Проклятый лгун! Впрочем, как все мужчины. Почему женщина может излить душу другой женщине и быть понятой, тогда как мужчине приходится лгать и извращать правду? Может быть, тогда он чувствует себя более мужественным, более искушенным? Скривив рот, Рэн пробормотала:
– Могу подождать! Проклятый лгун! Ну ничего, ты еще не догадываешься, что придумала для тебя «добродетельная» Сара. Да, старина Калеб, придется тебе расхлебывать кашу, которую сам и заварил!
* * *
Позже, лежа в постели, Рэн призналась себе, что действительно ревновала Калеба к Саре.
«В конце концов, Калеб мог бы дать мне возможность отвергнуть его. Проклятие! Ведь это же мое неотъемлемое право! Он устраивает из меня посмешище!» Рэн решила, что положит конец всем этим унижениям.
– Если не возражаете, леди, я, пожалуй пройдусь по палубе и проверю, кто там есть, – произнесла Сара, переводя взгляд с Лидии на Рэн.
Ни одна из них не вымолвила ни слова, пока Сара не удалилась.
– Дважды за день… многовато, – заметила Лидия. – Она ведет себя как проститутка.
Рэн пожала плечами, почувствовав очередной укол ревности. «Будь ты проклят, Калеб ван дер Рис!» – со злостью подумала она.
Оказавшись на палубе, Сара осторожно осмотрелась по сторонам и стала поджидать Обри Фаррингтона. Вот уже в течение трех дней она видела, как он набивал карманы своего сюртука хлебом и сыром. Для чего? Если она выяснит, что на уме у старика, то сможет пойти и рассказать Калебу, чтобы вызвать его доверие. Длинноногий картежник в этот вечер запаздывал.
«Возможно, он и вовсе не придет», – нервно подумала девушка.
Вдруг послышались звуки шагов, и на палубе появился Обри, как раз в тот момент, когда луна скрылась за облаками. Сара сняла тяжелые башмаки и крадучись последовала за ним.
Один раз Фаррингтон остановился и оглянулся по сторонам. Сара присела за какими-то ящиками и затаила дыхание. Заметил ли он ее? Нет, он продолжил путь. Сара пошла вслед за ним по трапу в носовой части судна, ведущему вниз. Она замешкалась, осторожно нащупывая ступеньку ногой, и с ужасом вступила в лужу трюмной воды, которая мерно плескалась в ритм с покачиваниями корабля. Девушка встала обеими ногами в черную воду и, стараясь не думать, какие страшные существа могут напасть на нее из темноты, чутко прислушалась к хлюпающим шагам Фаррингтона. Сара двинулась на этот звук и зажмурилась от света сальной свечи, зажженной Обри. Она замерла на полпути, увидев, что старик открывает дверь с тяжелым засовом. Кто находится в этом помещении, и что тут делает Фаррингтон?
Сара подкралась к двери и приложила к ней ухо, пытаясь уловить, что там говорят. Послышался скрежет стула и приглушенные голоса, словно находившиеся за дверью люди опасались привлечь чье-то внимание. Сара решила, что придется дождаться, пока уйдет Фаррингтон, и открыть дверь, но для этого необходимо чем-нибудь вооружиться. Только богу известно, кого скрывает там картежник. Головореза? Пирата? Убийцу? Сара тихо отошла назад, в темный укромный уголок, и пошарила вокруг себя в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить оружием. Пальцы девушки нащупали кусок крепкой доски, и она уцепилась за него как за спасительную соломинку. Она обязана выяснить, кого прячет старик, чтобы сделать Калеба своим должником и втереться к нему в доверие. Занятия любовью – это одно, а то, что запланировала Сара, – совсем другое. Мужчины не любят, когда из них делают дураков. Этому Сару научил Малькольм еще в самом начале их взаимоотношений. Да, Калеб будет благодарен ей!
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь в камеру открылась и из нее вышел Фаррингтон с перекошенным лицом. Удостоверившись, что поблизости никого нет, он задвинул засов и быстро отправился прочь.
Сделав глубокий вдох, Сара на цыпочках подошла к двери. Эффект неожиданности сыграет в ее пользу. Кто бы ни оказался в этой каморке, он подумает, что старик что-то забыл и вернулся. Зажав между коленями доску, Сара медленно отодвинула железную щеколду, затем схватила свою дубинку и распахнула дверь.
Желтый свет масляной лампы освещал очень маленькую площадь. У стены стоял грубо сколоченный топчан, на котором не было ни матраца, ни постельного белья. На нем лежал мужчина, который начал медленно подниматься, бормоча:
– Ну, что ты еще забыл мне сказать, Фаррингтон? Сара от удивления открыла рот, все ее чувства были поражены, а дыхание остановилось. Не может быть! Должно быть, воображение играет с ней плохие шутки…
– Малькольм! Это ты? – воскликнула изумленная Сара. – Малькольм, как ты здесь оказался? Рэн сказала, что ты мертв!
Наконец, убедившись, что это не сон, девушка бросилась к нему.
– О Малькольм, я думала, что ты умер. Любовь моя, мы снова вместе, и теперь я никогда не отпущу тебя. Никогда! – страстно воскликнула она, прижимаясь к Уэзерли.
Малькольм был ошеломлен.
– Сара! Ты-то здесь какими судьбами? Милая моя крошка! – вскричал он, прикидывая в уме, какую пользу может извлечь из этого неожиданного визита; вдруг он вспомнил о своей внешности. – Не смотри на меня, Сара! – взмолился Уэзерли. – Я попал в беду, поэтому оставил Англию, думая, что никогда не увижу тебя… – слова и тон Малькольма были рассчитаны и направлены на то, чтобы вызвать жалость девушки. – Я всегда любил только тебя, дорогая Сара. А Рэн… Рэн сделала это со мной!.. С нами, – многозначительно добавил он. – Я сказал ей, что люблю тебя и буду нежно любить до конца моих дней. Она взбесилась и ткнула мне в лицо раскаленной кочергой со словами, что если я не достанусь ей, то не достанусь никакой другой женщине. Она хотела убить меня, и бывали такие дни, когда я жалел, что эта попытка не удалась. Я готов был сделать все что угодно, лишь бы ты не увидела моего уродства. Я разбил тебе сердце и в душе чувствую: ты никогда не захочешь меня после того, что выстрадал по моей вине. Теперь я обезображен и слишком опоздал. Милая Сара, пожалуйста, прости меня!
– Малькольм, дорогой мой, что ты такое говоришь? Я люблю тебя и буду любить всегда!
Малькольм медленно повернулся к свету левой стороной лица. Его единственный глаз умолял девушку сказать, что его уродство не такое уж безнадежное, как он себе представляет.
Сара побледнела как полотно, к горлу подступила тошнота. Боже! Что она могла пообещать этому чудовищу? Стараясь взять себя в руки и побороть дрожь во всем теле, она обняла Уэзерли испытывая жалость к его состоянию и новый приступ ненависти к Рэн. Это она сделала его таким уродом – целенаправленно, мстительно, злобно! Рэн довела Малькольма до такого состояния, что он вынужден скрываться в трюме из страха показать свое лицо, почти доведенный до сумасшествия из-за потери единственного сокровища – красивого лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44