Почему же она не начала разговор с этого?
– А вот поди и сам у нее спроси.
Кэвин смущенно переминался с ноги на ногу.
– Мне нечего ей сказать. Я не хочу больше слышать ее лживые речи.
– Да что же ты за упрямец такой! – Юлиус присел на корточки и, подняв с земли ветку, принялся чертить ею по песку. – Отчего же ты не спросил ее, почему она лгала тебе? Спрашивал ли ты ее о причине?
– Нет! – угрюмо ответил Кэвин.
– Кэвин, если ты любишь человека, то должен и уважать его. У всех у нас есть права. Она хотела рассказать тебе все от начала до конца. Но ты не дал ей этого сделать.
– Интересно, что бы она мне наговорила. Но как она могла это сделать, Юлиус? – глухо спросил Кэвин. – Она же хладнокровно убила моего брата. Вытолкнула его в окно. – Он немного помолчал. – Боже мой, Эллен, зачем ты это сделала?!
– Откуда ты знаешь, как все произошло? Тебя ведь там не было.
Кэвин мрачно рассмеялся.
– Конечно, не было. В тот момент я находился совсем на другом краю земли.
– Тогда почему ты так уверен, что она убила твоего брата? Кто тебе такое наговорил?
– Так все говорят. Я сам читал отчет королевского прокурора.
Юлиус задорно рассмеялся.
– Могу представить, сколько золота отвалил ему Хант.
Кэвин изучающе смотрел на Юлиуса. Эта простая мысль как-то не приходила ему в голову. Наконец он подошел к Юлиусу и сел рядом. Они долго смотрели на деревню, на лес, на макушки деревьев, озаренные лучами заходящего солнца.
– И как меня только угораздило любить жену брата!
– Любить? – переспросил Юлиус. – Ты хочешь сказать, что не любишь ее сейчас? – прищурившись, он разглядывал лицо друга. – Но что же в ней изменилось с тех пор, как ты женился на ней? Она осталась той же самой. Пойми, искренне рассказав тебе обо всем, она хотела окончательно стереть из памяти свое прошлое. Она думала, что ты выслушаешь ее, твоя любовь давала ей надежду на понимание. А что вышло? За свою честность она слишком дорого заплатила, потеряв твою любовь. – Юлиус помолчал. – Так я тебя понимаю, великий граф Вакстон?
Кэвин в ярости сжал кулаки. Голос его срывался, он едва сдерживал подступавшие к глазам слезы.
– Она убила моего брата.
– А хоть бы и так, – вспылил Юлиус. – Если бы ты был умным человеком, то не думал бы об этом. Ведь когда ты ее встретил, ты же ничего о ней не знал. Вот и сейчас веди себя так, будто тебе ничего не известно. Смотри на нее просто как на красивую женщину. А она в самом деле прекрасна. Неужели ты не видишь, как загораются радостью лица у всех, когда она входит в дом? Слепец!
– Она обманывала меня… лгала об Уолдроне… о себе… Ты предлагаешь мне и дальше говорить с ней? Сколько еще лжи я услышу от нее?
Юлиус продолжал водить веткой по песку.
– Не знаю, – ответил он. – Сам спроси ее. Только жизненный опыт показывает, что человек может лгать о своем прошлом, о ком и о чем угодно, скрывать все, что угодно. Но только не свою душу. Нет, – повторил он. – Ее скрыть невозможно, сердце человека, его мысли и чувства видны сразу. А ее сердце чисто. В нем лишь любовь к тебе, Кэвин. И только твоя гордость мешает увидеть это тебе.
Кэвин закрыл глаза и обхватил руками лицо.
– Не знаю, Юлиус. Я просто не знаю…
– Чего ты не знаешь?
– Смогу ли простить ее… – прошептал Кэвин. – Я так долго ненавидел женщину, которая убила Уолдрона, поэтому не уверен, хватит ли у меня сил простить Эллен.
– А как тогда мне понимать наш разговор на корабле? Помнишь? Тот самый, когда ты мне сказал, что не только перестал ненавидеть леди Вакстон, но и простил ее? Тогда же ты меня уверял, что она тебе стала настолько безразлична, что ты даже перестал искать ее. Нет, Кэвин, я точно помню – ты так и сказал, что прощаешь ее.
– Понимаешь, одно дело простить человека, которого никогда не видел, но совсем другое – того, кто находится рядом с тобой. Хотя… Как мне кажется, я ничего не говорил о прощении…
– Я думаю, что если бы ты до конца выслушал Эллен, то не делал бы таких громких заявлений.
– Ребенок, – тихо сказал Кэвин. – Юлиус, появление ребенка только усложняет наши отношения с ней.
– Не могу взять в толк – кто сказал тебе, что жизнь легка? Нет, дорогой мой, жизнь – штука очень сложная. Порой она ранит, и очень больно.
Кэвин повернулся и посмотрел на друга.
– А тебе она все рассказала?
– Все без утайки, и я ей верю, – твердо ответил Юлиус.
– Веришь? – удивился Кэвин.
– А почему я не должен ей верить? С какой стати я обязан слушать только тебя?
– Тогда расскажи мне, – попросил Кэвин.
– Э, нет, приятель. Такие вещи тебе лучше узнать от нее самой.
Кэвин поднялся и невидящими глазами посмотрел на окружавший деревню лес.
– Мой брат, Юлиус… Мой брат… Воспоминания о нем не дают мне покоя… Если б ты знал, Юлиус, как он заботился обо мне. Я любил его.
– Тогда, в прошлом. А сейчас ты любишь Эллен, женщину, которая носит твоего ребенка. Кэвин, смотри не сделай роковой ошибки, – Юлиус взял его за руку. – Если ты отвергнешь ее, прогонишь от себя, ты уже никогда не станешь тем, кто ты есть. Что ты постоянно твердишь, будто она убила твоего брата? Зачем ты мучаешь свое сердце, не зная всей правды? А теперь ты решил еще и расстаться с ней. Решил, я же тебя насквозь вижу! Не смей, Кэвин! Не отрывай от себя часть своего сердца. – Юлиус поднялся и взял с земли свой мешок. – А теперь обмозгуй все, что я тебе сказал, и постарайся образумиться. Только побыстрее.
– Куда ты уходишь? – спросил Кэвин, вставая.
– Домой. Уж не думаешь ли ты, будто я собираюсь сидеть здесь всю ночь и спорить с тобой? Нет уж, спасибо, вправлять тебе мозги я не намерен. У меня есть чем заняться.
Кэвин проводил Юлиуса до края селения.
– Начинает темнеть. Останься здесь на ночь, Юлиус. У меня есть бренди. Посидим, разопьем бутылочку…
– Нет, мне нужно идти, – упрямо повторил Юлиус, сдвигая на затылок матросскую шапочку. – Да и не по вкусу мне будет сейчас твое бренди, Кэвин, – он махнул рукой и зашагал в лес, в сторону «Руки судьбы». – Давай, Кэвин, приходи в себя и возвращайся, – бросил он через плечо, поворачиваясь к другу. – А если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня можно найти. И не волнуйся за Эллен, я послежу за ней, пока тебя нет. Надеюсь, мне недолго придется исполнять обязанности сторожа, – он хмыкнул и вошел в лес.
Звенящая тишина вдруг обрушилась на Кэвина. Он смотрел вслед уходящему Юлиусу. Тот еще не успел скрыться, как Кэвин вдруг позвал его, но старый моряк не повернул и головы. Он притворился, что не слышит голоса Кэвина.
27
Сложив руки на животе, Эллен стояла у окна в библиотеке. Тяжелые капли дождя стучали по стеклу. Но Эллен, погруженная в свои мысли, словно не замечала их. Слабая лампа освещала комнату тусклым светом. Эллен отвернулась от окна и начала рассматривать портрет, который Кэвин привез с собой.
Эллен и сама не могла понять, что заставило ее принести сюда портрет, мирно стоявший в чулане. Внутренне посмеявшись над своим странным желанием, она поставила его у стены и сняла ткань, в которую была завернута картина.
Рассматривая нарисованную на портрете девушку, Эллен чувствовала, как спокойствие начинает обволакивать ее. Она уже не боялась своего прошлого, потому что оно перестало быть ее тайной. Каролина утратила свою мрачную загадочность.
Мысль о том, что она, возможно, навсегда потеряла любовь Кэвина, неотступно преследовала Эллен. От этой мысли сердце ее отчаянно сжималось и ей хотелось разрыдаться. И в то же время Эллен ощущала, что, облегчив душу, обрела покой. Она иногда даже радовалась, что открыла Кэвину свое прошлое. Она не могла стать матерью ребенка Кэвина, оставляя его в неведении относительно своей жизни в Англии. Эллен считала, что обман и рождение ребенка несовместимы. Новая жизнь должна зарождаться в чистоте.
Неожиданно ее внимание привлек лист бумаги, едва заметный под одной из книг, лежащих на столе. Она взяла его и улыбнулась. Это был перечень материалов, необходимых для постройки новой пристани на реке. На нем же была и записка, оставленная Эллен в один из дней. Ничего не значащая, довольно глупая, но для Эллен она была еще одним напоминанием о муже. Словно величайшую на свете драгоценность, она прижала к груди помятый лист бумаги.
Сквозь шум дождя она услышала гулкие удары копыт. Эллен снова повернулась к окну. «Кэвин», – радостно подумала она, всматриваясь в ночную темень. Но за окном было тихо, лишь капли дождя стучали по стеклу да пронзительно выл ветер.
Эллен неожиданно испугалась. Схватив со стола лампу, она выбежала из библиотеки.
– Мэри! – позвала она.
– Что, хозяйка? – раздался мягкий голос экономки. Эллен облегченно вздохнула.
– Вы не слышали за окном какой-нибудь шум? – спросила она.
– Шум дождя? – улыбнулась Мэри.
– Нет-нет, – замотала головой Эллен. – Какой-то странный шум. Будто кто-то проскакал рядом с домом.
– Нет, ничего такого я не слышала, – ответила экономка. – Только храп мальчишки на кухне. – Эллен осмотрела полутемную залу. Юлиус спал недалеко от конюшни, поближе к лошадям. Старый моряк постоянно говорил, что привык к свежему воздуху и не может спать в доме.
После их разговора в библиотеке Юлиус куда-то пропал, затем через три дня вернулся. У Эллен было такое ощущение, что он виделся с Кэвином. Она неоднократно подходила к нему с расспросами, но моряк отмалчивался, говоря лишь, что ей следует набраться терпения. Сегодня прошла уже целая неделя со дня возвращения Юлиуса, и Эллен чувствовала, что ее терпение на исходе.
– Разбудите Роба, – сказала Эллен экономке. – Что-то у меня неспокойно на душе. Пусть пройдет вокруг дома да посмотрит, все ли в порядке.
– А что у нас может быть не в порядке? – удивленно спросила Мэри.
– Не знаю, – ответила Эллен. – Только я действительно слышала какой-то странный шум. И это тревожит меня. Может быть, это и глупо, – жалко улыбнувшись, она посмотрела на Мэри. – Ты понимаешь меня?
Экономка понимающе кивнула.
– В такую ночь, как эта, к нам приходят духи наших предков. Они наполняют наши сердца холодом, – сказала Мэри. – Люди нашего племени в такую непогоду предпочитают сидеть у огня и молиться.
Эллен рассмеялась и направилась к лестнице на второй этаж, где находилась спальня.
– Нет, Мэри, меня беспокоят не призраки.
«А люди, – подумала она. – Точнее, один человек». Эллен и сама не понимала, почему ей вдруг вспомнился Хант. Его-то как раз и не следовало бояться. Герцог был далеко. Их разделял целый океан. Во всяком случае, Эллен хотелось бы верить в это.
Она вошла в спальню и накинула на плечи теплый шерстяной плед.
Дождь усиливался. Эллен вслушивалась в дикие завывания ветра и удары веток по стеклу. Непонятно почему, но с каждой секундой у нее на душе становилось все тревожнее и тревожнее. Она на цыпочках подошла к окну и стала всматриваться в темноту. Капли дождя барабанили по стеклу, сверкала молния, гремели раскаты грома.
Внезапно молния озарила и дом, и прилегавший к нему сад. Эллен показалось, что она увидела внизу силуэт всадника. Она приникла к холодному стеклу, пристально всматриваясь в темноту. Еще раз сверкнула молния, осветив все вокруг, но на этот раз в саду уже никого не было. «Мне просто показалось, – прошептала она испуганно. – Это тени деревьев», – она попыталась улыбнуться и успокоиться.
Внизу скрипнула входная дверь, это, наверное, Роб вышел на улицу. «Наконец-то», – вздохнула Эллен. Ей все больше и больше нравился этот мальчик своей исполнительностью и покладистым характером. Если бы не его молодость, он был бы ей хорошим защитником.
Внезапно она услышала звук выстрела. Звук повторился. «Но кто бы это мог там стрелять?» – подумала она. Эллен не на шутку перепугалась и снова бросилась к окну.
– Может быть, Роб? Или Юлиус? – бормотала она. – Но зачем им стрелять? Да нет, на плантации полно людей, кто-то мог и выстрелить, – успокаивала себя Эллен. – Только работники живут далеко. Если б кто-нибудь из них и стрелял, я бы едва ли услышала звук выстрела.
Эллен продолжала всматриваться в темный сад за окном. Она никого не видела, но теперь уже интуиция, чутье подсказывали ей, что там прячется кто-то чужой. Она подняла лицо к небу и произнесла молитву. Теперь уже Эллен не удивлялась суеверности индейцев – в такую бурю все, что угодно, может привидеться и послышаться. Но она никак не ожидала такого странного поведения от себя.
Взяв лампу, она направилась вниз, к Мэри, но не успела она ступить на лестницу, как услышала ее истошный вопль.
– Мэри! – закричала Эллен. – Что случилось?! – она перегнулась через перила, пытаясь разглядеть, что же происходит внизу.
То, что она увидела, настолько напугало ее, что она на какой-то миг остолбенела. Верзила-матрос, обхватив визжащую Мэри, тащил ее куда-то за собой. Она изо всех сил отбивалась от него, но матрос крепко держал ее.
В дверях дома стоял Хант. Его белые, как снег, волосы длинными прядями свисали с головы. Тощий, с горящими красными глазами, в полутьме зала он был похож на дьявола, явившегося из преисподей.
– Бегите, хозяйка! Спасайтесь! – закричала Мэри.
– Мэри! – воскликнула Эллен.
– Спасайтесь! – снова послышался ее истошный крик. – К нам пришел сам дьявол!
– Каролина? – Хант усмехнулся. – Где ты, дорогая? Спускайся и принимай гостей.
Эллен отпрянула от перил и побежала. Она бы наверняка бросилась на помощь Мэри, но сейчас ей прежде всего нужно было спасать своего ребенка.
– Каролина! Шлюшка моя ненаглядная, где ты?
Эллен услышала его приближающиеся шаги. Вот он поднялся по лестнице и неторопливо пошел по коридору.
– Каролина, любовь моя, отдай мне письмо, – слышала она язвительный голос Ханта.
Эллен вбежала в спальню и задвинула щеколду.
– Хватит играть в детские игры! – гремел голос Ханта. – Отдавай письмо, сучка!
Эллен пожалела, что не стала ставить на дверь дополнительную щеколду. Как бы она сейчас выручила ее!
– Каролина! – раздалось за дверью. – Открывай-ка побыстрее.
Эллен в страхе прислонилась к стене. Хант ударил в дверь с такой силой, что она чуть не слетела с петель. Страх придал Эллен силы. Она навалилась на стол и придвинула его к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50