Чем порадуете?
Медведев. Я помню, что обещал в понедельник, да вот... Вылезли некоторые обстоятельства, и оказалось, что нет мне иного пути, как на свалку!
Знаменский. Зачем уж такие крайности! Неудачи у всех бывают.
Медведев. Да я же не фигурально - про свалку! В самом доподлинном смысле! (Достает из папки документы, показывает их Знаменскому.) Вот. Моралев аккуратно заказывает машины, причем обычно даже две. Шоферы разные. Но соль не в том. В путевых листах везде черным но белому написано, что утиль забирают не из моралевской лавочки, а с городской свалки!
Знаменский (просматривает путевые листы). Что за ерунда?
Медведев. Только на первый взгляд, Пал Палыч. Сунул я нос глубже, и открылись мне разные разности. Чтобы запастись утилем, не обязательно сидеть в приемном пункте. На свалке наберешь чего хочешь. Иной палаточниц только так и выкручивается. Видит он, что план горит,- и туда. В ближайшей пивной сколотит команду алкоголиков - те уже знают, поддежуривают. За час набьют ему машину доверху. А когда все погружено, он губы скривит: кости, мол, гнилые, металл ржавый,- сунет на три бутылки, и прощай. Лично был свидетелем подобной сцены.
Знаменский. Что же получается - сноровка плюс нахальство, и Моралев действительно мог таким манером регулярно добывать цветмет?
Медведев. Нет, у него это все равно липа. Больно много. Да и не один он там желающий... Между прочим, знаете, свалка - это здорово интересно! Нет, не смейтесь, честное слово. Свозят туда все на свете. А уж народ толчется - нарочно не придумаешь. Мальчишки шныряют, что-то друг у друга выменивают - провода, подшипники... Потом, гляжу, бородатый парень в заокеанских джинсах какую-то чугунную корягу тащит. Я говорю: "Кто на помойку, а иной - с помойки..." Так он меня своими очками насквозь прожег. "Дурака, говорит, издали видно. Это ж, говорит, антикварная вещь, напольный канделябр!"... Завсегдатаи есть, представляете? Старичок, например, гуляет с палочкой, будто по бульвару. Встретил знакомого, поздоровался. "Жду, говорит, новую партию макулатуры. А вы?" "А я,- это тот ему, - все пружину настоящую не найду!" Наверно, мастерит что-то. Любопытно, честное слово! Да вот поедете - увидите.
Знаменский. Вы и меня собираетесь туда заманить?
Медведев. И вас.
Короткая пауза. Знаменский раздумывает.
Знаменский. Допустим, свалка для Моралева - перевалочный пункт... Да, вероятно, его "поставщику" удобней вывозить отходы под видом мусора... Ну, и как мы станем эту публику ловить?
Медведев. Поймаем! Тут в чем хитрость: забрать с поличным, пока товар у Моралева в руках.
Знаменский. Значит - от погрузки до разгрузки.
Медведев. Вот именно - только от и до. В пути. А раньше и потом с него взятки гладки.
Знаменский. Так... Но Моралев не один. Кроме "поставщика" есть кто-то свой и на складе и на свалке.
Медведев. На свалке уж точно. Там и припрятать надо и присмотреть за этим металлом, а то другие старатели в момент растащат.
Знаменский. Тогда придется нам сразу в трех местах. Первую машину перехватить на складе - выяснить, кто ее примет. Вторую - хорошо, если б вторая, - ту задержать на дороге. А на свалке зафиксировать, кто руководил погрузкой.
Медведев. Ясно! Теперь только дождаться, когда Моралев закажет транспорт, и действуем!
Сцена двенадцатая
Комната на даче Воронцова. Это своего рода контора, в которой хозяин принимает посторонних. Воронцов сидит за большим канцелярским столом, вокруг стоят Моралев, Бах, Ферапонтиков и кладовщики Миша и Гриша. Моралев - наглый парень лет 28, на нем кричащий костюм, сверхмодный галстук. Бах - хмурый, замкнутый, на вид лет 45, но, может быть, на самом деле он моложе. Одет неброско. Миша и Гриша - каждому под 40, здоровые, рослые мужики с явными признаками любви к спиртному. Сейчас они "при параде" - в накрахмаленных сорочках и туго затянутых галстуках", Воронцов достает из несгораемого ящика пять разной толщины конвертов.
Воронцов. Михаил, тебе. (Миша любовно берет протянутый конверт и кладет в карман.) Гриша!
Гриша (суетливо делает то же самое и, отступив на прежнее место, заглядывает в конверт, но пересчитать деньги не решается). Как обычно, Евгений Евгеньич?
Воронцов. Тут не базар, не обсчитывают. Следующий- Ферропузиков!
Ферапонтиков (после небольшой паузы). То есть... я?
Воронцов. Кто же еще? Хватай-налетай.
Ферапонтиков (подобострастно хихикая). Вечно вы меня именуете всяко-инако.
Воронцов. Люблю вариации. Так борешь свою долю или уже не нуждаешься?
Ферапонтиков. Господь с вами, как можно! (Принимает конверт в обе руки.) Спасибочка!
Воронцов. Борис Львович, прошу вас. Бах берет конверт довольно равнодушно, постукивает им по ладони, складывает и сует в задний карман брюк. Сказали жене, что вас перевели на персональную ставку?
Бах. Сказал.
Воронцов. Обрадовалась? *
Бах. Да. Побежала покупать в букинистическом словарь Брокгауза и Ефрона. Томов около 60, что ли...
Воронцов. Тяжелый случай. Женщина с интеллектуальными запросами - это, пожалуй, единственное, отчего у меня сдают нервы.
Бах. Оставим. Все-таки я для вас еще Бах, без вариаций. Не Моцарт или, скажем, Штраус.
Воронцов. Не надо всуе поминать святых имен. (Моралеву.) Юрочка - твое.
Моралев (не вынимая рук из карманов). Я на том же проценте больше не работаю. Или прибавка, или...
Воронцов (начинает тихо). Или ты пробочкой вылетишь со своего тепленького местечка... Мой юный друг, когда ты доживешь до моих лет и вдоволь понюхаешь тюремного воздуха - вот тогда ты, возможно, кое-что поймешь. (Повышая голос.) Моралев морщится. И получишь право разевать пасть!.. (После паузы, спокойно.) Не пригрезилось ли тебе, что ты независимый бизнесмен и сам себе хозяин? Нет, мальчик, хозяин я, потому что в моих руках ничейная земля, святое место, где только и возможна "кража до востребования". Попробуй пригнать свои машины прямиком на завод. Борис Львович тебя попросту не узнает и будет абсолютно прав. Так что цыц!.. Говорят, купил в Измайлове ЗИМ?
Моралёв. Не я купил - брат. У меня только доверенность.
Воронцов (остальным). Учитесь! Какой мудрый полет мысли! Разумеется, братцу, закройщику ателье, подержанный ЗИМ вполне по карману. И не важно, что он в жизни не садился за руль. Наивная козявка! Кидает конверт на край стола. Моралев угрюмо забирает его. Среди остальных происходит некоторое движение, оттого что напряженность разрядилась и церемония вроде бы завершена. Прошу внимания, официальная часть не закончена. Сядьте, Все выжидающе рассаживаются. На повестке короткое сообщение. (Он говорит радостно и дружелюбно:) Сегодня у нас своеобразный юбилей, и я хотел бы всех поздравить. Как выражаются ученые люди, количество перешло в качество: общая сумма совершенных нами хищений достигла той величины, которая предусмотрена уже иной, чем прежде, статьей Уголовного кодекса. И статья эта гласит: "Вплоть до высшей меры!"
Долгая пауза. Воронцов наблюдает за произведенным впечатлением.
Итак, мы теперь не просто расхитители, но "особо опасные"! Согласитесь, это ко многому обязывает. (С грустью, Моралеву.) А ты, козявочка, на ЗИМе катаешься, чтобы на тебя пальцами указывали! Не можешь, как все, на "Жигулях" ездить? (Кладовщикам.) Гришенька с Митенькой из ресторанов не вылезают! (Ферапонтикову.) Ты дачу строишь с балконами!
Ферапонтиков. Один всего... один балкончик...
Бах (после паузы). Ко мне претензии есть?
Воронцов. Пока единственная: такой торжественный день, а вы не в духе.
Снова все молчат.
Моралев (взрываясь). Нет, черт возьми!.. Почему я должен знать, сколько до меня нахапали?! Какое мое собачье дело?..
Миша (робея). Я вот тоже... недавно это...
Воронцов. Ай-я-яй, типичная правовая неграмотность. Для состава преступления, друзья, важен общий размер ущерба, нанесенного государству всей шайкой. (Подчеркнуто весело.) Ясно, шайка?.. Посему так: живем тихо, работаем еще год - и в разные стороны. А пока чтобы никакого шороха купюр! Если не нравится - встань лицом к стенке и постой подольше, подольше и понюхай кирпич... Отныне на всех нас дуст ветерком из могилы. Не простужаться!.. А теперь пошли, стол накрыт.
Сцена тринадцатая
Вечер. ЗИМ, который ведет Моралев, останавливается у одного из домов. Рядом с Моралевым Бах.
Бах. Спасибо, что подбросил...
Моралев. О чем речь...
Бах. Гляди, не гони назад, а то коньячком от тебя...
Моралев. Ладно... Небось не впервой.
Бах. Ну, будь здоров...
Моралев. Пока... (Включает зажигание и опять глушит мотор.) Пожалуй, и не уснуть сегодня, а? Умеет паскуда припугнуть. Как он про кирпичную стенку-то, а?
Бах. Это верно, что Воронцов сидел раньше?
Моралев. Может, и врет.
Бах. А что за разговоры, будто он певцом был?
Моралев. Это точно. До войны консерваторию кончил.
Бах. Машину продашь?
Моралев. Может, иродам, а может, и нет. Я на испуг короткий. Сегодня потрясусь, завтра развеселюсь... Главное, сам живет как король, а мы - чтобы тише воды!..
Бах. Как по-твоему, есть шанс завалиться?
Моралев (почти шепотом). Об этом нельзя думать, понимаешь, нельзя!.. Будем думать - сами накличем... Забыть надо о Петровке, будто нет ее вовсе!.. Забыть! Нет ее!
Сцена четырнадцатая
Квартира Баха. Это самая обычная двухкомнатная квартира в пятиэтажном блочном доме. Обставлена разрозненной мебелью из недорогих гарнитуров. Особого уюта не чувствуется, словно люди живут здесь временно. Входит Бах, его встречает жена - не очень заботящаяся о своей внешности худощавая блондинка. Она моложе Баха лет на пять. В лице, манер: держаться сквозит какая-то непрактичность.
Бах. Думал, уже легла...
Жена. Хотелось дождаться... Выпьешь чайку?
Наскоро собирает на стол. Бах в ее отсутствие вынимает часть денег из конверта, перекладывает в нагрудный карман.
И как там старый приятель?
Бах. У него... язва желудка. Надо было навестить... (Доставая деньги.) Вот тебе прогрессивка. А это - Светке на туфли: спит и видит новомодную "платформу".
Жена. Знаешь, Светка меня огорчает... Зачем ты поощряешь ее щегольство и тягу к материальным благам?
Бах. Брось, Маша. Лишняя пара туфель, новая сумочка -o велик разврат...
Жена. Но ей только восемнадцать!
Бах. Женщина всегда должна быть женщиной.
Жена. А не синим чулком, как я?
Бах. Ты не синяя, ты голубенькая. Митя под стать тебе, он пойдет в науку. А Светка...
Жена, Дурочка?
Бах. Зачем? Добрая милашечка... Не всякий способен быть счастливым по твоему образу и подобию.
Жена (помолчав). Думаешь, я не понимаю? Ты смертельно изголодался по настоящей работе! Эта нелепая должность мастера... Ну, хорошо, Волков страдал манией величия и но простил тебе публичной насмешки. Но он больше не директор! Почему ты смирился?
Бах. Ах, Маша, Маша, как много ты не знаешь и не сможешь понять...
Жена. Боря, милый! Я об этом говорю первый раз. Все не хватало духу трогать эту тему. Но больше не могу ужо. Ты угнетен, непохож на себя, и с каждым месяцем все хуже... Так можно дальше?
Бах (помолчав). Я заурядный стареющий тип, Машенька, Как тебя угораздило выйти за такого?
Жена. Мы сегодня говорим друг другу странные вещи, Боря...
Бах (неожиданно для себя). Послушай, ты не могла бы махнуть на меня рукой? Плюнуть - и все, а?
Жена. Махнуть рукой?.. Да я у тебя в неоплатном долгу, если на то пошло! По существу, я со своей наукой паразитировала на тебе многие годы!
Бах. Брось...
Жена. А кто чертил? Кто делал по ночам расчеты? Перерыл для меня буквально горы журналов и справочников?..
Бах. Брось, черновая работа.
Жена. Где бы была моя диссертация, если б ты не укачивал сначала Светку, потом Митю, не бегал по магазинам и в прачечную!
Бах. Машенька, ты талантливей и умней меня.
Жена. Во-первых, это не доказано, а во-вторых, большинство мужчин все равно поступило бы наоборот!
Бах (пытается закончить разговор шуткой). Слава богу, хоть когда-то одному мужчине удалось проявить благородство...
Жена не отвечает, в упор смотрит на Баха, тот не выдерживает взгляда, опускает голову, делает вид, что занят чаем o
Жена (после долгой паузы). Боря, не ставь на себе крест... Давай уедем!
Бах. Куда...
Жена (подходит к карте на стене - это обычная школьная карта - и прикасается пальцем к какой-то точке в Сибири). Примерно сюда.
Бах. Давай. Чем дальше, тем лучше.
Жена. Боря, там пускают сложный металлургический комплекс.
Бах. Медведи водятся?
Жена. Наверняка!
Бах. Тогда решено!.. (Вскакивает, подходит к жене.) Нет, ты что - серьезно?!
Жена. Абсолютно серьезно. С меня уже месяц требуют: "да" или "нет".
Бах. Господи, конечно, да! Что же ты молчала?!
Жена. Дети, Боря... Если удастся взять, то только одного Митю. Светка же не бросит институт... Я не решалась тебе сказать.
Бах (разглядывает карту). Мать честная, это сколько же километров... от всего этого! Лайку заведем... Будем с Митькой на медведей ходить...
Жена. Значит, ты согласен ехать?
Бах. Только бы взяли!
Жена. А Светка?
Бах. Светку мы выдадим замуж. Все равно к тому идет, Машенька.
Жена. То есть?..
Бах. Я уже посвящен. В разгаре роман с одним аспирантом. Приличный вроде парнишка.
Жена. И я ничего не знаю?!
Бах. То у тебя доклад, то конференция...
Жена. Нет, просто невероятно! С отцом задушевные разговоры, а я в стороне!
Бах. Не обижайся, Машенька. (Снова подходит к карте.) Ну почему ты не сказала раньше!.. Эх, если б выгорело!
Сцена пятнадцатая
Загородное шоссе. Стоит патрульный мотоцикл, рядом Медведев в форме ГАИ. Проводив глазами проехавший грузовик, говорит в радиотелефон.
Медведев. Вызываю Каму, вызываю Каму... Докладывает Медведев. Номер 17-35 сейчас проехала мимо. Будет на складе минут через двадцать пять... Да, жду вторую...
Сцена шестнадцатая
Криминалистическая лаборатория. Знаменский и Кибрит. Кибрит укладывает что-то в сумку.
Знаменский. А это что?
Кибрит. Старые туфли. Переобуюсь по дороге и буду ходить по твоей помойке. Потом можно там и бросить.
Стук в дверь, входит Томин. На нем продранный ватник, без верхних пуговиц.
Томин. Не пугайтесь, это я.
Знаменский. Хоро-ош...
Кибрит. Да, живописен.
ТОМИН. Станешь живописен: три нераскрытые кражи на шее!.. Пока некоторые витают в эмпиреях, я просто скатываюсь на дно.
Кибрит. Какие там эмпиреи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16