– Чудесно! Чудесно!
Это ироничное восклицание привело в замешательство обоих полисменов. Эндри посмотрел на дверь гостиной.
– Я пойду с вами, джентльмены. Подождите только минуту.
Вернувшись в гостиную, он отпустил Бетти. Потом, взяв Кэти за плечи, сказал:
– Послушай меня, дорогая. Послушай внимательно, потому что это очень важно. В зале меня ждут двое полицейских. Меня обвиняют в нанесении серьезных телесных повреждений Розье… То есть именно в том, во что ты тоже веришь. По крайней мере, у тебя есть что-то общее с этими блюстителями порядка.
Ее дрожащие губы пошевелились, но она не смогла вымолвить ни слова. Он слегка встряхнул ее, продолжая держать за плечи.
– Послушай, – мягко сказал он, – не говори никому ни слова об убийстве, о котором я тебе рассказал. Ни слова, ты меня слышишь?
– Но, Энди…
Он снова встряхнул ее, на этот раз сильнее.
– Кэти. Позволь мне сделать это по-своему. Я должен выждать подходящий момент, и тогда я затяну петлю вокруг шеи этой свиньи так крепко, что он ни за что из нее не выпутается. А если ты хоть словом заикнешься об этом, ты испортишь мне все. Мне не только не удастся доказать его виновность. Тогда все обернется против меня, и он сможет свалить это убийство на меня и сфабриковать все необходимые улики.
– Нет! Нет!
– Да, да, Кэти, это так. Поэтому делай, как я сказал. Никому ни слова, если только я сам не попрошу тебя говорить. Пообещай мне, что ты будешь молчать. Поклянись Богом, что ничего не скажешь.
Кэти смотрела на него, отказываясь понять его тактику. Всякий раз, когда Бернард Розье причинял ей зло, она молчала, держала это в тайне до тех пор, пока факты сами не выплывали на поверхность. И что из этого получалось? Это приносило ей лишние беды. И вот сейчас она опять должна молчать. А то, что происходило сейчас, было намного хуже всех тех бед, что выпали на ее долю. Этой беды ей ни за что не пережить.
Но, помимо собственной воли, она кивнула – кивнула просто потому, что была не в силах возражать. Он заключил ее в объятия и крепко поцеловал в губы. Отпустив ее, он улыбнулся и сказал:
– Я скоро вернусь, Кэти. Ждите меня к чаю.
И он в самом деле вернулся к чаю. Его отпустили под залог в двести фунтов. Перед чаем он еще успел заехать к мистеру Хевитту и рассказать о двух ночных нападениях, о своем сегодняшнем визите в Гринволл-Мэнор и о том, как он, не найдя Бернарда Розье дома, пошел искать его в полях и увидел, как тот едет верхом по тропе, ведущей от карьера к проселочной дороге. Он также упомянул о своей встрече с альпинисткой. Но он ни словом не обмолвился об убийстве, свидетелем которого оказался, зная, что мистер Хевитт, как всякий юрист, обязан незамедлительно сообщать подобные сведения суду. А эту информацию он хотел приберечь до самого последнего момента. Однако он особо подчеркнул тот факт, что не встречался и не разговаривал с Бернардом Розье, и это, по крайней мере, было правдой.
Глава 9
Суд состоялся через неделю. Зал суда был набит битком так, что двери пришлось закрыть еще задолго до начала заседания. Не только жители Шилдса, но и все графство говорило об иске, предъявленным Бернардом Розье капитану Фрэнкелю, жестоко избившему его. Все знали, что Розье еще не совсем оправился после ранений, нанесенных ему его собственной сестрой четыре месяца назад. Одни держали пари, на какой срок будет осужден капитан Фрэнкель; другие спорили о том, какие причины могли быть у капитана, чтобы нападать на Бернарда Розье. Кстати, причины, побудившие миссис Нобль осуществить покушение на жизнь брата, тоже остались неизвестны – газеты не дали объяснения причин покушения.
Все взгляды были сейчас устремлены на адвоката. Было весьма маловероятно, что ему удастся выиграть процесс, – мистер Хевитт еще не смог представить суду ни одного веского доказательства невиновности своего подзащитного.
Показания двух главных свидетелей защите не помогли. Один из них, молодая женщина, занимавшаяся в этих краях альпинизмом, давала показания с готовностью. Другой свидетель, дворецкий Бернарда Розье, говорил неохотно, свои показания пробормотал невнятно. Мистер Гордон, судья, приказал ему повторить все отчетливо, и тогда он сказал, что капитан Фрэнкель действительно приходил в Гринволл-Мэнор в то утро, когда было совершено нападение на Бернарда Розье. Капитан изъявил желание встретиться с его хозяином.
Адвокат спросил дворецкого, что еще говорил подзащитный, и тот после продолжительной паузы ответил, что капитан Фрэнкель заявил о своем намерении подождать его хозяина в доме или на территории усадьбы.
– Как он себя вел? Он был груб, рассержен? – спросил защитник.
– Нет, сэр, он был очень вежлив, – без колебания ответил Кеннард.
Однако показания альпинистки были направлены против капитана Фрэнкеля. Она была до глубины души возмущена его отказом пойти с ней и оказать помощь несчастному джентльмену, упавшему с лошади, и была убеждена, что телесные повреждения, нанесенные мистеру Розье, – дело рук капитана.
Взгляды присутствующих обратились к Бернарду Розье. Он был одет в элегантный костюм табачного цвета с широкими лацканами. Его манеры казались безупречными, а его тон, когда он обращался к судье, был очень вежлив. Его обезображенный вид вызывал сочувствие и жалость. Лицо было изуродовано до неузнаваемости, а на месте правого уха была видна дыра. Говоря, он время от времени начинал жестикулировать искалеченной рукой, но тут же опускал ее и прятал в карман, словно стыдясь показывать свое увечье присутствующим. Его поведение во время дачи показаний вызвало симпатию судьи и большинства присяжных. Бернард Розье спокойно рассказал, как в утро нападения выехал на свою обычную верховую прогулку, уточнив, что только недавно смог снова сесть в седло, поскольку последствия ранений, нанесенных ему миссис Нобль, еще давали о себе знать. Когда он оказался на тропе, ответвляющейся от проселочной дороги, кто-то внезапно прыгнул ему на спину с земляной насыпи. Это произошло так неожиданно, что он не успел разглядеть лица противника – лишь помнил, что во время драки однажды ухватил его за бороду, а также нанес ему несколько ударов кулаком по лицу. Того, что за этим последовало, он не мог припомнить, поскольку был жестоко избит и пребывал в шоковом состоянии. Он не помнил, как взобрался на лошадь и выехал на дорогу; и, разумеется, не помнил, как две леди нашли его на дороге без сознания и привезли домой. Он ничего не помнил до того момента, когда очнулся на диване в своем доме и увидел возле себя слугу, который обрабатывал его раны. Эндри поймал на себе холодный пристальный взгляд прокурора.
– Меня удивляет ваше поведение, капитан, – сказал прокурор, закончив перекрестный допрос. – Оно просто непостижимо, если принять во внимание положение, которого вам удалось достичь в жизни. Будучи капитаном судна, вы должны быть серьезным, ответственным человеком, а вы повели себя, как обычный уличный хулиган. К тому же, занимая такую ответственную должность, вы должны быть достаточно умны, чтобы понимать, что история, рассказанная вами суду, неправдоподобна, и только идиот мог бы в нее поверить.
– Я возражаю, сэр.
Прокурор отмел движением руки возражения защитника и продолжал свою речь:
– Вы признаете, что приходили в резиденцию мистера Розье в утро, когда было совершено нападение, с целью встретиться с пострадавшим. Дворецкий мистера Розье сообщил нам, что вы были намерены ждать до тех пор, пока его хозяин не вернется с верховой прогулки. После этого вы утверждаете, что, прождав некоторое время в окрестностях усадьбы, вы направились пешком по проселочной дороге и первым человеком, которого вы встретили на своем пути, была мисс Ричардс. Мисс Ричардс подбежала к вам, прося оказать помощь джентльмену, упавшему с лошади, которого она и ее подруга нашли на дороге в бессознательном состоянии. Вы признаете, что отказались выполнить ее просьбу. Вы также признаете, что указали, в каком направлении находится дом пострадавшего. Из этого нам становится ясно, что вы знали, о ком говорит мисс Ричардс, – однако вы отрицаете, что встречались с пострадавшим в то утро. Но если вы с ним не встречались, то как вы могли знать, что именно он лежит на дороге? Неужели вы ожидаете, что мы вам поверим? И кто, кроме вас, мог нанести пострадавшему телесные повреждения, которые могли бы иметь летальный исход? – Прокурор на секунду умолк. Прочистив горло, он продолжал на драматической ноте: – Вы попали на скамью подсудимых по обвинению в нанесении тяжелых телесных повреждений, но вам могло быть предъявлено обвинение в убийстве, если бы эти две леди не оказались случайно на дороге в тот самый момент, когда там лежал пострадавший. Ведь если бы ему не была оказана вовремя помощь, он мог бы и не выжить. И вполне возможно, что вашей целью являлось убийство. – Немного помолчав, прокурор заключил тоном, в котором звучало неподдельное удивление: – Это выше моего понимания, сэр, как такой жестокий и безответственный человек, как вы, мог получить должность капитана в серьезной компании и достичь уважаемого положения в обществе.
Откуда-то из глубин зала донеслось приглушенное хихиканье. Эндри, глядя на холодное, полное презрения лицо прокурора, с трудом удерживался от того, чтобы не заехать по этому лицу кулаком. С усилием сглотнув, он сказал, стараясь изо всех сил сохранять спокойствие:
– Я должен кое о чем вам сообщить, сэр. Когда вы услышите то, что я собираюсь вам сказать, ваше мнение на мой счет может измениться.
Прокурор и присяжные удивленно посмотрели на обвиняемого, пораженные его словами и еще более пораженные его властным, решительным тоном. Уверенность, с которой он говорил, никак не вязалась с его положением подсудимого. Казалось, он сам собрался выступить в роли обвинителя и сообщить им о чем-то очень важном, что даст совершенно новый оборот делу.
– Я пошел к мистеру Розье, – начал свой рассказ Эндри, отчетливо выговаривая каждое слово, – для того чтобы объясниться с ним по поводу нападения, совершенного на меня в предыдущий вечер шайкой головорезов, которых он нанял специально для этой цели, – говоря, он дотронулся до века, с которого еще не сошла опухоль, и до шрама над бровью. – Четверо мужчин напали на меня поздно вечером, когда я сошел с моего корабля. Они не только били меня. Они также сунули мне в рот пригоршню грязи и вымазали грязью мою одежду, что я посчитал крайне оскорбительным. Мне удалось задержать одного из них, и от него я получил достаточную информацию для того, чтобы понять, кто был организатором нападения. Именно это и послужило причиной моего визита в резиденцию мистера Розье. – Эндри сделал небольшую паузу. Он видел, что внимание всех присяжных сосредоточено на нем, так же, как и внимание публики. – Как вам уже известно, джентльмены, когда я приехал, мистера Розье не оказалось дома, – продолжал он. – Дворецкий указал мне, в каком направлении он поехал, и я отправился пешком туда. Когда я дошел до залитого водой карьера, я услышал приближение лошади и догадался, что всадник именно тот человек, которого я ищу. Не желая, чтобы он увидел меня первым, я спрятался в зарослях, окружающих карьер. Оттуда я видел, как какой-то мужчина внезапно выскочил из-за земляной насыпи у тропы, по которой ехал всадник, и, прыгнув ему на спину, повалил на землю. Прежде чем это случилось, я успел рассмотреть лицо всадника и удостоверился в том, что это и есть интересующий меня человек. – Эндри вытянул руку и указал пальцем на Бернарда Розье, и все взгляды, как по команде, устремились туда, где сидел пострадавший. – Я наблюдал из своего укрытия за их дракой. Никто из них не заметил меня. Противнику мистера Розье удалось подняться с земли первым, и он занес ногу, собираясь ударить мистера Розье в живот. Но мистер Розье оказался проворнее. Он схватил мужчину за лодыжку и дернул его ногу на себя. Мужчина упал навзничь и больше не пошевелился. Наверное, он был мертв уже тогда. Но этот человек, – он снова указал пальцем на Бернарда, и этот жест был полон презрения, – решил действовать наверняка. Он взял камень и ударил им мужчину по голове. Он сделал это так быстро, что я не успел вмешаться.
Послышался судорожный вдох. Все присутствующие обернулись и посмотрели на Бернарда Розье.
– Но это еще не все, – снова заговорил Эндри. – Мистер Розье взял тело мужчины за ноги и, подтащив его к карьеру, бросил в воду. Я потом узнал имя этого мужчины, ваша честь, – Эндри повернулся к судье. – Его звали Вильям Денисон.
В зале поднялся шум, и судье Гордону пришлось долго стучать молотком, чтобы призвать присутствующих к порядку.
– Продолжайте, капитан Фрэнкель, – сказал он Эндри, когда тишина была восстановлена.
– Я также узнал, ваша честь, кто этот человек. Вильям Денисон работал в Гринволл-Мэноре с тех пор, как был еще мальчиком. Сначала он был помощником садовника, потом стал конюхом и мальчиком на побегушках у хозяина, а также его постоянной жертвой. Насколько мне известно, мистер Розье имел обыкновение вымещать на нем свое дурное настроение. Несколько лет назад мистер Розье выбил ему глаз, ударив по лицу плетью, а вечером накануне своей смерти Вильям Денисон получил от хозяина другой сильный удар плетью, от которого на его лице остался рубец. Сцена, невольным свидетелем которой я оказался, была сценой мести Вильяма Денисона. Денисон пришел туда, где Бернард Розье совершал свою регулярную верховую прогулку, чтобы расквитаться с ним за все обиды и увечья, которые хозяин наносил ему в течение долгих лет. Полиция была уведомлена об исчезновении Вильяма Денисона, но никто, кроме его жены, не придал этому значения. Миссис Денисон находится сейчас в зале суда. – Он снова вытянул руку и указал куда-то в глубь зала, но на этот раз его жест был вежливым. – Она готова опознать тело своего мужа, когда его достанут со дна карьера.
Прежде чем судья Гордон успел объявить, что слушание дела откладывается ввиду непредвиденных обстоятельств, в зале поднялся такой гомон, что крики судьи, призывающие к порядку, не были слышны даже в первых рядах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49