У такой хитрой, как она, вероятно, имеется где-то поблизости секретный банковский счет, значит, у нее есть и наличные. Но вот машина… Где она ее возьмет? Уж точно не в Нью-Йорке. Последний раз ее видели в такси, въезжающем в туннель Холланда по направлению к Нью-Джерси. В том, чтобы уехать в другой штат, есть смысл, стало быть, и искать ее нужно в Нью-Джерси. Или поблизости. Она не станет швырять деньги на такси, когда предстоит неблизкий путь. Новый автомобиль у официального дилера она тоже не возьмет. Ей нужно проскочить незамеченной, а следовательно, она купит подержанную машину – на хорошем ходу, но не броскую.
Саймон вошел в документацию министерства автомобильного транспорта и сделал копию ее нью-йоркских водительских прав. Уроженец Нью-Йорка может не иметь водительских прав, он, если на то пошло, при доступности общественного транспорта может вообще не уметь водить, но по опыту Саймон знал: люди, переехавшие в Нью-Йорк из других мест, продлевать права чаще всего не забывают. Получив фотографию Дреа, он поиграл с ее образом – с помощью компьютерной программы отрезал ей волосы и затемнил их, а то, что получилось в итоге, распечатал: пришло время поработать ногами, и ему нужен снимок, который можно показывать.
Он нашел, что искал, в понедельник, а чуть позже за двести баксов получил марку и модель машины плюс номер. В Нью-Джерси выдавали два номерных знака, один на передний бампер, другой – на задний, и некоторые бессовестные деляги наживались, продавая ворованные номера с переднего бампера тем, кто не собирался оставаться в Нью-Джерси и кому требовался номерной знак на задний бампер – только для того чтобы их автомобиль не остановили как безномерной. Просто уму непостижимо, сколько народу проехало через Нью-Джерси и скольким был нужен только один номерной знак. Оказавшись за пределами штата, смекалистый человек мог сыграть в «номерную рулетку» и таким образом не попасть в компьютерную систему.
С сотовым телефоном дела, правда, обстояли сложнее. Она могла купить телефон с суммой на счете и не регистрировать свое имя в системе. Вот черт! Тут, наверное, тупик.
Еще оставалось Налоговое управление.
Саймон, как и все, с Налоговым управлением связываться не любил, но узнать, куда Дреа отправила деньги, другого способа не было. О любой банковской операции с суммой свыше десяти тысяч долларов отсылался отчет в Налоговое управление. Поэтому сам Саймон свои собственные деньги переводил малыми частями и в офшор. Перемещение денег – жуткая морока.
Вот только компьютерная система в Налоговом управлении – полное фуфло, а это удача для него и беда для Дреа.
Во вторник выяснилось, что она перевела свои два миллиона в банк города Гриссом штата Канзас.
Глава 12
Если бы от скуки можно было умереть, думала Дреа, то до получения денег она бы не дожила. Покинув родной город, она устремилась в Нью-Йорк именно потому, что не желала жить в такой дыре, как Гриссом, штат Канзас. Она выросла в захолустье и знала: такая жизнь не по ней.
Дело не в людях. Люди там, когда не суют свой нос в чужие дела, вполне нормальные. А ее жизнь в Нью-Йорке хоть и не была блеском гламура и бесконечной чередой вечеринок (Рафаэль не принадлежат к светской элите, разве что к какой-нибудь бандитской) и Дреа частенько приходилось сидеть в четырех стенах, но в этих стенах она по крайней мере чувствовала себя чрезвычайно комфортно. Ни в театры, ни в кино она не ходила, но когда хотела, всегда могла смотреть любой платный телеканал. В этом же крошечном мрачном номере такого же мрачного мотеля «Гриссом», полностью оправдывавшего свое скучное название, где Дреа провела ночь с пятницы на субботу, не оказалось даже этого. В кино тоже нельзя было пойти – просто потому, что кинотеатра в Гриссоме не было – как, впрочем, и многого другого.
В городе имелись маленькая кафешка и одна закусочная фаст-фуд, до отказа набитая подростками, а из магазинов – скобяные товары, корма для сельскохозяйственных животных, магазин «Фермер» и магазин «Все по одному доллару». Если же местным этого было мало, то они ехали в соседний город в тридцати милях отсюда, где был – ура-а! – «Уол-март».
Дреа помнила, каким праздником становился для нее поход в «Уол-март»: ведь именно там она в основном покупала одежду. А если удавалось наскрести денег, чтобы приобрести что-то в «Сирее», она гордилась этим, словно отоварилась в «Саксе» на Пятой авеню.
И вот она снова ходит в одежде из «Уол-марта», с той только разницей, что на счете у нее теперь два миллиона баксов, и она знает, что скоро сможет носить все, что захочет. И все равно даже временное возвращение в глушь просто сводило ее с ума. Конечно, дел у нее в Нью-Йорке было немного, но при желании она могла их себе найти.
Дреа вся извелась. Ожидание вызывало у нее кожный зуд. Переночевав в Гриссоме, она покинула мотель и отправилась в город, гордившийся своим торговым центром, который находился в трехстах милях от Гриссома. Однако добравшись до места назначения, Дреа вдруг передумала и решила отъехать от Гриссома еще дальше, в какой-нибудь другой город. Так ее труднее найти.
На следующий день она опять съехала из мотеля и поколесила еще немножко.
Все то же самое она проделывала и следующие три дня. Кочуя с места на место с дешевым чемоданчиком, который она даже не думала распаковывать, поскольку нигде не задерживалась больше одного дня, Дреа чувствовала, как где-то у нее внутри шевелится червячок неясного беспокойства. С тех пор как Дреа уехала из дома, все ее действия были продиктованы желанием получить деньги, свой дом и гарантию безопасности.
Деньги теперь у нее были, пусть даже она пока их не могла получить. А дом? Дреа боялась задерживаться в одном месте даже на то время, чтобы распаковать чемодан. Она всегда имела жилье, но все это было не то – нигде она не чувствовала себя как дома, где могла бы ослабить бдительность. Наверное, «дом» – это и есть «безопасность»… как бы то ни было, а она этого пока не нашла.
Затаив дыхание Дреа ждала, когда наконец начнется ее настоящая жизнь.
Маршрут ее передвижений представлял собой широкие неровные окружности в центре с Гриссомом, и к среде ей уже начало казаться, что она песчинка, попавшая в круговорот воды, исчезающей в стоке. Вокруг не было ничего, кроме бескрайних просторов зеленеющих полей и безбрежного синего неба над головой. Машины встречались здесь крайне редко: дорога 1-70 – это совсем север, сельскохозяйственный район, где, как правило, ездят только местные, а они ездят мало.
То ли долгие дни одиночества, то ли безлюдная дорога притупили чувство опасности, и Дреа немного расслабилась. Заняться в пути нечем – только размышлять, но, углубившись в свои мысли, Дреа в какой-то момент вдруг начала ощущать некий… дискомфорт. Только этим словом можно передать ее ощущение. Где-то она прокололась.
Припомнив все свои действия, она проанализировала каждое из них и попыталась прикинуть возможные альтернативы. Однако ничего другого, кроме перевода сразу всех денег в банк Элизабет и сопряженного с опасностью продолжительного ожидания на месте, ей в голову не приходило. Не превышает ли риск от того, что она так долго болтается возле Гриссома, все остальное?
Не совершила ли она ошибку, считая, что Рафаэль не пойдет в полицию? Вряд ли. Он пожелает с ней разобраться по-своему – раз и навсегда, а это исключает обращения к фараонам. Кроме того, она полагала, что Рафаэль, живший всегда только в крупных городах – сначала Лос-Анджелесе, а потом в Нью-Йорке, – не додумается, как отыскать ее след на просторах Центральной Америки.
Провинция – ее стихия, не его. Но что, если она ошиблась?
Вдруг он нанял кого-то?
По спине Дреа пробежал холодок. Вот этого она и не учла. Рафаэль, конечно же, не станет охотиться за ней сам, не пошлет своих людей рыскать в поисках ее по бетонным джунглям Нью-Йорка. Она свистнула у него два лимона и унизила, швырнув Рафаэлю в лицо его едва пустившую ростки «любовь». Деньги, которые она украла, ничто по сравнению с моральным ущербом, который она ему нанесла. За такое оскорбление он наймет лучшего из лучших.
А лучший из лучших… это он.
Сердце бешено заколотилось в груди, дыхание участилось. Дреа резко затормозила у обочины и, вцепившись в руль, попыталась справиться с приступом паники. Надо взять себя в руки. Нельзя позволять себе терять время. Нужно думать.
Итак, информацию о ее счете банк никому не выдаст без ордера на обыск, который Рафаэль все же не сумеет достать. Но… как насчет хакерства? Выслеживать людей – его профессия, и он чертовски хорошо справляется со своей работой, иначе не запрашивал бы такие сумасшедшие деньги. Право на высокие ставки он заслужил отличными результатами. Из этого следует, что он либо сам специалист по взлому сайтов, либо у него для этого есть человек.
Дреа сделала глубокий вздох и на несколько секунд задержала дыхание. Чтобы унять сердцебиение, она проделала это несколько раз. «Думай, думай».
Проникнуть в банковскую систему он может, только определив банк, но отправная точка у него, черт побери, есть: он же знает, в каком банке хранит деньги Рафаэль. Кроме того, он может залезть в систему Налогового управления – ведь на каждую операцию от десяти тысяч долларов туда отсылается отчет. Дреа где-то читала, что компьютерная система у Налогового управления далеко не самая лучшая. Но банк Рафаэля – один из самых крупных национальных банков с активами во много миллиардов. Следовательно, компьютерная сеть банка оборудована самой крутой системой защиты.
Пока она теряла время, бесцельно колеся по округе, созерцая поля и небо, он, может, уже отследил ее банковские переводы и сейчас уже поджидает ее в Гриссоме.
Наилучшим выходом в этой ситуации было бы бросить эти два миллиона и смыться подобру-поздорову, по крайней мере на время, тем самым сохранив себе жизнь. С чеком из банка в Элизабет на восемьдесят пять тысяч нельзя сказать, что она совсем без гроша.
Однако стоит ей поместить эти деньги в какой-нибудь другой банк, в Налоговое управление снова пойдет этот проклятый отчет о транзакции, который приведет его прямехонько куда надо.
Но какой-то промежуток времени между поступлением денег в банк и отчетом в Налоговое управление, пусть даже короткий, быть должен. Чек дает ей преимущество, поскольку может быть немедленно обналичен. Нужно поехать в большой город, открыть счет в большом национальном банке, заранее известить их, что она собирается перевести им два миллиона долларов, и договориться о том, чтобы получить хотя бы часть суммы наличными.
Дреа осенило: получив наличные, она откроет несколько банковских счетов в разных городах, находящихся неподалеку друг от друга, положит на каждый счет менее десяти тысяч долларов, и тогда отсылать в Налоговое управление эти дурацкие отчеты банки не станут. Потом, по ходу дела, деньги со счета из гриссомского банка можно перевести мелкими суммами в другие банки, после чего пойти в каждый из них, закрыть счета и получить наличные. Так она проскочит незамеченной. Чтобы собрать полностью два миллиона, времени потребуется больше – гораздо больше, – но если он еще не проник в банковскую компьютерную систему, то она скорее всего на правильном пути.
Ну или почти на правильном. По крайней мере она выиграет какое-то время и сделает себе новые документы. А там начнет новую жизнь. С новым именем и новым кодом социальной страховки можно исчезнуть без следа.
Вытащив мобильник, Дреа проверила уровень приема сигнала. Всего одна рисочка. Плохо. Придется подъехать поближе к городу. Большим недостатком таких необъятных просторов является то, что чересчур уж они необъятны. Вокруг на многие мили ни одной живой души, ни тебе машин, ни тебе домов, кругом насколько видит глаз все поля да поля. А кукурузным початкам в отличие от нее сотовая связь не нужна.
Почти час Дреа ехала, не переставая поглядывать на индикатор приема сигнала телефона. Когда сигнал вдруг резко скакнул до трех рисок, она решила остановиться.
Набрав номер, она оставила сообщение в голосовой почте миссис Пирсон:
– Миссис Пирсон, это Андреа Баттс. У меня изменились обстоятельства, и два миллиона наличными мне теперь не нужны. Надеюсь, ваша старшая операционистка еще не отправила заказ. Мне очень нужно переговорить с вами, но я опасаюсь приезжать в банк. Будьте добры, перезвоните мне, пожалуйста… – Тут Дреа запнулась, сообразив, что не знает номера своего нового телефона. – Я вам перезвоню сама, – поспешно сказала она и отключилась.
Вот черт, а какой все-таки у нее номер? Дреа выключила телефон и, снова включив его, прочитала появившуюся на экране информацию. Выхватив ручку из сумки, она записала номер и тут же перезвонила миссис Пирсон.
Та, к ее удивлению, ответила сама.
– Здравствуйте, мисс Баттс, я получила ваше сообщение, но провожала клиентов и буквально на несколько секунд опоздала включить телефон. Именно сейчас я собралась дать Джуди указание. И должна признаться, с облегчением узнала, что вы передумали, но… у вас что-то случилось? – Она понизила голос: – Вы боитесь появляться в банке?
– Это из-за моего бывшего мужа, – сказала Дреа, радуясь, что ее басня про неудачный брак все-таки пригодилась. – Не знаю, каким образом, но он меня выследил и отправился за мной в такую даль. Он узнал, что у меня счет в вашем банке. Боюсь, он следит за банком, и если я покажусь там, от меня не отстанет.
– Вы обращались в полицию? – В голосе миссис Пирсон послышалась вежливая тревога.
– Да уж все кнопки на телефоне стерла, – устало проговорила Дреа. – У них семь бед – один ответ: пока он ничего мне реально не сделал, у них нет оснований его задерживать. Он коммивояжер в крупной сельскохозяйственной компании, поэтому якобы может ездить везде, где захочет, ему это нужно для работы, и я не имею права препятствовать исполнению его служебных обязанностей и все такое. Это мне, как видно, за то, что я уж и не помню, сколько раз прощала его рукоприкладство – вечно врала, что упала с лестницы или прищемила руку дверцей автомобиля, тогда как это он сломал мне палец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39