— Долж насказать, я шокирована. Как ты можешь так жить?
Титус Пим сидел в открытых дверях, попивая из кружки эль и наблюдая, как солнце садится за вершины гор. Наконец он в замешательстве поднялся:
— Я лучше уйду, приятель? Я так рад, что ты и леди вернулись!
— Титус, куда ты уходишь? — спросил ошеломленный Лис.
— Ну, пойду в гостиницу Кастера. Теперь, когда миссис… — его голос смущенно оборвался.
— Мэттьюз, — подсказал Лис.
— Да. Теперь, когда миссис Мэттьюз здесь, чтобы заботиться о тебе, и будет жить в этом доме, ей захочется мира и уединения. Так будет лучше, по крайней мере, пока мы не построим подходящих комнат. — Пим усмехнулся и поклонился Энни Сандей.
Она подошла к двери, чтобы помахать на прощание корнуэлльскому рудокопу, и обратила внимание на маргаритки и цинии, весело цветущие перед бревенчатым домом.
— Вижу, у тебя цветы. Как это трогательно с твоей стороны, мой дорогой мальчик!
Лис еле удержался от саркастического ответа и попытался изобразить свою лучшую мальчишескую улыбку. Обняв Энни Сандей, он умолял:
— Не будь так сурова со мной, мама! Посмотри на этот дом! Это дворец по сравнению с другими домами в Дидвуде. Я просто не успел обставить его как следует.
— Вздор! Ты просто решил жить как язычник, спать на полу, есть бобы из банки и мыться в оловянном тазу!
— А вот и неправда! — возразил он. — Я практически каждый день хожу в баню на Главной улице, особенно в жару. Я даже дополнительно плачу за свежую воду!
— Ну, ну, о тебе, должно быть, говорят в городе с такими шокирующе развитыми обычаями, — Энни отвернулась от него.
— Мама, ты знаешь, что я восхищаюсь тобой более чем кем-нибудь, но я должен быть честен. Такое поведение тебе не идет. Ты не рада видеть меня?
У нее слегка задрожал подбородок:
— Разумеется, рада. Вероятно, мне слишком тебя не хватало, и я пыталась хотя бы казаться сдержанной в этом незнакомом месте и среди множества незнакомых людей. Признаюсь, я начинала беспокоиться, что с тобой что-то случилось. Ты можешь представить себе мой страх, когда я приехала сюда и узнала, что ты отправился к Безумному Коню?
Ее слова теперь текли быстро.
— О Дэниэл, услышав об этом ужасном убийстве на Литтл Бигхорн, я рыдала целыми днями, думая, что ты убит.
— Ты рыдала? Невозможно! — нежно упрекнул Лис, целуя блестящие волосы матери.
— Нет, нет, это правда, — настаивала она. — Слава Богу, У тебя хватило ума дать мне знать, что ты невредим и где находишься. Меня настолько переполняло чувство облегчения, что я, не откладывая, решила ехать сюда. По-моему, если говорить совершенно честно, у меня было такое чувство, что я вернулась в те времена, когда твой отец оставил меня в Вашингтоне и уехал к границе. Я постоянно жила в страхе, что он не вернется домой, что индейцы, которым он так сочувствует, убьют или изувечат его, но никогда не сказала ему ни слова об этом, и он в конечном счете перестал уезжать. — Энни Сандей, взяв себя в руки, заговорила спокойнее: — Должно быть, ты прав. Я устала и так счастлива что вижу тебя, дорогой. Ты не против, что я приехала?
— Против? — отозвался Лис. — Я люблю тебя, мама. И очень рад видеть тебя!
— Ну что ж, тогда все решено. Совершенно очевидно что тебе нужна моя помощь по дому! Ему нужно гораздо больше, чем несколько цветочков, Дэниэл!
— За цветы ты фактически можешь поблагодарить Мэдди. Это ее дело. — Его взгляд устремился к соснам, разделяющим их дома.
— Кому? О да, мисс Эвери. Она, кажется, очень милая молодая леди. Я подружилась с ее отцом! — Энни Сандей задержалась взглядом на лице сына, стряхнула с себя страхи, и ее настроение поднялось.
— Посмотрим, на чем же мне сегодня придется спать? А завтра пойдем в лавку Стара и Бьюллока и купим приличную домашнюю утварь. Господи, Дэниэл, хорошо бы нам сегодня получше выспаться. Завтра у нас насыщенный день!
Энни торопливо обошла дом, а он вышел, осматривая свои владения и прикидывая место для новой хижины. Она не должна быть очень большой, но вполне достаточной для Энни Сандей.
Глава 23

16 августа 1876 года
Лис нашел могилу Д.Б. Хиккока на дидвудском кладбище, изобретательно названном «Приют новичков».
Кладбище располагалось на естественном расчищенном участке леса на восточной от города стороне ущелья. Дис пошел туда, когда солнце еще только поднималось с другой стороны белых скал, обрамляющих каньон, и легко нашел могилу Билла. Она еще была покрыта цветами. На лицевой стороне доски, врытой в холмик, неопытной рукой были вырезаны имя Хиккона, его возраст, обстоятельства и дата смерти.
Перед тем как идти на кладбище. Лис рано утром вымылся, забрал из прачечной жены Вонг Чи свою чистую и накрахмаленную одежду. Ему было приятно, что он пришел к другу вычищенным, выбритым и одетым в чистую полосатую рубашку и выцветшие синие брюки, пахнущие солнцем, мылом и горячим утюгом миссис Чи. С тоской вспоминая о народе лакота, он еще раз утвердился в мнении, что принадлежал он все-таки именно этим местам. Даже со всеми своими бросающимися в глаза недостатками и несообразностями, Дидвуд был его домом, и он вернулся сюда с новым чувством, что чего-то стоит. Может быть, у него тоже есть изъяны, но у него есть и цель — и ему приятно было снова это осознавать. Как будто пламя его души снова загорелось.
В бане Лис услышал от старого Френчи подробности смерти Билла, разумеется уже приукрашенные ради создания легенды. Он держал тузы на восьмерках, названных теперь «рукой мертвеца», и сидел спиной кдвери салуна, когда туда вошел Джек Мак-Колл и выстрелил ему в затылок. Некоторые говорили, что убийца просто пьяница, другие считали, что он последовал за Бешеным Биллом в Дидвуд, чтобы отомстить за брата, застреленного Хиккоком в Эбилене. Как бы то ни было, суд рудокопов, собравшийся в Жемчужном театре, счел возможным отпустить его. В этой истории было столько темного, что Лис решил не задумываться над обстоятельствами смерти друга.
— Просто пришло его время, — размышлял Лис, глядя на полевые цветы, которыми была отмечена могила.
— Эй, приятель! — раздался голос в нескольких ярдах внизу. — Я слышал, ты вернулся!
Лис увидел приближающегося Колорадо Чарли Аттера и иротянул руку:
— Рад тебя видеть!
— Я ушел той ночью и не возвращался из Чейенна, пока они его не похоронили. Я пытался собрать по кусочкам всю эту историю, но, кажется, у каждого своя судьба. Во всяком случае, я ничего не могу сделать, чтобы вернуть его… — Аттер пожал плечами, внезапно прекратив разговор, так как глаза его повлажнели.
— Я думал точно так же, — Лис открыл свое сердце другому человеку; он потерял своего лучшего друга.
— Мне будет очень не хватать его. Знакомство с ним его было честью для меня. Отвратительно, что этот город превращает его в миф: еще один способ делать деньги, знаешь ли.
— Такой уж город этот Дидвуд, хотя… Хочешь позавтракать вместе? Я думал навестить тетушку Лу Марчбенкс в Большой Центральной. Хочешь пойдем? Ее бисквиты ни с чем не сравнить. Билл любил их, мы можем поесть в его честь.
По лицу Лиса медленно расплылась широкая улыбка:
— С удовольствием, Чарли. Чертовски хорошо быть дома! Они спустились с холма и прошли по шаткому деревянному мостику через Бухту Белой Рощи. Чарли сказал:
— Я собираюсь сделать надпись на могиле Билла и долго думал, что вырезать на ней. Хочу написать: «Приятель, мы встретимся снова на счастливой охотничьей земле, чтобы больше не расставаться». — Чарли искоса взглянул на Лиса, ожидая его реакции.
— Прекрасные слова, Чарли. Именно то, что понравилось бы Биллу, — ответил Лис. — Дай мне знать, когда соберешься это сделать, и я помогу тебе, если нужно.
— Очень признателен.
Лису очень хотелось полностью довериться Колорадо Чарли Аттеру, но это казалось ему слишком рискованным. Он был уверен, что может доверить ему секрет, но что, если ют проговорится во сне или что-нибудь в этом роде? Так что вместо этого они ели ячницу с колбасой, бисквиты и запи-вали все это большим количеством кофе, обсуждая в общих чертах путешествие Лиса в Бир Батт.
— Здесь люди действительно ненавидят сиуксов, — заметил Чарли, наполнив желудок. — Разумеется, большей частью это вызвано страхом, да и виной, даже если они этого не понимают. Каждый кричит о том, что индейцы нуждаются в цивилизации и о том, что наш долг делать это, так как индейцы слишком простодушны и дики. — Он опустил в кофе кусок сахара и поболтал им в чашке. — Я не знаю ответа. Не думаю, что Господь Бог послал нас, белых, для развития цивилизации. Сдается мне, кончится тем, что мы, вероятно, уничтожим огромную часть этих прекрасных мест. Но, с другой стороны, я не хочу возвращаться назад. А ты?
Лис тер переносицу в течение нескольких секунд.
— Нет, не хочу. Но я не вижу, почему эта земля должна принадлежать или им, или нам.
— Потому что мы слишком высокомерны, чтобы делиться.
— Черт возьми! Я это знаю.
— Ты, может быть, иной, но это лишь ты!
— Печально видеть все это, Чарли. — Лис откинулся на стуле, простонавшем в знак протеста. — Эти люди просто хотят, чтоб их оставили в покое и дали им жить так, как они жили всегда, в гармонии с землей и природой. Они хотят открытых прерий и буйволов и, если бы мы смогли дать им эту свободу, нам бы не пришлось учить их обрабатывать землю или заботиться об их пропитании.
— Да, но это означало бы, что мы признали существование другого образа жизни, чем наш, а мы для этого слишком высокомерны. Нам нужно превратить их в подобие белых или убить в попытке это сделать.
Лис вспомнил, как вел себя Кастер перед событиями на Литтл Бигхорн и о том, что сотни людей действовали по его приказам.
— Надо восхищаться таким человеком, как Безумный Конь, знаете ли. На следующий день, после того как мы отправились сюда из поселка, он повстречался нам с парой своих людей, возвращавшихся после последнего набега на Холмы. Не думаю, что они многого добились, но Безумный Конь вез захваченный им красный зонт от солнца. Он прихватил его для старого индейца по имени Один Мокасин который последнее время теряет сознание от жары. Он был горд, что возвращается с этим красным зонтом. Даже такая победа, пусть чисто символическая, поддерживает его дух. Есть что-то по-настоящему благородное и восхитительное в таком человеке, как Безумный Конь, который отказывается сдаваться перед превосходящими силами противников.
— Да, я догадываюсь, — с сомнением прошептал Колорадо Чарли.
— Но ведь это глупо, не думаешь?
— Для посторонних, может быть, но не тогда, когда ты рядом с ним. Вокруг него аура, которая так сильна, что ты почти веришь, что он мог бы победить.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. В Билле это тоже было. Но посмотри, что с ним произошло… И Безумный Конь тоже будет побежден. Здесь Крук, я слышал, — сказал Чарли.
Лис кивнул:
— Безумный Конь сказал мне, что генерал пытался выгнать их после Литтл Бигхорн. Его разведчики лишь выследили Три Звезды с его отрядом, стоявшим в прериях далеко к северу. У Безумного Коня хватило смекалки поджечь траву за спинами своих людей, двигавшихся на юг из Монтаны, а Крук недооценил сиуксов, и теперь, говорят, его кони умирают от голода, да и людям не хватает еды.
— Нет ничего глупее, чем белый человек в индейской местности, — заметил Чарли. — Знаешь, Лис, на твоем месте я бы не стал публиковать в «Пионере» отчет о твоих приключениях с Безумным Конем. Здесь, в Дидвуде, многие могут заинтересоваться, насколько ты подружился с сиуксами.
Может быть, ты слышал, что «Пионер» призывал вешать белых, уличенных в продаже оружия индейцам? — Вытерев рот салфеткой, он оттолкнул свой стул. — Конечно, я знаю, ты бы не сделал ничего подобного. Другое дело привезти индианку, но тут большая разница.
— Ты слышал об Улыбке Солнца? — удивленно спросил Лис, когда они направились к освещенной солнцем двери гостиницы.
— Твоя мама любит поболтать. Она была в лавке Стара и Бьюллока последний раз, когда я заходил туда. Вероятно, у нее большой список вещей, которые нужно купить.
Лис поспешно распрощался с Колорадо Чарли, поблагодарив его за завтрак и беседу и договорившись, что вскоре они снова встретятся. Чарли зашагал на «Бесплодные земли», а Лис направился к новой лавочке Дидвуда на углу Главной улицы и Уолл-стрит.
Энни Сандей Мэттьюз представляла собой потрясающее для Дидвуда зрелище. Она стояла в центре простой провинциальной лавки, еще пахнущей свежеспиленной сосной, в прогулочном костюме из тонкого кремового сукна с синими, как сапфир, пуговицами и такого же цвета каймой. Хотя ее костюм был по покрою очень прост и на ней не было никаких драгоценностей, кроме обручального кольца с бриллиантами, Энни Сандей олицетворяла собой вкус и воспитание. Ее блестящие волосы были стянуты на затылке простым узлом, что делало ее лицо и глаза еще более красивыми.
Темноволосый мужчина, приметный своими густыми бровями и усами, оживленно беседовал с Энни. Второй человек с угловатыми чертами лица и редеющими каштановыми волосами сидел за прилавком. Лавка была заполнена огромным количеством разнообразных товаров.
— Дэниэл, как замечательно, что ты зашел! — приветствовала Лиса мать, протянув ему руку в перчатке. — Интересно знать, куда ты ушел так рано? Ты забыл о простых правилах вежливости, например, что следует оставить записку, в которой сообщить, где ты находишься?
От ответа на этот невероятный вопрос Лиса избавил Сет Бьюллок, шагнувший вперед, чтобы представиться самому и представить своего партнера Сола Стара, который лишь вежливо кивнул из-за прилавка. Оба мужчины были в костюмах и бумажных воротничках.
— Вы должны гордиться тем, что у вас такая замечательная мать, — заявил Бьюллок. — Ей потребовалось огромное мужество и находчивость, чтобы одной проделать весь этот путь. Дидвуду действительно нужна такая женщина.
— Не буду с вами спорить, — уклончиво ответил Лис.
— Миссис Мэттьюз рассказывала нам, что она много лет преподавала в школе, — вставил Сол Стар… — Это и нужно Дидвуду — первоклассная учительница, чтобы обучать наших детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48