— Надеюсь, до этого не дойдет.
— Я позабочусь об этом. Я также пойму, если ты откажешься собирать информацию за спиной своей лучшей подруги. Может, предоставишь это неприятное дело мне?
Лейла снова посмотрела на список.
— Нет, Фиону я возьму на себя. — Тон был уже деловым. — На твоем месте я бы предоставила Лэнгфорда леди Брентмор, поскольку она пользуется доверием его жены. Но тебе придется взять на себя Дэвида.
— Он уехал вчера в Дорсет. Надо этим воспользоваться. В его отсутствие мы с Ником — конечно, переодевшись — сможем выведать что-нибудь у его слуг.
— Остаются Шербурн и Мартин.
— Я предоставляю Шербурна тебе, — великодушно заявил Исмал.
— Ничего подобного. Я займусь Хеленой.
— Вряд ли у тебя получится. Шербурн и леди Кэррол потребуют от тебя много времени.
— Я займусь женщинами, а ты — мужчинами. Исмал заставил себя говорить спокойно.
— Это нерационально. Твоя подруга — это одно, а Хелена — совсем другое. Во-первых, ты не можешь добиваться дружбы с проституткой, не вызвав скандала. Во-вторых, позволь тебе напомнить, что у нее есть опасные друзья, не говоря уже о ее прошлом, которое не терпит того, чтобы его изучали слишком пристально. Если она…
— По мнению леди Брентмор, в настоящее время Хелена находится на содержании у Малькольма Гудриджа. — У Лейлы сверкнули глаза. — Если ты надеешься на личные встречи с Хеленой, тебе придется ее заинтересовать. Я очень сомневаюсь, что она рискнет расстаться с Гудриджем только ради того, чтобы иметь счастье заглянуть в твои прекрасные синие глаза. И если ты рассчитываешь на то, что я смирюсь с тем, что ты заведешь в Лондоне гарем, советую тебе хорошенько подумать.
— Лейла, не позволяй ревности брать верх над осторожностью. Это непрофессионально.
— Возможно, я и не профессиональна. Но осторожности мне не занимать. Если ты начнешь крутиться вокруг Хелены, ты приобретешь двух смертельных врагов: Малькольма Гудриджа… — Лейла улыбнулась. — Угадай, кто второй?
Ему следовало бы знать, что он никогда ничего не сделает по-своему, если в дело вмешается Лейла. Исмал был готов предоставить ей Шербурна. Тот по крайней мере был джентльменом. К тому же он был не слишком умен, а Лейла уже однажды с ним справилась. А Хелена Мартин была гораздо более опасным соперником.
— Я знаю, что ты необыкновенно умна. Но в некоторых случаях ум не заменяет опыт. Хелена Мартин тебе не по силам. Она выросла среди воров и добилась успеха не по воле случая или удачи.
— Я прожила десять лет с Фрэнсисом Боумонтом, — парировала Лейла. — А моим отцом был Джонас Бриджбертон. Я уверена, что смогу переиграть Хелену. — Лейла направилась к двери. — Все, что мне надо, — это предлог, чтобы встретиться с ней. Хочешь помочь или предпочитаешь, чтобы я набила себе шишек? Ведь я любитель, а не профессионал.
Пять дней спустя Лейла стояла в холле дома Хелены Мартин. Она пришла сюда без ведома или разрешения Исмала. Она не посвятила его в свой план, потому что была уверена, что он не станет ей помогать. Все эти пять дней он только и делал, что всячески отвлекал ее. Лейле пришлось признать, что у него это довольно хорошо получалось. Если бы Исмал имел дело с менее упрямым существом, чем она, его усилия могли бы увенчаться успехом.
Исмал отвлекал Лейлу в постели, хотя и не только там, но и на полу, в кресле, на подоконнике, прислонив к гардеробу и даже на черной лестнице. Если это оказывалось недостаточным, чтобы отвлечь ее, Исмал изо всех сил старался смутить ее в гостях. Он бросал на нее знойные взгляды, сидя напротив за обеденным столом, или в гостиных, или стоя рядом на балу. Он испытывал ее терпение, говоря двусмысленности. Не важно, что никто не догадывался о значении его слов. Лейла их отлично понимала, и ей приходилось сосредоточивать всю свою волю, чтобы не выдать себя.
Когда они потом оставались одни, Лейла, не стесняясь, высказывала Исмалу все, что о нем думала. Он же отвечал, что Лейле ни за что не удастся справиться с такой женщиной, как Хелена Мартин, если она не выносит даже малейшего поддразнивания. К тому же Лейла не могла притворяться, будто возражает против невероятных мест и поз, когда они занимались любовью. А что касалось поддразнивания — она находила даже забавным вести тайные любовные игры на людях.
Дочь Джонаса Бриджбертона наконец оказалась в своей стихии. Она жила в грехе и наслаждалась этим.
Правда, ее жизнь была не совсем безоблачной. Возможная вина Фионы бросала зловещую тень на эту жизнь. Другой тенью, правда, не такой темной, был Дэвид. А еще были эти регулярно повторявшиеся ночные кошмары.
Каждый раз Лейла вскакивала в ужасе. Ей снился все тот же полутемный коридор, те же два человека — один огромный, другой маленький — а между ними Исмал, что-то бормочущий на непонятном языке. Он поворачивал голову, и свет падал на его золотистые волосы… потом на лезвие ножа… и на кровавую рану, в которую капал яд. После этого наступала кромешная, удушающая темнота, и Лейла просыпалась, дрожа от страха.
Служанка Хелены Мартин вернулась в холл и, извинившись за то, что мадам заставили ждать, повела ее в гостиную. Элоиза, которая настояла на том, чтобы сопровождать Лейлу, к счастью, согласилась остаться ждать в холле. Перед тем как отправиться вслед за служанкой, Лейла бросила на свою телохранительницу благодарный взгляд и улыбнулась. Исмал предупредил обоих слуг, что мадам не разрешается даже приближаться к Хелене Мартин. Но хорошее отношение к новой хозяйке перевесило запрет.
Лейла все еще улыбалась, когда за ней закрылась дверь в гостиную.
Ее встретил настороженный взгляд Хелены.
— Гостя ругать не полагается, но право же, миссис Боумонт, вы же не так глупы. Если кто-то узнает о вашем визите, ваша репутация будет погублена.
— В таком случае мне придется вернуться в Париж. К счастью, я владею французским и могу работать там так же, как здесь. Наши с вами профессиональные требования не так уж и различаются.
— Звучит шокирующе. — Хелена указала на диван, и Лейла села. Хозяйка опустилась на стул напротив. — Полагаю, следующим будет предложение написать мой портрет.
— Мне бы очень этого хотелось. Если бы я смогла придумать, как это сделать, чтобы при этом мистера Эриара не хватил апоплексический удар. Но я пришла не за этим.
Лейла открыла ридикюль и достала рубиновую с бриллиантами сережку.
— Это звучит странно, но эта вещь мучит меня с тех пор, как я ее нашла, и я уверена, что та женщина, которой она принадлежала, захочет ее себе вернуть.
Лейла протянула сережку Хелене, но та промолчала.
— Я задумала переоборудовать комнату моего… моего покойного мужа. Служанка обнаружила сережку в щели в полу под кроватью. Наверное, поэтому ее не нашла полиция, хотя они переворошили весь дом в поисках бог знает чего. Но Элоиза, знаете ли, просто одержима порядком…
— Это не моя сережка, миссис Боумонт. — Лицо Хелены оставалось безмятежным. — Мне очень нравятся рубины, но этот определенно не мой.
— Простите меня великодушно, — вздохнула Лейла. — Мне чертовски неловко, но… позвольте быть откровенной. Я знала, что Фрэнсис время от времени приводит в дом женщин в мое отсутствие. И я вспомнила… я хочу сказать… мы с вами пару раз стояли рядом в театре, и я отметила, что у вас необычные духи. А как-то раз мне показалось, что от Фрэнсиса… или в его комнате — точно не помню — …пахнет точно такими же духами. И это было не так давно, иначе бы я не запомнила. По-моему… как раз незадолго до его смерти.
Темные брови Хелены поднялись в недоумении.
— Неужели у кого-то еще есть такие духи? Как странно.
— У меня ужасающее обоняние, — объяснила Лейла. — Как у собаки, говаривал Фрэнсис. Но я плохой сыщик. — Лейла заметила, что у Хелены слегка изменилось выражение лица. — Я уверена, что вы не будете столь жеманны и не станете отрицать, что пользуетесь такими дорогими духами. Меня это нисколько не шокирует, потому что измены мужа уже давно меня не волновали.
— Если бы это были мои духи, я не стала бы это отрицать, миссис Боумонт. И уж я точно не жеманна.
— Да, конечно. На сей раз мой дедуктивный метод меня подвел. Как жаль. — Лейла покачала головой. — Я надеялась… то есть кому бы ни принадлежала сережка, этой женщине пришлось здорово поработать, чтобы получить такой дорогой подарок. И я очень сомневаюсь, что Фрэнсис, сколько бы он ни заплатил, вряд ли окупил столь драгоценную потерю.
Хелена еще раз взглянула на сережку.
— Если эта женщина была так неосмотрительна и потеряла сережку, значит, так ей и надо. Любовнице нельзя оставлять улики, которые неожиданно может найти жена. На вашем месте, миссис Боумонт, я не стала бы беспокоиться об этой проститутке и ее драгоценностях. Она того не стоит, поверьте мне.
Хелена вернула сережку. Она еле дотронулась до руки Лейлы, но ее пальцы были холодными как лед.
— Я слышала, что вы были заняты добрыми делами, — одними губами улыбнулась Хелена. — Шербурн. Эйвори. Люди говорят, что вы пытаетесь как-то восполнить урон, нанесенный Боумонтом. О вас вообще много говорят в Лондоне. Но заботиться об ошибках глупых шлюх — это уж слишком. Вы рискуете своей репутацией, общаясь с такими, как мы. Если вас так волнует эта сережка, советую вам оставить ее в ближайшей церкви в кружке для сбора средств в пользу бедняков. Они гораздо больше заслуживают вашей помощи, чем та, которая потеряла эту сережку.
Исмал с трудом удерживался, чтобы не выглянуть в окно наемного экипажа. Парадный подъезд дома Хелены Мартин ничего ему не скажет, а рисковать тем, что его могут увидеть, нет смысла. Надвигалась буря, небо быстро темнело, но было еще достаточно светло. Чтобы как-то отвлечься, Исмал достал карманные часы и стал изучать циферблат.
Лейла была в доме уже по крайней мере двадцать минут. Он немного опоздал и не смог предотвратить ее визит, и это было его ошибкой. Ему следовало бы догадаться о том, что Лейла замыслила в тот момент, когда перестала приставить к нему по поводу Хелены.
Он мог бы многое сделать за прошедшие дни, но не сделал. Предоставив слуг Эйвори Нику, он занялся Шербурном, который, однако, сумел с помощью нескольких шутливых замечаний направить внимание Исмала в другую сторону.
Слишком покровительственное поведение Эриара на вечере у леди Силз, как оказалось, не прошло незамеченным, и большая часть общества начала проявлять все большее любопытство к намерениям графа Эсмонда относительно миссис Боумонт. Будучи одним из столпов высшего света, Шербурн, видимо, назначил себя его глашатаем.
Теперь, когда миссис Боумонт снова начала выезжать в свет, сообщил Шербурн Эсмонду, все надеются, что она не долго останется вдовой. Все же будет жаль, если лондонское общество лишится ее, если она уедет — например в Париж, добавил Шербурн с многозначительной улыбкой.
Это и еще несколько подобных замечаний вывели Исмала из равновесия, хотя внешне он оставался спокойным. Стало очевидно, что, несмотря на то что миссис Боумонт вдовеет немногим более двух месяцев, а граф Эсмонд был иностранцем с репутацией волокиты, все ожидали, что они поженятся. Притом скоро.
Если же ожидания не оправдаются — если Эсмонд в самое ближайшее время не заявит о своих благородных намерениях, — дружеские сплетни превратятся во враждебные, и Лейле придется поплатиться своей репутацией.
Однако, каково бы ни было мнение высшего света, Эсмонд не мог торопиться с женитьбой. Исмал не мог предстать пред алтарем и произносить торжественные клятвы до тех пор, пока его душа не очистится от грязных пятен лжи. Связать свою судьбу с Лейлой, которая по-прежнему ничего не знала о его прошлом, было бы нечестно. Это бы говорило о его трусости. Исмалу требовалось время, чтобы оправдаться, чтобы подготовить Лейлу к признанию, которое ему следовало сделать уже несколько недель тому назад.
К несчастью, он уже потерял много времени. Они были любовниками неделю. Он ни разу не предохранялся, а она ему это и не предлагала, вероятно, считая себя бесплодной: за десять лет брака с Боумонтом Лейла так и не родила ему ребенка.
Но Исмал был не так глуп, чтобы делать подобные предположения. Неумолимая судьба сделаем еще один виток, и у него родится младенец. Что он тогда будет делать? Признается? Когда будет уже слишком поздно? Позволить ей выбирать: выйти замуж за того, кого послала ей Немезида, или родить незаконнорожденного ребенка?
— Безумец, — пробормотал Исмал. — Трус. Свинья.
Возле дома Хелены началось какое-то движение. Исмал отпрянул в глубину экипажа. Дверца распахнулась, Лейла поднялась на ступеньку — и застыла.
— Мадам? — раздался за спиной Лейлы голос Элоизы. Исмал рывком втянул Лейлу в экипаж, приказал Элоизе найти Ника, велел кучеру трогать и захлопнул дверцу.
— Начинается дождь, — сказала Лейла. — Неужели вы оставите ее на улице?
— Ник наблюдает за домом из кареты на углу. Элоиза не растает, пока дойдет до него. Это я тебя должен был бы оставить мокнуть под дождем, а еще стоило приказать кучеру затоптать тебя лошадьми. Я тобой недоволен, Лейла.
— А я — тобой. На случай, если ты не заметил: еще довольно светло. Что, если нас кто-нибудь увидит?
— Какая разница, кто нас увидит, если одного из нас утром найдут мертвым?
Словно подтверждая эти мрачные слова, грянул гром.
— К чему этот мелодраматизм? Если кто-нибудь замыслит убить нас глухой ночью, ему — или ей — придется убить обоих. А еще Гаспара и Элоизу. И хотя ты рассуждаешь совершенно неразумно, а вдобавок еще и угрожаешь, что прикажешь затоптать меня лошадьми, я постараюсь быть к тебе снисходительной. — Лейла похлопала Исмала по рукаву. — Ну же, не сердись. Мне кажется, что я кое-чего нашла.
— Я из-за тебя переволновался. Ты заставляешь меня сходить с ума от беспокойства, Лейла. Ты сказала, что возьмешь на себя леди Кэррол. Поскольку она твоя подруга, можно было предположить, что ты займешься ею первой. А вместо этого ты…
— Вместо этого я доверилась женской интуиции. Леди Брентмор обратила наше внимание на Хелену, а она ничего не говорит просто так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43