— Пока у меня нет таких планов, — заколебалась Энни. — Прежде всего я нужна своему сыну.
— Мама! Ну что ты говоришь? Я же не эгоист, чтобы держать тебя дома, когда в Дидвуде нет учительницы! Похоже, что ты предназначена для такого дела, и я начинаю думать, что тебя привела рука Бога, — Лис вскинул руку вверх, — сюда, в пустыню!
— Я, конечно, подумаю об этом, — пробормотала она, пронзительно взглянув на сына. — Должна сказать, я нахожу гражданский дух этого города весьма… горячим. Ты знаешь, Дэниэл, мистер Бьюллок принял должность шерифа? Он только что сказал мне, что любому, кто принесет голову индейца, награда поднята до пятидесяти долларов золотом! — Энни Сандей чуть побледнела: — Да, здесь есть стороны жизни, к которым мне будет трудно приспособиться. Я молюсь, чтобы никто не причинил вред нашей дорогой Улыбке Солнца.
— Не думаю, что награда обещана за таких индейцев, мама, — заверил ее Лис, лихорадочно соображая, как увести ее из лавки, пока она не произнесла его настоящее имя или еще что-нибудь, о чем потом пожалеет. Ему не следовало выпускать ее из поля зрения, не объяснив, что его здесь не знают, как Дэниэла Мэттьюза. Разумеется, она уже не один день в Дидвуде! Не разболтала ли она уже по всему городу его настоящее имя?
— Ты не против того, чтобы подождать меня на улице?
— Но мои покупки…
— Я обо всем позабочусь, мама, — ответил Лис сквозь натянутую улыбку.
— Ну, если так… Господа, я должна распрощаться! — Величественная, как королева, она кивнула обоим и вышла из лавки.
Лис попросил показать ему список вещей, которые купила его мать. Большая часть мебели была заказана, и он попросил Стара и Бьюллока продолжить поиски предметов, которые она заказала. Все остальное можно доставить в любое удобное для них время.
— Я вернусь через несколько дней, чтобы лично забрать хозяйственную утварь, — предупредил он, расплатился и попрощался.
Энни Сандей забралась на сиденье открытой коляски Эвери. Маленький Бен сидел рядом с ней, держа в руках вожжи. Деревянное крыльцо лавки и коляску разделял ров с отбросами и грязью, так что Лис был вынужден остановиться в нескольких футах и поговорить с матерью.
— Я ценю, то, что ты делаешь, мама, но я взрослый человек. Я бы хотел сам делать покупки для дома. — Он говорил мягко. — Думаю, мы обсудим это дома. Почему бы…
— ТЫ никогда раньше пальцем о палец не ударил, чтобы что-то приобрести для себя, — перебила она. — Если бы я не знала тебя лучше, я бы решила, что ты собираешься жениться!
— Мы поговорим об этом позже. Встретимся дома в полдень!
С этими словами Лис отправился на поиски проповедника Смита.
Мэдди казалось, что она сходит с ума. По приказанию отца она большую частьугра потратила на попытки убедить Улыбку Солнца выйти из фургона и войти в дом. Однако каждый раз, когда она пыталась найти со сводной сестрой общий язык, ее усилия, казалось, только расширяли пропасть между ними. Улыбка Солнца непреклонно отвергала ее. Делать вид, что дело обстоит иначе, было невозможно, как и препятствовать обиде и негодованию, охватывавшим Мэдди, когда ее отталкивали в очередной раз.
С трепетом она снова пошла к повозке в полдень, неся тарелку с нарезанными кусочками курицы, жареной картошкой, ржаным хлебом с маслом и сливами. Коща она просунула голову под брезент, зловоние оглушило ее. Улыбка Солнца сидела в тени возле чемодана, наполненного ее любимыми вещами. Как только она услышала шаги Мэдди, она отвернулась так, что была видна лишь масса спутанных черных волос.
— Улыбка Солнца, ты не хочешь поесть?.. Я знаю, ты понимаешь меня, — медленно и ясно произнесла Мэдди. — Я принесла тебе еду. Отец надеется, что ты войдешь в дом. Мы хотим заботиться о тебе.
Улыбка Солнца грязной рукой сделала отталкивающее движение и начала тихо петь свою траурную песню. Мэдди покачала головой, поставила еду в повозку и повернулась в сторону дома. Ее внимание привлек всадник на коне, приближающийся к вершине холма, который находился по дороге к их дому. Всадник махал рукой, и через минуту Мэдди узнала его. Это был Грэхем Горацио Скоффилд Третий.
Мэдди вздохнула. Сейчас ей меньше всего хотелось играть светскую роль хозяйки. Она, по крайней мере, выглядела прилично в изящном костюме из желтого фая, оттеняющем ее блестящие волосы и в самом выгодном свете показывающем ее фигуру. Когда он окликнул ее, она прошла вперед, чтобы поздороваться с гостем.
— Дорогая моя мисс Эвери! — Скоффилд несколько неуклюже слез с коня и сжал в руках котелок. — У меня дух захватывает от вашей красоты!
— Правда? — капризно спросила она и улыбнулась: — Приятно вас видеть, мистер Скоффилд.
— Ах, вы не забыли! Как мне описать мою радость? Не могу не отметить, что мы сегодня выбрали поразительно подходящую одежду! Разве это не странно? — Он наклонил кудрявую светлую голову и провел рукой вниз, как бы приглашая ее последовать взглядом. И в самом деле, на Скоффилде был легкий коричневый костюм, светло-коричневый жилет из муара и коричневый шелковый галстук на крахмальной манишке с целлулоидным воротничком.
— Действительно, странно, сэр! — Подчиняясь правилам приличия, Мэдди пригласила его в дом выпить лимонада.
Они уселись на небольшой диванчик, и Скоффилд прошептал:
— Я должен сделать признание!
Мэдди видела отца через дверь его комнаты и знала, что он слушает.
— Признание? — тихо повторила она.
— Да, да, признание. Сегодня утром я узнал, что вы были у индейцев. Я хочу, чтобы вы знали, это никоим образом не изменяет моего мнения о вас, мисс Эвери. Должен сказать, приключение, кажется, совершенно не испортило вас!
— Не испортило? Мне кажется, я не совсем понимаю вас, сэр!
Он поставил бокал с лимонадом и попытался взять ее за руку, но она увернулась от него.
— Я имею в виду, дорогая, вы слишком прекрасны, чтобы что-либо из того, что вы вынуждены были испытать, могло бы вас опорочить. Вероятно, вы стали более… как бы мне это сказать? Более женственной! — Он покраснел и начал покрываться испариной. — Мисс Эвери, я понимаю, что между нами не завязалась та дружба, на которую я надеялся с самого первого визита сюда. Однако с тех пор многое изменилось. Я все больше и больше теряю надежду найти подходящую жену в этом Богом покинутом городке. Мыслями я всегда возвращаюсь к вам! — На этот раз Грэхем поймал ее руку и крепко схватил своей влажной рукой.
Испуганная Мэдди попыталась вырваться.
— В самом деле, мистер Скоффилд, я не…
— Подождите! Выслушайте меня! Вам не приходило в голову, дорогая, что здесь не много подходящих мужчин, из которых можно выбирать? А теперь, после вашего маленького путешествия… Ну что, нужно мне говорить дальше? Однако я не хочу обращать на это внимание! — торжествующе заявил он. — В самом деле, я даже могу сказать, что считаю вас в некотором роде… обольстительной…
— Мистер Скоффилд! — Мэдди от удивления разинула рот. — Я уверена, что неправильно вас расслышала!
— Осмельтесь же поверить в это, Мадлен! — страстно воскликнул он. — Это правда: я прошу вас стать миссис Грэхем Горацио Скоффилд Третьей!
— Из бостонских Скоффилдов! — раздался с постели насмешливо-удивленный голос Стивена.
Грэхем вскочил на ноги, все еще держа Мэдди за руку, и воскликнул:
— Да, да, сэр, именно!
Мэдди безумно хотелось смеяться, но в это время с кухни раздался другой голос:
— Ну, продолжайте!
Дверь распахнулась, и Лис, казалось, заполнил всю комнату, угрожающе нависнув над молодым человеком.
— Отпустите ее руку!
— Думаю, вы вряд ли имеете право приказывать мне!
— Лис! — на лице Мэдди сияла лучезарная улыбка.
— Я бы на вашем месте придержал язык, мистер Скоффилд, — тихо и угрожающе произнес Лис. — В данный момент я имею все права угрожать вам. Вы делаете предложение женщине, на которой я сам намерен жениться в эту субботу.
По гостиной пронесся общий вздох удивления. Даже бабушка Сьюзен высунула из кухни свою седую голову, сияя от удовольствия. Стивен пытался встать с постели, а Мэдди побелела, и ее губы застыли в форме буквы «о».
Не произнеся более ни слова, Скоффилд отпустил ее руку, повертел котелком и направился к двери.
— Не торопитесь возвращаться, — крикнул ему вдогонку Лис, не устояв перед этим искушением. Скоффилд повернулся в дверях.
— Никто не смеет безнаказанно унижать бостонского Скоффилда! Вы еще услышите обо мне, мистер Дэниэл Мэттьюз!
Глава 24

19 августа 1876 года
— Я все еще не могу понять, что нашло на Лиса, — размышляла Мэдди, сидя в ванне, поставленной в загороженном занавеской углу кухни. — Ты уверена, что он действительно намерен сегодня жениться на мне, бабушка Сьюзен?
— Ну, разумеется, намерен! — Сьюзен 0'Хара прекратила покрывать миндальной сахарной глазурью богатый свадебный торт, над которым трудилась больше двух дней. Украдкой заглянув за занавеску, она добавила: — Я сама поговорила с Лисом. Он любит тебя, дорогая. Ты не веришь?
— В самом деле, да!
Стоял мягкий для августа день — превосходный день для Холмов. Мэдди подогнула колени в небольшой ванне, запрокинула назад голову на ее край и лениво намылила красивую руку.
— И правда, мне, вероятно, больше известно о его любви ко мне, чем ему самому, но все равно я не думала, что он женится на мне, особенно так быстро. Мы едва поговорили с тех пор, как вернулись в Дидвуд! Я хочу сказать, даже после этой сумасшедшей сцены с Грэхемом Скоффилдом он не остался со мной наедине, чтобы нежно, как полагается, сделать мне предложение!
— Нет? А я, кажется, припоминаю, что после мелодраматического ухода мистера Скоффилда, Лис повернулся к тебе и сказал что-то вроде: «Мы поженимся в субботу на фоне вашего сада в час дня!» Ты хочешь сказать, что на этом все и закончилось?
Мэдди вытянула носок, выставив напоказ свою элегантную ножку и весело улыбнулась Сьюзен.
— Очень даже хочу! Он спросил меня еще раз, когда куда-то торопился, действительно ли я хочу выйти за него замуж, и мне было ясно, что он хочет от меня услышать, я и ответила «да». Все остальное время он что-то строил там, за соснами, а мы были заняты здесь, да и с Улыбкой Солнца целое дело! И вот пришла суббота, пришла так быстро, что у меня почти не было времени все обдумать.
— Думаю, эта внезапная свадьба будет счастливым развлечением для всех нас, — призналась Сьюзен внучке. — Даже твой отец, кажется, растерян и не знает, что же делать с Улыбкой Солнца. Ты заметила, что Энни Сандей потратила немало времени, чтобы вызволить ее из фургона?
— Она, вероятно, ищет себе развлечений, — заметила не без иронии Мэдди. — Если хочешь чистую правду, я думаю, Лис решил, что жена, может быть, оградит его мать от работы по дому!
Она скользнула под воду, чтобы прополоскать волосы, и вынырнула с широкой улыбкой: — Он, несомненно, считает, что из нас двоих я сговорчивее!
Сьюзен растревожилась.
— Дорогая, я надеюсь, что ты вступаешь в этот брак с чистым сердцем, полным любви. Я могу понять, что сегодня ты можешь нервничать, но, надеюсь, сомнений у тебя нет.
— О, бабушка! — ее голос оборвался от нахлынувших чувств. — Я никогда в жизни не была ни в чем уверена больше, чем в своей любви к Лису. Я так скучала по нему с тех пор, как мы вернулись домой, что все это время стремилась к нему. Мы были так близки в те несколько недель, и я была счастлива… Знаю, что и он тоже.
Она встала, мокрая и восхитительная, и потянулась за полотенцем.
— Не могу отрицать, что нахожу эту свадьбу чуть эксцентричной, но ничего не хочу больше, чем стать миссис Дэниэл Мэттьюз! Это просто моя судьба — разделить с ним его дом и жизнь! — Мэдди замолчала, вытирая копну волос, и потом добавила: — Я только не ожидала, что это произойдет так скоро и так легко. Лис говорил, что не может жениться на мне, так как такая жизнь, которая нужна мне, для него невозможна.
— Дэниэл Мэттьюз — его настоящее имя, — задумчиво проговорила Сьюзен, точно пытаясь осмыслить это. — Я предполагала, что он что-то скрывал, а потом появилась Энни Сандей, заговорила свободнее и освободила Лиса от его секрета.
— Я не могу говорить об этом, бабушка. Пока, во всяком случае. — Влажная и сверкающая, Мэдди накинула свободный муслиновый халат, отдернула занавеску и подошла к столу, где готовился свадебный торт. — Надеюсь только, что Грэхем Скоффилд не использует это знание против Лиса. Для малого, изображающего из себя утонченного джентльмена, у него явно диковатый блеск в глазах.
— Ну, я думаю. Лис может сам о себе позаботиться! — заявила Сьюзен.
— Бабушка, должна сказать тебе, что торт просто потрясающий! Как мне отблагодарить тебя? Если бы не твой труд, мы были бы вынуждены за свадебным столом угощаться бобами и вяленым мясом!
Обе рассмеялись. Сьюзен усадила внучку на стул и встала у нее за спиной, мягко расчесывая ее мокрые волосы. — Я рада сделать все, что смогу, дорогая, чтобы у тебя остались самые лучше воспоминания о дне твоей свадьбы, — прошептала она.
— А что после сахарной глазури? Ты можешь украсить торт маленькой гирляндочкой из глазури или цветком? Я помню, когда я была маленькой, ты однажды на день рождения сделала торт, украшенный засахаренными фиалками.
Тихий голос Сьюзен звучал успокаивающе:
— Ну вот, после того как я покрою торт глазурью, я поставлю все три слоя на холод, чтобы глазурь застыла. Оставшуюся глазурь я подкрашу соком смородины или коринки и через кондитерский мешок выдавлю ее узорами на застывшую глазурь. Ты хочешь, я сделаю ярко-розовые ленты-гирлянды и уложу их по краям каждого слоя?
— Прелестно! — Мэдди поймала руку бабушки и приложила ее к щеке. Рука была хрупкой, прохладной и пахла миндалем.
— Бабушка Сьюзен, ты мне очень, очень дорога. Ну разве это не замечательно, что даже замужество нас не разлучит?
— И правда замечательно! — Сьюзен наклонилась и поцеловала мокрые волосы Мэдди, быстро высыхающие на утреннем воздухе. Легкий ветерок шевелил занавески на окнах кухни, из-за сосен раздавался крик сойки.
— О нет! Он скорее хотел досадить мне, а не свататься! — лучистое лицо Мэдди стало мечтательным, когда она вспомнила свои ранние встречи с Лисом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48