– Что случилось с твоей ногой, Денни?
– Был не очень осторожен, когда искал Эллу. Теперь все в порядке, хотя мне временами казалось, что больше я никогда не смогу ходить.
– Мне жаль.
– Могло быть гораздо хуже. – Денни прошелся по комнате и опять вернулся к Джасинде. – После того, как затонул корабль, мы с Эллой ухаживали друг за другом, как могли. Она удалила пулю и обработала мне рану. У этого существа столько мужества!
– Дансинги, по-моему, особенные люди.
Денни обнял ее за плечи.
– Включая Джасинду Дансинг.
Она вспыхнула.
– Как удивительно звучит – Джасинда Дансинг!
Тристан открыл дверь спальни герцога. Солнечный свет заливал комнату. Дед полусидел на кровати и был взволнован.
Сиделка, попавшая под влияние чар Тристана, застенчиво кивнула и вышла из комнаты. Обнимая сестру за плечи, Тристан подтолкнул ее к кровати.
– Посмотри дедушка, кто здесь! Разве я не обещал тебе, что она скоро приедет?
– Элл…ла… – Герцог поднял левую руку ей навстречу.
В уголках ее глаз заблестели слезы.
– Ах, дедушка, – прошептала она. – Я так рада, что наконец-то здесь, с вами.
Скрюченная рука Локсвоза погладила Эллу по волосам, по щеке. Его глаза говорили то, что не могли сказать губы: «Добро пожаловать. Я люблю тебя! Ты дома!»
– Дедушка, Тристан и я… мы с ним все обговорили и решили остаться с тобой, пока ты не поправишься. – Элла коснулась живота. – И пока не родится ребенок. – Она застенчиво улыбнулась. – А потом нам бы хотелось взять тебя с собой в Америку, ну хотя бы погостить.
Он широко улыбнулся болезненной улыбкой и кивнул.
– Видишь, – добавил Тристан, – я же говорил тебе, что он согласится. С тех пор, как он тебя увидел, не в силах ни в чем тебе отказать. Ну, а теперь мы сможем долго-долго быть вместе! Для нас не может быть ничего прекраснее!
Дни, которые они проводили все вместе, были безмятежными и счастливыми. Тристан и Джасинда все ночи предавались любви в своей комнате. Каждое утро, удобно устроившись в объятиях друг друга, они мечтали о будущем – о доме, который заведут в Америке, о детях, которые у них появятся, об Элле и Денни, о герцоге.
Джасинда рассказывала о том, какие мечты и ее девические сны воплощались в жизни, а Тристан говорил ей о своей любви к морю. Он узнал тайны одинокой девочки, выросшей в доме, лишенном любви. Джасинда узнала о раннем желании мальчика стать таким же, как его отец, и когда-нибудь приобрести собственный корабль. Это были особенные часы.
Герцог медленно поправлялся. Присутствие рядом с ним близких и дорогих людей способствовало этому. К огромному изумлению врачей к нему мало-помалу вернулась речь, начала действовать правая рука, хотя левая нога упорно не желала шевелиться. Когда ему надоедало неподвижно сидеть в своей комнате, он соглашался пересесть в инвалидную коляску и передвигаться с ее помощью, хотя и ненавидел ее, считал признаком наступления старости.
Элла снова научилась смеяться, радовалась проявлениям новой жизни, развивающейся в ней. Минут, когда ее лицо омрачала боль или печаль, становилось все меньше. Всем было ясно, что она считает внимание Денни к себе большим, чем просто дружба. Денни вел себя так, словно он был человеком, которому позволили общаться с ангелами.
И если этот дом переживал когда-либо идиллию, то это была именно нынешняя весна. Распустились полевые цветы. Солнце, разгоняя дождевые тучи, сгущавшиеся над Локсвоз Хаузом, каждый день освещало его радостным теплом. На пастбищах рядом со своими матерями резвились недавно появившиеся на свет жеребята, на псарне подрастали щенки. Джасинде доставляло огромное удовольствие брать в руки слепых щенков, придумывать им имена. Это наполняло радостью ее сердце.
Как ей хотелось, чтобы это время продолжалось вечно!
ГЛАВА XXXIII
Блекстоук ходил кругами по бедно обставленной гостиной, и с каждым шагом его настроение становилось все мрачнее. Вот уже несколько недель он обитает в этом богом забытом доме у черта на куличках. И все из-за этого проклятого Дансинга!
Несколько дней в городе ходили слухи о расторжении его брака с Джасиндой. Шептались, что он был втянут во что-то незаконное, что пахнет скандалом и может обесчестить дом Хайпорта. Маркиз вызывал его в свой кабинет, строго разговаривал и отослал в Виридиан до той поры, пока не улягутся все неприятности.
– Не соверши ошибки, Роджер, – предупредил его старик. – Если подтвердится хоть один из этих слухов, я отрекусь от тебя и оставлю без наследства.
Виридиан. Это было прекрасное место для совершения убийства и могло бы быть чудесным уголком, чтобы поселиться здесь с Джасиндой. Никто вокруг не помешал бы им. Только Блекстоук и его молодая жена. Но жить здесь одному, лишенному общества, даже без девки, чтобы сорвать свою злость… Скоро он сойдет с ума.
В комнату вошел Смитенс.
– Письмо, милорд.
– Что это? – спросил Блекстоук, не поворачивая головы в сторону слуги.
– От мисс Лорали, сэр. Она сообщает, что приедет, как вы просили, и надеется, что вы пришлете за ней карету.
– Когда? – обернулся Блекстоук.
– Завтра.
– Очень хорошо, Смитенс. Устрой это.
– Как прикажете, милорд. – Смитенс развернулся и вышел из гостиной, закрывая за собой двойные двери.
Ну что ж, наконец-то ему удастся встретиться с женщиной, которая может разоблачить его, подтвердить дурные слухи и разрушить его благополучие.
– Мисс Лорали, у вас очень мало шансов выбраться отсюда живой, – пробормотал он, глядя в окно своими голубыми глазами.
– Твой выбор, дорогая, – сказал герцог Локсвоз, глядя на Джасинду веселыми глазами.
Она сидела на лужайке перед домом, расправив вокруг ног свое платье цвета лесной зелени, создавая маленький островок из материи.
– Но как я могу выбрать? Они все такие красивые!
Рядом лежала Сейбл, с гордостью охраняя семерых своих малышей, похожих друг на друга, черных с белой холкой. Она обнюхала ближайшего к ней щенка и взглянула на Джасинду, словно говоря:
– А как тебе этот?
Джасинда засмеялась и взяла его в руки. Щенок тут же начал извиваться, желая вернуться назад к материнскому соску, пока его братья не опустошили их кормушку.
– Ну, как тебе? Хочется жить в Америке вместе с семьей Дансингов? – Она прижала его к щеке, но он продолжал вырываться. Джасинда опустила малыша на траву, и он поспешил продолжить обед. – Это то, что надо, дедушка. С таким аппетитом он вырастет в прекрасного большого пса. Как раз для большой и новой страны.
– А… имя?
– Хм. Я подумаю об этом.
С другого конца лужайки раздался смех. Герцог Локсвоз и Джасинда повернули свои головы туда, откуда доносились веселые голоса. Элла и Денни под руку шли вдоль по дорожке. В руках Элла несла небольшой зонтик от солнца, который вынуждена была время от времени опускать, чтобы взглянуть на своего необычайно высокого спутника.
– Мне… кажется… у нас скоро… будет еще одна… свадьба…
Джасинда обернулась и положила руки старику на колени.
– Думаю, вы правы, дедушка, – ответила она. Было в ее голосе что-то необычное, когда она так называла его, и ей хотелось как можно чаще повторять это слово. Ведь после многих лет, когда она мечтала об этом как о несбыточном, ее фантазии осуществились.
Герцог положил руку ей на голову.
– Ты… очень счастлива?
– Да, я очень счастлива.
– Хорошо.
– Здравствуйте! – сказал Денни, когда они с Эллой подошли поближе.
– Добрый день, Денни! – ответила Джасинда. – Идите, посмотрите на моего щеночка. – Она взяла малыша на руки, чтобы эта парочка смогла хорошо его рассмотреть и выразить свое восхищение.
– Где Тристан? Я не видела его целый день. – Элла присела на скамейку с коляской деда. Когда она говорила, ее рука крепко сжимала дряхлую руку старика.
Джасинда нахмурилась.
– Поехал на встречу со Спаром.
– Он все еще ищет его, да? – спросил Денни, становясь на колени рядом с Сейбл, и забирая в руки другого щенка. – Надо было ему взять с собой меня.
Это была единственная проблема, омрачавшая жизнь Джасинды. Не было никаких доказательств незаконных действий Блекстоука, и она чувствовала, что Тристан совершенно расстроен.
Иногда у нее возникало желание просто сесть на корабль и тут же отправиться в Америку, забыть Блекстоука и все, что он натворил. Просто уехать и где-нибудь в другом месте построить свое счастье.
– Похоже, к нам гости, – сказала Элла, отвлекая Джасинду от ее мыслей и возвращая к действительности.
Она узнала пару лошадей, запряженных в карету. Это лошади из конюшни Бонклер. Сердце учащенно забилось. Кого занесло сюда из ее дома? Со дня свадьбы она не видела своих родителей и ничего не слышала о них. Джасинда положила щенка рядом с его матерью и поднялась на ноги, нервно расправляя на платье складки.
Карета подъехала к ним и остановилась. Кучер спрыгнул на землю и открыл дверь. Из кареты выкарабкался лорд Сандерленд и, обернувшись, протянул руку. Вслед за ним, опершись на руку мужа, из кареты появилась леди Сандерленд. Они одновременно повернули головы и, прежде чем двигаться вперед, посмотрели на задушевную компанию на лужайке.
Граф заговорил первым.
– Здравствуй, Джасинда!
– Здравствуй, папа! Мама, здравствуй! – Она не совсем была уверена, как себя вести. Появилось ощущение, что она здоровается с чужими людьми.
Отец остановился перед ней. Отпустив руку жены, он обнял Джасинду за плечи и, наклонившись, поцеловал ее в щеку.
– Ты вся светишься, дитя мое. Брак пошел тебе на пользу.
– Мне на пользу брак с Тристаном.
Лорд Сандерленд из-за плеча Джасинды посмотрел на свою жену, глазами требуя, чтобы она начала говорить. Леди Сандерленд выпрямилась.
– Тебе следовало сразу сказать нам, что ты вышла замуж за внука герцога. Это спасло бы нас от многих неприятностей и слухов.
Граф сердито посмотрел на жену.
– Мама хотела сказать, что мы очень рады за тебя, Джасинда.
Ей вдруг стало жалко своего отца. Конечно же, они с матерью никогда не испытывали счастья, которое снизошло на них с Тристаном. Брак ее родителей был просто устроен. Это была договоренность между их родителями, союз капиталов, без заботы о том, что эти двое людей испытывают друг к другу. И если между ними и была когда-нибудь надежда на любовь, то она уже давно исчезла.
– Спасибо, – прошептала Джасинда, – возвращая отцу поцелуй. Потом она повернулась и поцеловала мать. Когда она так счастлива, очень легко быть великодушной.
– Пожалуйста, присаживайтесь, – пригласил родителей Джасинды герцог, привлекая их внимание.
– Финн, старина, – сказал лорд Сандерленд. – Печально было услышать, что ты болен. Но, похоже, ты скоро будешь совсем здоров.
Локсвоз поморщился, услышав ненавистное ему прозвище, но промолчал.
Прежде чем родители присели на одну из скамеек, Джасинда познакомила их с остальными присутствующими.
– Папа и мама, позвольте представить сестру Тристана Эллу и его близкого и очень дорогого друга Денни О'Баньона.
Лорд Сандерленд взял руку Эллы и поднес ее к губам, едва прикоснувшись.
– Очень приятно встретиться с вами, миссис О'Баньон. Наверное, не совсем деликатно с моей стороны об этом говорить, но я вижу, что скоро появится еще один О'Баньон. Поздравляю!
Глаза Эллы расширились, и она быстро взглянула на Денни, но он только улыбался во весь рот. Вместо того, чтобы опровергнуть неверное предположение, он подошел и встал рядом с Эллой, обнимая ее за плечи. Другую руку он протянул графу.
– Благодарю вас, лорд Сандерленд. Мы с Эллой с нетерпением ожидаем появления малыша.
Джасинда с герцогом обменялись веселыми взглядами, глядя как застенчиво вспыхнула Элла. Лорд и леди Сандерленд присели на скамейку. В этот момент мать Джасинды выглядела гораздо несчастнее.
Около часа лорд Сандерленд наслаждался общением с дочерью и ее друзьями, покуривая трубку, вспоминая прошлое, смеясь. Джасинда даже пожалела, что сблизилась со своим отцом не раньше, а только сейчас, перед отъездом в Америку. Но у ее матери была привычка портить все, не стал исключением и этот день.
Во время визита леди Сандерленд оставалась спокойной и молчаливой, но как только они с графом собрались уезжать, она отвела Джасинду в сторону и поинтересовалась, заключил ли герцог с ней какое-нибудь финансовое соглашение, и сможет ли она одолжить им небольшую сумму.
– Хотя виконт еще не попросил ни фартинга назад, – сказала она Джасинде, – но имеет полное право это сделать. Если бы не эти слухи… он, наверняка, так бы и поступил. Если Блекстоук потребует компенсации, мы с твоим отцом погибнем.
– Извини, мама. Я совершенно точно знаю, что все состояние герцога переходило к кому-то другому из родственников. Тристан не самый близкий из них. Кроме того, он американец, и мы собираемся жить в Америке.
Милое лицо леди Сандерленд искривилось, она села в карету и пробурчала:
– Ты всегда была неблагодарным ребенком.
Джасинда смотрела, как запряженная лошадьми карета катится вниз по длинной дороге. Она удивилась, что не испытывает боли и обиды, как раньше. Больше того, она испытывает жалость к своей матери. Она никогда не была по-настоящему счастливой.
Женщина стояла в дверном проеме библиотеки, поражая Блекстоука своей необыкновенной красотой. Он ожидал увидеть нечто совершенно другое.
– Вы знаете, кто я? – спросил Блекстоук, откровенно рассматривая ее оценивающим взглядом.
– Знаю. Вы человек, которого некоторые зовут англичанином и который посылает на восток женщин для продажи в рабство.
– Откуда у вас такие нелепые сведения? – он рассмеялся.
– Я была среди тех вывезенных женщин, и только благодаря одному доброму джентльмену, который заплатил за меня выкуп, я вернулась назад в Англию. Когда я рассказала об этом одному пьяному матросу, которого взяла к себе в постель, чтобы заработать корку хлеба, он кое-что сболтнул мне, не потребовалось много усилий, чтобы узнать у него ваше имя. А его зовут Уайт, милорд. Похоже, он помогал вам в этом секретном бизнесе. – Она понимающе улыбнулась.
Тон Блекстоука переменился.
– Почему ты пришла сюда? Ты же должна понимать, что если все, что обо мне говорят, это правда, то я могу просто убить тебя как ненужного свидетеля и спрятать твое тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45