– Я знаю. – Джулиана потупилась. – Прошу меня простить.– Не стоит, сеньорита, вы здесь ни при чем. К тому же, возможно, именно вы спасли нас всех.– Как это? – не поняла Джулиана.– Благодаря вам мы следовали в Англию, и к тому же в нужный момент вы отвлекли внимание команды.Они подошли к конюшне.– Вам разрешают ездить верхом? – невинно поинтересовалась Джулиана.– Только в сопровождении кого-либо из Маклейнов.– Вот как? Тогда не понимаю, почему вы остались. Могли бы стать свободным человеком, если бы сели на корабль.– В настоящее время нахождение на борту судна не означает для меня свободу, любезная Джулиана, и поэтому я предпочитаю чувствовать под ногами твердую землю.Диего впервые назвал Джулиану по имени, и ее плохо скрываемое удивление вызвало у него на губах улыбку.– Я могу называть вас сеньорита, если вам так удобнее.– Нет уж, пусть будет Джулиана.– Тогда договорились.Они вошли в помещение конюшни и подошли к стойлу. Испанец ласково заговорил с ближайшей лошадью, и она сразу потянулась к нему. Очевидно, Диего умел обращаться с животными не хуже, чем с оружием.Затем, к удивлению Джулианы, Диего направился в дальний угол конюшни, где шотландская овчарка кормила щенков. Остановившись, он стал с любопытством смотреть на них.– Меня всегда поражало, как хорошо животные умеют ухаживать за своими детенышами, даже самыми крошечными.– Думаю, это дано им от природы, – осторожно сказала Джулиана.– Пожалуй, – согласился Диего. – Талант, которым, к сожалению, обладают не все люди. – Он наклонился и, подобрав одного из щенков, почесал ему животик. Джулиане было странно видеть такое проявление нежности после только что закончившейся свирепой драки, невольной свидетельницей которой она стала. Все же произнесенные им слова прозвучали как-то бесчувственно, даже равнодушно. За этим определенно что-то скрывалось, но выяснять это Джулиана не стала: ее интересовало нечто совершенно другое…– Вы так и не ответили на мой вопрос. – Она перешла с английского на испанский. – Почему вы не уехали с остальными?– А мне казалось, что я ответил. – На его лице отразилось удивление.– Помню, вы сказали, что не хотели бы снова оказаться на борту корабля и что Маклейны пришлись вам по нраву, но я не верю, что это истинные причины.– Вот как?Джулиана вздохнула; она поняла, что все равно не добьется от него правдивого ответа, и вдруг, неожиданно для себя, спросила:– Вы мне поможете?Испанец вскинул бровь:– Как?– Я хочу покинуть Инверлейт.Его брови поднялись еще выше.– Так вот что вы замышляете! А говорили, что у вас ничего такого и в мыслях нет.– Теперь есть. Мое присутствие опасно для всех, в том числе и для вас.– И поэтому вы намерены принести себя в жертву?Джулиана вспыхнула:– Это не жертва. Я отправлюсь в богатую семью и выйду замуж за человека, выбранного для меня отцом.– Ну разумеется! А почему я должен вам помогать?– У меня есть драгоценности, и я готова отдать их вам.Глаза Диего посуровели.– Вы что, в самом деле полагаете, что я возьму ваши тридцать сребреников?– О Боже! – Джулиана мгновенно поняла, что совершила ошибку. – Простите, но… Если вас не волнуют деньги, тогда, может, волнуют Маклейны? Вы должны сознавать, что мы оба подвергаем их опасности. Испанец в Инверлейте, – нет, двое испанцев непременно должны вызвать любопытство. Рано или поздно слух о нас разнесется по всей Шотландии. Патрика Маклейна любые расследования приведут к гибели.– Эта свадьба… Вы действительно ее хотите?Джулиана не знала, что ответить.– Да, – наконец сказала она после некоторого колебания.– Что ж, возможно. Но я здесь более свободен, чем вы, – признался Диего. – Чем, по-вашему, я могу быть вам полезен?– Думаю, вы достаточно умны, чтобы найти способ помочь мне.– И как потом вы собираетесь объяснить свое чудесное спасение? Каким образом дядя, команда и приданое – все пропало, а вы остались целы и невредимы?– Корабль попал в шторм, а я выжила, потому что вы спасли меня. Кроме нас двоих, никто не выжил. Поверьте, мой отец щедро вознаградит вас.– Я осужденный преступник.– Этого никто не знает. Насколько мне известно, у гребцов были только номера, так что вы можете выдать себя за члена команды и назваться любым именем.– А вы неплохо все продумали. Неужели вы настолько уверены, что я пойду вам навстречу?– Нет. Если вы не согласитесь, я все равно убегу. Одна.– Боже, какая смелость! Но вы так и не сказали, сеньорита, каким образом я могу помочь вам бежать.– Кимбра предложила устроить пикник. Если бы вы сумели поехать в это же время на верховую прогулку…– Хорошо, я подумаю на эту тему. – Диего замолчал, и его лицо сказало ей, что большего от него она сейчас не добьется.– Благодарю. – Джулиана присела в реверансе.– Не стоит, – холодно отозвался испанец. – Это безумный план, и к тому же вы просите меня совершить предательство…Джулиана почувствовала, что Диего явно разозлился, но она не совсем понимала, чем именно вызвано его раздражение. Что теперь? Расскажет ли он кому-нибудь еще о ее планах? И что заставило его так рассердиться? А самое главное, с чего она взяла, что ему можно довериться и что он поможет ей бежать, а затем благополучно доставит в Лондон? Глава 28 Выехав из Инверлейта, Лахлан скакал день и ночь, ведя вторую лошадь в поводу и по мере надобности пересаживаясь с одной на другую. Одна из лошадей имела еще и другое назначение: она должна была стать подарком для несговорчивого Чарлтона, одного из самых свирепых разбойников на английской дороге, когда-то взявшего Лахлана в плен.И вот теперь Лахлану требовалась помощь этого страшного человека, дружба с которым носила довольно странный характер. Томас Чарлтон не испытывал особой нужды в шотландцах, но имел большую любовь к шахматам, а Лахлан, как не раз выяснялось, обладал настоящим талантом шахматиста.Его лошадь, привезенная когда-то с границы как подарок Чарлтона – маленькое, неказистое с виду животное, – отличалась поразительной выносливостью и была способна пройти по бездорожью гораздо большее расстояние, чем лошади Северного нагорья. В свою очередь, лошадь, приготовленная Лахланом в подарок Чарлтону, была выведена Маклейнами, и, насколько Лахлан знал, Томас Чарлтон собирался скрестить обе породы.Путешествие оказалось весьма трудным: когда Лахлан выехал из замка, начался дождь, который шел не переставая целых два дня, так что к моменту прибытия в Чарлтон-Тауэр Лахлан промок до нитки, продрог и чертовски устал.Когда он подъехал достаточно близко к лагерю, часовые подняли тревогу и лишь потом, узнав его, открыли ворота.Когда Лахлан спешился, вокруг него собрались почти все обитатели крепости, чтобы справиться о Кимбре; затем его провели к двери башни, которая ничем не напоминала изысканность и уют Инверлейта. В отличие от Инверлейта безопасность крепости зависела преимущественно от надежности массивных дверей и защитников наверху, в обязанность которых входило поливать головы атакующих кипящим маслом и закидывать их камнями.Вскоре дверь башни открылась, и из нее вышел, прихрамывая, Томас Чарлтон. Он широко распростер руки, и Лахлан тотчас оказался в его медвежьих объятиях.– Ну, как поживает моя Кимбра? – поглаживая бороду, спросил Чарлтон.– Хорошо, как и Одра, – с улыбкой ответил Лахлан. Взгляд Чарлтона тут же перекочевал на лошадь, которую Лахлан держал под уздцы.– Сменное животное? – осведомился он с горящими от алчности глазами.– Да. И заодно подарок.Чарлтон приблизился к лошади и похлопал ее по крупу.– Отличный подарок. – Он вдруг прищурился. – Могу догадаться, что ты ждешь чего-то взамен.Лахлан улыбнулся:– Мне нужна информация.– Что я люблю в тебе, Маклейн, так это что ты никогда не юлишь. Ладно, заходи, а кто-нибудь из моих парней позаботится о лошадках. – Чарлтон повернулся и повел гостя на самый верх башни.Войдя в свое пестро обставленное жилище, Чарлтон с трудом опустился в кресло, после чего предложил сесть гостю.– Нельзя мне было соглашаться на брак, – пожаловался он. – Мне нужен целитель.– Кимбра прислала листья для заварки снадобья, – попытался утешить его Лахлан.– Помощь нужна мне постоянно, – проворчал Чарлтон. – Тебе следовало привезти ее с собой. – Поерзав в кресле, он уселся поудобнее. – Ну, выкладывай, что тебе от меня нужно: у тебя такой вид, будто за тобой всю дорогу собаки гнались…– Мне нужно знать все о графе Чадуике и его сыне – у них имение неподалеку отсюда. Ты знаешь все и обо всех, поэтому я здесь.– Зачем они тебе? – удивился Чарлтон.– Пока не могу объяснить всего; скажу только, что это очень важно для меня.Чарлтон долго буравил гостя взглядом и наконец произнес:– Знаю, ты не любишь просить о помощи, значит, это важно.– Еще как важно!– Ну что ж, кое-что я могу тебе рассказать. Его сиятельство теперь часто бывает на севере, и, как я слышал, он очень болен.– А его сын?– Виконт? Мерзкий тип, судя по всему, он занял место брата, когда Гаррета убили.– Убили?– Ну да, говорят, где-то в Испании. – Чарлтон пожал плечами. – Его любили на границе, и он участвовал в наших играх, а еще, говорят, был хорошим фехтовальщиком и имел чувство чести. Что до нового виконта, то до нас доходят всякие слухи, но пока нет ничего особо лестного для него.– А его отец?– Такой же, как и большинство лэрдов. – В голосе Чарлтона зазвучало презрение. – Тщеславный, безжалостный. Впрочем, без этого нельзя, когда сидишь рядом с королем.– А об их частных делах тебе что-нибудь известно?Чарлтон покачал головой.– У Чадуиков есть корабли, но контрабандой они не промышляют. Во всяком случае, с нами и в отличие от тебя, – добавил хозяин башни с иронией, видимо намекая на редкие визиты Лахлана на границу на одном из кораблей Маклейнов. Такие визиты были довольно прибыльным делом для обоих семейств и давали возможность Кимбре видеться с родными.– У них есть испанский партнер… – Лахлан, прищурившись, посмотрел на Чарлтона.– Не удивлен. Это дает им право входить в порты, куда англичане не суются.– А еще на галерах они используют на веслах рабов…Чарлтон поднял брови:– И ты, конечно, это не одобряешь? Впрочем, Чадуик слишком печется о своей репутации, а королю вряд ли пришлась бы по душе такая практика. Вот его сын – этот вполне может.Лахлан кивнул:– Именно это я и хочу выяснить.Томас Чарлтон с трудом поднял опухшую от подагры ногу и положил ее на табуретку.– И все? Возможно, ты хочешь избавиться от этого Кингсли?– Кто знает. – Лахлан недобро усмехнулся. – Для начала я хотел бы разузнать о нем побольше, и если он виновен…– Думаю, его виновность тебя не слишком волнует, – пробурчал Чарлтон.Лахлан поморщился. Прежде он не догадывался, как сильно изменился с тех пор, когда был молодым идеалистом, мечтавшим стать священником. Тогда он ненавидел жестокость, но сейчас от одной мысли, что придется отдать Джулиану замуж за такого человека, как Чадуик, у него начинались спазмы в животе.– Ладно, идем, поужинаешь с нами, а потом мы вместе подумаем, что тут можно сделать.– Это срочно, – жалея, что приходится быть невежливым, сказал Лахлан. – Я надеялся, что у тебя в Лондоне есть свой человек.– Ты правда должен ехать?– Да.– Лошади и провожатый будут у меня завтра на рассвете. И человек такой у меня тоже имеется.– Честный?– Еще чего! Лучший вор в Лондоне, но зато знает все и обо всех.– Я не сомневался, что ты можешь помочь. – Лахлан поднялся и протянул Чарлтону руку.– Всегда к твоим услугам. – Улыбка на лице старого разбойника, пожалуй, могла сделать честь самому дьяволу.
Дождь. Дождь. Дождь.Джулиана взяла одного из щенков из конюшни в комнату Одры, и Медведь, обнюхав щенка, облизал его огромным языком.Дождь шел уже несколько дней, и Джулиана сходила с ума от неизвестности. Никаких сообщений из Эдинбурга до сих пор не приходило, хотя город находился всего в нескольких днях пути от замка Маклейнов.С момента последней встречи Диего избегал ее, и Джулиана не могла понять, стоит ли рассчитывать на его помощь.Однако он даже в дождь продолжал упражняться, словно собирался на войну. Наблюдая за ним из окна, Джулиана пыталась угадать мотивы его поведения, однако и теперь она знала о нем не больше, чем в первый день знакомства.Поможет ли ей испанец? Сообщил ли он уже об их разговоре. Рори Маклейну? Что, впрочем, вызывало сомнения, так как хозяева не изменили отношения к ней и не приставили охрану; напротив, Маклейны делали все, чтобы она чувствовала себя как дома. К примеру, Рори говорил, что благодаря Джулиане чуточку меньше скучает по Фелиции, но, конечно, Джулиана этому не верила. А когда он смотрел на жену, в его взгляде было столько любви, что у нее щемило сердце.Как, интересно, чувствует себя женщина, когда ее так любят? Если Джулиана пробудет в этой комнате чуточку дольше, то уже никогда не уйдет из Инверлейта. Истинное искушение состояло в том, что она не могла не почувствовать, что Маклейны действительно хотели, чтобы она осталась.– Здесь часто идут такие дожди? – спросила Джулиана Кимбру.– Даже слишком часто. А в Испании разве не так?– О нет, там гораздо больше солнца.– И что ж, а мы тут скрашиваем такие дни как можем, и я вовсе не забыла о пикнике. – Кимбра засмеялась. – Вижу, ты уже теряешь терпение…– Все дело в том, что я привыкла к ежедневным верховым прогулкам… – Джулиана вздохнула, и Кимбра, протянув руку, погладила ее по плечу:– Знаешь, мне их тоже не хватает…Джулиана кивнула, затем, выйдя из комнаты, отнесла щенка его обеспокоенной матери и возвратилась в башню. В комнате Лахлана она попробовала найти какую-нибудь интересную книгу, но ей не сиделось на месте. Да и как можно бездействовать, когда другие в это время решают твою участь?Джулиана снова подошла к окну: небо по-прежнему было затянуто грозными тучами, изливавшими на землю серые струи дождя.Как же теперь ей узнать, что происходит в Эдинбурге, в Лондоне и в Испании?И когда, наконец, сможет она сама самостоятельно определять свою судьбу?
Патрик скакал бок о бок с Джейми, и Денни, облаченный в платье слуги, как и подобает, ехал чуть позади.Каждый шаг лошади уносил Патрика дальше и дальше от Джулианы, и в груди его все больше разгоралось беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33