– Я не понимаю...
– Вижу. – Он вздохнул, стараясь не обращать внимания на желание, которое все еще не покинуло его. У него снова начала ныть рана на груди. Он уперся локтем в стену, надеясь, что это облегчит боль.
Она так и застыла.
– Тебе больно! Почему ты мне ничего не сказал?
Снова эта ее искренность и откровенность. Рядом с ней он вновь чувствовал себя так, словно ему восемнадцать. Обычно он ощущал себя глубоким стариком, хотя был еще молод: ему на долю выпало слишком много жизненных испытаний.
– Не стоит. Уже почти не болит, – соврал он.
– Все равно надо было сказать.
– Зачем?
– Как зачем? Я бы обработала рану. У меня столько масел: лаванда, розмарин... – В голосе ее слышалась тревога.
Ее забота и волнение вызвали в Люке странное сочувствие к ней.
«Шел бы ты отсюда. Уходи, пока не причинил ей настоящую боль».
– Не стоит. Уверяю, со мной все в полном порядке. Вдруг за занавеской что-то зашебуршилось. Из-за нее появились два гибких силуэта. Уши их стояли торчком, они вертели хвостами.
– Что, мои красавцы?
Два пушистых комочка, пробежав по полу, очутились в его руках.
– Ч-что это?
– Мои хорьки. Правда, красавцы? Они умнее многих людей, которых я знаю.
– Хорьки? – изумленно повторила Силвер.
– И не просто хорьки, Солнышко. Позвольте отрекомендовать вам двух самых ловких воришек по эту сторону Ньюгейта. Это миледи Отдайка. – Он указал на серую самочку. – А это милорд Кошелек. – Второй зверек был черным, бусинки его зеленых глаз хитро поблескивали.
– Отдай-ка кошелек. – Силвер тихонько рассмеялась. И как только разбойнику пришло в голову так назвать зверюшек!
– Именно. Искушение назвать их так было слишком сильно, и я не смог совладать с ним. Я слабый человек.
Хорьки начали пищать. Люк посмотрел на них, прищурив глаза. Затем он выглянул в окно.
– Похоже, мои маленькие друзья пришли предупредить меня, чтобы я ждал гостей.
– Они караулят на улице?
Люк утвердительно кивнул.
– Кто же...
– А это, моя хорошая, я и собираюсь выяснить.
Она схватила его за руку:
– Но там же опасно! Ты не должен отсюда уходить!
Его губы тронула еле заметная улыбка.
– А всего несколько минут назад ты хотела, чтобы я ушел, Солнышко.
Губы ее задрожали.
– Но не тогда, когда ты можешь угодить прямиком в ловушку.
Он прикоснулся к ее щеке. В глазах у него застыло какое-то темное, неуловимое выражение.
– О собственной персоне я позабочусь. А ты вот лучше о себе подумай. – Он повернулся к окну и осторожно отвел занавеску. Его хорьки вскочили к нему на плечи. – Ага, а вот, кажется, и наш гость. Похоже, он один.
– Но как же ты спустишься?
– Так же, как и забрался сюда: по липе, что растет под окнами. – Некоторое время он не сводил с Силвер глаз. Лунный свет освещал его плотно сжатую челюсть. – Не стоит полагаться на меня, Силвер Сен-Клер. Пока не закончится эта эпопея с угрозами, не стоит доверять никому.
– Подожди! Семена – ты вернул их мне, а я так тебя и не отблагодарила.
Но он уже перепрыгнул через подоконник и легко спустился вниз по веткам липы. Занавески за ним сомкнулись. Снаружи все было тихо. По ее щекам струились жаркие слезы.
«Твою маму я тоже когда-то называл «Силвер», знала ли ты об этом, Сюзанна? Она получила это прозвище не без причины, но это наш с ней секрет. Может, ты тоже оправдаешь свое прозвище, я не знаю. Ты сама все поймешь, когда отдашь сердце тому, кто тебя полюбит. Дай-то Бог, чтобы это было так!
Но выбирай не спеша. Будь осмотрительна. Здесь, в Лэвиндер-Клоузе, хранятся все тайны, которые тебе надо знать. Больше я ничего не могу сказать. Со временем ты сама отыщешь ответы на все вопросы».
Глава 15
Сэр Чарлз Миллбэнк любовался роскошными формами своей пассии, которые едва прикрывал прозрачный шелк.
– Иди ко мне, искусительница.
Француженка захлопала густо насурьмленными веками и захихикала.
– Подожди, англичанин. Сначала я выпить еще вина.
Баронет побагровел и нахмурился: ему уже надоело ждать. Однако он наполнил стакан для своей непредсказуемой спутницы.
– Не этот кружка, мой Чарлз. Хрустальный кружка, пожалуйста.
Выругавшись себе под нос, Миллбэнк послушно выполнил и это ее требование.
– Этот есть хороший, этот есть очень красивый. Я из нее пить. – Анжелика элегантно подняла хрустальный кубок и залпом опрокинула все его содержимое в горло. Струйка стекла по ее подбородку. – Какой блаженство! Мне нужен салфетка, милый Чарлз, – промурлыкала она.
– Льняная салфетка недостойна того, чтобы прикасаться к твоим губам, плутовка. Я сам об этом позабочусь. – Он нагнулся к ней и провел языком по струйке шерри. – Какое же это шерри сладкое, киска! Но до тебя ему далеко.
Англичанин заключил ее в объятия и повлек к элегантному маленькому шезлонгу, который она выпросила у него во время его предыдущего визита. Шезлонг был изготовлен в Париже и обит китайским шелком. Она надулась:
– Только не в мой элегантный шезлонг, Чарлз. Это не есть принято. – Но, заметив раздражение на его лице, она тут же улыбнулась ему самой соблазнительной улыбкой. – Здесь, глупый. На этот милый кушетка у окно. – Она погладила рукой огромную, но слегка потертую тахту, стоявшую перед задернутым занавесками альковом, окно которого выходило на главную улицу Кингсдон-Кросса.
Сэр Чарлз начинал злиться. – Я прождал уже полночи, Анжелика. Мне начинают надоедать твои игры. Я как никак человек с именем. И с деньгами.
Дерзкая обольстительница вскочила на полные ножки и вытянулась во весь свой небольшой росток. Она недотягивала даже до пяти футов.
– Вы забывать свое место, месье. Я есть куртизанка высший ранг. С таким женщина нужно деликатный обращение. Я только учить вас искусству любви. – Она нежно пощекотала его под подбородком, чтобы смягчить резкость своих слов. – Но так как вы быть сегодня хороший мальчик, я сделаю себя более удобной. – Подарив ему нежный взгляд, она поднялась и разгладила складки ткани на бедрах.
Лицо сэра Чарлза покрылось красными пятнами. Он потянулся к ней. Он уже не мог сдерживаться и жаждал предаться ночным удовольствиям, но в ответ услышал только дразнящий смех.
– Как вы нетерпеливы! Не сразу, не сразу, мой дорогой Чарлз. – Француженка удалилась в соседнюю комнату.
Она нарочно оставила дверь открытой, чтобы ее покровитель мог созерцать каждое ее соблазнительное движение, пока она раздевалась. С каждой минутой Миллбэнк возбуждался все больше.
– Анжелика, ты еще не готова?
В ответ раздался заливистый смех.
– Еще одна напиток, мон амор. С каждый день ваш выбор все лучше.
Так как вино выбрала сама Анжелика, а он лишь заплатил кругленькую сумму за доставку из Бордо, похвала эта была явно незаслуженна. Но тем не менее сэру Чарлзу она была приятна. Он прихорашивался, одергивал жилет на выпирающем животике. Затем прочистил горло.
– Конечно, крошка моя. – Он попытался изобразить французский акцент, но это ему не удалось. Он налил еще один бокал вина и поднес его Анжелике.
– Нет, нет, мон шер. Поставьте ее у окно. Я буду еще чуть-чуть долго. Вам это есть нравится?
Так как в данный момент на ней было лишь прозрачное неглиже из кисеи жесткой отделки и пара перламутровых сережек, сэр Чарлз ответил утвердительно. Вообще-то сейчас она его так влекла, что пульсирующая жилка у него на виске готова была лопнуть от напряжения. Он поставил бокал Анжелики, куда она сказала, и подлил себе вина. Руки у него при этом тряслись.
Вдруг из-под занавески высунулась чья-то рука. Пальцы в перчатке схватили бокал Анжелики, который на несколько секунд исчез за занавеской, а затем вновь появился на столе, уже пустой. Выплыв из соседней комнаты, француженка первым делом взглянула на свой бокал. Лицо ее скривила недовольная гримаса.
– Чарлз, противный мальчик! Почему ты не дать мне мой вино?
– Вино? Клянусь, я налил тебе полный бокал, Анжелика. И поставил его у окна, как ты и просила!
– Я видеть только бокал из стекло, а внутри вино нет, уверять вас!
Сэр Чарлз пожал плечами. Его сознание было уже порядком затуманено вином, которого он за этот вечер успел хлебнуть изрядно. Он покорно налил еще один бокал и поставил его на прежнее место. Анжелика же тем временем любовалась своим нарумяненным лицом в зеркале, висевшем над камином.
Рука в перчатке опять опустошила хрустальный бокал, а затем вновь вернула его на место.
Оглянувшись, француженка топнула ножкой:
– Это есть один из ваш английский шутка?
Сэр Чарлз с изумлением посмотрел на свою любовницу:
– Какого черта? О чем ты говоришь, Ангел? Я только что собственноручно налил полный бокал!
Француженка снова топнула ножкой, обутой в атласную туфельку.
– Вы знаете, что я не желать, чтобы меня называть так!
– Не хочешь, чтобы я называл тебя «Ангел»?
– Именно! Не этот имя! Вы оказать мне большой услугу никогда так меня не называть.
– Окажете мне большую услугу, если никогда не будете меня так называть, – пробормотал смущенный англичанин.
– Очень хорошо, теперь вы поправлять мой английский! Я не есть достаточно хороша для вас! Я, Анжелика, который доставлять удовольствий Наполеон и сам король Людовик!
Ей была свойственна галльская вспыльчивость. Сэр Чарлз нахмурился:
– Успокойся, не надо так распаляться, киска моя. Я хотел только сказать...
– Что я есть глупый! Что я есть задний часть осла, да?!
– Я ничего подобного не думал, Ангел... э-э-э... Анжелика. Я просто хотел сказать, что...
– Что ты хотеть сказать, есть совершенно ясно! Я больше не имею настроение для компания. А сейчас ты уходить. Пока я не бросить в тебя эта бокал!
Сэр Чарлз побледнел, вспомнив, сколько стоил хрустальный бокал, который она сейчас с такой злостью сжимала в своих белых, надушенных пальчиках.
– Ты не так меня поняла, Анжелика. Давай не будем ссориться. Во всем виноват только я. Я, должно быть, дал тебе не тот бокал. – Заметив, что она смягчается, он поспешил протянуть ей очередной бокал вина. – Давай поскорее забудем об этой глупой ссоре.
Его пассия фыркнула.
– Что вы, англичане, понимать? Ваш погода плохой, ваш еда еще худший. Везде здесь такой дикость! Все, что я слышать, – это Блэквуд: разбойник, который ездить проселочные дороги, грабить невинный женщины и брать, что пожелать. Это есть ужасно!
– Скоро это закончится, – с умным видом произнес сэр Чарлз. – Через несколько дней лорд Блэквуд исчезнет навсегда, а я стану самым известным человеком в Норфолке, а может, и во всей Англии!
Но похоже, он не убедил свою любовницу. Она снова направилась к своему будуару.
– Хорошо, я пойду поправить прическа. Здесь дуть очень сильный ветер.
– Ветер?! Откуда здесь... – Но сэр Чарлз уже научился сдерживать чувства, когда находился в компании своей взбалмошной возлюбленной-француженки. – Э-э... Да, конечно. Твое вино ждет тебя здесь. Сделай глоточек, и жизнь снова станет прекрасна.
Он покачал головой и, отвернувшись, наполнил свой бокал, который тут же опустошил залпом.
«Ох уж эти француженки! Если бы они не были так соблазнительны, никогда бы не стал иметь с ними никаких дел», – мрачно подумал Миллбэнк. В следующий раз он возьмет себе в любовницы какую-нибудь покорную, юную простушку из Йоркшира или Дорсета. Такую, что не станет швыряться бокалами и разыгрывать сцены страсти.
Но это будет позже. Анжелика знала, как его ублажать. Ее умелые руки, жаркие алые губы сводили его с ума.
Да, несомненно, он еще не скоро сменит Анжелику на робкую простушку. Он вспомнил прошлую ночь, которую он с ней провел, и желание вспыхнуло в нем с новой силой. Допив бокал, он снова подлил себе вина. Рука в перчатке снова потянулась к бокалу Анжелики и опустошила его. Когда Чарлз обернулся, Анжелика смотрела на него с яростью. Даже под густым слоем пудры был заметен заливавший ее щеки румянец злости.
– Какого дьявола! Что ты за шутки со мной шутишь! – произнесла она по-французски. Блондинка тряхнула кудрями и топнула ножкой. – Мне совсем не есть нравится твой шутка!
Раскрасневшийся англичанин уставился на свою взбалмошную любовницу. Терпение его лопнуло.
– Хватит ломать комедию, Анжелика. Думаю, не нужно напоминать, кто платит за вино, которое ты потребляешь в неограниченном количестве, и за бокалы, которыми ты швыряешься в момент гнева. И на чьи деньги была куплена эта дорогущая сорочка, на которую ты только что просыпала ароматическую пудру. А теперь кончай пороть чепуху. Иди сюда и поцелуй своего господина и повелителя.
– Господина? Повелителя? – Поток французских ругательств был столь изощренным, что уши вяли. Если кратко подытожить все сказанное Анжеликой, то смысл ее слов сводился к следующему: сэр Чарлз был объявлен побочным сыном марсельского карманника и проститутки с улицы Руан. Сама же его персона была описана в терминах, более пригодных для изображения четвероногого существа.
Англичанин выругался.
– Хватит, Анжелика. Ты обязана принимать меня и быть мне во всем покорной. – В голосе его прозвучало холодное высокомерие. – Веди же себя как полагается, слышишь?
– Все в этой маленький глупый деревня слышать тебя! О, как ты есть вульгарен! – После этих слов она резко повернулась на каблуках и исчезла в своем будуаре, громко хлопнув дверью.
Резко защелкнулась задвижка.
– Анжелика, довольно! Я не потерплю такого неповиновения! Выходи немедленно, а не то я...
В этот момент из-за занавески, скрывавшей альков, появились чьи-то широкие плечи, на которые был наброшен черный плащ.
– Проблемы, сэр Чарлз? Да, эта женщина просто порох. Приношу вам свои соболезнования.
От неожиданности у Миллбэнка мороз пробежал по коже. Он быстро обернулся и схватился рукой за горло.
– Ты! Господи, твоей наглости нет предела!
– Боюсь, что нет, – любезно отозвался лорд Блэквуд, прислонившись к стене, оклеенной шелковыми обоями. – Разрешите дать вам один маленький совет касательно женского пола. Лучше на них не давить, знаете ли. Здесь подсластить, там приласкать, и вы получите больший результат, чем добились бы бранью и угрозами.
– Совет он мне хочет дать! Я тебе покажу совет! Я еще полюбуюсь, как тебя вздернут на виселице!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49