Если он был дорог вашему сердцу как вещественное доказательство, следовало поставить круглосуточное оцепление. У нас свалка, не Третьяковка... Ни сторожей, ни сигнализации...
Скопин. Оцепление? Зачем же? Пока болванки лежали смирно, они ничего не прибавляли к делу. Но как раз их стремительное бегство...
Воронцов. Да?.. Возможно. Я не юрист. Минутами мне вообще кажется, что вы расследуете некое иллюзорное преступление. Кто-то вывез к нам свой брак, сдуру, но пьянке - теперь не угадаешь. Заготовитель вторсырья увидел, что пропадает добро, и сдал на переработку. Не улавливаю мотива...
Скопин. Заготовитель оформил металл как принятый у населения и присвоил наличные деньги. Вот вам и преступление и мотив!
Воронцов. "Мотив преступления"... Если вслушаться - странно звучит, не правда ли? Мотив преступления... Мелодия преступления...
Скопин. И давно вас интригует это словосочетание?
Воронцов. Ценю юмор, но в подобной обстановке... пощадите мои нервы.
Скопин. Могу предложить валерьянку.
Воронцов (смеясь). Я не кот, чтобы валерьянку пить!
Скопин. А что, неужели Мурлыка... "зашибает"? Воронцов ежится. Звонит телефон.(В трубку.) Полковник Скопин... Отлично, Медведев! Теперь везите его сюда. (Кладет трубку.) Один "просто выбросил", другой "просто подобрал". В этой идиллии свалка -необходимый пункт передачи.
Воронцов. В конце концов, ручаться действительно не могу. Народ есть всякий. Свалка - отбросы общества и в прямом и в переносном смысле.
Скопин. Что же вас держит среди отбросов общества, Евгений Евгеньич? С вашими вкусами, с философским складом ума?
Воронцов. Свалка философии не помеха. Напротив, оттуда многое яснее... Видны все концы, все итоги, вся тщета человеческих усилий и надежд. Когда-нибудь все оказывается на помойке - от подвенечного платья до вот этого окурка. Уборщица вытряхнет пепельницу в ведро, ведро - в мусорный контейнер, и через два-три дня останки сигареты приедут куда? Ко мне же... Судьба кумира публики Евгения Воронцова вам известна?
Скопин. Разумеется.
Воронцов. Тогда, быть может, поймете, что я ощущаю при виде афиш. Идешь по затоптанным в грязь обрывкам, наступаешь на знакомые лица. С той - вместе учились, с этим ездили на гастроли. А вот двое улыбаются из лужи. Пели вместе, вместе прославились, потом не поделили, кого какими буквами печатать, разошлись... У одного инсульт, у другого инфаркт... И мне не грустно - смешно. Когда-то напяливал фрак и в упоении пел: "Сквозь чугунные перила ножку дивную продень". Теперь я знаю: чугунные перила чего-то стоят, за пустую поллитровку и то дадут гривенник. А премьеры, аплодисменты, рецензии, цветы - на них нет расценок даже в прейскуранте старьевщика!
Скопин. Короче говоря, для вас жизнь - лишь преддверие вселенской помойки?
Воронцов. Превосходно сформулировали.
Скопин. Воронцов, вы прожженный циник.
Воронцов. Поскольку беседа идет под стенограмму, предпочитаю смягченный вариант: скептик.
Скопин. Пусть будет скептик... Заслушаешься, право. Теперь представляю, как вы разливаетесь за столом у Першина или Чернышева!
Долгая пауза. Воронцов смотрит в пол,
Евгений Евгеньич, забыли добрых друзей? Воронцов. Что имеется в виду?
Скопин. Отбывая срок, вы близко сошлись с упомянутыми гражданами. Имеется справка. (Берет, читает.) "Чернышев, Першин и другие были осуждены за то, что организовали подпольные цеха в системе промартелей и выпускали дефицитную продукцию из неучтенного сырья. Ныне отбыли срок наказания и работа-гот в цехах ширпотреба перечисленных ниже подмосковных заводов". С кем из старых приятелей поддерживаете связь?
Воронцов. Отвечу так - и попрошу товарища записать слово в слово. Вопрос но имеет ни малейшего отношения к делу, по которому я вызван. Он будит во мне тяжелые воспоминания, поэтому обсуждать его я отказываюсь.
Скопин (лейтенанту). Точно записали?
Лейтенант. Точно, товарищ полковник.
Скопин. С сожалением прерваю встречу. Но к вам еще возникнут вопросы, придется подождать. (Нажимает кнопку, говорит в переговорное устройство.) Проводите Воронцова обратно. Следующего по списку - ко мне.
Входит сотрудник в штатском, выводит Воронцова, входит 2-й шофер.
Скопин. Садитесь, пожалуйста. Ваша фамилия?
Шофер. Славкин.
Скопин (перебирает бумажки на столе, кладет перед собой одну из "психологических характеристик", подготовленных Медведевым). Так. Начнем...
Сцена шестьдесят восьмая
Холл "за кулисами" Дома моделей. Слышна музыка, сопровождающая показ новых образцов одежды. Ляля и Лёля.
Леля. Лялька, не психуй!
Ляля. Ну еще бы, все в ажуре!..
Леля. А что случилось такого сверхъестественного? Если бы этот Саша с "татрой" тебя не настроил, ты бы ничего и не подумала! Ведь не подумала?
Ляля. Если бы да кабы...
Леля. Но разве не может быть совпадения, случайности? Сообрази, что ты натворишь?..
Ляля. Леля, давай честно: тебе до черта не хочется связываться, и всё!
Леля. Хорошо, давай честно. Нам ехать в Будапешт, а ты затеешь шурум-бурум. Из-за чего?.. Дай договорю! Допустим, Федя вел себя странно. Допустим, он вообще подозрительный тип. Но Евгений Евгеньич! Или как стеклышко, или... я не знаю, Жан Габен какой-то!
Ляля. Да, трудно поверить... Но если Евгений Евгеньич как стеклышко, то Феде рядом с ним не место!
Леля. Подожди хоть эти дни! Не вернет Федя в срок, тогда...
Ляля. Не вернет, Лелька. Чувствую, что не вернет!..
Сцена шестьдесят девятая
Кабинет Томина. Томин в форме стоит у стола, отвернувшись от двери. Входит Валентин,
Валентин. Повестка у меня.
Т о м ин (оборачиваясь). А, Валя, друг! Какая встреча! Валентин (подаваясь назад). Смоленый!.. Томин. Он же майор Томин. Да ты не стесняйся. Проходи, садись.
Валентин. Значит, ты и допрашивать будешь?!..
Томин. Нет, Валя, зачем? Мы просто поболтаем по-приятельски, вспомним общих знакомых... Как там наши? Все ли здоровы?.. Да садись же, садись.
Валентин. Ничего я тебе не скажу, фальшивая твоя
личность!..
Томин. Валентин, не жми на газ. Мы с тобой не на
свалке, а на Петровке. Улавливаешь, нет?
Валентин садится. Пауза.
Итак, Валя, расстались мы, когда ты свел меня с Ферапонтиковым, а Ферапонтиков почуял неладное.
Валентин (заученным тоном). Я обратился к Ферапонтикову как к старшему товарищу, надеясь, что подскажет линию поведения в таком происшествии, как находка ценностей.
Томин. Ага, тут ты проинструктирован. О Ферапонтикове разговора не будет?
Валентин. Ни в жисть!
Томин. Ладно, отложим пока... Сколько тебе платит начальник за то, что возишь?
Валентин. А я, может, из подхалимства? Т о м и я. Правилами эксплуатации транспорта подхалимство не запрещено... Но ради чего? Ведь через день на мусоровозе работаешь, а тут еще Воронцов со своей "Волгой".
Валентин. Евгения Евгеньича Воронцова я глубоко уважаю за честность, справедливость...
Томин (прерывает). ...и прочие великие добродетели. По бумажке заучивал? Зелен ты, Валя. И, главное, ленив. Такому молодому и здоровому непростительно.
Валентин. Давай не темни, за лень статьи нету!.. Говори, зачем вызвал.
Томин. В чужие карты не заглядывай. Вышел я на тебя, как по ниточке, стало быть, кое-что в прикупе лежит. Телефонный звонок.(Берет трубку.) Да... Я слушаю... О-о, Ляля! Здравствуйте, рад... При имени "Ляля" Валентин вздрагивает, но Томин этого не замечает. В любой момент к вашим услугам!.. Прекрасно, позвоните мне снизу, вас встретят. (Кладет трубку. Повеселел.) Так вот, Валюха, лень молодчика сгубила! Поленился сам запчасти нести, сунул мне адресок, а он оказался подмоченным.
Валентин. Вы меня не запугивайте..
ТОМИН. Перешел на "вы". Тоже симптом... И раньше ты поленился, Валюха. Три раза. В ночь на восьмое, семнадцатое и тридцать первое. Я понимаю - краденые вещи надо увезти. Однако и мусор надо было из тех домов тоже вывезти. А ты? Поленился. Потом-то мог за мусором вернуться? А нашлись обидчивые люди, запомнили, что до следующего вывоза, помойка была невпроворот завалена. Валентин сидит молча, закусив губу. Да-а, Валя, всего не предусмотришь... Может, поговорим по душам?.. Жалея твою молодость, могу дать ряд полезных наставлений.
Валентин. Вы, конечно... дадите.
Томин. Ас кем тебе еще посоветоваться, мил-друг? Я плохому не научу. Дело-то круто оборачивается...
Сцена семидесятая
Кабинет. Скопин а. На допросе начальник литейного цеха, где работал Бах.
Скопин (дочитав и отложив несколько сцепленных скрепкой листков). Извините за прямоту, по-русски это называется филькина грамота!
Начальник цеха. Но... почему же?
Скопин. Потому, что цифры недостачи литья взяты с потолка. Вернее, из наших протоколов. Сколько килограммов изъяли тогда с двух грузовиков, столько вы и проставили.
Начальник цеха (возмущенно). Вы хотите сказать, что мы?., что я?..
Скопин. Покрываете Баха, стараетесь втереть нам очки? (Пристально взглядывает на него.) Объективно, да. Говорю не только лично о вас как о непосредственном начальнике Баха. Многие на заводе грешат халатностью. Об этом будет подробный н крепкий разговор!
Начальник цеха. Вадим Александрович, поймите, идет непрерывная плавка. Точно определить количество металла в незавершенном производство - это... (Разводит руками.) Надо остановить цех, остудить металл и завесить. Нереальная вещь. Так что наша инвентаризация (указывает на просмотренные Скопиным листки) действительно... отчасти условна.
Скопин. Действительно и отчасти... (Пауза.) Сейчас прошу поехать с нашим товарищем на свалку, там откопали ваше литье.
Начальник цеха. Еще?!..
Скопин. Будете присутствовать при осмотре и экспертизе.
Начальник цеха встает.
Вернетесь - протокол будет отпечатан, подпишете. (В переговорное устройство.) Товарища с завода проводите. Ко мне - кладовщика Гусева.
Сцена семьдесят первая
Кабинет Знаменского. Знаменский и Кибрит. На столе лежат архивные тома.
Кибрит. Чем занят?
Знаменский. Вот - пыль веков от хартий отряхнув, читаю третий день... В перерывах даю объяснения прокурору. Как ты?
К и бри т. У меня все изумительно. Слушай, Пал Палыч, вместо того чтобы бороться...
Знаменский. То есть вертеться и крутиться?
Кибрит. Не взвивайся! Я пришла сказать, что в протоколе осмотра трупа есть одна деталь...
Знаменский. Стон, больше ни слова!
Кибрит. Почему? Это может дать новый ключ ко всей
истории!
Знаменский. Тем более. Есть прокурор, который ведет дело об убийстве. Верю в его объективность. И вообще верю в законность. Если перестану верить - как я сам смогу работать дальше?
Кибрит. Как с тобой трудно, Павел!
Без стука открывается дверь, входит жена Бах а.
Жена. Вы Знаменский?
Знаменский. Да. Что вы хотите?
Жена. Я - жена Бориса Львовича Баха... Вдова... И я хочу знать, почему погиб мой муж!
Знаменский (бесцветным голосом). Садитесь, пожалуйста.
Жена Баха садится, некоторое время молчит.
Жена. Все от меня что-то скрывают. На заводе назвали вашу фамилию, сказали, что вы вели какое-то дело.
Знаменский. Да.
Жена. Какое?.. Молчите. Все молчат! Мне - жене! - не дали в руки его предсмертное письмо! Прочли одну фразу: "Передайте Маше, что расстаюсь с жизнью на том самом мосту..." И даже это ?- лишь для того, чтобы спросить: который мост?.. Молчите. А ведь у вас хорошее лицо, по и вы молчите... Каждый вечер хожу на Павелецкий мост, пытаюсь представить. Не мог он оттуда бро-ситься! В последний миг не рискнул бы!.. И все-таки - да?
Знаменский (тихо). Борис Львович был... нетрезв...
Жена. Знаю. Это тоже странно... Сегодня я пришла за разрешением на похороны... Мне помогли найти вас.
Кибрит. Кто?
Жена (только сейчас заметив Кибрит). Извините, нельзя ли наедине? Кибрит выходит. Я хочу знать, мне это необходимо! Он сделал что-то такое, от чего спасала только смерть?
Знаменский. Нет... Конечно, нет... Другие живут...
Жена. Тогда - почему? Ведь вы с ним говорили!
Знаменский. Простите... Простите и поверьте, все рассказал бы... Но - не имею права, я уже не веду дело...
Сцена семьдесят вторая
Кабинет Скопин а. На допросе кладовщик Гриша.
Скопин. В чем выражается руководство Воронцова?
Гриша. Ну, в чем, ну... начальник.
Скопин. Он наблюдает за привозом? Дает конкретные указания по сортировке?
Гриша. На кой ему в эту грязь смотреть?.. Что-нибудь там в конторе подпишет... Ну и дисциплину соблюдает, порядок. Как же без начальника?
Скопин. Без начальника нельзя. В тот день, когда приезжала милиция, вы были на работе с утра?
Гриша. Вроде с утра.
Скопин. И показывали двум шоферам, где грузить отливки?
Гриша. А они говорят - показывал?
Скопин. Говорят, показывал.
Гриш а. Вам ведь! А я и не помню. Потому как нездоров был, товарищ генерал.
Скопин. Полковник.
Входит сотрудник, кладет перед Скопиным бумагу. Скопин взглянув, подписывает, возвращает. Сотрудник выходит.
Гриш а. Сегодня полковник, завтра генерал, это быстро.
Скопин. Чем вы болели?
Гриша. Грипп, должно. Так всего и ломало. Жар страшенный. Бюллетень имеется. Хотел принести, да забыл.
Скопин. И вышли на работу?
Гриша. На людях веселее. Скопин. Значит, про болванки не помните?
Гриша. Никак нет. Хворал.
Скопин (в переговорное устройство). Товарищей, приглашенных для опознания, прошу войти. Входят двое мужчин приблизительно того же возраста и комплекции, что и Гриша. За ними двое понятых. Сейчас будет проводиться опознание. Сядьте рядом, места займите по своему усмотрению. Гриша суетливо несколько раз пересаживается. (Понятым, стоящим поодаль.) Вам ясна роль понятых?
Понятые. Да-да.
Скопин (в переговорное устройство). Пожалуйста, шофера.
Входит 1-й шофер, здоровается.
Здравствуйте. Порядок опознания вам разъяснили? Предупредили об ответственности свидетеля?
1-й шофер. Все знаю.
С коп и н. Тогда посмотрите внимательно и скажите: видели вы кого-нибудь из этих товарищей раньше?
1-й шофер. Крайний слева - кладовщик со свалки.
Зовут Гришей.
Скопин (Грише). Встаньте и назовите себя.
Гриша (встает). Ну, Гриша, и что?
Скопин. Фамилия?
Гриш а. Вы же записывали - Гусев.
Скопин. Сядьте, Гусев. (1-му шоферу.) Где и при каких обстоятельствах вы виделись?
1-й шофер. Того числа, как меня остановила милиция на шоссе, я прибыл на свалку по наряду от вторсырья. Гриша встретил, сел рядом в кабину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16