* * * Багров замкнулся на самого себя, каким пришел к двери деда Василия. Снова стал он целеустремленным хищником. Настигнуть свою дичь раньше, чем настигнут его самого. Остального просто не существовало. Только б успеть! Только бы повезло!.. Вот уже развилка – примерно четверть пути.И вдруг – на тебе! – мотоциклист ГАИ на хвосте. Багров утопил педаль газа, выжимая из мотора все, что тот еще способен был дать. Залить бы бак не худым бензинчиком, залить бы собственною кровью, желчью, ненавистью – никакому бы «начальнику» не угнаться!.Но самосвал оставался лишь самосвалом, к тому же груженым. Мотоциклист легко догнал, пошел вровень, знаками приказывая Багрову остановиться.Вот уж чего тот органически не мог сделать. Но гаишник этого не знал. Осужденный за хулиганство, беглый – переданные сведения держались, конечно, в уме, но главное, что заботило «начальника»: пьяный за рулем. Ненавистная категория, с которой он свирепо боролся всю жизнь.Вырвавшись немного вперед, стал прижимать самосвал к обочине.– Не мешай ты мне, зараза! Убирайся с дороги! – заорал Багров, сам себя не слыша за гулом двух моторов.Он поневоле тормознул, не сумел вырулить… – и сбил мотоцикл. Тот закрутился на шоссе, человек вылетел из седла далеко вперед и безжизненно распластался на обочине.«Убился!..»Ладони враз сделались липкими, воротник приклеился к шее. Багров застонал и остановил машину. Вылез на шатких ногах. Зачерпнул грязного придорожного снега с мелкими льдинками, потер лицо.Когда нагибался, в кармане булькнуло – заветную бутылку он после Кати, естественно, откупорил, но расходовал мучительно экономно; больше взять будет негде.Хлебнул, ввинтил обратно в горлышко затычку и подошел к недвижному телу. На время оно заслонило даже фигуру Загорского.– Эх, начальник…Ему он не желал ни зла, ни погибели. А вот убил. Убил. Будь оно трижды проклято!Лица видно не было. Но полезла в глаза кобура. В кобуре – целая обойма смертей.– А, теперь все равно! – оборвал свои колебания Багров. И – словно еще одну черту переступил – расстегнул кобуру, забрал оружие.…Милицейскую «Волгу» он обнаружил позади себя почти на полпути к Новинску. Это была катастрофа. Отчаяние и скрежет зубовный. С «Волгой» не потягаешься. Их там трое-четверо, все с пушками. После мотоциклиста церемониться не станут, пальнут по колесам, и амба.Но «Волга» еще не знала, чьи габаритные огоньки посвечивают метрах в восьмистах перед ней. Ее-то задолго выдавала мигалка, а Багрова – номер, который разберешь, только изрядно приблизившись.Если б успеть спрятаться, пока она еще далеко! Годилась любая проезжая грунтовка, уводящая вбок. Но мутная голова отказывалась припомнить, есть ли тут какие-нибудь проселки.На рискованной скорости вошел Багров в поворот. Но и за поворотом не открылось спасительного проселка.Насилуя машину, Багров гнал, гнал и гнал. А мигалка сокращала расстояние. И вот – поздно уже, «Волга» рядом.…Томин и его спутники понятия не имели о том, что случилось с мотопатрулем ГАИ. Куда раньше их к месту происшествия поспел припозднившийся автобус, который дребезжал потихоньку домой с несколькими пассажирами.Находясь, в отличие от Багрова, в нормальном состоянии, они обнаружили, что человек жив, и отвезли его по развилке в ближайшую сельскую больничку. Мотоцикл они сочли за лучшее тоже втиснуть в автобус и затем, возвратясь на прежний маршрут, сдали в милицию попутного городка неподалеку от основной трассы – на Новинск. И оттуда уже, окольно, новость побежала по телефонным проводам к Еловску.Так что «Волга» догоняла – и догнала – не совсем того Багрова, какого знали Гусев с Иваном Егорычем, а по их рассказам и Томин. И повели себя, применяясь к «устаревшему» представлению о нем.В эти первые минуты сработала интуиция только у шофера. Когда Багров, не подчиняясь повелительным жестам Гусева, продолжал гнать и тот сказал: «Подсекай!» – шофер тоже не подчинился и даже взял левее.– Нельзя. Может долбануть.– Брось, Андрей… – возразил Гусев, но все же засомневался.Главное, «Волга»-то была новенькая, долгожданная, любая ее царапинка – огорчение!– Товарищ майор?Томин не успел вынести решения, как самосвал резко сбавил скорость, но не притерся к обочине, а свернул почти под прямым углом, казалось, просто в чисто поле.Пока «Волга» разворачивалась и возвращалась назад, Багров отъехал от шоссе метров на сто и забуксовал, потому что под колесами была не настоящая дорога, но две глубокие колеи, полузасыпанные снегом. Вели они к обширному строению под двускатной крышей, которое Томин (в сельском хозяйстве не разбиравшийся) окрестил мысленно амбаром.Туда и устремилась черная фигура, выскочившая из кабины самосвала.Не будь при Багрове пистолета, он признал бы свое поражение и сдался. Ни малейшей надежды добраться до Загорского уже не оставалось. Во имя чего тогда бороться?Но с той минуты, как он засунул пистолет за брючный ремень и холодный металл начал согреваться, от него как бы яд некий потек к сердцу. Я тут, с тобой, я – сила, я навожу страх, я бью наверняка, я – твоя удача… И в момент окончательного крушения накопившаяся отрава захлестнула мозг бредовым пафосом последней схватки.Захваченным из кабины фонариком Багров обежал свою крепость. Сарай был дощатый, щелястый, с земляным полом. В глубине белели сложенные штабелем бумажные мешки (то ли цемент, то ли удобрение). Под ногами валялись железные пруты, и двумя из них Багров крепко подпер дверь. Допил остатки водки, которая до слез опалила пересохшую гортань. Приник к щели в стене: что там погоня?Милицейская «Волга» как раз тормозила на обочине. Багров расширил ножом щель, чтобы свободно поместилось дуло, оперся плечом о стену – от допитого остатка накатила полоса дурмана.Очнулся он от тишины: замолк мотор самосвала.Преследователи его шли по колее, меся снег, Гусев поругивался:– Чего он думает добиться? Совсем очумел!Огибая грузовик, Томин вспрыгнул на подножку, повернул ключ зажигания. Сделалось слышно, как по полю гуляет ветер. В расчистившемся небе висела полная луна, снежное поле искрилось.А амбар стоял темный, молчащий, и вдруг от него остро пахнуло опасностью, и Томин непроизвольно переступил шага на два вбок (не подозревая, что инстинкт увел его из-под прицела).Но – редкий случай – он не поверил себе. В амбаре всего-навсего осатанелый мужик. Допустим, даже супермужик. Однако встречались и похлеще. Не хватало еще перед ним робеть.Гусев закурил, дожидаясь, пока Иван Егорыч разведает обстановку. Тот обошел амбар кругом, тихонько доложил:– Все стены глухие. Только сзади вверху небольшое окошко. Без стекла.Гусев задумчиво выпустил струю дыма и указал сигаретой на амбар. Ивану Егорычу объяснений не требовалось.– Гражданин Багров!.. – громко окликнул он. – Михаил Терентьич! – Вроде официально, но вроде как и по-свойски.– А-а, здравствуйте, наш участковый! – донеслось в ответ. – Старый друг.– Выходите-ка по-хорошему! Все равно деваться некуда!– Нет, Скалкин! Нельзя нам по-хорошему. Я с тобой еще за прежнее не посчитался, когда ты меня на трое суток!..– Предупреждаю: если придется брать силой, будете отвечать за сопротивление представителям власти, – вступил Гусев.– А ты меня прежде возьми! Проверим на прочность твою шкуру… представитель власти!– Если у вас нож – еще одна статья, Багров. Еще срок.Тот злорадно усмехнулся:– А ты иди да посмотри, что тут у меня… Сроком напугал! Не будет мне больше никаких сроков!Со стороны осаждающих бранчливая эта беседа носила характер чисто разведывательный: старались определить, насколько Багров пьян и агрессивен. Приглашая его выйти по-хорошему, ничего хорошего от него не ждали.Гусев поманил своих спутников в сторонку на оперативное совещание.– В окошко пролезете, Иван Егорыч? – спросил он.– Если скинуть шинель…– Тогда, товарищ майор, я предлагаю так: мы с вами вышибаем дверь, Скалкин одновременно с тыла, через окно. Согласны?– Нет.Гусев немножко удивился, но не заспорил. Наверное, у майора что-то свое на уме. Участковый же выдвинул новый вариант:– Вообще-то можно разобрать часть крыши и взять его… под контроль.Томин вообразил себе свалку внизу, в темноте, и Ивана Егорыча на крыше с его «контролем» при небогатом опыте учебных стрельб. Пардон, увольте. Это вам не на два голоса мяукать.– Нет.Томин решил последовать совету и мольбе женщины с хрустальными глазами: «С ним нельзя силой!..»– Попробую образумить. Я для Багрова абстрактная величина, никаких дополнительных эмоций не вызываю.– Можно попытаться, – заинтересовался Гусев.– Но надо войти внутрь. Через стену не разговор, нет контакта.– А вот это рискованно!– Рискованно, товарищ майор! – всполошился Иван Егорыч. – Мужик здоровенный… себя не помнит…– Он вас не впустит, – понадеялся Гусев.– Да зачем это в одиночку… Багров того и не стоит, чтобы геройствовать!– Простите, Иван Егорыч, за операцию в конечном счете отвечаю я. Вмешивайтесь, только если услышите борьбу!Гусев, а за ним участковый выразили свое волнение тем, что крепко пожали Томину руку.«Раньше в подобных случаях крестились и говорили «Господи, благослови!» – подумал он, направляясь к амбару.И – вот опять! – запах опасности ударил в лицо. Что за притча! Томин собрался и внутренне построжел. Мельком глянул на луну. Идеально круглая. Говорят, в полнолуние люди совершают гораздо больше безумств.– Хочу кое-что сказать вам, Багров! – произнес он раздельно, обращаясь почему-то к стене правее двери. И именно оттуда хриплый голос осведомился:– Это кто ж такой?– Я человек вам неизвестный. Может, потолкуем для знакомства без свидетелей?Щель между досками приходилась ниже уровня глаз, и Багров стоял, неудобно пригнувшись. Снаружи были враги. Еще недавно он воспринимал их иначе, без ненависти, сосредоточенной на Загорском. Теперь пистолет просился поработать против кого угодно. Этот крепыш в штатском, который явился знакомиться, тоже враг. Раз снаружи, то враг. И не о чем с ним толковать.– На кой черт ты мне сдался? – спросил Багров, прилаживая ненадежнее дуло.– Как знать, Багров… Я вот думаю, мы поладим. Ну? Впустите меня. Неужели побоитесь одного-то? А мой друг Пал Палыч Знаменский рассказывал, что вы человек отчаянной храбрости.Томину случалось пользоваться именем Знаменского как паролем – и обычно срабатывало. Сработало и на сей раз. Напоминание, что есть на свете хорошие люди, на минуту сбило накал злобы в Багрове. Параллельно присоединилось кичливое желание доказать свою отвагу.Он отвел пистолет и внимательно посмотрел в щель. Гусев с участковым застыли в отдалении. Устраивая игру в прятки, Багров не обдумывал стратегии и тактики; ждал ходов противника. Ход сделан. Чем же ответить?– Ладно. Одного пущу. Только руки из карманов вынь. Вынь, говорю!Багров выбил подпорки, дверь открылась. Томин приостановился на пороге, привыкая к полутьме. Сквозь щели, окошко и худую местами крышу проникал лунный свет, давая разглядеть очертания предметов.– Ну, чего ж ты? Заходи, раз такой смелый.Томин вошел внутрь и увидел Багрова. Приспустив рукав полушубка, тот втянул в него пистолет; дверь он притворил, оставив лишь узкую щель для наблюдения. Затем рывком вскинул руку с пистолетом, и Томин оказался на мушке.«Ну вот! Какого лешего я попер против предчувствия?!»– Это новость, – сказал он вслух. – Как вы его раздобыли?– Сам, голубчик, приплыл.– Пистолеты сами не плавают. Сколько пуль в обойме?– Всем хватит! Восемь штучек, как огурчики!– Ваше счастье, что ни одной не истратили.– Специально для тебя припас… Ну, давай, что ли, потолкуем. Как звать тебя, раб Божий?«Замечательный диалог. Но рука у него постепенно устает, так что продолжим».– Старший инспектор МУРа майор Томин.– У Бога майоров нету, – с издевкой усмехнулся Багров. – Имя говори.– Александр.– Александр, значит… И что же такого пришел ты мне сказать, раб Божий Александр? Какое заветное слово?Туманный световой шнур протянулся сверху и уперся в стену рядом с Багровым, расплывшись серым пятном. Это луна краем заглянула в окно под коньком крыши. Пятно будет постепенно перемещаться, примет прямоугольную форму и скоро высветит голову и плечи Багрова… который пока готов глумливо выслушать «заветное слово».– Не к тому я Багрову шел с этим словом, – Томин уныло понурился… чтобы осмотреть пол возле себя; справа вырисовывалось что-то угловатое, зато слева было удобное пустое местечко.– Ты считал, я сопливенький! – упивался Багров властью оружия.– Да нет, всем известно, что Багровы лихих кровей. Я считал, Михаил Багров – мужик с крутыми заносами и запутался в своей жизни, дальше некуда. Не помешает ему человеческий разговор. А выходит, человеческий разговор вам без надобности. Зачем было меня впускать?– Зачем?.. – он уже как-то подзабыл и, ища объяснения, напал на гениальную идею: – А вот пальну ceйчас – еще одна пушка моя. С двумя-то я всех порешу, сколько ни сбегись!«Недурно… Впрочем, он пьяноват, да и луна слишком уж круглая».– Значит, полагаете, я пришел сглупа?– Ясно, сглупа. Те вон, – кивнул Багров на дверь, – поди, не сунулись!– Ошибаетесь, Багров. Поверьте, я умею достаточно быстро падать, чтобы вы промазали – рука-то вон подрагивает. И умею, падая, выхватить оружие и выстрелить раньше, чем успеете вы.То была чистая правда, и все мышцы уже изготовились, и место на полу присмотрено.– Так за чем остановка, майор Александр? – вдохновился Багров. – Попытай счастья. Может, и поживешь еще. До полковников дослужишься. А я до своей черты дошел, понял? Что ты меня, что я тебя… Жалко, одно дело не доделал… а так все едино!Томин задумчиво хмыкнул. Конечно, и луна, и водка, и оружие – все влияет. Но главный корень – безысходное отчаяние. А откуда оно?– Вы, кажется, и впрямь хоть сейчас на тот свет…– От этого света меня с души воротит! Ну, давай, кто кого!Серый квадрат наползал на Багрова, но еще не вобрал его целиком. Томин надеялся, что противник не отодвинется в тень, что его удержит у двери стремление следить за Гусевым и Иваном Егорычем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13