– Это тоже загадка. Нам лишь известно, что кто-то готов убить его дочь, чтобы получить то, что в ее руках.
Сокровища стоят больше, чем какая-то клятва, конечно, на них можно купить целое королевство. Так почему же Мэг не взяла эти проклятые веши и не сбежала с ними, когда ей представилась такая возможность?
Но когда он оглянулся и посмотрел на церковь и на купол голубого неба над головой, он уже знал ответ. Сердце подсказывало ему, что будь у нее эти сокровища, она не притронулась бы к ним. Ибо Мэг уже нашла свое сокровище, стоившее больше, чем бриллианты и золото. Оно жило в людях, которые любили ее, в семье, которой у нее не было прежде, в деревьях, земле, доме на холме. Оно жило в ее сыне.
– – Памела идет по следу, – сказал Рокуэлл, все еще лежа на земле. – И если присяга короне для вас что-то значит, оставайтесь здесь, выполняйте свою работу и не мешайте нам выполнять нашу.
Дэвид умел распознавать угрозу, и она прозвучала в этих словах, но его беспокоило другое – угроза исходила от самого Рокуэлла. Дэвид сожалел, что все кости у Йена остались целы. И хотя протянул ему руку в знак примирения, в его глазах не было доброжелательности. К несчастью для начинающего шпиона, Дэвид не имел намерения сидеть тихо и оставаться в тени.
– Ты выживешь? – спросил Дэвид.
– По правде говоря, я оказался в чертовски неудобном положении. – Рокуэлл отряхнул плащ. – Моя лошадь сбросила меня. Больше такое не повторится. Уверяю вас.
Не успел Рокуэлл выпрямиться, как Дэвид ударил его по скуле, и он шлепнулся задом в растаявший снег.
– Зато у меня, – сказал Дэвид, – не существует такой проблемы.
Дэвид со стуком задвинул ящик письменного стола и оглядел библиотеку. Он тщательно обыскивал каждую комнату городского дома в поисках чего-то ценного, чтобы понять, чем последнее время занимается Памела. Комната была залита лунным светом. Не найдя ничего внизу, Дэвид поднялся на второй этаж.
Письменный стол в будуаре Памелы был забит счетами, расписками и приглашениями. Просматривая каждую бумажку, он не заметил ничего подозрительного, за исключением листочка бумаги с одним лишь адресом. Поднес его к свету, затем положил в карман и стал искать черный парик в шкафу и гардеробной. Нашел парики всех цветов, кроме черного.
Он подошел к окну и отдернул занавеску. Облака рассеялись, и в лунном свете крыши домов казались белыми как мел. Улица заметно опустела. Где бы ни находилась Памела, ему лучше не встречаться с ней этой ночью. Надо быть предельно осторожным. Дэвид понял, что ни Йен, ни Памела больше не доверяли ему.
Дэвид вдруг подумал о том, вернулись ли Мэг с Натаниелом в Роуз-Брайер. На его ладони лежал медальон. Самые противоречивые чувства охватили его и глубоко ранили душу.
Дэвид больше не думал о прошлом. Только о будущем. Ему предстояло сделать выбор. До сих пор справедливость и честь были для него неразделимы. Ему в голову не приходило, что долг – это совсем другое.
Он не знал, как спасти то, от чего он беспечно отказался девять с половиной лет назад. Кинли, Йен и Памела, каковы бы ни были их задания, принадлежали к сложной сети организации, охватывающей мир. Если Дэвид поможет Мэг снова бежать, они оба не будут свободны до самой смерти. А им надо думать о сыне.
Он помог найти Мэг. Однако, зная, хотя и не совсем разбираясь в том, что произошло, Дэвид понял, что его цель изменилась.
В коридоре горел всего один медный светильник и было темно. Держась в тени, Дэвид спустился с лестницы и вышел через черный ход, так же, как вошел. Он должен найти снайпера, у того, кто стрелял, были ответы на все вопросы и, может быть, ключ к свободе Мэг. Он не столько боялся за свое сердце, сколько боялся дать обещание, которое не сможет выполнить. Но Дэвид понимал эту игру лучше, чем полагал Рокуэлл. Только теперь он не хотел продавать свою душу его стране.
– Я не хочу ехать в Лондон, мама.
Виктория заложила пальцем место в книге, которую читала. Она сидела на диване вместе с Натаниелом, держа в руке стакан молока. Растерявшись от такого заявления, Виктория посмотрела на сына и нахмурилась.
После того как они уехали от сэра Генри, Натаниел весь вечер вел себя непривычно тихо, ничем не напоминая того восторженного мальчика, который утром делился своими мечтами вызвать Итана Бирмингема на дуэль на шпагах.
– Разве тебе не хочется посмотреть город? Вы с дедом так часто говорили об этом.
Он угрюмо смотрел на тарелку с клубничным тортом, стоявшую у него на коленях.
– Нет, если тебя там не будет.
– Почему вдруг ты об этом подумал?
– Лорд Чедвик – мой отец?
Мэг едва не поперхнулась молоком, схватила салфетку, вытерла губы и прокашлялась.
– Так вы об этом сегодня говорили с дедом? – Голос ее дрожал.
– Дед сказал, что я очень похож на него. Так говорят все. – Натаниел опустил глаза. – Я похож, мама?
– Натаниел...
Он с мрачной решимостью сжал челюсти и поднял голову:
– Я уже знаю правду.
Они с Дэвидом собирались сделать это вместе, но Дэвид в этот день не вернулся вместе с Рокуэллом, ездившим к церкви. Натаниел скрестил на груди руки и еще больше стал похож на отца.
– Да, он твой отец, – ответила Виктория, поставив молоко на стол и повернувшись к сыну. – Мы собирались...
– А я нужен ему?
Меньше всего Виктории хотелось хвалить Дэвида.
– Выслушай меня, дорогой. – Она взяла его руки в свои. – Ты ему очень нужен, иначе он не поехал бы за тобой в Сейлхерст и не стаи бы танцевать с Фрэнни, чтобы ты смог побыть там подольше и поиграть с кузинами.
Губы Натаниела тронула едва заметная улыбка.
– Фрэнни сказала, что я незаконнорожденный, – произнес он.
– Ничего подобного!
Натаниел прислонил голову к ее плечу.
– Правда? – Впервые после их возвращения из коттеджа в глазах Натаниела вспыхнули искорки.
– Правда, Натаниел.
Он откусил кусочек торта, отправил в рот и улыбнулся.
– Я рад, мама. Он мне нравится.
Виктория не знала, что сказать. Хотя результат разговора не вызывал сомнений, реакция сына удивила ее, пока она не догадалась, что Натаниел никогда не слышал о сэре Скотте Манро. Человек на кладбище не имел никакого отношения к миру Натаниела, совсем другое дело – настоящий, живой, отец из крови и плоти. А Дэвид умел обаять кого угодно.
– Тебе он тоже нравится, мама?
– Я... У твоего отца много достоинств. Он замечательный человек.
– У него есть замок в Шотландии.
Виктория удивилась. Зачем Дэвид сказал ему об этом?
– Отец Итана Бирмингема всего лишь торговец, – с возрастающим восхищением продолжал Натаниел. – Так что мой отец лучше его отца.
– Не суди о людях по званию или роду занятий, Натаниел. Ты бы лучше...
– Отец разделается и с кузеном Неллисом, мама. Вот увидишь. Он хорошо дерется на шпагах. Каждое утро упражняется. Я видел его из окна моей комнаты.
Виктория видела, как Дэвид упражнялся в древневосточной ритуальной «ката», из окна их спальни в Калькутте.
Каждое утро, еще до восхода солнца. Он обучал и ее, пока это не стало ритуалом для обоих. И Виктория научилась владеть шпагой.
Она закрыла книгу.
– Натаниел...
– У него большая семья, – увлеченно продолжал сын. – Тринадцать кузенов и кузин. Фрэнни слышала, как он разговаривал с дядей Рубеном на старонемецком языке.
– Что еще он говорил?
– Что мои штаны слишком коротки и мне нужна новая одежда. – Натаниел зевнул и привалился к ней. – Он ведь не уедет от нас, правда, мама?
Виктория отвела волосы, упавшие ему на лицо.
– Он не уедет от тебя. Обещаю.
Уложив Натаниела спать, Виктория взяла масляную лампу и спустилась вниз. По белым стенам коридора пробегали тени. В доме стояла зловещая тишина. Дэвид еще не вернулся. Она хотела узнать у мистера Рокуэлла почему и, когда направилась в кухню, где последний раз видела его за обедом, чуть не столкнулась с ним в дверях.
– Миледи, я вас не видел.
Рокуэлл отступил назад, и Виктория заметила, что он хромает. Виктория поднесла лампу к его лицу. Приложив палец к его подбородку, она пристально посмотрела на него:
– Вы сохранили все зубы?
Он потрогал челюсть и сердито прищурился:
– С трудом, миледи. Наверху часы пробили полночь.
– Вы знаете, куда отправился мистер Донелли?
– Он был не в духе, когда мы расстались. Надеюсь, он не поехал к Памеле. – Пробормотав что-то о необходимости сделать обход вокруг дома, он вышел из кухни и взбежал по лестнице. Виктория даже не поняла, что он ушел.
В ее руке тихо зашипела лампа. «Понятно, – прошептала она, забыв от обиды все, что собиралась сказать Дэвиду. – Не надолго же его хватило».
Она рассеянно подняла с пола корку хлеба. И вздрогнула, встревоженная шумом, доносившимся откуда-то снизу, из подвала. Ее рука потянулась к карману, но она вспомнила, что у нее теперь нет пистолета. Не было у нее и ножа.
Подняв над головой лампу, она прошла через кухню в другую комнату, где хранились вычищенные до блеска горшки и сковородки. Сквозь витражи расположенного почти у самого потолка окна падали на пол лучи лунного света.
– Миссис Гибсон? – окликнула она.
Подойдя к двери подвала, Виктория приоткрыла ее. Зевс прошмыгнул между ее ног и, подняв хвост, исчез за углом. Сдержав крик, который мог выдать ее, она прикусила губу, закрыла дверь и, повернув ключ в замке, прислонилась к. косяку. Из-под двери повеяло холодом, и Виктория отскочила от нее, будто чьи-то ледяные пальцы обхватили лодыжки. Ей не понравилось, что Зевс до смерти напугал ее.
Она выбежала из кухни. Отсутствие Дэвида настолько расстроило ее, что она боялась тени в своем собственном доме. Не останавливаясь на втором этаже, она поднялась выше и наконец оказалась возле комнаты Натаниела. Взялась за ручку двери, и, прежде чем заметила, что та приоткрыта, дверь неожиданно распахнулась.
– Матерь Божия и Иосиф! – Она оказалась лицом к лицу с Дэвидом. – Как же ты меня напугал!
– Почему ты дрожишь?
Виктория во все глаза смотрела на него.
– Я подумала, – она тряхнула головой, собираясь с мыслями, – что тут кто-то чужой.
– Я думал, все спят, и не собирался тебя будить.
От Дэвида исходил аромат дорогих французских духов.
– Что произошло между тобой и мистером Рокуэллом? спросила Виктория.
– Разошлись во мнениях. – Он направился к своей комнате. Виктория последовала за ним.
– Если это связано с нашим делом, я должна знать. Уже стоя на пороге своей комнаты, Дэвид обернулся.
– Ты же босая, Мэг.
Под ночной рубашкой на ней были только толстые шерстяные чулки.
– Расскажи мне о мистере Гибсоне, – попросил Дэвид. – Об отце этого мальчика, Робби.
– Он раньше нанимал работников для полевых работ и надзирал за плотниками, когда надо было что-то починить в жилищах, – недовольным тоном ответила Виктория, которой вопрос показался странным, да еще среди ночи.
– Он работает на Стиллингза?
– Не каждый, кто работает на Стиллингза, плохой человек. Надо же как-то зарабатывать на жизнь.
– Можно найти и другую работу.
– Мистер Гибсон не работает на Стиллингза. Он время от времени приезжает сюда убедиться, что дома в хорошем состоянии.
– Он когда-нибудь делал что-либо в церкви?
– Наверняка.
Позади Дэвида горел камин. Она заранее велела Мойре разжечь его и приготовить постель.
– Ты приготовила для меня сегодня комнату? Значит, ждала?
– Нет. – Она не отвела глаза, когда он пристально посмотрел на нее. – И если ты спросишь, беспокоилась ли я о тебе, ответ будет тот же.
Он криво усмехнулся.
– Я спрашивал совсем не об этом, но ты ответила на мой вопрос. – Казалось, он прочел ее мысли. – Ты разучилась лгать.
Он вошел в спальню, бросил пальто на бархатное кресло.
– По-моему, это хорошо. Он сел на край кровати.
– Все дело в том, что я знаю правду.
– Ты стал ясновидящим?
– Перед тем как подняться сюда, я встретил внизу твою горничную. Она мне все сказала. – На ходу расстегивая воротник, он проплел мимо нее в гардеробную. – Честность – сильнодействующее лекарство, Мэг.
Он еще смеет говорить о честности, с сарказмом подумала Виктория. Почему-то ему нравилось ее злить.
– Что произошло между тобой и мистером Рокуэллом? – Она остановилась у двери в гардеробную.
– Он уговаривал меня не давать Кинли повода схватить тебя.
– Что это значит?
– Это значит, что Кинли – шотландская свинья. Я откладываю свою поездку в Лондон. – Дэвид подошел к двери, расстегнутая рубашка свободно висела на нем, мешая вынуть запонки из манжет. Однако Виктория подозревала, что не это тревожит его. – Кинли – большой мастер уничтожать людей еще до окончания игры, – помолчав, добавил Дэвид. – Есть вещи, от которых я не готов отказаться.
Виктория никогда не видела Дэвида таким. Из всего сказанного она поняла самое главное: он не увезет Натаниела.
– Потому что ты терпеливый человек?
Он улыбнулся, глядя ей в глаза.
– Терпение погубило быстроногого зайца. – Он положил серебряные запонки на полку.
– Лучше быть рыжим, чем безголовым. Кажется, это ирландская пословица.
– У тебя нет рыжих волос, Мэг. Нигде, насколько я помню.
Виктория ахнула и вошла вслед за ним в гардеробную.
– Раз уж мы так любезны и откровенны друг с другом, может, тебе следует рассказать сыну правду о твоем титуле? Он думает, будто у его отца есть замок в Шотландии.
Дэвид нахмурился:
– Ты рассказала ему о нас?
– Он спросил. Я сказала правду. Насколько это было возможно. – Она задела пальцем ноги ножку стула. – Думаю, он счастлив.
Протянув руку через ее плечо, он снял халат с крючка на стене.
– Только старайся не расстраиваться из-за этого, Мэг.
– Не называй меня Мэг. – Она скорее умерла бы, чем допустила, чтобы ее сын знал ее под этим именем. – Маргарет Фаради не тот образец женственности, в котором можно найти привлекательные качества.
– Ты ничего не понимаешь в мужских наклонностях, чтобы быть уверенной в своем мнении, любовь моя.
Она хотела ответить, но сердце учащенно забилось. Дэвид, завязывая пояс на талии, прошел мимо нее.
– На самом деле осталась только часть замка. Башня, если быть точным, и груда камней. Но девятилетнему мальчишке, который бредит рыцарями и битвами, эти камни легко представить стенами замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35