Конечно, господин
Яснов предупреждал на этот счет, но ведь он просто сказал, что выходить в
общую сеть мисс Чанг будет небезопасно... Конечно - это мягкая форма
полного запрета - ни больше и ни меньше... Но ведь господин агент не
опломбировал ее аппарат и не брал подписки, в конце концов! И, в конце
концов, она находится в охраняемом домике, посреди пустого кемпинга. Да и
перепуганы они основательно - люди, которые устроили этот цирк на
Почтамте...
Она начала решительно нажимать сработанные под слоновую кость кнопочки.
- Ф-фу! - а я за тебя порядком переволновалась, Энни, - сообщила ей своим
хорошо поставленным голосом Люси из Хроник Периферии. - Ты так таинственно
легла на дно после этой перестрелки... Это правда? Тебя действительно
хотели убить? Или просто пугали? Или это - вообще, утка? Может, легавые
хотят запугать прессу?
- В таком случае, это у них здорово получается, - язвительно заметила
Энни, - по Ти-Ви про похищение Гостя всего то и вякнули два-три слова пятым
или шестым сюжетом... Да и то - сплошную чушь. Послушай меня внимательно: я
тут не могу обзванивать подряд всех знакомых. Так что будь добра - свяжись
с нашим филиалом и узнай, что там поступало для меня. И потом - с Энди
Грином из Криминальной хроники, и ...
- Тут на тебя уже пытался выйти какой-то чудак...
Именно через Энди... А Энди перепасовал его мне - знал, зараза, что ты не
удержишься от того, чтобы дать мне знать о себе... Выйдешь на связь... Это
какой-то фотограф - Васецки его фамилия. Он имел с тобой дело по линии
какой-то экспертизы или чего-то в этом роде... Так вот, он просит тебя
связаться с ним через уличный автомат номер... номер...
На том конце линии энергично зашелестели листами блокнота.
- Вот! - Он просит тебя связаться с ним по номеру девятьсот шестьдесят -
девятьсот девяносто - двадцать семь - одиннадцать - ты записала? В период
от двадцати ноль-ноль до половины девятого... Каждый день. Он будет там
ошиваться. Какой-то автомат в безлюдном месте...
- Это неважно, - Энни посмотрела на часы. - Вовремя это я... Одним словом
- спасибо и держи меня в курсе.
- Хорошо сказано - ты же по личному блоку звонишь! По переносному! Ты
никогда его номера никому не говорила - даже лучшим подругам! - в голосе
Люси прозвучала хорошо промодулированная обида.
Энни назвала номер, вырубила связь, положила блок на стол и еще раз
посмотрела на часы. Оставалось еще время выпить чашечку кофе. Она
поморщилась.

* * *


После покупки относительно приличного комплекта одежды на
карточке-анонимке от Дженерал Трендс Гонсало осталось ровно столько, чтобы
не умереть с голоду в ближайшие три дня. Это его, впрочем, не слишком
волновало - чек от ГН он догадался оставить в надежном месте прежде, чем
выходить на контакт с Комски. Поэтому, прежде чем выходить на новый
рискованный контакт, который подкинула ему судьба, он решил кутнуть на всю
оставшуюся на кредитке сумму и позволил себе впервые за двое суток поесть
по-человечески в недорогом, но вполне приличном баре Бродяга и даже
закончить ужин графинчиком кальвадоса, к которому очень хорошо пришлась
импортная папиросина, поданая, словно диковинное блюдо, на отдельном
подносике с приложением дешевой зажигалки с оттиснутой сусальным золотом
мини-рекламой заведения.
Прихлебывая согревающее душу спиртное и вдыхая кисловатый дымок, Гонсало
выслушал раздававшееся из пристроенного в углу бара Ти-Ви повторение сюжета
ГН о предполагаемом похищении опасного гостя Прерии и довольно путаный
комментарий заместителя министра внутренних дел к этой сенсационной
информации, после чего впал в мрачную задумчивость, пощелкивая перед носом
дешевеньким пьезо-огнивом, словно крошечный язычок пламени мог подсказать
ему выход из сложившейся комбинации.
Зажигалка сгодилась еще и для того, чтобы наконец избавиться от ставшего
ненужным драгоценного подарка Судьбы - квитанции за аренду помещения номер
сорок по Птичьим Пустошам...
Он это место хорошо знал и запомнить адрес для него труда не составило,
так что предать огню смятую бумажку - сам Бог велел...
Идти по этому адресу Гонсало было боязно сразу по двум причинам.
Во-первых, предположение о том, что именно эти забытые Богом и людьми
подвалы служили сейчас убежищем для двух придурков, сосватавших ему это
непыльное дельце, могло оказаться чистой воды блефом. Во вторых, если
упомянутые дурни и впрямь свили себе гнездо в этой обители крыс, то есть
много шансов на то, что не он один - Гонсало Гопник - настолько умен, что
проложит дорогу в убежище похитителей дорогого Гостя. В этом случае
совершенно неизвестно было на что он нарвется по достижении своей цели -
может быть что и просто на пулю в лоб.
Идти, тем не менее, было надо. Благо от Бродяги до Птичьих Пустошей легко
и относительно незаметно можно было добраться через начавший тонуть в
ночном тумане ненаселенный Мокрый Луг, что окаймлял русло Зимней речки.
Что делать с этим сочащимся болотной влагой клином земли, вонзившимся в
рыхловатую ткань окраины, толком не знал никто еще со времен основания
стольного града. Начинался град как лагерь отбывших срока вольнонаемных и
расконвоированных спецпоселенцев поздней Империи, и до его планировки дела
никому не было. Во времена, более располагавшие к расцвету
градоустроительства, Мокрый Луг местами обнесли декоративной оградой и
объявили национальным парком. Теперь это было любимым местом периодического
сосредоточения бойскаутов, влюбленных и самоубийц.
К первым двум категориям Гонсало себя самым решительным образом не
относил. Что касается последней, то подозрения в своей принадлежности к ней
все более овладевали им, по мере того как он углублялся в приветливо
уплотняющуюся с каждой минутой белесую, сыроватую мглу.
Во мгле этой с адвокатом, правда, ничего ужасного не приключилось - разве
что промочил ноги, форсируя ручеек, в который летняя жара обратила Зимнюю.
Да померещилось еще всякое - в тумане... Должно быть со Ржавой Поймы
пахнуло тамошней чертовщиной. Да заплутав в зыбком мраке, выбрался он не по
центру Птичьих Пустошей, как собирался, а в самом их начале.
Что его, пожалуй, и спасло.
В слабо подсвеченном сумраке унылые, приземистые сооружения,
понастроенные бестолковыми отцами-основателями по бывшим пустырям,
образовывали лабиринт, в котором просто обязаны были водиться черти и
домовые. Поэтому появившийся впереди поганого вида пес с рваным ухом,
трусивший во мраке вслед за коренастой, нетвердой в ногах фигурой, вызвал у
не чуждого знакомству с классикой Гонсало ассоциации с той тварью, что
встретилась как-то на прогулке герру Фаусту. Из книжки Г те...
Неприятно было то, что за этой странной парой ему пришлось следовать
почти не отрываясь - и человек и пес словно подрядились вертеться у него
под ногами.
Раздражение, которым от этого их занятия постепенно переполнялся Гонсало,
даже помешало ему понять сразу, что это не за кем-нибудь, а вслед за
Счастливчиком - Тони Пайпером - ведет его чертова псина. Осознание этого
факта его добило. И - наредкость не вовремя - лишило способности критически
воспринимать все другие факты. А они - эти факты - заслуживали того, чтобы
к ним присмотреться.
Заслуживал того, чтобы присмотреться к нему, фургон, припаркованный
немного впереди, на косом перекрестке - таком, с которого просматривались
навылет пять с половиной улиц, расползающихся подобно ракам, выпущеным из
рачевни по всем просторам Птичьих. Фургон был сер, затемнен и явно покинут
- то ли навечно, то ли - только на эту ночь, большую или малую...
Правда внутри кузова неказистой на вид машины кипела никому не слышная
жизнь: четверо оперативников, не отрываясь, следили за передвижением
объекта, двое - старших по чину - обговаривали последние детали предстоящей
операции.
- Он где-то здесь... - задумчиво говорил Йозеф. - Точнее - вот он: топает
прямо на нас... Пропускаем мимо себя - он нас приведет на место - прямым
ходом. Подтягиваемся следом - без лишнего шума, ликвидируем чудаков,
забираем Гостя - всех дел на штуку с лимонной корочкой...
- Мне не нравится, что вокруг объекта болтаются еще двое,
- Алекс постучал пальцем по дисплею. - Один побольше, а другой...
- А другой - по всему судя, его пес, - оборвал его Йозеф. - Похоже, что
придется... А это еще что?!

* * *


Покровский потер лоб.
- И все-таки... И все-таки, все воюющие стороны - или, по крайней мере,
некоторые из них - готовясь ко всеобщей гибели и уже погибая, позаботились
о том, чтобы забросить туда - за грань небытия - свое наследие, сделать
свою последнюю ставку... Я имею ввиду сверхглубинные убежища. Видимо, на
этот счет у них было соглашение и какие-то общие стандарты: по крайней
мере, невозможно отличить эти шахты - в базальте континентальных плит и дна
океанов - друг от друга. Какая сторона соорудила тот или иной колодец -
полнейшая загадка. Но всегда и всюду железно соблюдалась единая схема:
первые десять этажей вниз - уровни кратковременного пребывания всех
способных носить оружие, следующие двенадцать - уровни долгосрочного
пребывания взрослого гражданского населения, следующая дюжина уровней -
убежища генштаба и правительства. Ниже - хранилища документации и памяти
суперкомпьютеров - все достигнутое человечеством за века его письменной
истории. Ниже, от тридцать шестого уровня, вниз - убежище детей от шести до
четырнадцати лет в земном исчислении.
На каждые пять тысяч по четыре взрослых педагога. Ниже, от сорок второго
- для самых младших: от нуля до шести. По взрослому педагогу на пять сотен.
Они были готовы к этому путешествию за край небытия, эти дети. Заранее
обучены и тренированы - система подготовки молодого поколения к войне была
куда жестче, чем любая бойскаутская или другая известная раньше система.
Едва научившись ходить и говорить, они уже были разбиты на группы и отряды.
Старшие закреплены за отрядами младших.
Строгая иерархия, железная дисциплина, беспрерывные учения.
Взрослые в роли живых богов - безгрешных и непререкаемых... Такими вот
были обитатели этих нижних - придонных - этажей колодцев спасения. Еще ниже
- криогенные колодцы. Там только генетический материал и замороженные
трансплантаты для основных имунных комбинаций.
Оборудование для госпиталей, законсервированная техника, стройматериалы,
продуктовый НЗ - в перекрытиях, в отдельных шахтах, в потайных складах...
Термоядерная бомбардировка полностью уничтожила верхние два десятка уровней
почти во всех колодцах. Радиационное заражение поразило еще
двадцать-тридцать. Вы понимаете, что это значит?
Три следующие поколения, Чур жил странной, призрачной, подземной жизнью.
Не сохранилось ни клочка бумаги, ни одного достоверного свидетельства той
поры. Можно только предполагать, как сложилась судьба, в общем-то, немногих
уцелевших взрослых.
Скольких детей им удалось сберечь - сказать трудно. Если судить по тому
числу людей, которое застали на Чуре добравшиеся до него, уже с помощью
кораблей подпространственного перехода, посланцы Метрополии, то довольно
много. Но выполнить свою роль до конца - сделать этих уцелевших
полноценными членами общества - в том смысле, как мы это понимаем здесь - в
обычных Мирах Федерации - их наставникам не удалось.
Цивилизация Чур стала цивилизацией детей, так и не узнавших, что значит
быть взрослыми.
Нет, чисто биологически, они взрослели. И даже старились и умирали
естественной смертью, в тех редких случаях, когда условия жизни на
прошедшей через атомный апокалипсис планете позволяли дожить до этого. Но
вместе с сотворившими конец света старшими поколениями, в небытие канули
целые пласты человеческой культуры.
Ушло тысячелетиями складывавшееся понимание уклада жизни, семьи, навыков
и умений воспитания следующих поколений, не стало системы образования,
здравоохранения, армии и полиции; не стало земной культуры вообще. Остались
брошенные, одичавшие, так и не взрослеющие дети на смертельно опасной для
жизни планете. И остались тщательно сохраненные для них знания.
Обо всем. В том числе и о строении и работе человеческого общества, о том
как сеять хлеб и собирать урожай, о том как получать металлы и делать из
них машины... И мечи. И очень много красивых историй о том, как жили во
вражде, сражались и умирали люди сгинувшего мира.
Профессор помолчал. И добавил:
- И еще остались Псы.
- Псы... Вот о чем я хотел бы узнать поподробнее... - признался комиссар,
пристраивая опустевшую чашку на краешек стола.
Покровский пожал плечами. Глянул на часы.
- Знаете, не буду отбивать хлеб у Клавы... Лучше обратесь к доктору Шпак.
В конце концов, она - единственный человек на Прерии, у которого в доме жил
настоящий Пес с Чура. Почти год...
- Как вы сказали? - комиссар вынул из-под усов трубку и наклонился
вперед. - Доктор Шпак?
- Да, Клавдия Ивановна Шпак... Она у нас ведет небольшой семинар -
Антропогенная фауна Чура... Как вы понимаете, это - в основном - Псы. И
немного - о Сумеречных Стаях... Никто лучше нее не знает вопроса...
Комиссар задумчиво нахмурился.
- Простите, но как получилось, что в информационной сети...
- О, Гос-с-споди! - профессор безнадежно махнул рукой. - Информационная
сеть! Готов поклясться, что про Федю Фельдмана, например, там значится, что
он - электрик. Хобби - тату...
- Татуировки? - поморщился комиссар.
- Да. И ничего больше вы там в вашей Сети не найдете... Хотите пари?
- А что я должен был бы найти там? - поинтересовался Роше, кладя на
колени блок связи.
Набрал на клавиатуре запрос, нажал ввод.
- Федор Максович - крупнейший специалист в области магической графики, -
Покровский снисходительно пожал плечами.
- Люди Чура всерьез полагают, что разного рода изображения - татуировка,
в частности - может служить защитой для того, кто такой рисунок носит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58