– По крайней мере хотя бы это правда.
– А что привело вас в наш город?
– Она репортер, папа, – ответил Руни за девушку и снова подмигнул ей, пытаясь подбодрить. – Она приехала в город, чтобы сделать материал о Янси Грейнджере и новой больнице.
Казалось, Шелби потрясен. Хорошо, подумала Дана, удивляясь, что он попался так неожиданно. Она-то думала, что этот человек знает все, что происходит в городе. Возможно, старый чудак не такая уж влиятельная особа, какой себя мнит. А может, выпивка виновата.
– Это интересно. – Шелби почесал подбородок.
Анна Бет дотронулась до руки Даны и улыбнулась.
– Я думаю, это хорошая идея. Доктор Грейнджер заслуживает известности. Просто замечательно, что его выдвинули кандидатом на Нобелевскую премию.
– Я согласен с мамой. – Руни снисходительно посмотрел на мать.
– А что вы думаете по этому поводу, мисс Бивенс? – спросил Шелби, растягивая слова.
– Я думаю, новая больница – хорошее дело для города.
– Я рад, что вы это поняли. И я так думаю.
– Правда? Вы меня удивили, мистер Тримейн.
Он прищурился, а в голосе появилась настороженность.
– Чем же?
– Вашим отношением. Можно было предположить, что вы готовы пожертвовать землю. Позвольте спросить, а почему вы не сделали этого?
Вены на шее Шелби вздулись.
– Это не ваше дело, юная леди!
Руни вскочил, а Анна Бет тихонько ахнула.
Шелби, не обращая внимания на жену и сына, впился глазами в Дану, точно разглядывал ее в микроскоп.
– Тримейны не обсуждают свои дела с посторонними. – И носитель этого имени уверенным шагом направился к двери.
После его ухода повисла напряженная тишина. Наконец Руни откашлялся. Его мать, испытывая невероятную неловкость, попросила:
– Пожалуйста, простите моего мужа за грубость.
– Все в порядке, мама, – сказал Руни, как будто разговаривал с ребенком. – Почему бы тебе не прилечь?
– Да, конечно, у меня разболелась голова. – Она неуверенно улыбнулась. – Вы простите меня, дорогая?
– Конечно. Рада была с вами познакомиться.
Анна Бет наклонилась и поцеловала Дану в щеку.
– Приходите снова, слышите?
Не в этой жизни, подумала Дана. А вслух сказала:
– Спасибо, непременно.
– Жаль, что все так вышло, – сказал Руни, когда они остались вдвоем.
– Ты не виноват. Мне не стоило говорить ничего такого…
– Я понимаю. Ты репортер, и это твоя работа – задевать самые уязвимые места.
Дана ничего не сказала. Ей хотелось одного – уйти поскорее. Словно читая ее мысли, Руни схватил ее за руку.
Они уже дошли до двери, когда Шелби снова появился.
– Сын, я хотел бы перекинуться с тобой парой слов.
Руни обернулся.
– Не сейчас.
– Нет, сейчас.
Руни пожал плечами и обернулся к Дане.
– Я недолго.
Она наблюдала, как отец с сыном возвращаются в солярий, потом зашла в туалет, а когда вышла, ее взгляд упал на дверь соседней комнаты. Кабинет Шелби. Дверь открыта. Дана остановилась.
Может ли она?.. Нет, конечно, нет. А собственно, почему нет? Ее уже обвинили во всех смертных грехах, так почему бы не сделать того, что хочется?
С бьющимся сердцем Дана проскользнула в кабинет. А если ее здесь застанут? Она отогнала неприятную мысль и огляделась.
Она понятия не имела, что именно собирается найти, но взгляд сосредоточился на письменном столе. Тяжелое пресс-папье в форме цветка магнолии привлекло ее внимание, и не только потому, что само по себе было прекрасно, а потому, что под ним лежал лист бумаги с именем и номером.
Это может оказаться важным. Дана на всякий случай запомнила и то и другое и лишь потом торопливо вышла за дверь.
– Ну, выкладывай, – покорно проговорил Руни, глядя на отца.
– Теперь так разговаривают с родителями?
– Не заводись, папа. Возможно, она вышла за рамки, но она мне нравится.
– Она всего-навсего чертовски любопытный репортер.
– Я сказал, она мне нравится.
– Как далеко зашло у тебя это «нравится»?
– Я люблю ее, – сказал Руни и, помолчав, продолжил: – И попросил выйти за меня замуж.
Лицо Шелби стало пепельным, а когда он заговорил, его голос дрожал.
– Что она ответила?
– Она сказала «нет», но я не сдамся.
– Черт возьми, Руни…
Младший Тримейн замахал руками и покачал головой:
– Я не хочу обсуждать этот вопрос, папа. Кроме того, меня ждут.
– Не выводи меня из себя! – завизжал Шелби.
Руни направился к двери.
– Ты не слишком хорошо выглядишь, – заметила Дана, когда они сели в машину. – О чем вы говорили с отцом?
– Я думаю, ты сама догадываешься.
– Обо мне, – ровным голосом сказала Дана.
– Совершенно верно.
– Насчет земли?
– Да, это стало причиной его тирады, я уверен.
– Ты расстроился?
– Нет, но я не хочу, чтобы ты говорила об этом кому-нибудь. Хорошо?
– Не скажу.
– Я знаю, он поступит с землей так, как надо для больницы.
– Что еще он сказал? – спросила Дана.
– Почти ничего, потому что я посоветовал ему заниматься своим делом.
– Думаешь, он послушается?
Губы Руни дернулись.
– Конечно, нет.
Дана бросила сумку на кровать и села. Она не могла стоять, слишком взволнованная визитом к Руни. Да, она задела за живое, спросив Шелби насчет земли. То, что он принялся так яростно обороняться, подтвердило ее мысль: он ведет двойную игру.
Деньги. Она догадалась о мотиве, которым он руководствовался. Но разве Шелби не понимает, что не в силах заставить Руни заниматься политикой, если тот не хочет? Возможно, Руни совершенно правильно поступает, не желая впутываться в это дело, подумала Дана. Люди вроде Шелби Тримейна думают, что любого могут заставить плясать под свою дудку.
Интересно, а Шелби сталкивался с Янси Грейнджером? При этой мысли на губах Даны появилась улыбка. Она бы с интересом посмотрела на их встречу. Когда Янси узнает, что задумал старик, это будет сущий ад.
Внезапно имя и номер, обнаруженные в кабинете Шелби, всплыли в памяти. Она сняла трубку и позвонила в Вашингтон. Через несколько секунд на том конце провода раздался голос Тима Гаррисона из «Ишьюз».
Дана представилась и сказала:
– У меня есть имя и номер. Надо проверить, имеют ли они отношение к решению о продаже земли.
– Ох, должно быть, телепатия существует.
– Почему ты так решил?
– Я собирался тебе звонить.
Она выпрямилась.
– Правда?
– Имя, которое тебя интересует, случайно, не Андерсон?
– Да. – У Даны вспотели ладони. – Ты знаешь, кто это?
– Человек по имени Ньютон Андерсон получил деньги от людей, которые называют себя «Андерсон груп».
– Они имеют отношение к земле Тримейна?
– Более чем. Они хотят заполучить ее под парк отдыха и готовы выложить кучу денег.
Дана была потрясена. Парк отдыха вместо больницы? Боже, значит, игра и в самом деле идет по-крупному!
Глава 31
Шелби Тримейн придвинул к себе чашку кофе с виски, сделал глоток и улыбнулся. Хотя все внутри горело – от горла до желудка, – ему это чертовски нравилось. Ну просто манна небесная!
Он вздохнул, откинулся в кресле и посмотрел в окно. Жаль, что у него нет настроения наслаждаться великолепным утром. Все, что он видел, – это огромный оранжевый шар, поднимающийся на востоке и способный высветить всю грязь.
Жениться на этой мерзавке? Шелби попробовал не обращать внимания на горький вкус во рту. Да он сойдет в могилу, но не позволит Руни жениться на Дане Бивенс. Он и раньше видел работающих женщин вроде нее, они гонялись за мужчинами, похожими на Руни. Белая шваль – вот они кто, и ничего больше.
Два дня назад он привел ее в дом, и все это время у Шелби было отвратительное, просто ужасное настроение. Он несколько раз довел Анну Бет до слез. Впрочем, у нее глаза всегда на мокром месте. Да разве он виноват? Ведь это Руни ее привел. Никакая кретинка с острым языком и тугой задницей не сорвет его планы насчет будущего единственного сына. Он пока не знает, что ему суждено стать политическим деятелем.
Все, что необходимо Руни, – это пара сенсационных дел и много-много денег, и тогда ему открыт путь к вершине политической лестницы. Дела не проблема, был уверен Шелби, но денег маловато.
Он улыбнулся. Скоро они будут, и столько, сколько надо для продвижения Руни во власть, в сенат.
Шелби любил размышлять об этом, мечтать, прислушиваться к внутреннему голосу, обещавшему ему желанное.
Но что-то надо делать с этой Даной Бивенс, а это не просто. Во-первых, Руни сейчас думает не головой, а совсем другим местом – тем, что промеж ног, а во-вторых, Бивенс, конечно, белая шваль, но обертка хороша, ничего не скажешь.
Она без колебаний схватилась с ним и за это достойна восхищения. Фактически она выиграла первый раунд, а это кое-чего стоит. Она докопается до сути. Она умеет держаться, но ей недостает лоска, который необходим жене Руни Тримейна.
Шелби ухмыльнулся и сделал очередной глоток своего лечебного кофе. Техас. Он не поверил в эту историю, хотя сам не знал почему. Но это не важно. Она не та женщина, которая подойдет его сыну. Руни нужна жена с голубой виргинской кровью, как у него, чтобы их прекрасные дети продолжили славный род Тримейнов. А Дана Бивенс пускай возвращается в ту дыру, из которой выползла.
Над своим решением Шелби думал достаточно долго, а потом потянулся к телефону.
После седьмого гудка трубку сняли.
– Позвольте поговорить с Говардом.
– Он спит, – ответил раздраженный женский голос.
– Черт возьми, мне не важно, чем он занимается! Скажите, что это Шелби Тримейн.
На линии стало тихо. Потом в трубке раздалось:
– Простите, мистер Тримейн. Мэри Джейн не знала, кто это.
– Засунь свои извинения себе в штаны, – отрубил Шелби. – У меня есть работенка для тебя. Я хочу, чтобы ты выяснил все о женщине по имени Дана Бивенс. Она репортер из Ричмонда.
– Когда вам необходима информация?
Шелби посмотрел на часы.
– Два часа хватит?
– Вы серьезно?
– Да уж куда серьезнее, – холодно ответил Шелби.
– Сделаю все, что смогу, сэр.
Шелби швырнул трубку на рычаг и направился к бару смочить горло чем-нибудь покрепче.
Надо расслабиться, сказал он себе. Наверняка он получит ответ на свой вопрос не через два часа, а гораздо позднее.
Он оказался прав. Они с Анной Бет только закончили обед, когда Мэриан вошла в столовую.
– Вам звонят, сэр. Мистер Говард Донован на проводе.
Он бросил салфетку на стол.
– Я поговорю из кабинета.
Жена проводила его встревоженным взглядом.
– Не забудь, что мы идем…
– Не сейчас, Анна Бет!
В кабинете он взял трубку.
– Я слушаю.
Когда Говард Донован закончил свой рассказ, Шелби Тримейн от души выругался.
Он был уверен, что его надо запереть, как помешанного. Он не мог держаться от нее подальше, не мог справиться с собой. Она ему нужна. Когда она наклонилась и он увидел молочно-белые верхушки грудей, он потерял последние рычаги управления собой и своим телом.
Он хлопнул себя ладонью по лбу, желая вбить хоть какой-то разум в голову. Но поздно, слишком поздно.
Если и есть на свете женщина, с которой он не должен был заниматься любовью, так это Дана Бивенс. Дочь Виды Лу! Этот факт ошеломил его, и ночь жаркой страсти обернулась кошмарным пробуждением. Янси чувствовал себя совершенно больным. Как жаль! Похоже, его жизни суждено стать длинной вереницей сожалений. Он думал, что став доктором, обратит трагедию в триумф и в его жизни больше не будет места сожалению и раскаянию.
Он горько рассмеялся. Его выдуманный мир рухнул. Если Вида Лу узнает, что он спал с другой женщиной, даже не с ее дочерью, ее месть будет беспощадной. Она разрушит его независимо от того, во что ей это обойдется.
Янси не мог поверить, что судьба сыграла с ним такую шутку. Какого черта? Как он умудрился связаться с матерью и дочерью одновременно? И что теперь? С одной стороны, он под страхом смерти не должен к ней прикасаться. А с другой – он умрет без этого.
Он понимал, что должен оставить Дану в покое, только не знал, сможет ли. Каждый раз, видя ее, он не узнавал себя. Что это – слабость?
Он не мог не думать о том, как было бы здорово до конца жизни просыпаться каждое утро и видеть рядом с собой Дану, наблюдать, как растет ее живот, наполненный его детьми…
Господи, неужели нельзя выбросить все это из головы? Он хочет невозможного. Стоит ему открыть рот и признаться, кто он такой… Она никогда его не простит. Разве она не сказала, что если когда-нибудь найдет того парня, то заставит заплатить за все?
Но о чем он волнуется? Дана не докопается до правды, никто не видел его в ту ночь и не знает, что он натворил. Его волновало лишь одно – как бы Дана не столкнулась с матерью.
Мысль о том, что Вида Лу сотворила с собственной дочерью, была невыносима. Как бы ему хотелось заставить Виду Лу рассчитаться за то, что ее дружок сделал с Даной!
Дана изнасилована! Представив себе грязного извращенца, входящего к ней в комнату, разрывающего ее плоть… На мгновение гнев ослепил Янси настолько, что он потерял над собой контроль. Ударил кулаком по кухонному столу, швырнул сахарницу в угол. Она приземлилась с таким грохотом, словно на кухне что-то взорвалось.
Его охватила жажда мести, но он чувствовал, что не может ничего сделать. Он связан по рукам и ногам. Он не может быть для Даны рыцарем. Подумав об этом, Янси горько усмехнулся. Нет, он кто угодно, но только не рыцарь.
Дана должна сражаться сама, справиться с матерью своими силами. Если бы он даже попробовал вмешаться, она бы немедленно велела ему убираться подальше.
Черт, он понятия не имел, как она относится к тому, что произошло между ними той ночью! Наверное, винит себя за случившееся.
Янси покрылся холодным потом, хотя раннее утро было теплым. Не в силах больше сдерживаться, он достал газету, но вместо того, чтобы просмотреть заголовки, бросил ее и пошел в душ.
Даже там, под горячими струями воды, он не испытал никакого облегчения. Мучительные мысли не отступали. Он переключил воду с горячей на холодную и вздрогнул, осыпая себя проклятиями.
Разве не чувство вины является источником его навязчивых мыслей? Что это – связь на время, желание обладать ею до отъезда? Или нечто большее? Может, впервые в жизни он влюбился по-настоящему?
О Боже, нет! Он не хотел влюбляться, не хотел обременять себя чувством, вызывающим у него отвращение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38