— Он дома. Вам угодно говорить с ним?
— Да, я прошу вас провести меня к нему, — поспешно сказала Белита.
— Идите за мной!
— Сеньор Царцароза один? — спросила она.
— Разумеется, один, кому же у него быть? К нам сюда неохотно ходят, сеньора, — заметил прегонеро, идя впереди Белиты по темному двору, посредине которого ярко светились окна дома. Белита шла с замирающим сердцем, с каждым шагом она приближалась к решительной минуте, к минуте своего свидания с ним, с Тобалем, и вот наконец ступила на крыльцо дома!
— Войдите, — сказал ей прегонеро, указывая жестом на дверь.
В этот момент дверь отворилась, и на пороге показался Тобаль.
— Вот пришла сеньора, которая хочет говорить с вами, мастер, — сказал прегонеро и удалился от крыльца.
Царцароза, казалось, не узнал в первый момент Белиты, так как на крыльце было темно. Он жестом пригласил ее войти за ним в освещенную комнату, где сидел перед ее приходом.
— Что вам угодно, сеньора? — спросил он. Белита, от сильного волнения не находя слов, не зная, что сказать, быстро подошла к Тобалю, протягивая ему руку.
— Тобаль, узнаешь ли ты меня? — сказала она наконец дрожащим, прерывающимся голосом. — Узнаешь ли ты Белиту?
Палач смотрел во все глаза на стоявшую перед ним девушку и, по-видимому, был сильно удивлен, с недоумением взор его останавливался то на ее лице, то на бедной одежде.
— Ты Белита? — сказал он наконец. — Да, это ты, теперь я узнаю тебя! Не та ли ты Белита, которая жила на Пуэрто-дель-Соль в великолепном доме? Не та самая Белита Рюйо, которая известна под именем Миндального Цветка? Которая приезжала в оперу с маркизом де лас Исагас или танцевала по вечерам в салоне герцогини? Не ты ли это была?
— Да, Тобаль, это была я, но теперь я больше не та Белита.
— О! Понимаю, теперь ты приходишь ко мне в этом полинялом платье, в этой старой шляпке, чтобы разыграть передо мной комедию? Ты не предполагала, вероятно, что я знаю о твоей развратной жизни, и пришла разыграть передо мной роль честной бедной девушки! Тебе хотелось обмануть меня! Тебе хотелось растрогать меня! Уверить, что ты живешь честно, что ты трудишься! О! Вижу насквозь и твои намерения, и твои замыслы.
Белита с изумлением смотрела на своего возлюбленного, его лицо выражало такой гнев и вместе с тем такое презрение, что она невольно отступила назад.
— Сжалься, сжалься, Тобаль! — воскликнула она замирающим голосом, больше она ничего не могла произнести, слова застряли у нее в горле.
— О, не беспокойся, не трать напрасно слов, я вижу всю твою игру! Не пытайся воспоминаниями о прошлом тронуть меня! Да, я любил тебя, любил всем сердцем, еще продолжал любить так же горячо и страстно, когда встретил тебя на Пуэрто-дель-Соль! Сердце во мне затрепетало при виде тебя! О, как сильно я любил тебя!
— Тобаль, во имя всего святого, умоляю, выслушай меня!
— Но когда я узнал, что ты, именно ты — тот Миндальный Цветок, та царица полусвета, о которой публичные женщины и таскающиеся с ними беспутные мужчины говорят, как о соучастнице своих оргий, как о своей подруге, когда я убедился, что Белита Рюйо — героиня салона герцогини… О! Тогда любовь моя угасла, умерла! И теперь вдруг ты осмеливаешься прийти ко мне, нарядившись в лохмотья, в надежде обмануть меня, показать, что ты честная девушка, живущая в бедности. Комедия недурна, женщины, подобные тебе, вообще хорошие актрисы и большие охотницы разыгрывать всякие роли, только будь уверена, что я не приму это за чистую монету и меня ты не одурачишь!
— Тобаль, остановись! Выслушай меня! — умоляла Белита.
— Прочь отсюда! Ни словца больше! Наши дороги разошлись, у нас нет ничего общего! Говорить нам не о чем!
— Ты отталкиваешь меня от себя! Ты, Тобаль! Ты! — кричала несчастная, видя, что ее презирает и отталкивает от себя тот, из любви к которому она бросила прежнюю жизнь, отказалась от богатства и превратилась в бедную работницу; тот, который даже при ужасном своем положении в обществе, при ужасном своем ремесле оставался ей дорог; тот, которого она так любила, что любовь пересилила в ее сердце ужас и содрогание, внушаемые ей палачом.
Тобаль оставался холоден как камень.
— Между нами все кончено, кончено навсегда, — ответил он, оттолкнув ее от себя, рыдающую в отчаянии, протягивающую к нему дрожащие руки.
Белита испила чашу страданий до дна, она бросилась из дома и помчалась по темному двору, как будто за ней гнались тысячи фурий.
XII. Лесной король
Лесным королем называли еще первого Дона Карлоса, когда тот начал воевать с королевами Христиной и Изабеллой. Ему дали это прозвище оттого, что он предпочитал скрываться со своими отрядами в лесах, а также отчасти и потому, что он, как и второй дон Карлос, называл сам себя королем и любил, чтобы другие величали его этим титулом, хотя в действительности он им не был. Теперь это прозвище перешло к новому претенденту на испанский престол, к третьему дону Карлосу.
Любовь к деньгам и ценностям, которую читатель мог заметить в нашем доне Карлосе из рассказа о сокровищах Аларико, была свойственна всей этой ветви династии Бурбонов. Многие благородные принцы этой династии никогда не имели денег и вместе с тем были очень расточительны. Многие из них удалялись от света и вели уединенную жизнь потому только, что не имели никаких средств; часто им случалось обращаться с просительными письмами к своим богатым родственникам.
Наш дон Карлос тоже испытал нужду в дни своей юности, когда учился в Париже. Разумеется, учение стояло v него на последнем плане, как и у всех молодых людей знатного происхождения; время он проводил в кофейнях, танцевальных и фехтовальных залах и в разных увеселительных заведениях. Жил он, правда, в Латинском квартале, но это единственное, что связывало его с учащимся миром и с классическим языком. Все вышеупомянутые места он предпочитал коллегии, куда являлся весьма редко, а если и проживал в студенческом квартале, то скорее только потому, что там был сад Бюлье, в котором находилось одно из известнейших увеселительных заведений.
Его высочество, как его величали, принц дон Карлос был тогда еще очень молодым человеком и весьма красивым; испанские огненные глаза, склонность к веселой жизни и легкомыслие — все это способствовало большому его успеху у. красавиц, посещавших танцевальные вечера увеселительных заведений, и хотя эти дамы любезны обычно только с богатыми молодыми людьми, которые в состоянии хорошо платить за любовь и ласки, дон Карлос составлял исключение и, несмотря на свой пустой кошелек, был их любимцем. Он до того воспламенял их, что они, обычно столь алчные к деньгам, не только от него их не брали, но даже сами ему давали. Подношения эти, однако ж, испанский принц спускал обычно в одну ночь или в один вечер: для удовлетворения его потребностей ему нужны были большие капиталы, а у него не было ни гроша, ни клочка земли.
В поисках средств он обращался к самым разным источникам, не проявляя особой разборчивости. Он стал ходить к ростовщикам и вошел с ними в самые близкие отношения, но они не решались давать ему много под один только титул и часто оставляли его просьбы без удовлетворения. Многие из людей, близких ему в то время, рассказывают, что не раз обращался он с бесцеремонными требованиями денег к испанским подданным, находившимся проездом в Париже.
Но чаще всего он обращался с этими просьбами к коронованным особам, ссужавшим ему порядочные суммы, которые и составляли его средства к жизни. Говорят, что ему помогал не раз даже французский император Наполеон.
В одной венской газете было напечатано, что императрица французов, узнав о критическом положении молодого человека, подняла при дворе вопрос, как бы обеспечить его существование и дать ему приличные средства; ее ходатайство было удовлетворено; но скоро она убедилась, что его высочество в денежном 'отношении удовлетворить трудно, и с тех пор участие ее в его судьбе прекратилось и дружеские отношения их нарушились. Принц обращался к одной высокопоставленной особе в Вене с просьбой испросить ему помощь от его дяди, графа Гамборда, известного богача. Особа немедленно вступила в переговоры, но они оказались безуспешны, так как дядюшка, вероятно, не раз уже удовлетворял подобные просьбы своего знаменитого племянника. Тогда высокопоставленная особа из собственных денег выслала принцу-студенту сумму, какую, по его предположениям, должен был ссудить своему родственнику граф Гамборд. С тех пор дон Карлос стал посещать австрийское посольство столь же часто, как и русское. В обоих его встречали и принимали со всеми почестями, какие оказывают лицам королевского происхождения.
Из всего предыдущего становится ясно, что дон Карлос всегда нуждался в деньгах и не пренебрегал никакими средствами для приобретения их. Когда он обманулся в своих ожиданиях, открыв железный ящик Аларико, Виналет, этот ловкий советник, подал своему господину мысль самому начать выпускать деньги, и дон Карлос ухватился за эту идею. В результате были выпущены ассигнации, которые имели хождение во всех северных провинциях, хотя, в сущности, не представляли собой никакой ценности.
Дон Карлос этим не удовлетворился, он выпустил еще порядочное количество орденов, разумеется, без бриллиантов и самых дешевых, которые он раздавал в виде награды людям, служившим в его войсках. С наибольшим удовольствием получали их французы.
Таким образом, претендент на испанский престол сумел создать все внешние признаки верховной власти и присвоить себе привилегии настоящего правителя. Он даже выпустил почтовые марки со своим изображением и завел газету, в которой печатались его приказы.
Он купил в горах замок и обставил его с королевской роскошью, чтобы принимать в нем своих приверженцев, строить новые планы, заманивать заимодавцев и отдыхать от военных подвигов. С замком этим мы познакомим читателя в ближайшей главе. Теперь же вернемся
туда, где дон Карлос устроил свою очередную штаб-квартиру, когда сосредоточил свои войска в окрестностях Ирацы.
Принц был у себя, и ему доложили о неожиданном посетителе, о патере Антонио, том самом патере, с которым он несколько ранее расстался весьма неприязненно, так как Антонио имел смелость назвать его планы невыполнимыми и обратить его внимание на то зло, которое они несли стране.
Потому дон Карлос не велел принимать патера, который, впрочем, не испугался этого отказа и продолжал настаивать на свидании с претендентом.
«Нет, — думал он, — я не отступлю от своего намерения, я должен видеть его во что бы то ни стало, должен освободить Инес из рук доньи Бланки Марии».
Чтобы добиться этого свидания, Антонио обратился к посреднику, сопровождавшему дона Карлоса в качестве военного патера.
Патер этот, как и Антонио, был из монастыря Святой Марии, они были знакомы друг с другом. Благодаря этому посредничеству дон Карлос согласился наконец принять Антонио на другой день после его прихода в штаб-квартиру.
Лесной король принял его в плохо убранной комнате бедного деревенского домика, служившего ему штаб-квартирой.
Когда Антонио вошел, дон Карлос подписывал бумаги, и прошло несколько минут, прежде чем он обратил на него внимание. Наконец, он бросил на него суровый, неприветливый взор.
— Что вас привело ко мне еще раз? — спросил он патера.
— Я пришел, ваше высочество, искать v B'ac справедливости! — поспешно, но твердо ответил Антонио.
— Я никому никогда в ней не отказывал, и никто, приходя ко мне со справедливыми требованиями, не уходил неудовлетворенным, — воскликнул дон Карлос, не упускавший случая польстить самому себе.
— Стало быть, и моя просьба будет исполнена, ваше высочество. Я пришел по делу, не терпящему отлагательства, и считаю за величайшее счастье, что нашел доступ к вашему высочеству. Не откажите оказать помощь и защиту одной донье, находящейся в величайшей опасности!
— Говорите скорей, в чем дело!
— Вероятно, ваше высочество помнит молодую графиню Инес, дочь графа Кортециллы?
Дон Карлос наморщил лоб, в глазах его блеснуло неудовольствие, ему явно неприятно было упоминание этого имени.
— Что значит этот вопрос? — спросил он отрывисто.
— Я был воспитателем графини Инес, ваше высочество.
— Это вас дурно рекомендует, так как я слышал, что она сбежала из дома своего отца, который горько ее оплакивает!
— Семейные обстоятельства вынудили графиню решиться на этот несомненно трудный для нее шаг, — возразил Антонио, — обстоятельства, касаться которых здесь я считаю неуместным.
— Но вы взывали к моей справедливости, что же именно вам нужно? О чем вы просите?
— Я пришел просить ваше высочество защитить донью Инес.
— Где же она находится?
— Теперь она находится во власти доньи Бланки Марии!
— Что вы здесь делали с графиней, как вы попали с ней сюда?
— Я хотел доставить ее в Пуисерду, к ее родственнице.
— Вы оказываете дурную услугу графу Кортецилле, патер Антонио, и не должны были бы так поступать!
— Это была моя святая обязанность, ваше высочество, я должен был ее сопровождать, ибо она была совершенно одна и беззащитна!
— Вы должны были отвезти ее к отцу, которого ее легкомысленный, необдуманный поступок поставил в самое неприятное положение.
— Не мое дело рассуждать, кто был виноват в этом поступке, ваше высочество! Но, во всяком случае, я не мог оставить ее одну без поддержки и защиты!
Что бы там ни было в прошлом, я уверен, что в настоящее время вы не откажетесь помочь бедной несчастной девушке и защитите ее от грозящих ей опасностей.
О моей нынешней просьбе графиня Инес не знает, может быть, она и не разрешила бы мне обратиться за помощью к вашему высочеству. С нынешней ночи она находится у супруги принца Альфонса, которая отказывается отпустить ее. Я надеюсь, ваше высочество, что вы вступитесь за нее и не оставите ее во власти доньи Бланки!
— Это не мое дело — вмешиваться в семейные дела!
— Насколько я помню, ваше высочество были довольно близки с семейством графа Кортециллы? — осмелился сказать Антонио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53