Качество удивило, рекомендую
– Томин открыл записную книжку на чистом листке.Хирург взял книжку и авторучку, быстро исписал листок.– Тут все, что я о ней знаю. Адрес, естественно, на тот момент.– Ладно, Сергей Рудольфович, сделаю.Томин не был сентиментален, но был отзывчив на доброе.
* * * А дальше перед ним сменялись осужденные, от которых он пытался добиться какого-нибудь проку.Вот сухощавый парень с торчащими на стриженой голове ушами:– Да кто я такой, чтобы Багор со мной разговоры разговаривал? Разве что оставит на пару затяжек – и всей нашей дружбы.– Значит, не слышали о готовящемся побеге?– Даже ни словечка! Всем как снег на голову!Другой – неторопливый, обстоятельный, с пронзительным взглядом заплывших глаз.– Вы работали с Багровым в бригаде. И в столовой сидели рядом, верно?– Да.– Отношения были приятельские?– Более или менее.– Он делился своими настроениями, планами?– Багор – мужик самостоятельней. Если что переживал, рот держал на запоре.– Побег был для вас неожиданностью?– Да уж чего, а этого не ждали. Главное, срок небольшой, у начальства в почете ходил… Пропадет теперь ни за грош…– Очень он тяготился неволей?– Ну… матерился иногда. А в общем, ничего.– Вы, по-моему, неплохо к нему относитесь?– Уважал. Очень даже.– Можете мне поверить, что чем меньше он сейчас пробудет на свободе, тем для него же лучше?– Допустим.– Тогда подумайте и скажите: что могло толкнуть Багрова на побег? Куда? Не просто же шлея под хвост?– За чем-нибудь да бежал. Думаю была причина. Какая – не знаю.Третьему:– Вас часто видели вместе.– Клевета, истинный крест, клевета! Ни сном ни духом не причастен.– Я вас не обвиняю. Спрашиваю об отношениях.– Никаких отношений! Ничего общего! И статьи вовсе разные.– Он, говорят, переменился в последнее время. Отчего?– Не знаю отчего. Злой сделался. Как новеньких в барак прислали, так не подступись…Опять Томин связался с Москвой.– А что волноваться? – ответили с другого конца провода. – В конце концов, не бандит же – простой хулиган. Теперь из-за него всю милицию в ружье поднимать?– Не будем дискутировать, – нажал на басы Томин. – Этот мужчина начинает мне не нравиться. Надо выявить все случаи хищения не только одежды, но и денег, документов. Пропажа буханки хлеба – и та сейчас может дать зацепку, ясно? Шевелитесь там, сони окаянные!Между тем лейтенант по заданию Томина принес карточки тех, кто прибыл в последней партии. Бритые физиономии в фас и профиль и краткий текст. Томин перебрал их, на одной остановился.– Глядите-ка, земляк. Иван Калищенко. Тоже еловский.– Первые дни был даже с Багровым в одном бараке, – подсказал лейтенант.– Так-так… Что за личность?– Скользкий какой-то, товарищ майор.– За что осужден?– Работник почты. Систематическое хищение путем подлога. Кстати, он рядом. На кухне дневалит.– Давайте его!Калищенко доставили чуть не силой. Он и в дверях продолжал еще препираться с лейтенантом:– Ну с одного города, ну и что?.. Здрасьте, гражданин начальник… Пойдут теперь допросы-расспросы!– Не много ли шума? – постучал Томин по столу карандашом.– Дак ведь от ужина оторвали! И так не ресторан, а коли еще простынет…Калищенко можно было дать и сорок и пятьдесят в зависимости от выражения лица, подвижного и несимпатичного. Блудливые глаза и самодовольная щеголеватость, которую он умудрился как-то сохранить даже в ватнике, выдавали в нем бабника. Но не это резко настроило Томина против земляка Багрова. Сработал механизм, который Кибрит называла интуицией, а Томин по-русски – чутьем. Чутье подсказало, что поганый, хитрый стоял перед ним субъект. Верить ему нельзя было ни на грош.– Сядьте и отвечайте на вопросы.Властный тон заставил даже лейтенанта вытянуться, а Калищенке, наверное, почудились на пиджаке Томина генеральские погоны.– Слушаюсь, гражданин начальник, – притих он и уселся на краешек табуретки.– Прежде знали Михаила Багрова?– Кто ж его, колоброда, не знал? Тем более на одной улице живем, все художества на ладони.– В каких были отношениях?– А я чего? Я от него подальше.– Что так?– Дак ведь отчаянный был, только свяжись.– Враждовали?– Никак нет, гражданин начальник, делить нечего.Есть у него какой-то камень за пазухой против Багрова. Но о чем спросить, как спросить, чтобы камень нащупать?– И семью его знаете? – наугад копнул Томин.– Так точно. Май Петровне завсегда здрасьте… – тут он ухмыльнулся слегка, и в ухмылке проскользнуло злорадство.Томин помолчал, прислушиваясь к себе. Следующий вопрос был уже с прицелом:– Вы женаты?– Само собой.– Жена ваша с Багровой общается?– Куда нам, гражданин начальник: Май Петровна – дамочка культурная, много о себе понимает, у ней другие знакомства, с высшим образованием. А нас ежели когда пострижет-побреет – и все наше удовольствие.Придуривается. Но чем-то его Багров с женой уязвили. Может, взять на уважительность? Такие вот поганцы обожают престиж.– Калищенко, я нуждаюсь в вашем совете. Как человек, знающий Багрова с детства, что вы можете предположить о причине побега?Нет, не купился.– И-и, мало ли что Мишке в голову могло взойти! Я за него отвечать не берусь.– Противный тип, верно? – вскользь кинул Томин.– Ой, верно! – и сразу спохватился: – Конечно, как на чей вкус.– Куда он, по-вашему, мог податься?Калищенко затряс головой:– Знать не знаю, ведать не ведаю!.. Да пропади он пропадом, чтоб я из-за него холодную кашу ел!– Ладно, идите.Тот поспешно удалился. И даже воздух в помещении посвежел.– Что-то тут нечисто… – обратился Томин к лейтенанту за неимением другого собеседника. – Но правды он не скажет.– А если припугнуть?«Ай да дипломник педвуза!»– У вас практикуются пытки? Или есть яма с голодными тиграми? Ладно-ладно, шучу, – потрепал он по спине покрасневшего лейтенанта.И в третий раз сел за аппарат спецсвязи. По счастью, Знаменский оказался на месте.– Про субботу помнишь? – заорал в трубку. – Смотри, мать обидится!.. Что?.. Иван Калищенко?.. Н-нет, Саша, такой по делу не проходил и никем не поминался.– Меня, понимаешь, совпадение настораживает. Появляется Калищенко, Багров делается сам не свой, выдумывает историю насчет кражи и с комфортом уезжает из колонии. И бежит. Причем сам Калищенко Багрова безусловно не переваривает и о жене его отзывается с каким-то ядом. Словом, насолить ему он бы не отказался.– Раз земляк, привез какие-то вести с родины, – уверенно сказал Знаменский.– Мог и выдумать, он такой.– Да?.. Саша, тут что-то с женой Багрова. Ради нее он способен на любые дикости.– Так ли? Когда предложили свидание раньше срока – не сморгнул.– Это неважно, это поза! Например, мне ругал ее на все корки. Я почти поверил. Только потом понял, что там что-то сложное, роковые страсти-мордасти.– И что может быть с женой? Заболела? Отказалась от свидания?– Не знаю.– Ну что ж, пожелай мне тогда счастливого пути в Еловск.С этого разговора начало в Томине нарастать смутное беспокойство. Он даже подумал о самолете (хотя убежден был, что в любом случае опередит Багрова), но погода завернула нелетная.…И опять он спал в купе, смотрел в окно, доедал со дна сумки дорожные припасы.Поезд, сначала полупустой, постепенно заселялся. Где-то плакал грудной ребенок. За стенкой азартно забивали козла. Дюжий буфетчик из вагона-ресторана развозил кефир и конфеты; потом собирал бутылки. Все это не мешало. Но ни есть, ни спать уже решительно не хотелось. Томин амнистировал «Робинзона Крузо», пробежал десяток страниц и отложил. Было неспокойно и скучно. Он уже жалел, что проинструктированная начальником станции проводница так долго охраняет его от попутчиков.О Багрове думать-гадать бесполезно, нужна свежая информация. Он решил подумать о субботе; сочинить нестандартный тост. За этим занятием его таки сморило, и как раз тогда явились попутчики. Набилась в вагон компания туристов с рюкзаками, лыжами и прочим снаряжением. На долю Томина достались два парня и некрасивая девица в очках.Когда он открыл глаза вторично, парней оказалось уже трое, и девушки (обе новенькие и смешливые) резали на газете батон.«Либо ходят друг к другу в гости, либо размножаются почкованием. Второе, конечно, забавней, но купе не резиновое».Он умостился поудобней в своем уголке. Забренчали на гитаре, завелись петь, бросили, переключились на анекдоты. Забулькало в стаканах, запахло пивом. Песни были известные, анекдоты тоже.«Вернемся к тосту, концовка еще не дотянута».Через несколько минут он уловил, что речь шла о нем:– Да он и не спит. Он просто меланхолик.– У него сварливая теща и куча детей…– Ребята, перестаньте.– А собственно, почему? Битых два часа человек сидит как истукан. Не ест, не пьет и не веселится. Это неестественно.– А может, он просто стеснительный?– Сейчас я выясню! – произнес задорный девичий голосок.Томина дернули за рукав, и он отозвался притворно-сонливым тоном:– Я вас слушаю.– Скажите, вы всегда такой… м-м… унылый?– Я очень мрачен от природы. Кроме того, без малого два дня я толок воду в ступе. Не пробовали? Жуткое занятие.– А куда вы едете?Девушка была смугленькая, с ямочками на щеках. Ладно, давай поболтаем.– В маленький далекий городок.– Там вы тоже будете толочь воду в ступе? – ямочки стали глубже.– Не исключено.– Мне вас искренне жаль… Хотите бутерброд с сыром?– Кажется, нет.– А с колбасой?– Спасибо, еще меньше.– Ко всему прочему вы еще и вегетарианец? – вмешался сидевший рядом парень с гитарой.Вместо ответа Томин тронул пальцем струну:– Слышишь звук? Подтянуть надо.– Может, споем? – улыбнулся тот насмешливо.Томин забрал гитару, тщательно настроил. И сыграл «Чижика-пыжика».– Ничего смешного. Подчас это сложнейший вопрос – где был Чижик-пыжик такого-то числа в такое-то время…Он коротко задумался: в субботу непременно заставят петь. Надо хоть вспомнить, как это делается.Он взял несколько аккордов и запел – ребятам не знакомое, потому что свое: про часы, которые шли, опережая время, и очень этим гордились; потом про то, как за Полярным кругом решили строить арбузолитейный цех… Тексты у Томина были юмористические, подтекст грустный и вольнодумный, мелодии запоминающиеся.(Пора тогда стояла на редкость гитарная. Все пели, многие сочиняли, кто во что горазд. У Томина получалось недурно, а по мнению друзей, лучше всех).
* * * На развилке шоссе чернел столбик с указателем: «Еловск – 12 км».Возле него затормозил и остановился грузовик, в кабине которого сидел заросший исхудалый Багров.– Все, браток, дальше не по пути, – сказал молодой шофер.– Подбрось меня, парень, – с надрывом попросил Багров. – Хоть полдороги. Спешу.Шофер хмыкнул.– Все спешат. Время – деньги. А у тебя, похоже, ни того, ни другого.Он дотянулся через пассажира до дверцы, открыл ее приглашающим жестом.Багров не двинулся.– Устал я. Тебе во сне не приснится, как я устал!– Какая-нибудь попутка прихватит, – беспечно обнадежил парень. – Подождешь – не пропадешь!Под тяжелым взглядом Багрова он осекся, насторожился. Густело молчание. Только щетки поскрипывали по стеклу. Парень инстинктивно подобрался, готовый к любой неожиданности.Двенадцать километров. По сравнению с преодоленным расстоянием – такая ничтожная малость. Но их надо пройти на обмороженных ногах. Да еще скрытно, хоронясь и от встречных и от попутных. Двенадцать километров. Двенадцать километров. Если бы этот сосунок мог понять…– Ну ладно. Пусть будет спасибо, – Багров заставил измученное тело пошевелиться, сполз на землю.Прикрывая лицо, поднял воротник полушубка, который был ему и короток и тесен; надвинул шапку на лоб.Грузовик испуганно умчался.Первые шаги – самые трудные, позже боль притупится. Двенадцать километров – не полторы тысячи. Это близко. Это рядом. А мокрый снег – даже хорошо. Проезжим несподручно приглядываться, кто там пехом тащится.…Томин находился в Еловске с утра.Казалось бы, логично, попав в Москву, забежать домой и на работу, и он уже вышел на площадь со своим чемоданчиком и опустевшей «пропитательной» сумкой, но вдруг вернулся позвонить из вокзального отделения милиции.На предположительном маршруте Багрова обнаружились наконец случаи недавних пропаж (шапка, полушубок, валенки, бидон молока). И если «автором» везде был Багров, то, судя по датам, двигался он на диво быстро.Томин пересек площадь и взял билет до Еловска. Тревога, звеневшая до того комариком, зажужжала шмелем…Первым прибежал в дежурку извещенный о прибытии инспектора МУРа участковый Иван Егорыч. Человек местный, что Томину и требовалось:– У меня к вам тысячи полторы вопросов, и все как раз местного значения. Город, естественно, знает про побег?– Понятное дело.– И что предполагают о причинах?– Да не очень и предполагают. Ждут, чего будет, – развел руками Иван Егорыч.– Но случай-то редкостный!– Так Багров и сам редкостный. Коснись кого другого, люди бы на все лады голову ломали. А раз Багров… чего только не вытворял…– Особенно под градусом, – добавил дежурный. – Некоторые просто считают, что наскучило трезвому сидеть – он ноги в руки и пошел.– И вы того же мнения, Иван Егорыч?– Ну нет, не такой дурак, чтобы за пол-литра в побег. Какая-нибудь идея приспичила. А вот какая – тут за него не угадаешь.– Надо обязательно угадать! Смотря по содержанию идеи, будем прикидывать, где Багрова искать.– Брат у него младший на Дальнем Востоке рыбачит… – после короткой паузы припомнил участковый.– Дядька есть в Киеве. По матери, – подал голос дежурный.– На Востоке брат, в Киеве дядька – это все не то. Похоже, Багрова надо ждать у вас, в Еловске.– У нас?! – привскочил даже участковый. – Все равно что в мышеловку!– Какой тогда расчет на волю рваться? Нет, товарищ майор, ошибка.– Смотря по содержанию идеи. Зацепка вот в чем: в ту же колонию попал один здешний. Именно после с встречи с ним у Багрова резко изменилось настроение, и вскоре – побег.Дежурный с участковым переглянулись обеспокоенно.– Мог земляк сообщить ему такую новость, которая Багрова перевернула? К примеру, отец при смерти, жена в больнице?– Да все, слава Богу, здоровы. А кто здешний, товарищ майор?– Некто Иван Калищенко.– У-у, Калищенко мог чего угодно натрепать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
* * * А дальше перед ним сменялись осужденные, от которых он пытался добиться какого-нибудь проку.Вот сухощавый парень с торчащими на стриженой голове ушами:– Да кто я такой, чтобы Багор со мной разговоры разговаривал? Разве что оставит на пару затяжек – и всей нашей дружбы.– Значит, не слышали о готовящемся побеге?– Даже ни словечка! Всем как снег на голову!Другой – неторопливый, обстоятельный, с пронзительным взглядом заплывших глаз.– Вы работали с Багровым в бригаде. И в столовой сидели рядом, верно?– Да.– Отношения были приятельские?– Более или менее.– Он делился своими настроениями, планами?– Багор – мужик самостоятельней. Если что переживал, рот держал на запоре.– Побег был для вас неожиданностью?– Да уж чего, а этого не ждали. Главное, срок небольшой, у начальства в почете ходил… Пропадет теперь ни за грош…– Очень он тяготился неволей?– Ну… матерился иногда. А в общем, ничего.– Вы, по-моему, неплохо к нему относитесь?– Уважал. Очень даже.– Можете мне поверить, что чем меньше он сейчас пробудет на свободе, тем для него же лучше?– Допустим.– Тогда подумайте и скажите: что могло толкнуть Багрова на побег? Куда? Не просто же шлея под хвост?– За чем-нибудь да бежал. Думаю была причина. Какая – не знаю.Третьему:– Вас часто видели вместе.– Клевета, истинный крест, клевета! Ни сном ни духом не причастен.– Я вас не обвиняю. Спрашиваю об отношениях.– Никаких отношений! Ничего общего! И статьи вовсе разные.– Он, говорят, переменился в последнее время. Отчего?– Не знаю отчего. Злой сделался. Как новеньких в барак прислали, так не подступись…Опять Томин связался с Москвой.– А что волноваться? – ответили с другого конца провода. – В конце концов, не бандит же – простой хулиган. Теперь из-за него всю милицию в ружье поднимать?– Не будем дискутировать, – нажал на басы Томин. – Этот мужчина начинает мне не нравиться. Надо выявить все случаи хищения не только одежды, но и денег, документов. Пропажа буханки хлеба – и та сейчас может дать зацепку, ясно? Шевелитесь там, сони окаянные!Между тем лейтенант по заданию Томина принес карточки тех, кто прибыл в последней партии. Бритые физиономии в фас и профиль и краткий текст. Томин перебрал их, на одной остановился.– Глядите-ка, земляк. Иван Калищенко. Тоже еловский.– Первые дни был даже с Багровым в одном бараке, – подсказал лейтенант.– Так-так… Что за личность?– Скользкий какой-то, товарищ майор.– За что осужден?– Работник почты. Систематическое хищение путем подлога. Кстати, он рядом. На кухне дневалит.– Давайте его!Калищенко доставили чуть не силой. Он и в дверях продолжал еще препираться с лейтенантом:– Ну с одного города, ну и что?.. Здрасьте, гражданин начальник… Пойдут теперь допросы-расспросы!– Не много ли шума? – постучал Томин по столу карандашом.– Дак ведь от ужина оторвали! И так не ресторан, а коли еще простынет…Калищенко можно было дать и сорок и пятьдесят в зависимости от выражения лица, подвижного и несимпатичного. Блудливые глаза и самодовольная щеголеватость, которую он умудрился как-то сохранить даже в ватнике, выдавали в нем бабника. Но не это резко настроило Томина против земляка Багрова. Сработал механизм, который Кибрит называла интуицией, а Томин по-русски – чутьем. Чутье подсказало, что поганый, хитрый стоял перед ним субъект. Верить ему нельзя было ни на грош.– Сядьте и отвечайте на вопросы.Властный тон заставил даже лейтенанта вытянуться, а Калищенке, наверное, почудились на пиджаке Томина генеральские погоны.– Слушаюсь, гражданин начальник, – притих он и уселся на краешек табуретки.– Прежде знали Михаила Багрова?– Кто ж его, колоброда, не знал? Тем более на одной улице живем, все художества на ладони.– В каких были отношениях?– А я чего? Я от него подальше.– Что так?– Дак ведь отчаянный был, только свяжись.– Враждовали?– Никак нет, гражданин начальник, делить нечего.Есть у него какой-то камень за пазухой против Багрова. Но о чем спросить, как спросить, чтобы камень нащупать?– И семью его знаете? – наугад копнул Томин.– Так точно. Май Петровне завсегда здрасьте… – тут он ухмыльнулся слегка, и в ухмылке проскользнуло злорадство.Томин помолчал, прислушиваясь к себе. Следующий вопрос был уже с прицелом:– Вы женаты?– Само собой.– Жена ваша с Багровой общается?– Куда нам, гражданин начальник: Май Петровна – дамочка культурная, много о себе понимает, у ней другие знакомства, с высшим образованием. А нас ежели когда пострижет-побреет – и все наше удовольствие.Придуривается. Но чем-то его Багров с женой уязвили. Может, взять на уважительность? Такие вот поганцы обожают престиж.– Калищенко, я нуждаюсь в вашем совете. Как человек, знающий Багрова с детства, что вы можете предположить о причине побега?Нет, не купился.– И-и, мало ли что Мишке в голову могло взойти! Я за него отвечать не берусь.– Противный тип, верно? – вскользь кинул Томин.– Ой, верно! – и сразу спохватился: – Конечно, как на чей вкус.– Куда он, по-вашему, мог податься?Калищенко затряс головой:– Знать не знаю, ведать не ведаю!.. Да пропади он пропадом, чтоб я из-за него холодную кашу ел!– Ладно, идите.Тот поспешно удалился. И даже воздух в помещении посвежел.– Что-то тут нечисто… – обратился Томин к лейтенанту за неимением другого собеседника. – Но правды он не скажет.– А если припугнуть?«Ай да дипломник педвуза!»– У вас практикуются пытки? Или есть яма с голодными тиграми? Ладно-ладно, шучу, – потрепал он по спине покрасневшего лейтенанта.И в третий раз сел за аппарат спецсвязи. По счастью, Знаменский оказался на месте.– Про субботу помнишь? – заорал в трубку. – Смотри, мать обидится!.. Что?.. Иван Калищенко?.. Н-нет, Саша, такой по делу не проходил и никем не поминался.– Меня, понимаешь, совпадение настораживает. Появляется Калищенко, Багров делается сам не свой, выдумывает историю насчет кражи и с комфортом уезжает из колонии. И бежит. Причем сам Калищенко Багрова безусловно не переваривает и о жене его отзывается с каким-то ядом. Словом, насолить ему он бы не отказался.– Раз земляк, привез какие-то вести с родины, – уверенно сказал Знаменский.– Мог и выдумать, он такой.– Да?.. Саша, тут что-то с женой Багрова. Ради нее он способен на любые дикости.– Так ли? Когда предложили свидание раньше срока – не сморгнул.– Это неважно, это поза! Например, мне ругал ее на все корки. Я почти поверил. Только потом понял, что там что-то сложное, роковые страсти-мордасти.– И что может быть с женой? Заболела? Отказалась от свидания?– Не знаю.– Ну что ж, пожелай мне тогда счастливого пути в Еловск.С этого разговора начало в Томине нарастать смутное беспокойство. Он даже подумал о самолете (хотя убежден был, что в любом случае опередит Багрова), но погода завернула нелетная.…И опять он спал в купе, смотрел в окно, доедал со дна сумки дорожные припасы.Поезд, сначала полупустой, постепенно заселялся. Где-то плакал грудной ребенок. За стенкой азартно забивали козла. Дюжий буфетчик из вагона-ресторана развозил кефир и конфеты; потом собирал бутылки. Все это не мешало. Но ни есть, ни спать уже решительно не хотелось. Томин амнистировал «Робинзона Крузо», пробежал десяток страниц и отложил. Было неспокойно и скучно. Он уже жалел, что проинструктированная начальником станции проводница так долго охраняет его от попутчиков.О Багрове думать-гадать бесполезно, нужна свежая информация. Он решил подумать о субботе; сочинить нестандартный тост. За этим занятием его таки сморило, и как раз тогда явились попутчики. Набилась в вагон компания туристов с рюкзаками, лыжами и прочим снаряжением. На долю Томина достались два парня и некрасивая девица в очках.Когда он открыл глаза вторично, парней оказалось уже трое, и девушки (обе новенькие и смешливые) резали на газете батон.«Либо ходят друг к другу в гости, либо размножаются почкованием. Второе, конечно, забавней, но купе не резиновое».Он умостился поудобней в своем уголке. Забренчали на гитаре, завелись петь, бросили, переключились на анекдоты. Забулькало в стаканах, запахло пивом. Песни были известные, анекдоты тоже.«Вернемся к тосту, концовка еще не дотянута».Через несколько минут он уловил, что речь шла о нем:– Да он и не спит. Он просто меланхолик.– У него сварливая теща и куча детей…– Ребята, перестаньте.– А собственно, почему? Битых два часа человек сидит как истукан. Не ест, не пьет и не веселится. Это неестественно.– А может, он просто стеснительный?– Сейчас я выясню! – произнес задорный девичий голосок.Томина дернули за рукав, и он отозвался притворно-сонливым тоном:– Я вас слушаю.– Скажите, вы всегда такой… м-м… унылый?– Я очень мрачен от природы. Кроме того, без малого два дня я толок воду в ступе. Не пробовали? Жуткое занятие.– А куда вы едете?Девушка была смугленькая, с ямочками на щеках. Ладно, давай поболтаем.– В маленький далекий городок.– Там вы тоже будете толочь воду в ступе? – ямочки стали глубже.– Не исключено.– Мне вас искренне жаль… Хотите бутерброд с сыром?– Кажется, нет.– А с колбасой?– Спасибо, еще меньше.– Ко всему прочему вы еще и вегетарианец? – вмешался сидевший рядом парень с гитарой.Вместо ответа Томин тронул пальцем струну:– Слышишь звук? Подтянуть надо.– Может, споем? – улыбнулся тот насмешливо.Томин забрал гитару, тщательно настроил. И сыграл «Чижика-пыжика».– Ничего смешного. Подчас это сложнейший вопрос – где был Чижик-пыжик такого-то числа в такое-то время…Он коротко задумался: в субботу непременно заставят петь. Надо хоть вспомнить, как это делается.Он взял несколько аккордов и запел – ребятам не знакомое, потому что свое: про часы, которые шли, опережая время, и очень этим гордились; потом про то, как за Полярным кругом решили строить арбузолитейный цех… Тексты у Томина были юмористические, подтекст грустный и вольнодумный, мелодии запоминающиеся.(Пора тогда стояла на редкость гитарная. Все пели, многие сочиняли, кто во что горазд. У Томина получалось недурно, а по мнению друзей, лучше всех).
* * * На развилке шоссе чернел столбик с указателем: «Еловск – 12 км».Возле него затормозил и остановился грузовик, в кабине которого сидел заросший исхудалый Багров.– Все, браток, дальше не по пути, – сказал молодой шофер.– Подбрось меня, парень, – с надрывом попросил Багров. – Хоть полдороги. Спешу.Шофер хмыкнул.– Все спешат. Время – деньги. А у тебя, похоже, ни того, ни другого.Он дотянулся через пассажира до дверцы, открыл ее приглашающим жестом.Багров не двинулся.– Устал я. Тебе во сне не приснится, как я устал!– Какая-нибудь попутка прихватит, – беспечно обнадежил парень. – Подождешь – не пропадешь!Под тяжелым взглядом Багрова он осекся, насторожился. Густело молчание. Только щетки поскрипывали по стеклу. Парень инстинктивно подобрался, готовый к любой неожиданности.Двенадцать километров. По сравнению с преодоленным расстоянием – такая ничтожная малость. Но их надо пройти на обмороженных ногах. Да еще скрытно, хоронясь и от встречных и от попутных. Двенадцать километров. Двенадцать километров. Если бы этот сосунок мог понять…– Ну ладно. Пусть будет спасибо, – Багров заставил измученное тело пошевелиться, сполз на землю.Прикрывая лицо, поднял воротник полушубка, который был ему и короток и тесен; надвинул шапку на лоб.Грузовик испуганно умчался.Первые шаги – самые трудные, позже боль притупится. Двенадцать километров – не полторы тысячи. Это близко. Это рядом. А мокрый снег – даже хорошо. Проезжим несподручно приглядываться, кто там пехом тащится.…Томин находился в Еловске с утра.Казалось бы, логично, попав в Москву, забежать домой и на работу, и он уже вышел на площадь со своим чемоданчиком и опустевшей «пропитательной» сумкой, но вдруг вернулся позвонить из вокзального отделения милиции.На предположительном маршруте Багрова обнаружились наконец случаи недавних пропаж (шапка, полушубок, валенки, бидон молока). И если «автором» везде был Багров, то, судя по датам, двигался он на диво быстро.Томин пересек площадь и взял билет до Еловска. Тревога, звеневшая до того комариком, зажужжала шмелем…Первым прибежал в дежурку извещенный о прибытии инспектора МУРа участковый Иван Егорыч. Человек местный, что Томину и требовалось:– У меня к вам тысячи полторы вопросов, и все как раз местного значения. Город, естественно, знает про побег?– Понятное дело.– И что предполагают о причинах?– Да не очень и предполагают. Ждут, чего будет, – развел руками Иван Егорыч.– Но случай-то редкостный!– Так Багров и сам редкостный. Коснись кого другого, люди бы на все лады голову ломали. А раз Багров… чего только не вытворял…– Особенно под градусом, – добавил дежурный. – Некоторые просто считают, что наскучило трезвому сидеть – он ноги в руки и пошел.– И вы того же мнения, Иван Егорыч?– Ну нет, не такой дурак, чтобы за пол-литра в побег. Какая-нибудь идея приспичила. А вот какая – тут за него не угадаешь.– Надо обязательно угадать! Смотря по содержанию идеи, будем прикидывать, где Багрова искать.– Брат у него младший на Дальнем Востоке рыбачит… – после короткой паузы припомнил участковый.– Дядька есть в Киеве. По матери, – подал голос дежурный.– На Востоке брат, в Киеве дядька – это все не то. Похоже, Багрова надо ждать у вас, в Еловске.– У нас?! – привскочил даже участковый. – Все равно что в мышеловку!– Какой тогда расчет на волю рваться? Нет, товарищ майор, ошибка.– Смотря по содержанию идеи. Зацепка вот в чем: в ту же колонию попал один здешний. Именно после с встречи с ним у Багрова резко изменилось настроение, и вскоре – побег.Дежурный с участковым переглянулись обеспокоенно.– Мог земляк сообщить ему такую новость, которая Багрова перевернула? К примеру, отец при смерти, жена в больнице?– Да все, слава Богу, здоровы. А кто здешний, товарищ майор?– Некто Иван Калищенко.– У-у, Калищенко мог чего угодно натрепать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13