Жаль, что я так его и не увидела. Возможно, второго шанса у меня не будет.
— Нашел! — Мужчина торжествующе сдергивает с вешалки черное кашемировое пальто. Будь я мужчиной, я бы, наверное, всю свою жизнь вспоминала потом это пальто с черной завистью — таким оно оказалось красивым. — А что за сумку вы ищете?
— Такую… черную, от Прады. Крохотный ридикюль на блестящей золотистой цепочке, куплен неделю назад. Он где-то здесь, среди тысячи братьев-близнецов. К сожалению, никаких других отличительных черт я не помню. — Я тяжело вздыхаю. — Впрочем, вы вовсе не обязаны мне помогать. Глупо будет, если вы тоже застрянете здесь на целый час.
— У моей бывшей подружки есть точно такая же сумочка от Прады. Мы покупали ее вместе, так что я отлично помню, как она выглядит. — Мой приятный собеседник начинает двигаться вдоль стеллажей, заглядывая на полки. — Это, часом, не она?
Да это настоящее чудо! Я таращу глаза на черный ридикюль Китти, глупо улыбаясь, затем хватаю сумочку и заглядываю внутрь. Так и есть, визитки Китти, ее сигареты и позолоченная зажигалка.
— О, вы истинный бриллиант! — восклицаю я. — Я вам так благодарна.
— Чего не сделаешь ради красивой женщины! — отзывается мой галантный помощник, повергая меня в шок.
Он назвал меня красивой! Должно быть, в полумраке гардероба я выгляжу стройнее, а нос кажется не столь большим, иначе как еще объяснить слепоту моего собеседника?
— Эй, кто там? Сюда нельзя! — раздается откуда-то со стороны шляпок и манто. — Стоит отлучиться на пять минут, как начинается столпотворение. — Из-за вешалок с мужскими пальто выскакивает гардеробщица, окидывает меня подозрительным взглядом. — Я к вам обра… — Тут девица замечает моего собеседника, и с ее лицом происходит нечто странное. — Э-э… это вы! Простите за резкость, я не знала. Вам не следовало искать одежду самому, это моя обязанность.
— Но я где-то посеял номерок, — смущается мужчина.
— О, ваше пальто, мистер Суон, я запомнила.
От удивления я делаю шаг назад, натыкаюсь на одну из реек для вешалок (я еще не говорила, что я ужасно нескладная?) и начинаю короткое, но очень шумное падение вниз. Вместе со мной на пол валятся прекрасные меховые манто и кожаные жакеты.
— Вот дьявол! — взвизгивает гардеробщица.
Суон подает мне руку, помогая подняться, затем легко, словно перышко, ставит на место рейку вместе с одеждой.
— Никто не пострадал, как видите, — примирительно говорит он рассерженной девице.
Я же благодарю Бога за то, что он устроил в гардеробной полумрак. Если бы тут было хоть чуть-чуть светлее, прекрасный Марк Суон тотчас бы заметил, каким нездоровым румянцем пылают мои щеки.
— Ну все. Все, — бормочет гардеробщица.
— Извините за беспокойство. — Это все, что я могу из себя выдавить.
— В другой раз будьте осторожнее, — поддевает меня девица.
— Не надо смущаться, — улыбается мне Суон. — Получилось очень забавно. Гораздо интереснее, чем на этом дурацком приеме. — И он мне подмигивает.
Да уж, у меня тоже бывали вечера поудачнее.
— Меня ждут, — выдавливаю я из себя, пятясь к выходу. — Вы… э… будьте здоровы!
Черт, что я несу? Будьте здоровы? Он что, мой давний приятель? Или у него проблемы со здоровьем? Вот неуклюжая корова! Да еще и косноязычная!
— Вы тоже, — смеется Суон. — Кстати, как вас зовут?
— Анна. Анна Браун. В общем, мне пора. До свидания, мистер Суон. — С этими словами я поворачиваюсь к нему спиной и начинаю судорожно продираться сквозь вешалки.
— Зовите меня Марком, — слышу вслед. — Увидимся, Анна. Китти, уставшая меня ждать, сразу набрасывается с упреками:
— Где тебя носило? — Она выдергивает у меня из рук злополучную сумку от Прады. — И конечно, ты пропустила речь Марка Суона. — В ее голосе слышится не сочувствие, а торжество.
— Вот как…
— Надо было еще дольше ходить! — Китти запрокидывает голову и смеется. Оранжевые серьги в ее ушах подрагивают. — Принеси мне еще один бокал игристого.
— Одну секунду, — послушно киваю я, радуясь возможности избежать разговора о Марке Суоне.
Не думаю, что Китти Симпсон стоит знать, как я опозорилась в гардеробной.
Моя соседка по квартире, Лили, сидит за компьютером, длинные загорелые ноги вытянуты под столом, мини-юбка из белой кожи задралась выше некуда. Белая кофточка из джерси облегает высокую грудь и открывает тонкую изящную шею. Светлые (натуральные!) волосы струятся по плечам, как в рекламе какого-нибудь шампуня.
На мне тоже мой лучший летний наряд: черные джинсы, черная майка и ботинки «Доктор Мартинс». Всем известно, что однотонная одежда, да еще черного цвета, призвана делать фигуру стройной. По крайней мере так говорит Лили. Когда я одеваюсь подобным образом, хотя бы отпадает необходимость втягивать живот. Или выпячивать грудь (чтобы скрыть живот).
Обе мои соседки — модели. Нет, не вешалки, что ходят по подиуму, а просто фотомодели. Рост Лили — 169, Джанет чуть выше — 172, Это два крайне изящных создания с отличными данными, поэтому их часто приглашают на съемки. Вот уж у кого самый подходящий рост для вешалки, так это у меня, но пригласить такую корову на подиум не решится ни один безумец.
Таких, как я, называют крупными девушками. Это если бывают в хорошем настроении. Я очень большая. Везде. У меня большие руки (как у фермера), огромная грудь, полное отсутствие талии. Как я уже говорила, у меня неплохая задница, но в сравнении с другими выдающимися частями тела она выглядит плоской.
Поверьте, если бы насмешница природа одарила вас подобной внешностью, вы бы тоже постарались одеваться во что-нибудь темное, бесформенное, не привлекающее к себе внимания. Этакий камуфляж. Мешковатые джинсы. Черные футболки. Низкие каблуки.
А мое лицо! Вы бы его видели!
Что самое удивительное, мой отец — весьма привлекательный мужчина, этакий настоящий мужественный йоркширец. Мать тоже хороша собой, даже в свои пятьдесят. Она немного похожа на Мишель Пфайфер — такие же высокие скулы, чуть хищная и одновременно беззащитная улыбка. Облик ее довершают синие глаза и черные прямые волосы с каким-то невероятным синим отливом. Кроме того, мать всю жизнь была худощавой, с грациозной походкой и женственными плавными жестами. Она скорее могла бы быть матерью Джанет, а не моей.
Потому что я-то пошла в отца. Думаете, у меня мамин изящный силуэт? Не-а! Или ее восхитительные волосы? А может, я унаследовала ее тонкий аристократический нос? Опять не угадали!
У меня широкая кость, которую к тому же всегда щедро обволакивал жирок, волосы противного мышиного цвета, огромное и круглое, как луна, лицо, а также крючковатый нос, похожий на рубильник.
Отец всегда твердил мне, что я хорошенькая. И я слишком поздно поняла, что это не так.
Джек Лафферти, мой школьный дружок, обещал пригласить меня на дискотеку по случаю окончания средней школы. А накануне дискотеки, когда я предвкушала долгожданное приглашение, он гадко посмеялся надо мной, и все смеялись вместе с ним — только я стояла посреди класса, ничего не понимая.
Спустя всего год я все же поняла, почему он отказался идти со мной на танцы. Предстоял бал весны, который традиционно проводился в Сент-Джонз-Скул для мальчиков. Девчонки начали готовить наряды уже за несколько месяцев, подыскивали визажистов, парикмахеров и часами обсуждали будущее торжество. Надо заметить, что никто из них не стремился найти себе спутника, так как в Сент-Джонз-Скул учились только юноши, а значит, каждая могла обрести пару (даже самая страшненькая!). Поэтому меня совершенно не беспокоило отсутствие приглашений от знакомых мальчишек и одноклассников.
Я готовилась к балу с особой тщательностью. Сделала накануне модную стрижку, договорилась с маминым визажистом о настоящем макияже, купила с папой синее бархатное платье от Лоры Эшли, с эдаким огромным бантом сзади. Собираясь на бал, я была просто очарована собой. Конечно, я знала, что мой нос несколько велик, но утешала себя тем, что у принцессы Дианы тоже крупный нос и высокий рост, однако это нисколько не мешает ей быть любимой всеми.
Мне никогда не забыть того ужасного вечера, когда состоялся бал. Нас привезли в Сент-Джонз-Скул на школьном автобусе. Все направились в зал. Я была возбуждена до предела, пила безалкогольный пунш, хватала, как и остальные, какие-то закуски со столов и украдкой поглядывала на незнакомых мальчишек. Они, в свою очередь, поглядывали на меня, и это мне страшно льстило.
В конце концов один из парней после долгого перешептывания с друзьями подошел ко мне. В его походке было что-то развязное, равно как и в том взгляде, которым он меня одарил. Впрочем, он выглядел вполне привлекательным, и ему очень шел пиджак. Короче, парень мне понравился, и я ждала, когда же он решится пригласить меня на танец.
Вслед за этим парнем ко мне подошли и его друзья. Девочки из нашей школы смотрели на меня напряженно, недовольные (как я полагала) тем, что мне достался самый красивый парень на балу.
— Как дела? — бросил парень, оглядывая меня с ног до головы.
— Отлично. — Я была смущена таким откровенным разглядыванием, но улыбнулась.
— Хочешь потанцевать? — спросил парень, оглянувшись на приятелей. Те заухмылялись.
Я улыбнулась и им.
— Почему бы и нет? — просто ответила я.
— А как твое имя?
— Анна.
— А меня зовут Гэри. — Он хмыкнул. — Странно, что тебя зовут Анна. Тебе больше подошло бы имя Жердь. — И он гадко захихикал.
Друзья Гэри тоже захихикали.
— Эй! — крикнул мне один из них. — Как там погодка на улице?
— Ты уже прицепила на голову огоньки? — подхватил другой. — Не забудь это сделать, а то какой-нибудь самолет врежется в тебя, стропило!
И они принялись хохотать, заливисто, почти до слез, а затем отвернулись от меня и стали приглашать на танец других девочек. Я стояла, не в силах шелохнуться, щеки мои пылали огнем. Мне очень хотелось выстоять, пожать плечами и гордо удалиться, и я почти это сделала, когда услышала, что мои подружки из школы тоже смеются и перешептываются, глядя на меня. Этого я вынести не могла.
Я разревелась прямо у всех на глазах — огромными горькими слезами. Почти в то же мгновение у меня потекло из носа, а от туши защипало глаза. Схватив салфетку с ближайшего стола и рассыпав при этом кусочки сыра с пластиковой тарелки, я попыталась промокнуть глаза, но опоздала.
Выбежав из зала мимо смеющихся девочек и довольных собой мальчишек, я понеслась в туалет. Стоя в неприбранной уборной, среди запахов мочи и хлорки, я взглянула в зеркало и увидела там краснолицую девчонку с распухшим носом и поплывшими глазами, с потеками туши и синей подводки (в те годы это было очень модно). Я попыталась исправить ситуацию, но было слишком поздно. В общем, я просто хорошенько умылась, убрав с лица макияж, наложение которого заняло почти полтора часа.
В зал я больше не вернулась. Может быть, мне следовало вернуться и гордо пройти через ряды обидчиков, давая понять, что они ниже и глупее меня, но я не смогла этого сделать. Я просто села» на низкую скамеечку возле одного из подсобных помещений в самом дальнем углу здания и сидела там, пока за нами не пришел автобус. Затем я тихо проскользнула во двор и первая забралась на сиденье, опять-таки в самом дальнем углу. Я ждала еще два часа, беззвучно плача, а до меня доносились звуки музыки и чей-то смех. Иногда к автобусу подходили девочки, чтобы посплетничать, и в открытое окно я слышала, что они говорят и обо мне.
Когда в автобус поднялась моя лучшая школьная подруга Клара Брайант, раскрасневшаяся и довольная, она бросила на меня всего один взгляд, полный неловкого сочувствия, но не сказала ни слова.
Впрочем, чего я ждала?
Вот так я получила один из самых жестоких уроков в жизни. С этого момента все изменилось. Теперь я знала, что я совсем не хорошенькая и вовсе не такая привлекательная, как принцесса Диана. Как легко было верить отцу, шептавшему, что я красавица и что ребята будут драться за одну только возможность быть со мной! Как легко и как наивно! Я верила, невзирая на то что зеркало говорило мне иное. Я верила, хотя за мной и не ходили мальчишки, а те, что решались общаться со мной, были самыми забитыми и жалкими во всей школе.
Все кончилось в один вечер. На другой день я засунула подальше все яркие вещи, оставив на виду самые незатейливые и неброские. Словно в припадке я вышвырнула на помойку все туфли на каблуках и все тюбики яркой красной помады, которую так любила. С тех пор я стала носить одежду от Гэп, потому что она простая и неприметная. Став чуть старше, я научилась покупать классические платья крайне скучного силуэта, при взгляде на которые тотчас хочется отвернуться и найти себе более интересный объект для разглядывания. Разумеется, я ношу не только черное. К примеру, таких неприметных платьев у меня четыре, разного цвета, но одного покроя и одной марки.
Рядом с Джанет и Лили я кажусь не просто дурнушкой. Меня не замечают. Я никогда не смогу выглядеть хоть немного похожей на них, даже если меня отдать под нож лучшему пластическому хирургу Англии. Правда, у меня есть маленькая коробочка, в которую я откладываю лишнюю мелочь — она называется «на коррекцию носа», но пока в ней всего лишь девяносто восемь фунтов и тридцать четыре пенса (я регулярно пересчитываю). Там должно было бы быть больше, но полгода назад я не выдержала и истратила часть денег на трехдневный отдых в пансионате. Мне хотелось побродить по солнечному берегу и подышать свежим воздухом. К несчастью, постоянно лил дождь, и мне пришлось сидеть в номере.
— Анна, ты когда родилась? — неожиданно спрашивает Лили, не отрывая глаз от монитора.
— А что?
— Да так, одна программка, календарь на тысячелетие. — Лили смеется. — Представляешь, можно узнать, в какой день недели ты появилась на свет.
— Третье июля семьдесят первого года.
Длинные ногти моей соседки цокают по клавиатуре очень медленно.
— Понедельник! — восклицает она с триумфом. Джанет с легким сомнением смотрит на меня. Она как раз прихорашивается перед большим зеркалом. Бледно-розовое платье подчеркивает оливковый цвет ее кожи, руки унизаны резными браслетами, издающими пощелкивание при каждом ее движении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58