На Джейни было длинное белое платье, несколько ниток янтаря обвивали шею, волосы тщательно уложены. Джейни переживала трансформацию. Раньше я никогда не назвала бы ее элегантной дамой, но теперь именно такое определение первым приходило в голову. Странно – как правило, с гардеробами новичков Би-би-си происходит прямо противоположное. Однако поразило меня не превращение груды болтающихся тряпок в супермодный костюм современной карьеристки. Прежде, наткнувшись на меня в ресторане с мужчиной, о котором я ничего ей не говорила, Джейни непременно позвонила бы на следующий день и завалила меня вопросами. Должна признаться, отсутствие у нее интереса к моим отношениям с Хьюго задевало меня: все развивалось просто чудесно, и я надеялась, что нам с ней удастся потрепаться.– Ты что, похудела? – спросила я, внимательно разглядывая Джейни и пытаясь понять причину перемены. – Да? Ты на диете?Может, именно поэтому она так сдержанна? Не может сосредоточиться ни на чем, кроме пирожного с калориями и малиновым вареньем? Джейни покачала головой и вяло улыбнулась. Я словно находилась где-то очень далеко от нее.– Нет… То есть да. Я похудела, но я не на диете. Наверное, из-за работы. Я уже много лет хочу снять фильм по этой книге, и вот наконец что-то вроде начинает происходить… Я так рада, что не до еды.– Ну и славно. – Я допила джин с тоником. Прозвенел звонок. – Пойдем в зал?Когда мы заняли места, мое сердце колотилось так, как бывало прежде лишь в случаях смертельной опасности или неминуемого траха. Я старалась не думать о том, что занавес вот-вот поднимется и я увижу свои мобили. Свет погас, я непроизвольно зажмурилась. Соседи по ряду затаили дыхание, но через несколько долгих секунд заговорили все разом. Я осторожно открыла глаза, и у меня перехватило дыхание. Джейни схватила мою руку.– Ты рада, что все-таки сделала их? – прошептала она.Я сглотнула и кивнула. Сил на разговоры не осталось. Полукруглый задник чернел бархатом, там и здесь поблескивали похожие на звездочки огоньки; на заднем плане плавали мобили, окруженные собственным сиянием. Они не были похожи ни на живые существа, ни на планеты. Это был какой-то неизвестный гибрид. Здесь и там с мобилей свисали нити плюща. Точно метеоры упали в заколдованный лес и запутались в его волшебстве.– Как красиво, – сказала Джейни, не выпуская мою ладонь из рук.Освещение менялось, мобили поднялись выше и превратились в люстры, сцена неожиданно заполнилась людьми. Я представила на мгновение как рабочие тянут канаты, обмениваются по радио короткими командами, перемещая мобили. Затем мы услышали первое слово пьесы, и заработала обычная грубая магия театра. Меня полностью поглотили формы и звуки этой тщательно спланированной иллюзии, и я совершенно забыла о реальности, о рабочих перчатках на мозолистых руках, о стальных тросах, не говоря уже об актерах с которыми встречалась вне сцены. Теперь все они были персонажами. Я привыкла к этому за несколько минут. Актеры играли очень уверенно и безошибочно. Я предполагала, что будет странно видеть Хьюго на сцене – тем более потому, что большую часть прошедшей ночи мы изучали, что могут нам подарить наши отношения… Но Хьюго играл так убедительно, что я быстро обо всем забыла и увлеклась спектаклем.Вчерашний прогон был дерганым и хаотичным. Но сегодня, наблюдая, как разворачиваются события, я не замечала грубых сочленений: Мелани соединила и отшлифовала переходы от сцены к сцене так аккуратно, что пьеса текла как река. Любовники бежали из Афин; Оберон и Титания ругались; народ репетировал свою пьесу в пьесе; а когда Мэри триумфально спланировала на мобиле и прыгнула в объятия Хьюго, подросток, сидевший в нескольких рядах впереди, потрясение выпалил: «Bay!» – а зрители загудели от удовольствия.Пэк заколдовал Титанию. Проснувшись, она должна влюбиться в того, кого увидит первым. Через несколько мгновений погаснет свет, и на сцену спустится Табита, но она уже сейчас незаметно для зрителей съежилась за одним из мобилей. Пришли крестьяне. Пэк наградил Основу ослиной головой. Увидев это, друзья в ужасе разбежались; Титания проснулась и влюбленными глазами уставилась на Основу. Чтобы он не оставил ее, она пообещала ему услуги своих эльфов.– Душистый Горошек, Паутинка, Мотылек и Горчичное Зерно! – крикнула она.Сегодня все играли вдохновенно. Ранджит колесом прошелся по сцене и выкрикнул:– Я здесь!Высокий блондин Паутинка, бросив сигарету, двинулся походкой модели на подиуме и манерно, лениво протянул:– И я!Девушка, исполнявшая роль Мотылька, упала на колени, проехала несколько футов по сцене и остановилась в нескольких дюймах от Титании. Хелен достаточно было протянуть руку, чтобы потрепать ее по голове.Последовала пауза, я затаила дыхание, ожидая увидеть прыжок Табиты и услышать реакцию сидевшего впереди мальчишки.– И я! – послышался голос из-за мобиля. Воцарилась мертвая тишина; затем все эльфы синхронно подняли головы вверх, как марионетки, которых кто-то дернул за веревочки. Смотреть было не на что. Джейни повернула голову и обескуражен-но уставилась на меня. В этот момент из-за мобиля показалась голова Табиты.– И я! – сказала она еще раз. В ее голосе слышалось отчаяние.– О боже, – прошептала я. – Она застряла…– Застряла?Меня охватил ужас. Я поняла, что ни один из эльфов не видел Табиту снизу. Для этого требовалось встать прямо под мобилем – он загораживал Табиту от всех, кроме зрителей. К счастью, сцена была очень короткой, и Табита произнесла свои реплики с апломбом. Каким-то образом ей удалось изогнуться так, чтобы мы могли видеть ее голову, шею и одну руку, которой она экстравагантно жестикулировала, пытаясь компенсировать свое положение: повиснув в пятнадцати футах над сценой, она практически не могла двигаться.Эльфы были профессиональными актерами. Они быстро пришли в себя и продолжали играть. Мне казалось, что я слышу в их голосах оттенок отчаяния, но, возможно, лишь потому, что видела, как они играют, когда все идет как надо. Уходя со сцены, Ранджит должен был схватить Табиту и подбросить ее в воздух, держа за руку и за ногу. В нужный момент он замер. Я заметила ужас на его лице – он осознал, что придется изобрести что-то другое. Когда сцена закончилась, Ранджит сделал еще одно колесо, но на этот раз его гимнастика выглядела очень приземленно, ей не хватало той почти нечеловеческой легкости, с которой он двигался, когда чувствовал себя уверенно.Катастрофа не сбила с толку только Хелен и Билла. Хелен проявила тонкость и не вытягивала шею, пытаясь заглянуть за мобиль и выяснить, что случилось с Табитой. Вместо этого она еще уютнее устроилась на своем ложе из листьев и говорила с ней так, словно, будучи королевой фей и эльфов, могла видеть свою подданную сквозь мобиль. Именно ее хладнокровие помогло собраться остальным актерам, менее опытным и более подверженным панике. Я про себя похвалила ее: Хелен не выказала ни малейшего удивления. Билл, когда настал его черед говорить с Табитой, простодушно прошел за мобиль и задрал голову.– Идите ж с милым к моему покою, – велела Хелен эльфам.Она встала и дала Биллу понять, что тот должен идти первым. На Основу снизошло вдохновение. Он махнул Табите рукой, точно давая понять, что они еще встретятся, и увел эльфов за кулисы. Свет погас. Я молила бога, чтобы им удалось снять Табиту; помимо унижения, ее наверняка уже сводят судороги. Пауза затягивалась. Я больше не могла сидеть на месте. Хлопнув Джейни по руке, я кивнула в сторону сцены и прошептала: – Встретимся в антракте.По пути я отдавила десяток неосторожно выставленных ног. Быстро пройдя по коридору, свернула за угол, спустилась по лестнице с позолоченными перилами, застеленной красным плюшевым ковром, и очутилась в проходе с голыми каменными стенами и голыми лампами. Контраст между кулисами и парадной частью театра всегда приводил меня в ужас. У выхода на сцену стояла ассистентка – она дергалась, как преступник, попавший за решетку. Круглыми от страха глазами она уставилась на меня и прошептала: – Ты видела?Я кивнула. Пол сидел на стуле и повторял свои реплики, доводя себя до исступления. Время от времени он вскидывал голову и смотрел на свое отражение в огромном зеркале, висевшем под странным углом к стене прямо напротив. На какие-то секунды это успокаивало его. Я оказалась у стола ассистентки помрежа. Луиза напряженно переговаривалась по радиосвязи. Со сцены доносился голос Мэри – она произносила один из своих длинных монологов. Ее голос был громче и возбужденней обычного.Чуть дальше я увидела Стива. Он почти беззвучно орал на рабочего, страховавшего Табиту. Рабочий замер, схватившись за канат. Его лицо побелело от ужаса. Он словно не слышал Стива, и слава богу – помощник режиссера так и кипел от злости. Стив стоял, упершись руками в ляжки, а его огромный живот свисал поверх ремня с инструментами, точно сумка кенгуру.– Что за херня творится? – шипел Стив. Казалось, будто у него обожжено горло и он в муках выдавливает из себя слова. – Что там такое, на хрен?! Твою мать!Я на минуту забылась, наслаждаясь богатством его словарного запаса. Рабочий тоже выглядел потерянным – но, наверное, по другой причине. Я скользнула мимо и посмотрела в пространство над сценой. Крохотная Табита медленно шла по узкому мостику. По крайней мере им удалось поднять ее обратно. Она чуть пошатнулась, ухватилась за канат, перепрыгнула через перила и исчезла.– Эта хрень не двигалась! – заорал шепотом рабочий, к которому наконец вернулся дар речи. – Мы вдвоем повисли на нем, на хрен, как два звонаря, на хрен! Слава богу, на хрен, удалось поднять, на хрен, а то бедной девчонке пришлось бы, на хрен, болтаться там до антракта, мать его.Похоже, Стив своим красноречием портит персонал.– Как это случилось?Наматывая трос на крюк, рабочий бросил через плечо:– Сейчас выясним!– С канатом все было в порядке?– Откуда я знаю? – Работяга развернулся, его лицо исказилось от ярости. Похоже, он был парализован гневом и только теперь начал приходить в себя. Он тихо кипел, пока тянул за канат Табиты, так теперь хоть поорать можно. – Ты что, хрен в пальто, думаешь, стал бы я молчать, если бы почувствовал, что там неладное, а?! Ты за кого меня держишь, за дебила, а?– Не смей разговаривать со мной таким тоном, щегол! – зашипел Стив, приходя в еще большее бешенство.Меня поразило, что, несмотря на всю свою ярость, они не повысили голоса – вот что значит сила привычки.– Стив? Стив! – позвала Луиза голосом, спокойным, как музыка «эмбиент». – Может, сам поднимешься и посмотришь?– Поднимусь, поднимусь, не волнуйся, – угрожающе ответил Стив, злобно глядя рабочему в глаза. – И там что увижу, то и увижу.Произнеся эти потрясающие своей бессмыслицей слова, он двинулся к дальней стене и полез вверх по трапу, с усилием хватаясь за перекладины. Он был в очень плохой форме: живот болтался чуть ли не на уровне колен.Дрожащий от напряжения рабочий отвернулся. Мы встретились глазами.– Канат застрял! – жалобно объяснил он. – Что я мог сделать?Я понимающе кивнула и задрала голову, пытаясь понять, что происходит на колосниках. Один из рабочих пробирался по неподвижному мостику. Добравшись до середины, он остановился и вытянул шею, пытаясь выяснить, что случилось с канатом Табиты. Из наушников стоявшего рядом парня донеслось шипение – искаженный помехами голос рабочего с мостика. Он спрашивал, не заметил ли оператор чего странного с канатом.– Не заметил! Ничего не заметил! Шел гладко, как всегда. Богом клянусь! – настаивал бедняга.Рабочий наверху беспомощно крутил головой. Все уверяли меня, что, потянув за трос, они сразу замечают, если он неправильно нагружен или застревает. Если бы канат застрял, зацепившись за брус, выявить и устранить неполадку в антракте достаточно просто, несмотря на то что на сцене она привела бы к катастрофическим последствиям. Но понять, что случилось с одним из многочисленных тросов, проходящих через множество барабанов и тянущихся вверх к колосникам, было так же сложно, как размотать перепутавшиеся нитки марионетки.Рабочий потерял терпение и двинулся по мостику обратно с такой легкостью, будто не знал, что идет по узенькому брусу на высоте в тридцать пять футов. В наушниках снова загудел его голос.– Понял, хорошо, договорились, – ответил оператор. Повернувшись ко мне, парень добавил: – Ничего он там не нашел, но я на это и не рассчитывал. Неполадка произошла не внизу и не на том уровне. Что-то случилось на решетке. Он полезет туда в антракте.Я кивнула, поскольку уже сама поняла:– Но с канатом Мэри все в порядке? Спустили ее без проблем?Рабочий покачал головой:– Все прошло идеально. Мы с Джеком работали здесь, Трев наверху управлял мобилем. Да и маневр был посложнее – надо было перемещать ее по косой траектории, чтобы она нормально спрыгнула с этой хрени. Нет, все прошло гладко.Делать здесь больше было нечего. Я проскользнула обратно в зал и села на свободное место сзади, чтобы не причинять хлопот зрителям и не втаптывать их ноги в ковер, пробираясь к Джейни. Кроме того, мне нравилось сидеть сзади – здесь я не была ни частью публики, ни членом труппы и смотрела спектакль как бы со стороны, обособившись от всех. Мне нравится оставаться в стороне от событий, и в последнем ряду я чувствовала себя превосходно: одна почти в полной темноте, за спиной – стена, впереди до самой сцены – ровные ряды голов, на сцене – актеры. Я снова отвлеклась от действия и принялась размышлять о том, что же творится в «Кроссе». Разобраться в событиях было сложнее, чем распутать канат Табиты. Я напомнила себе, что следует быть осторожной. Я всегда напоминаю себе об этом, но всегда забываю, что одних напоминаний недостаточно.
В антракте я купила Джейни очередную «кровавую Мэри» и удрала за кулисы. Мне мучительно хотелось выяснить – еще до окончания спектакля, – что же случилось с канатом Табиты. Джейни, как это у нее водится, очень кстати натолкнулась на пару знакомых агентов и увлеклась беседой.За сценой все гудело от возбуждения и еще от какого-то возвышенного и одновременно гнусного ощущения близкой беды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40