Эвис ощутила, как каждый нерв в ее теле натянулся и завибрировал как струна.
– Зачем он сегодня был здесь? – мрачно спросил Бэннинг. Это прозвучало как допрос.
– Он? И кто же этот таинственный «он»? – Сделав вид, что не понимает, о чем речь, Эвис старательно отвела глаза в сторону. Пальцы ее нервно теребили складки платья.
– Биллингсуорт! – рявкнул Бэннинг. – Я ведь предупреждал тебя, и не раз, чтобы ты держалась от него подальше!
– Между прочим, ты не мой опекун, – едко заметила она.
– Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не оставалась с ним наедине? – прогремел Бэннинг.
– Я вольна проводить время с кем мне нравится! – повысила она голос.
– Но почему ты так стремишься проводить время с Биллингсуортом, да еще после того, что я тебе о нем говорил?!
– Он… помогает мне в работе над рукописью, – прошептала Эвис, старательно пряча от него глаза. Во взгляде Бэннинга она прочла упрек.
– В самом деле? – недоверчиво протянул он, встав. И ткнул пальцем в лежавший перед ней разорванный до половины лист. – Именно благодаря его ценным советам ты и решила, что эту главу необходимо переписать заново? Похоже, он убедил себя, что все это никуда не годится, так?
– Это действительно никуда не годится.
– Глупости! Полный бред! Немедленно выкинь это из головы, потому что это неправда! И к тому же ты не ответила на мой вопрос! – взорвался Бэннинг.
– Да, – с усталым вздохом вынуждена была признать Эвис. – Ты угадал – Эмори вернул мою рукопись и сказал, что получилось лучше, чем в прошлый раз, но, тем не менее, кое-что необходимо исправить, потому что в своем нынешнем виде моя книга наверняка заденет чувства наших светских дам.
Бэннинг, словно не веря собственным ушам, потряс головой. А потом вдруг оглушительно расхохотался.
– Над чем ты смеешься? – спросила озадаченная Эвис.
– Твой Биллингсуорт – просто завистливый ублюдок, – безапелляционно заявил Бэннинг.
– Что?! – Эвис решила, что ослышалась.
– Да как же ты не понимаешь? Если ему удастся уговорить тебя оставить попытки стать писательницей, он может смело считать, что выиграл это соревнование. Он ведь совершенно уверен, что ты не составишь ему конкуренции вплоть до того дня, когда ему удастся продать свои книжонки. А после этого он с легким сердцем избавится от своей благодетельницы. Разве ты не догадываешься, чего он добивается? Чтобы ты униженно обращалась к нему за советом – точно так же, как он всякий раз обращается к тебе за деньгами, когда остается без гроша в кармане. Эвис, ты ведь умная женщина, почему ты этого не видишь?! – Бэннинг аккуратно положил разорванный лист поверх рукописи и повернулся к ней.
Эвис с негодованием отвернулась. Щеки ее вспыхнули.
– Ты сошел с ума! – резко бросила она. – Эмори – замечательный писатель! Ему нет никакой нужды мне завидовать.
– Послушай, безотносительно к тому, как ты пишешь, он добивается только одного – чтобы ты продолжала платить его долги.
– Ты ошибаешься. То, что я пишу, до такой степени плохо, что никто не возьмется это печатать, – пробормотала Эвис, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. Не хватало еще Бэннингу догадаться, что она с трудом удерживается, чтобы не разрыдаться.
– Глупости! – отрезал он. – Ты пишешь великолепно!
– А вот Эмори сказал, что все это выглядит достаточно сомнительно… и что леди из общества никогда не станут читать такое.
– Ну и что? Все великие произведения вначале называли сомнительными! – невозмутимо отрезал Бэннинг.
Эвис так и застыла с открытым ртом. Что толку спорить с Бэннингом, устало подумала она. Все, что он ей наговорил, на ее взгляд, звучало как полный бред. С чего бы это Эмори вздумалось ей завидовать? А то, что она якобы платит его долги… вздор! Она просто поддерживает его – и то только до тех пор, пока не будет опубликована его следующая книга. Неужели это так страшно?
– Ты ошибаешься насчет Эмори, – сказала она. – Да и вообще… почему я обязана верить всему, что ты мне о нем наговорил?
– Послушай, Эвис, он обманывает тебя. Кредиторы взяли его за глотку. Поэтому он из кожи вон лезет, чтобы не дать тебе опубликовать свою рукопись. Ведь ему хорошо известно, что, даже не став писательницей, ты все равно захочешь вращаться в литературных кругах и будешь по-прежнему снабжать его деньгами.
Теплое дыхание Бэннинга ласкало ей щеку, щекоча и дразня ее… оно напомнило ей о том времени, когда они были совсем одни – только он и она – в маленьком коттедже на берегу моря. И Эвис поняла, что пропала. Надо заставить его уйти, в панике подумала она, иначе она совершит какую-нибудь непростительную глупость. Например, поцелует его.
– Мне кажется, тебе лучше уйти, – слабым голосом произнесла она.
Губы Бэннинга внезапно оказались совсем близко от ее шеи, и Эвис ухватилась за крышку стола, чтобы не упасть. Словно жаркая волна прокатилась по всему ее телу, захлестнув ее с головой. Нет… она не может… не должна позволить ему снова поцеловать ее, повторяла она про себя. Собрав всю свою волю, она отшатнулась в сторону – подальше от него – и с упреком посмотрела ему в глаза.
Потерянное выражение ее лица многое сказало Бэннингу.
– Да, наверное, мне действительно лучше уйти. – Взяв со стула висевшие на нем пальто и шляпу, он со вздохом повернулся к двери. – Послушай, Эвис… – нерешительно проговорил он, – прошу тебя… все-таки держись подальше от Биллингсуорта.
– Нет, это ты послушай меня, Селби! – не выдержала она. – Неужели кто-то выполняет твои приказы, даже не пытаясь спорить?
– Да, – коротко ответил он. Потом, уже стоя на пороге, обернулся и бросил на нее прощальный взгляд.
Эвис вопросительно склонила голову набок.
– Подожди. Ты говорил, что у нас с тобой остался один нерешенный вопрос, верно? Что ты имел в виду?
Бэннинг медленно поднял голову, и по губам его скользнула чувственная улыбка. Не сводя с Эвис глаз, он сделал несколько шагов к ней, подойдя почти вплотную, так, что теперь их разделяло всего несколько дюймов. Господи… да ведь он собирается ее поцеловать, в панике подумала про себя Эвис. Ни за что! Она не должна ему это позволить! Губы Бэннинга медленно приблизились – теперь они были так близко, что их дыхание смешалось.
– Я просто собирался тебе сказать, что мое предложение все еще в силе, – едва слышно прошептал он.
И он исчез прежде, чем к Эвис вернулся дар речи и она смогла бы высказать ему все, что она думает о его возмутительном поведении.
Глава 16
Бэннинг вышел из кабинета Эвис, чувствуя, что находится в смятении. Этих нескольких минут наедине с Эвис оказалось достаточно, чтобы все в душе его перевернулось. Больше всего на свете ему хотелось схватить ее в объятия и целовать, целовать без конца. Стоило ей только войти в комнату, стоило ему почувствовать знакомый аромат ее духов, как его желание становилось нестерпимым, разливаясь мучительной болью во всем теле. Но Бэннинг знал, что обязан держать себя в руках. Он больше не имеет права целовать ее. Он должен сделать все, чтобы она сама, по доброй воле пришла к нему… хотя при одной только мысли, что ему придется держаться в стороне, ему казалось, что он вот-вот сойдет с ума.
Он уныло брел по коридору, направляясь к себе в комнату, когда вдруг раздавшийся из-за двери голос матери заставил его остановиться.
– Бэннинг, это ты?
– Да, мама, – со вздохом ответил он.
– Пожалуйста, зайди ко мне.
Его матушка сидела в своей маленькой гостиной, вышивая цветочный узор на куске какой-то ткани. Увидев на пороге сына, она оторвалась от пяльцев и окинула его внимательным взглядом.
– Хорошо провел вечер?
– Ужасно! – бросил Бэннинг.
– Вот как? Ну, тогда ничего удивительного, если он закончится еще хуже, – невозмутимо заметила она. Потом, отложив вышивание, выпрямилась и смерила Бэннинга недовольным взглядом. – По-моему, сынок, у тебя возникла небольшая проблема.
– Даже так? – поднял брови Бэннинг.
– Представь себе. Тебя видели, когда ты выходил из гостиницы «Холстед инн».
– Что в этом такого странного?
– С какой-то женщиной, – добавила мать.
Господи, спаси и помилуй… ей все известно!
– Мама, мне казалось, я уже достаточно взрослый, чтобы иметь право самому решать, как проводить время и с кем, – сказал он.
– Совершенно верно, – кивнула его мать. – Скажи спасибо, что ты узнал об этом от меня… а не услышал, как об этом перешептываются старые сплетницы, прикрывая рот веером. Пока никому не известно, кто была эта, женщина, однако общее мнение таково, что она леди, а не какая-то вертихвостка. И не дама полусвета.
– Выходит, лица ее никто не видел? – уточнил Бэннинг.
Его мать сгребла в охапку пяльцы с неоконченной вышивкой, игольницу, нитки и сунула все это в руки опешившему Бэннингу.
– Нет. Но я не позволю, чтобы из-за твоих развлечений с женщинами доброе имя нашей семьи оказалось замаранным. Так что постарайся, чтобы никто не пронюхал, кто эта девушка.
Поднявшись со стула, леди Селби царственно выпрямилась и смерила его надменным взглядом своих холодных голубых глаз. В такие минуты она всегда напоминала ему Дженетт – именно так выглядела его младшая сестренка, когда он, взявшись дразнить ее, своими шуточками выводил ее из себя. Правда, с Дженетт было куда проще – он обычно принимался тормошить ее, и очень скоро она вновь приходила в хорошее настроение. С его драгоценной матушкой такой номер не пройдет, уныло подумал Бэннинг.
– А еще лучше – постарайся, чтобы мне не стало известно, кто она такая. Иначе ты и глазом не успеешь моргнуть, как будешь стоять с ней перед алтарем! – грозно объявила она.
– Да, мама, – кротко кивнул Бэннинг. Величественным жестом она указала ему на дверь.
– А теперь иди. И помни, что я сказала.
– Эвис, вы меня слушаете?
Эвис, растерянно моргнув от неожиданности, очнулась и попыталась сосредоточиться на том, что говорит Эмори. Писатель развалился на сиденье экипажа напротив Эвис, ее горничная Бриджет скромно устроилась рядом со своей госпожой. Конечно, взять с собой горничную вместо компаньонки было не самым лучшим вариантом, вздохнула Эвис, но ничего другого она придумать не смогла. Все ее подруги, которых она просила составить ей компанию, решительно отказались – даже Софи.
– Простите, Эмори, – с покаянным видом пробормотала она. – Сегодня я какая-то рассеянная.
В ответ Эмори улыбнулся. Но – странное дело – глаза его при этом по-прежнему оставались холодными.
– Я рассказывал вам, что говорил принц по поводу моей новой книги.
Ну конечно, как же она забыла? Мыслями она витала далеко – замечтавшись, пыталась представить себе, насколько интереснее стала бы эта поездка, если бы ее сегодняшним спутником был не Эмори, а Бэннинг. Руки Эвис сами собой сжались в кулаки. Нет, это невыносимо, подумала она. Лучше всего просто запретить себе думать о нем. В конце концов, этот эпизод ее жизни уже отошел в прошлое.
– …а потом принц сказал, что находит мою книгу премилой, – продолжал между тем Эмори.
«Да, Эмори – просто идеал джентльмена, этого у него не отнимешь».
– Эвис, – с досадой воскликнул Эмори, – готов поклясться, вы не слышали ни единого слова из того, что я вам рассказывал!
– Простите, Эмори. Мне ужасно жаль, но я ничего не могу поделать. Вы прекрасный рассказчик. Но сегодня я какая-то рассеянная, – с извиняющейся улыбкой пробормотала Эвис.
Эмори склонился к ней и, улыбнувшись, покровительственно похлопал ее по руке.
– Что с вами такое?
Эвис, зажмурившись, сжала его руку.
– Я никак не могу заставить себя не думать об Элизабет. Бедняжка!
– Да, конечно, ей сейчас тяжело. Смерть отца – ужасный удар для нее, но со временем это пройдет. И потом – у нее ведь остались сестры.
– Да, конечно, Эмори. Вы, как всегда, правы.
Какой он все-таки чудесный человек, этот Эмори, растрогалась Эвис. Как она могла поверить Бэннингу, когда тот пытался очернить его, рассказывая, как Эмори когда-то избил проститутку? За все годы, что она знала его, он ни разу не совершил ничего постыдного… никогда не сказал ни единого грубого слова. Возможно, ей следовало бы сначала выслушать эту историю в его изложении… Но конечно, если он захочет ей рассказать…
– Эмори… – пробормотала она. И замолчала, чтобы собраться с духом.
– Да?
Нет, это слишком личное. Она не имеет права спрашивать его о таких делах.
– Эвис, о чем вы все время думаете? Вы ведь знаете, мы друзья. Вы можете спросить меня о чем угодно. У меня нет от вас секретов.
– Видите ли, – решилась она наконец, – о вас ходят кое-какие слухи.
Отпустив ее руку, Эмори откинулся на спинку сиденья. Глубокая морщина прорезала его лоб, лицо потемнело.
– Что за слухи? – резко спросил он.
– Речь идет о том, что случилось много лет назад.
– Все было совсем не так, – поспешно проговорил он. Руки Эмори сами собой сжались в кулаки, лоб сразу заблестел от пота, на скулах вздулись желваки. Глаза его расширились, но он упорно отводил их в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Эвис. – Я… я никогда и пальцем не тронул ту девушку. У меня есть свидетели.
Эвис, заметив его волнение, сочувственно улыбнулась:
– Я была уверена в этом. Учитывая, сколько юношей учатся в Итоне, это мог быть любой из них.
– В Итоне?.. – Эмори поперхнулся. Разжав кулаки, он бессильно откинулся на спинку обитого бархатом сиденья, и на лице его отразилось безмерное облегчение. – Эвис, послушайте, это было всего лишь маленькое недоразумение – не более того. Уверяю вас.
– Может, вы расскажете мне об этом?
Он вдруг смешался. После неловкой паузы, немного затянувшейся, как машинально отметила про себя удивленная Эвис, Эмори покорно кивнул:
– Дело было так. Один молодой человек, с которым мы тогда жили в одной комнате, привел туда шлюху. Потом между ними вышла ссора, он жутко разозлился, поскольку она попыталась стянуть у него деньги, крупную сумму, намного больше той, о которой они условились. Он вышел из себя и ударил ее. А недоразумение случилось, поскольку Джеймс тут же сбежал. Видите ли, он выбежал из комнаты, едва она упала, а на ее крик вошел я. Вот все и решили, что это я избил ее до полусмерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40