Отпрянув от Семена, Лейла шагнула к Алекс, уже на ходу оправдываясь за эту маленькую неловкость со словами:
– Я вам сейчас все объясню!
Воспользовавшись тем, что всеобщее внимание экспедишников теперь было обращено на двух молодых женщин, выясняющих между собой отношения, Джалал подошел к Зуброву.
– К сожалению, Зубр, возможность тебя поблагодарить появилась у меня только сейчас. Спасибо тебе, что ты спас мою дочь! Я в долгу у тебя.
– Нет, Джалал, это скорее к счастью, что мы встретились по прошествии стольких лет. Тогда бы у нас с тобой такого дружеского разговора точно не вышло. А про свой долг забудь. Ничего ты мне не должен.
И Семен дружески хлопнул пожилого проводника по плечу.
СТРАННОСТИ НА ПЕРЕВАЛЕ
Во время завтрака Лейла еще раз, теперь уже для всех участников экспедиции, поведала о том, как пятнадцать лет назад Семен Зубров спас ей жизнь и отстоял ее честь. Конечно же, после этого рассказа сами собой родились многочисленные вопросы типа: «Что делали русские спецназовцы в том кишлаке?» или: «Какое отношение вся эта история имеет к Джалалу?», «И вообще, где он в тот момент находился?» Но на эти вопросы оба замешанных в тех странных и давних делах мужчины отвечать не пожелали. После завтрака экспедишники стали готовиться к предстоящему переходу. А Лейла тем временем осматривала своего нового пациента.
– У вас правда не будет осложнений по работе? – продолжал выспрашивать у нее Макс.
– Нет, нет и еще раз нет! Я же вам уже несколько раз говорила, – отвечала красавица. – И вообще, лежите смирно! Вы мешаете мне работать.
Осмотрев и обработав его раны, Лейла попросила Макса в очередной раз рассказать, как все происходило. Шмидт, казалось, только и ждал, когда ему представится возможность говорить. Он описывал происшествия последних двух ночей с таким пафосом и с таким количеством преувеличений, что среди укладывавших свои вещи экспедишников то и дело раздавались приглушенные смешки. Макс, приукрашивая без меры, входил в раж:
– А потом мерзкое чудовище полоснуло меня своими длиннющими стальными когтями. Я почувствовал, как мое тело окропили струи горячей крови. Но у меня не было возможности отбиваться! Мои руки запутались в спальном мешке.
При этих его словах Мартин Букс откровенно рассмеялся:
– Ну что ты выдумываешь, Макс? – Он буквально давился от смеха. – Ты, наверное, сам себя исцарапал, когда пытался выбраться из спальника.
– Ах, закрой рот, Букс! – возмутился Шмидт. – Это ты, когда я сражался с жестармаком, укрывшись в палатке, дрожал от страха.
– Сражался с жестармаком! – в один голос заржали Букс с Зубровым.
– Не знаю, кто из вас с кем сражался, – вытирая проступившие от смеха слезы, вмешался в перепалку Крюгер. – Но вот вонь в лагере в то утро стояла действительно страшная.
К семи часам вечера отряд добрался до подножия гор на противоположной стороне озера. Было заметно, что люди устали. Хуже всего приходилось, конечно же, Максу. Хоть он и умудрялся в течение всего перехода сыпать шутками и еще и успевать заигрывать с Лейлой, было видно, что силы его оставляют. Крюгер распорядился сделать двухчасовой привал. По его подсчетам, они находились в трех часах пути от перевала. Патрик полагал, что там, на высоте, Макс будет в большей безопасности, нежели в относительной близости от воды.
– Что ты думаешь по этому поводу, Джалал? – обратился к своему старшему проводнику Крюгер.
Афганец размышлял. Его взгляд перебегал с поблескивающих волн на быстро темнеющие горы.
– Пари – горные духи. И рассчитывать на то, что от них можно укрыться в горах, было бы неразумно, – говоря это, Джалал обменялся утвердительными кивками с Фархадом.
– Так-то оно так, – согласился с мнением пожилого горца Патрик. – Но я допускаю также, что эта черная пари избрала своим местом обитания именно Яшиль-Куль. Ведь существуют же поверья о духах, которые привязаны к определенному месту. Их даже называют стражами таких мест. Может быть, мы имеем дело именно с такой нечестью?
Джалал вместо ответа пожал плечами.
– Ты – начальник! Как скажешь, так и будет, – ответил за старшего проводника Фархад.
– Я почему-то тоже уверен, что в горы эта тварь за нами не полезет, – высказал свое мнение Семен Зубров. – К тому же мы в любом случае собираемся установить в эту ночь дежурство.
– Ну что же, – отозвался Крюгер, – так тому и быть. Сейчас всем отдыхать, а через два часа делаем еще один небольшой марш-бросок.
Сказав это, Патрик направился к находившемуся на попечении у Лейлы Шмидту.
– Ну что, парень, – обратился он к прислонившемуся спиной к горке рюкзаков Максу, – как твои безнадежные дела? – И на возмущенный взгляд дочери Джалала пояснил: – Это шутка!
– Все нормально, шеф! – сделал попытку улыбнуться молодой человек.
– Потерпи, дружище! Сейчас мы соорудим тебе носилки. Так что в гору поедешь со всеми удобствами, – улыбнулся ему в ответ Патрик и добавил: – Как король!
– Да ни к чему это, Патрик! Я сам пойду! – выдохнул Макс.
– Отдыхай давай, ходок! – безобидно отмахнулся от него начальник экспедиции.
– Букс, ты и на этот раз ничего не почувствовал?
Шмидт приподнялся на локтях и уставился на Мартина. Последний на пару с Крюгером нес его носилки.
– Тихо ты, – зашипел на своего беспокойного товарища Букс.
Патрик Крюгер весь превратился в слух.
– Ты чего? – не понял Макс.
Мартин бросал испепеляющие взгляды на больного. И до Шмидта наконец дошло, что имел в виду студент из Саарбрюккена.
– А, вон ты о чем? Ну уж Патрику-то ты можешь рассказать о своих феноменальных способностях, – сделал попытку успокоить своего друга Шмидт.
– О чем это вы, молодые люди? – не заставил себя ждать Крюгер.
– Кончай базар, Макс, – набычился Мартин. Он уже не раз пожалел, что вообще раскрыл Шмидту свой секрет. Макс устало откинулся назад, но продолжал хитро улыбаться.
– Ну давайте же, колитесь! – не сдавался Крюгер. – Что у вас там за тайны?
– Рассказывай уж, если начал, – зло сплюнул Букс и тут же добавил: – Трепло!
– В общем, тут такое дело, Патрик, – мгновенно ожил Шмидт. – Мартин обладает феноменальной способностью чувствовать места, где кого-нибудь кончили. В смысле, убили.
При этих словах Крюгер резко остановился. Отчего Шмидт головой ткнулся ему в зад.
– Это как же так? – не опуская носилок, а лишь повернув голову назад, поинтересовался Крюгер.
– Ну как, как? Вот так! Когда-то, кого-то, где-то завалили… К примеру! А вот Букс чует это как какой-нибудь там охотничий пес.
Теперь уже Крюгер не выдержал и, опустив носилки на землю, повернулся к молодым людям. Его глаза сузились. Он внимательно изучал лица обоих парней, пытаясь понять, не разыгрывают ли они его в очередной раз.
– Это очень интересно. И как же это у тебя происходит, Мартин? – наконец спросил Патрик.
Букс вместо ответа закурил. Спереди донесся голос Зуброва:
– Эй, там, на хвосте, помощь нужна?
– Все в порядке, Семен! – быстро отозвался Крюгер. – Мы только минутку передохнем и догоним остальных. – И снова обратился к Мартину: – Ну так что же?
Мартин Букс нехотя поведал руководителю экспедиции о том, как с самого раннего детства вдруг совершенно ясно может ощущать, где произошло убийство или иное насилие. И что уже не раз убеждался в том, что странное чутье его не подводило. Конечно, находиться при этом он должен в непосредственной близости от места, где когда-то было совершенно преступление.
– Вот-вот! – подтвердил Макс. – И я один раз стал свидетелем его ясновидения.
– Да какое там ясновиденье, Макс! – в очередной раз возмутился Букс. – Я не вижу, понимаешь? Я попросту чувствую!
– Что значит «когда-то»? – не обращая внимания на перепалку молодежи, переспросил Крюгер.
– Боюсь, что я могу чувствовать лишь те преступления, которые имели место в далеком прошлом, – сразу сообразив, что имел в виду Крюгер, отрапортовал Мартин Букс.
– Ах вон оно как! Это очень интересно, молодые люди! – размышляя о чем-то своем, произнес Крюгер.
– Короче говоря, того, что случилось со мной прошлой ночью, ты бы никак и не смог почувствовать, так, что ли? – снова взял слово Макс.
– А что, тебя убили? – уставился на лежавшего на носилках Букс.
Крюгер вновь подхватил носилки, тем самым давая понять, что этот беспредметный разговор окончен. Во всяком случае, пока.
Перевала достигли в начале двенадцатого. Последний час двигались в абсолютной темноте. Тишина вокруг стояла удивительная. Слышался не только каждый шаг, но и, наверное, каждый вздох. Совершенно ровной площадки найти не удалось. Поэтому лагерь разбили прямо на склоне. Палатки проводников и Хорста Шиллинга поставили чуть выше остальных. Палатки Зуброва и Калугиной, а также Крюгера – ниже по склону. А Сандру и Мартина с Максом решили расположить в центре. Специально для Лейлы палатку ставить не стали. Дочь Джалала пожелала ночевать у костра под открытым небом. Несмотря на усталость после дневного перехода, большинство экспедишников, видимо, спать в ту ночь вообще и не собиралось. Никто не хотел отказать себе в удовольствии увидеть настоящего горного призрака. Да еще в действии. И лишь оба проводника, несколько иначе воспринимавшие действительность и прекрасно понимавшие, насколько важен в горах хороший отдых, сразу после ужина удалились. Да бедняга Макс, растерявший все силы по дороге, забылся крепким сном пожарника.
Это была удивительная ночь. Ярко-желтая луна, растолкав редкие облака, воцарилась на своем шикарном кресле из черного бархата, усеянном бесчисленными жемчужинами звезд. И глядя вниз, на залитый ее таинственным светом ландшафт, восхищались увиденным, наверное, не меньше людей. Подсвеченный зеленым склон горы сбегал вниз, к озеру, а у самой воды постепенно замедлял свой бег и, словно боясь замочить ноги, резко останавливался. И, притаившись, наблюдал за ночными играми волн.
Притихшие экспедишники любовались окружавшим их великолепием. Возможно, каждый из них пытался запечатлеть в своей памяти как можно больше из всей этой идиллии.
– Жаль, что я не умею рисовать! – нарушила тишину Алекс.
– А я – писать стихи! – улыбнулся Букс.
– Не уметь и не пробовать – это две разные вещи, – неожиданно выдал профессор Шиллинг. – Я, к примеру, убежден, что как раз из тех людей, которые, по их же собственным словам, не умеют писать стихи, получались замечательные поэты. А из людей «ЖальЧтоЯНеУмеюРисовать» – талантливые художники. Это, скорее, такое клише! Оно сидит в каждом из нас. Я, мол, для того или иного не создан. А не приходило ли вам в голову, молодые люди, почему определенные люди жалеют об отсутствии таланта именно в поэзии, а другие – именно в изобразительном искусстве? Здесь-то и зарыта собака! Люди подспудно чувствуют, к чему больше предрасположены. Они словно бы предвидят свои таланты, но боятся сами себе в этом признаться. И вместо того, чтобы взять в руки кисть или перо, сотрясают воздух ненужным «жаль, что я не…».
Пока профессор Шиллинг произносил свой монолог, все молча взирали на немца. А в глазах внимательно слушавших его людей светился неподдельный интерес к затронутой теме.
– Пусть так, – допустил Мартин, – но ведь ты, Хорст, не станешь утверждать, что, если я ни черта не соображаю в математике и, получая двойку за контрольную, очень об этом жалею, то я – просто прирожденный Эйнштейн?
– Физик, – произнес Хорст, рассматривая что-то у себя под ногами.
– Что? – не понял Букс.
– Я говорю, что Эйнштейн был больше физиком, нежели математиком, – подняв на молодого человека глаза, пояснил Хорст.
– А! – наконец-то дошло до Мартина. – Ну да это все равно. В физике я соображаю еще меньше.
По лицам засидевшихся у костра пробежала улыбка.
Шиллинг взял прутик и поворошил им в огне. А потом самым серьезным образом, еще и обращаясь к Буксу на «вы», сказал:
– В момент вдохновения вы, молодой человек, однако, заговорили о поэзии. Если бы, к примеру, вы сказали, что хотели бы передать всю окружающую нас красоту способом совершенно сногсшибательной формулы, если бы смогли… Тогда бы я не побоялся предположить, что вы обладаете математическим складом ума.
– Или, к примеру, – подал голос Семен, – если бы ты заявил, что хотел бы сварить из прутьев арматуры неповторимую модель… которая бы передавала всю прелесть этих гор, озера и неба, было бы совершенно ясно, что ты – сварщик. К тому же недалекий.
Тишина ночи взорвалась громким смехом. Все еще содрогаясь от набегающих приступов веселья, Букс спросил Семена:
– А почему же обязательно недалекий?
– Ну это так, к слову, – весело отмахнулся от него Зубров. – А может, потому, что модель гор из арматуры себе еще можно представить, а вот воды или неба – трудно.
Совершенно неожиданно до сидевших у костра людей, донеслись звуки странной мелодии. Пока еще тихие и не совсем разборчивые, они поднимались вверх по склону, нагоняемые легким ветерком откуда-то с выложенных галькой пляжей озера. Заинтригованные услышанным люди напряженно всматривались в очертания разбросанных у воды редких с этой стороны водоема валунов. Никто не сомневался, что удивительная музыка исходит именно оттуда. Можно было, конечно, предположить, что это играет кем-то забытый у камней магнитофон. Но ведь кроме их группы поблизости никого не было.
– Что это может быть? – взволнованно спросила Алекс.
Однако никто ей не ответил. Экспедишники продолжали вслушиваться в таинственную ночную симфонию. Но вот направление, откуда доносились звуки, резко изменилось. Люди как по команде повернули головы налево. В той стороне сейчас отчетливо слышался перезвон колокольчиков.
– Подождите, подождите, – подал голос Хорст, – мне это только кажется, или вы тоже слышите смех?
Но и его вопрос повис в воздухе без ответа. Потому что уже в следующее мгновение все внимание полуночников было обращено вправо. Именно оттуда на экспедишников лилась сладкая трель невидимой флейты. Однако и это соло длилось недолго. Где-то внизу, за темными пятнами камней, словно северное сияние, заколыхались полосы загадочного бирюзового света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42