Лорен Хендерсон: «Заморозь мне «Маргариту»»

Лорен Хендерсон
Заморозь мне «Маргариту»


Сэм Джонс – 2



OCR Альдебаран
«Заморозь мне «Маргариту»»: Фантом Пресс, ЭКСМО; Москва; 2003

ISBN 5-699-02438-7Оригинал: Lauren Henderson,
“Freeze My Margarita”

Перевод: Александр Голев
Аннотация Сэм Джонс живет в Лондоне, у нее разноцветные волосы, она носит грубые башмаки на шнуровке, слушает кошмарную музыку и ваяет грандиозные абстрактные скульптуры. Еще Сэм Джонс дружелюбна, она нравится мужчинам (а мужчины нравятся ей), у нее странноватые друзья, и она поминутно спотыкается о трупы. Словом, у Сэм Джонс невероятно интересная и насыщенная жизнь, но несмотря на свою панковскую наружность, девушка она очень серьезная и ответственная.Очутившись в ночном клубе с сомнительной репутацией, Сэм неожиданно получает предложение оформить спектакль по пьесе Шекспира. Дав согласие, она погружается в странный, загадочный, забавный и неожиданно жутковатый мир театра, где у каждого своя тайна, где гетеросексуалы притворяются геями, звезды – дурочками и где интриги порой заканчиваются смертями, очень похожими на убийства.Лорен Хендерсон пишет детективы, но ее книги – при соблюдении всех канонов жанра – отнюдь не банально-криминальное развлечение, это городские комедии с яркими персонажами, тонкими наблюдениями, порой рискованными шутками и неожиданным финалом. «Заморозь мне «Маргариту» – смешная и захватывающая театральная история с удивительно нестандартной и притягательной героиней. Лорен ХендерсонЗаморозь мне «Маргариту» Всем парням, которые записывали мне музыку.Вы знаете, о ком я. Глава первая Вот уже несколько минут передо мной на четвереньках стоял мужчина, но здесь это обычное дело. Я не сразу поняла, что он о чем-то меня просит: из колонок неслись траурные громыхания «Велвет Андеграунд» Американская рок-группа 60-70-х годовXX в. – Здесь и далее примеч. перев.

, заглушающие подобострастный голос.– Можно мне вылизать вам сапоги?– Прошу прощения?Я наклонилась. Чуть привстав, раб сказал погромче:– Э-э… можно мне вылизать вам сапоги? Я пожала плечами:– Да ради бога.У него вытянулась физиономия, и пришлось добавить, чтобы не разочаровать беднягу:– Кусок дерьма!Он тут же воспрял духом и быстро наклонился, высунув из разреза кожаной маски проворный язык. Но в следующий миг я с ужасом поняла, что допустила оплошность:– О боже, они же замшевые! Прекрати! Ты их испортишь!И я непроизвольно пнула его. Раб упал на бок и сладострастно застонал:– Простите, хозяйка, простите, я плохой раб, делайте со мной все, чего возжелаете.– Все, чего возжелаете? – переспросила я у Джейни вполголоса.Та пожала плечами:– Наверное, начитался Энн Раис.– Скорее Рэдклиф Энн Райс – современный популярный автор романов ужасов. Энн Рэдклиф (1764-1823) – английская писательница, автор готических романов.

.Мне стало стыдно, что я лишаю бедолагу удовольствия, и я ткнула его обтянутый резиной бок каблуком. Раб блаженно заскулил.– Никогда не понимала, как им удается не потеть в таком прикиде, – заметила я.– Наверное, никак.– Какая гадость…– Этот хоть не утверждает, что он – раб из «Криминального чтива» Культовый фильм американского режиссера Квентина Тарантино (1994).

, – сказала Джейни. – Сегодня видела уже трех таких типов. Тоска зеленая. Кстати, мне нравится твое платьице.– Спасибо. – Я удовлетворенно осмотрела себя. – Я в нем вылитая Скарлетт О'Хара.Джейни взглянула на меня с откровенным недоумением:– Ты его из старого тюля, что ли, сшила? Хотелось бы посмотреть на комнату, где висели такие занавески.– Это шнуровка, идиотка.У меня нет скарлеттовской Мамочки, которая впихивала бы меня в такое платье, пока я крепко держусь за спинку кровати; осиной талии мне тоже добиться не удалось, так что я чувствовала себя весьма сдавленно. А грудь, которая у меня и так никогда не была иллюзорной, сейчас рискованно распирала кожаный корсет.– Сэм!Я оглянулась: ко мне на всех парах несся очередной раб, больше похожий на ошалевшего Лабрадора. За ним, едва поспевая, на поводке волочилась хозяйка. Сначала я не поняла, кто меня окликнул: лицо раба пересекали два кожаных ремня, один закрывал глаза, другой – рот. Молнии, делающие его слепым и немым, были расстегнуты, и, вглядевшись в отверстия, я различила знакомые черты. На нем было черное резиновое боди без рукавов – так воздух циркулировал хотя бы под мышками.– Как давно я тебя не видай! – кричал он. – Как дела?По акценту я окончательно поняла, кто передо мной: Сальваторе – или Салли, как звали его друзья, – один из сицилийских геев, по понятным причинам огромной толпой эмигрировавших в Лондон. Мы вместе учились в художественной школе, но не виделись уже несколько лет.– Привет, Салли.Я как могла чмокнула его в щеку, хотя ремни изрядно мешали. Джейни тем временем завязала разговор с каким-то парнем – тот уже полчаса пытался привлечь ее внимание – и пустилась в монолог о закулисной политике Четвертого канала. Она работает на телевидении редактором, и прервать ее в такой момент – все равно что посреди мессы спросить у священника, который час.Салли с мольбой посмотрел на хозяйку:– Хозяйка-а, это мой старый подружка. Можно мне болтай два-три минутка?– Только если будешь исполнять все ее приказания! – объявила хозяйка, вручая мне поводок.Каблуки у нее были такими высокими, что напрягшиеся икры напоминали сжатые кулаки. Поводок я взяла не очень охотно. Никогда не любила отвечать за других.– Э-э, купи мне что-нибудь выпить, – попросила я и добавила: – Это приказ.– Два обычный, – сказал Салли бармену. – Записай на мой счет.– У тебя есть здесь счет, Салли?– На самом деле нет. Отдавай деньги вечером. Где мне их носи? – Он показал на свой наряд из латекса. И правда, где?Бармен уже ставил перед нами два одинаковых бокала. Серебристый соленый ободок приятно оттенял бледно-аквамариновую жидкость.– Что это еще за цвет? – подозрительно спросила я, вспомнив жидкость для полоскания рта.– Голубой кюрасо, – гордо сообщил бармен. – Пополам с тройным мартини. Коктейль «голубая Маргарита».– Изумительно! – Салли был в восторге. – Это мой напитка года.– С тех пор как какой-то козел притащил на вечеринку мятный ликер и соорудил что-то похожее на зубную пасту со сметаной, я перешла на виски с лимоном. – Я подняла бокал и осторожно попробовала жидкость. – Боже, вкусно-то как!Немедленно переметнувшись в новую веру, я присосалась к соломинке.– Расскажи, как дела, – пробулькал в бокал Салли.– Хорошо, наверное. Скоро выставка, я уже почти все подготовила. Да нет, не. почти, а все. Сейчас просто подкручиваю гайки.– И где ты сейчас выставляй?– Галерея «Уэллингтон».– Но это же здорово!– Знаю, – уныло согласилась я. – Может, конечно, я с жиру бешусь, но беда в том… Салли, ты помнишь Ли Джексон – она вела у нас скульптуру? Я знаю, ты только на первом курсе у нее занимался…– Как не помнить такую женщину? – вскричал истинный южанин Салли, на миг забыв о своей ориентации.– Она как-то сказала, что у скульптора, работающего на заказ, есть два пути, если не клеится работа: либо соорудить нечто огромное и выкрасить в красный цвет, либо наделать побольше и загромоздить ими весь зал.– Значит, ты красить красным?– Нет, я пошла вторым путем. И вот я смотрю на свои пятнадцать подвесных скульптур и просто не понимаю, нравятся они мне или нет. Скопом мои мобили смотрятся потрясающе. Но, знаешь, что угодно будет смотреться классно, если помножено на пятнадцать и свисает с потолка: аквариумы с золотыми рыбками, тавровые балки, даже вот такие бокалы с коктейлем… Эй, ты чего вылупился?Сквозь прорези маски казалось, что глаза у Салли вот-вот выкатятся из орбит. Он вдруг стал похож на Людовика Железная Маска, страдающего базедовой болезнью. В какой-то части мозга, не занятой горестями творческого кризиса, мелькнула мысль: интересно, как Салли умудряется застегивать свою кожаную щель, чтобы его роскошные сицилийские ресницы не застревали в молнии. Все-таки жалко такую красоту выдергивать.– Говоришь, ты мобили строить?– Ну да.– Guarda bene Здесь: «смотри-ка!» (итал.)

, нам надо встречайся и говорить об это. Если я заглянуть к тебе в студия? У тебя там есть такие скульптуры?– Да, но…– Я хорошо помни твои работа. Мне жутко нравиться то, что ты делай, жутко!– Ну, сейчас все по-другому, – быстро проговорила я.Я не отношусь к тем, кто хранит свои юношеские творения. Наоборот, мне нужно двигаться вперед. Причем лучше – как грузовик с цепями на колесах, сокрушающий все старые работы. В художественной школе преподаватель живописи однажды попросил нас принести то, что мы считаем своими лучшими работами, а потом объявил, что мы разожжем во дворе костер из этих картин. Я тогда единственная подпрыгнула от счастья. Иди вперед или умри. Слава богу, есть галерея, куда можно сдавать свои скульптуры. Некоторые хранят работы годами, не в состоянии ни продать их, ни выставить. С таким же успехом могли бы жить в склепе среди разложившихся трупов.Салли пожал плечами и воздел руки. Этот жест я помнила хорошо: «И что с того?»– А зачем тебе на них смотреть? – осторожно спросила я.– Я теперь работай в театре, и у меня неплохо получайся. – Салли не смущали английские запреты на хвастовство. Что ж, отрадно слышать. – Я только начать… вот-вот начать, – поправился он, – работай над постановка «Сон». Я хочу сказай «Сон в летнюю ночь»…– Спасибо, что разъяснил. Я и не думала, что ты имеешь в виду «Сон о Джинни» «Мне снится Джинни» – телевизионный комедийный сериал, начатый в 1964 г.

.– Cosa? Почему? (итал.)

Ну, короче, мы хоти, чтобы все был современно, современно, современно. И у нас есть деньги, большой красивый театр с авансценами, и мы позволяй себе актеров. Я уже давно размышляй, как все это делай поинтереснее, как Питер Брук Знаменитый английский театральный режиссер (Р. 1925).

с его трапециями. И тут появляйся ты и говори, что делай мобили, и эта идея просто взрывайся у меня в голова… Они большие, да? Ты ведь всегда делай крупная вещь.– Довольно большие. Но, Салли, даже если мои мобили тебе понравятся, в театре работать мне сейчас меньше всего хочется. Честно говоря, я собираюсь в отпуск. Куда-нибудь в теплое место, где красивые мальчики и холодная выпивка.– Я ехай с тобой! Я знай такое место. А потом мы ставить спектакль.– О, бога ради…В этот момент поводок Салли изъяли из моей руки.– Он хорошо себя вел? – осведомилась хозяйка. Помада у нее на губах была цвета перезревшего чернослива и липко поблескивала даже в полумраке. Либо дамочка минуту назад ее подправила, либо только что отведала свежей крови юных девственниц.– Плохо! – мстительно ответила я. – Прицепился как репей.Хозяйка резко выдохнула и так сильно дернула Салли за ошейник, что он чуть не упал с табурета.– Я вижу, ты по-прежнему отказываешься подчиняться дисциплине! – заорала она и поволокла его за собой.Она его так и впрямь задушит – сдавленный стон Салли не был притворным.– К ноге!– Я тебе звони! – прохрипел Салли, ковыляя на четвереньках и через шнуровку купальника выставив на обозрение задницу.Я смотрела на Салли и понимала, что он действительно позвонит. У Салли не было моего номера, но его это не остановит: мерзавец станет названивать всем знакомым, пока не добьется своего. Что ж, на этот раз ему придется смириться с отказом. Ничто не заставит меня столько времени возиться со скульптурами для того, чтобы типы, называющие себя Душистый Горошек или Горчичное Зерно Эльфы из комедии Уильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь»

, болтались на моих творениях, как на цирковых трапециях. У меня есть своя гордость.
– Кто это был? – поинтересовалась Джейни. Я кратко описала ей Салли и его последнюю великую идею. К моему удивлению, Джейни тут же заявила, что не видит абсолютно ничего дурного в таком предложении.Я непонимающе уставилась на нее:– Ты серьезно? Ты же знаешь, в каком я состоянии! Меньше всего мне сейчас хочется уродовать свои работы на потеху кучке вампиров из театра. Вообще-то я мечтаю свалить отсюда куда подальше…– Где теплые мальчики и холодная выпивка. Знаю, ты постоянно об этом твердишь. У тебя тысячу лет не было парня, с тех пор, как ты послала того совершенно нормального…– Он был слишком правильным, – угрюмо пробурчала я. – Пытался даже затащить меня к своим родителям в Сассекс на воскресный обед, а его отец – священник, черт подери. Ну да, он отличный парень, но, кроме секса, у нас не было ничего общего. Да, да, – упредила я возражения Джейни, – сначала все шло отлично, но через несколько месяцев отношения всегда скисают, сама ведь знаешь. К тому же я все время работала. У меня не было времени думать о чем-то другом. Так что сейчас мне требуется только отпуск.– Но ты все равно пока не можешь. Сама же говорила, что тебе нельзя уезжать из Лондона в ближайшие два месяца, потому что надо закончить работу и написать текст для каталога. А так ты смогла бы вырваться из рутины. Ты же счастлива, только когда работаешь.Со старыми друзьями вечно одно и то же: они абсолютно точно знают, как ты должна жить. (Кроме того, друзья гораздо лучше тебя в мельчайших подробностях помнят всю историю твоей сексуальной жизни. И им просто неймется заполнить пробелы информацией, которую тебе не хотелось бы делать достоянием потомков.)– А что ставят? – поинтересовалась Джейни.– «Сон в летнюю ночь», в театре «Кросс».– Серьезно? – Ее голубые глаза расширились до размеров блюдец. – Хелен прошла туда пробы! Представляешь, как было бы здорово, если бы вы могли работать вместе!Джейни – вечная оптимистка. Она никак не может понять, что ее подружка Хелен питает ко мне глубочайшее отвращение, естественное по отношению ко всякому, кто не поддается чарам ее силиконового обаяния. Я тоже не сильно симпатизирую Хелен, но для моей неприязни есть куда более серьезные основания, особенно после того случая, когда Хелен изменила Джейни с неким телепродюсером Куртом (мужчиной, заметьте!), посулившим ей главную роль в своем сериале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40