Я отложила книгу и выключила свет. Почему-то казалось, что в темноте более позволительно испытывать сентиментальные чувства.
– Бедная, – с сочувствием сказала Фиалка. Мы втроем – с Фиалкой и Хьюго – обедали в Ислингтоне. В этот день должен был состояться премьерный показ для прессы, и они оба нервничали. Однако обсуждение злоключений Табиты подняло им настроение.Ничто так не примиряет с неминуемыми рецензиями, как обсасывание неприятностей, выпавших на долю другого.– Хорошо хотя бы, – заметила я, – что многие ей сочувствуют и соболезнуют. Тьерри и Салли вьются вокруг Табиты, как ангелы-хранители. И ММ ее поддерживает.– Жалкая компенсация, – скривился Хьюго. – Уверяю тебя, после всего этого никто нипочем не уговорит меня летать на какой-то веревке. Я никогда не доверял этим штуковинам, а теперь у меня есть железный повод отказываться.– Не знаю, – спокойно ответила Фиалка. – Вероятность такого – один к миллиону. Подобные случайности очень редки.– Едва ли это случайность, Фиалка, – резко возразил Хьюго. – Тебе, наверное, сложно поверить, что тебя могут невзлюбить, устроить розыгрыш. А ведь мы все знаем, что могут.Фиалка удивленно взглянула на него:– Ты думаешь, это сделал тот же человек, который оставил на моем автоответчике сообщение и подкинул мне в чашку таблетки? Мне это в голову не пришло!– Согласись, такое вполне возможно. И куда более вероятно, чем два независимых друг от друга любителя розыгрышей.– А я думала, с этим покончено, – встревожилась Фиалка.Официантка принесла заказ, и актриса машинально послала ей ослепительную улыбку и наисладчайшим голоском пробормотала: «Благодарю вас». Когда Фиалка включает свое обаяние, оно разит наповал с двадцати метров; потрясенная официантка попятилась.Хьюго смачно принялся за бифштекс. Фиалка печально смотрела в тарелку.– Перестань, Фиалка, не грусти, – подбодрил ее Хьюго. – Очевидно, что внимание шутника переключилось на других. Ты должна радоваться. Если, конечно, ты не ревнуешь.– Ревную? – Фиалка, как и предполагал Хьюго, резко подняла голову. – С какой стати я буду ревновать?– К Табите, – ответил Хьюго, запивая стейк благоразумным количеством вина. Мы заказали бутылку, договорившись, что львиную долю выпью я. («В вине куча калорий, – скорбно заявила Фиалка. – Кроме того, нам не хотелось бы напиваться посреди дня. Точнее сказать, хотелось бы, но нельзя».) Шкодливый Хьюго продолжал: – Может, ты ревнуешь, что шутник потерял к тебе интерес, дорогая? Это все равно как если бы твой преследователь решил вместо тебя побегать за девушкой из рабочего района. Крайне нелестно.Фиалка надменно вскинула голову и отчеканила:– Не вижу никаких причин ревновать к Табите! – Нет, конечно, это она могла бы к тебе ревновать, – задумчиво проговорил Хьюго.Придя в себя, Фиалка занялась едой. Мы сидели в «Кафе Фло» на Аппер-стрит – одном из самых любимых заведений Хьюго; он имел привычку в день спектакля плотно обедать около двух. После спектакля он ел только салат, сыр и фрукты – считал, что от поздних ужинов безбожно жиреют.– Ты только посмотри на этих обжор – оперных певцов, – злорадно говорил он, объясняя свой аскетизм. – Я не хочу, чтобы через двадцать лет мне предлагали роль сэра Тоби Белча Персонаж из «Двенадцатой ночи» Уильяма Шекспира.

.Фиалка уплетала яйцо-пашот и салат с курицей с таким наслаждением, как будто это была жареная картошка. На мое блюдо с этой самой картошкой она взирала с осуждением.– Эй, меня же не будут показывать по телевизору, – заметила я, поймав ее укоризненный взгляд. – Меня не тревожит, что камера добавляет три килограмма.– Если у тебя тонкая кость, то скорее четыре, – уныло ответила Фиалка.– Вот подожди, когда тебя станут приглашать на интервью в ночные программы, – сказал Хьюго, – начнешь клянчить у нас советы.Фиалка тотчас оживилась:– Инъекции инсулина очень хорошо помогают! За них я ручаюсь.– Не понимаю я этого, – вздохнула я. – Инсулин ведь разрушает углеводы, да?– И сахара.– Но ты же практически не ешь углеводов. Посмотри на свой салат. Да прокопай его хоть на семь миль, не найдешь никаких углеводов. В отличие от моей картошки. – Я помахала кусочком, прежде чем отправить его в рот.– Она права, Фиалка, – заметил Хьюго. – Бог его знает, что они с тобой делают, эти инъекции.Фиалка надулась:– Ну я же не каждый день колюсь. Только после того, как плохо себя веду.– Как Филип, – добавила я, – после обеда с агентом Хьюго.Глаза Фиалки вспыхнули.– Это не был несчастный случай! – Она наклонилась ко мне через стол, вилка с цыплячьей грудкой осталась лежать на тарелке. – Филип не мог совершить такую ошибку. Ни за что! И неважно, пьян он был или нет. Я бы не дала ему инсулин, если бы хоть чуть-чуть сомневалась. – Она вдруг побледнела. – О, неужели… О, нет!– Что? – с любопытством спросила я.– Беда, которой делишься, – подхватил Хьюго, – уменьшается вдвое. Даже втрое в данном случае.– Хьюго, – рявкнула я, – заткнись, а то останешься без информации.– Хорошо, дорогуша моя.Он откинулся в кресле и принялся изучать кольца у себя на пальцах.– На допросе, – прошептала Фиалка очень тихо, чтобы усилить эффект, – полицейские спросили меня, сколько ампул я дала Филипу. Я не могла вспомнить точно, но их было не меньше пяти или шести.– И? – спросил Хьюго.– А когда они нашли его, рядом лежали только три. Они все обыскали. И в его квартире тоже.– И что с того? – нетерпеливо спросил Хьюго. – Наверно, использовал остальные раньше и выкинул.Фиалка покачала головой:– Я дала их ему за два дня до этого. И мы все время были вместе. Я бы знала, если бы Филип сделал себе укол. К тому же, как я уже говорила, он был очень аккуратен. И не стал бы колоться каждый день.Я отметила, что от волнения Фиалка забыла о своем пижонском акценте. Надо сказать, так она мне нравилась гораздо больше.– То есть ты думаешь, – произнесла я, – что где-то гуляют еще две-три ампулы?– По меньшей мере.– Этого достаточно, чтобы кого-нибудь убить. Значит, если Филип не покончил с собой, убийца запасся инсулином на тот случай, если ему понадобится убрать еще кого-нибудь.Фиалка кивнула. Я посмотрела на Хьюго.– Это бодрит. – Он оттолкнул тарелку и протянул руку к бутылке с вином. – По-моему, Сэм, тебе не стоит пить столько в одиночку.Он налил себе и Фиалке. И мы выпили. Мы пустые, ограниченные люди и по-другому отреагировать на эту новость не могли.
Хьюго очень хотелось самому выбрать для меня одежду на вечер. Мы вернулись в студию. Ему доставило огромное удовольствие перебрать весь мой гардероб. Варианты он комментировал ругательствами, которые постепенно становились все более загадочными и шекспировскими. В конце концов он швырнул несколько вещей на кровать, царственно предложив мне примерить. Чтобы смириться с таким откровенным проявлением мужского деспотизма, я успокаивала себя тем, что Хьюго очень волнуется: приближается прогон для прессы, и я должна помочь ему отвлечься – любой ценой. На самом же деле мне этот деспотизм очень понравился. Редкое удовольствие, когда мужчина – причем не гей и, более того, доводящийся тебе любовником – проявляет искренний интерес к твоим нарядам, а не просто одобрительно дергает головой, глядя на что-нибудь черное, короткое и обтягивающее.Поскольку черное, короткое и обтягивающее – мой основной арсенал, Хьюго нашел на вешалке огромное количество такого добра, но все оно было им безжалостно отвергнуто. А выбрал длинное белое платье на узких лямках и с разрезом. Я купила его на распродаже и ни разу не надевала.– Разве оно меня не полнит? – спросила я недоверчиво поворачиваясь из стороны в сторону и пытаясь рассмотреть свою задницу. Я теперь жалела о только что съеденном блюде жареной картошки.– Нет, для девушки, которая ест, как герои фильма «Бэйб» Фильм режиссера Криса Нунэна (1995) по одно именной сказке Д. Кинг-Смита.

, ты в отличной форме.– Я очень проголодалась, – принялась оправдываться я. – К тому же я постоянно работаю на тренажерах.– Я заметил, дорогая. Состояние твоих бедер мне известно.Хьюго разлегся на моей постели, как паша, рассматривающий последние приобретения в свой гарем. Только в этот момент я поняла, зачем накупила столько подушек. У Хьюго появилась возможность возлежать на них и высокомерно меня разглядывать. Прядь волос упала ему на лоб. Заметив мой взгляд, Хьюго быстро поправил прическу, но мне он больше нравился чуть всклокоченный: небольшие изъяны его внешности наполняли меня нежностью.Я часто заморгала и сглотнула.– Что с тобой? – сочувственно спросил Хьюго. – Такое ощущение, что у тебя начинаются судороги.– Все в порядке, – ответила я, справившись с чувствами. – Просто задумалась, какие туфли лучше всего надеть к этому платью.– Серебряные сандалии, которые ты купила в секонд-хенде на Аппер-стрит, – просто сказал Хьюго. – Пятидесятых годов. И собери волосы в узел. А сейчас снимай свое чудное платьице и иди ко мне. Мне перед прогоном нужна любовь, а ты как раз под рукой.– Без колебаний, – ответила я, расстегивая платье. – Но предупреждаю – моя лежанка далеко не так удобна, как твоя кровать. Я не собираюсь тебя к ней привязывать. Иначе она сломается.Платье упало к моим ногам. Примеряя его, я переоделась за вешалкой, и Хьюго – мужчина есть мужчина – не заметил, что под ним на мне ничего нет. Приятно, что я тоже способна лишить его дара речи.– А может, лучше пойти вот так? – спросила я, приближаясь. – Как ты думаешь?– Так мне нравится больше всего, – пробормотал Хьюго, пытаясь прийти в себя.Я придавила его к ложу и поцеловала. Он сполз на подушки и радостно растянулся подо мной.– Докажи! – потребовала я. Глава двадцатая Всю ярость дикую, всю злость я в свой удар вложил.Он рухнул на пол, быстро встал и нож свой обнажил.Он ухо мне порвал, тогда я быстро стул схватилИ челюсть выломал ему, и копчик повредил.А он пинался, точно мул, и выл, как крокодил.Мы бились в собственной крови, пока хватало сил.Сильнее парня никогда я в жизни не встречал.Я дернул руку к кобуре и пистолет достал,И был готов его убить, но тут увидел я:С улыбкой очень странной он смотрит на меня. – Привет, – сказала я, осторожно спускаясь по лестнице на каблуках и придерживаясь рукой за перила.Лерч, напевавший вместе с Джонни Кэшем, резко развернулся и чуть не прикусил вывалившийся изо рта язык.– Сэм? – изумленно воскликнул он. – Ты похожа на рекламу духов.– Спасибо. Слушай, ты разнес подарки по гримеркам? Я забыла позвонить и напомнить.– Конечно! Мы же столько с ними провозились. Хьюго сказал мне, что после премьеры все обязательно должны вручить друг другу если не подарок, то хотя бы красивую открытку, и последние несколько дней мы с Лерчем готовили сюрпризы для рабочих и актеров. Времени у меня было полно, и мы принялись весело собирать повсюду кусочки металла, проводки, винтики и гайки, приваривать их к металлическим пластинкам и мастерить брелоки. На обратной стороне мы выгравировали название спектакля и дату премьеры. Постепенно наши творения становились все более экстравагантными; некоторые из брелоков были предельно бессмысленными с практической точки зрения.– Запросто можно порезаться, когда полезешь в сумку за этой штуковиной, – заметил Лерч, заканчивая последний брелок, к которому было приварено столько железяк, что он походил на магнит, забытый посреди мастерской жестянщика. – Кому мы его подарим?– Базу! – решила я. – За то, что издевался над нашим первым шедевром.Мы завернули брелоки в коричневую бумагу и запечатали воском. Мне очень нравились наши подарки. По крайней мере – необычные.– Слушай. – Я вытащила из-за спины бутылку шампанского. – Найди какие-нибудь стаканы. Где Баз?Тот мгновенно материализовался на пороге.– Запах бутылки я чувствую за пятьдесят шагов, – весело сообщил он. – Выпивка! Шампанское, да? Вот что значит «заранее подготовиться к вечеринке».– Ты ведь пойдешь на вечеринку, Сэм? – с тревогой спросил Лерч. – К Мэттью?– Она знает, придурок, – крикнул Баз и наградил помощника подзатыльником. Я открыла бутылку. Раздался громкий, веселый хлопок. – Естественно, пойдет, – продолжал Баз. – Зачем она, по твоему, так расфуфырилась?– О-о, какой комплимент, – высокомерно ответила я, наполняя щербатые чашки. К нам уже присоединились главный электрик с помощником.– Слыхали новости? – спросил Баз. – ММ преддлжили занять пост Филипа. Типы из совета побывали на прогоне и высоко оценили спектакль. Еще бы!Руководить театром, с его бесконечными интригами и столкновениями интересов, с мужчинами, которых надо ставить на место, не говоря уже о самих постановках, – бр-р-р. На такое способна только Мелани.– Здорово, – сказала я, потягивая шампанское. Надеюсь, она согласится.– Я тоже надеюсь, – сказал Баз.– Только потому, что она раньше не руководила театром и ты сможешь вволю над ней поизмываться, – цинично загоготал главный электрик.– Что за чушь ты мелешь? – неожиданно взорвался Баз. – Я что-то не помню, чтобы здесь кто-нибудь над кем-нибудь измывался. ММ отлично знает свое дело. Именно поэтому я за нее. К тому же она не выеживается. В отличие от Филипа. Тот любил строить из себя невесть что.– Если ММ получит эту работу, – задумчиво проговорила я, – значит, Мэттью займет место Бена?– На ее месте я бы взял мальчишку, – отозвался Баз. – ММ умеет выбирать помощников. Парень работает как вол, не жалуется, записывает все, что ему поручают сделать, все проверяет, обо всем напоминает – да, я бы оставил Мэттью. Хотя меня бы раздражало, если б он повсюду таскался за мной, точно на поводке.– Да малый фактически и сидит на поводке, – вставил помощник главного электрика. – Если она прикажет: «Мэттью, пойди и спрыгни с колосников без каната», он ответит: «Хорошо, ММ» – и побежит прыгать. А если бы она приказала ему лечь на дороге… – Он увлекся собственной фантазией и не мог остановиться.– Ладно, хватит, мы тебя поняли, – осадил его главный электрик. Помощник смолк, багровый от собственного красноречия.Я разлила остатки шампанского. Мы осушили чашки с неприличной скоростью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40