— Кажется, кровотечение уменьшается. Я зашью рану и… и нам останется только ждать, — раздался голос доктора.
Кэт передернуло. Как это несчастное тело, испещренное шрамами, может вынести еще и эту боль?
— Мисс Хилльярд, — окликнул ее Мак Лорен.
— Со мной все в порядке, — ответила Кэт, собравшись с силами.
— Я буду накладывать швы, а вы следите, чтобы не было крови, — распорядился он.
Даже будучи без сознания, Марш вздрогнул, когда к уже полученной боли добавились мучения, причиняемые иглой врача. Сжимая в руках салфетку, Кэт отирала выступающую кровь. Впервые в жизни она возносила молитвы Господу. Закончив, доктор издал победный клич.
— Наисчастливейший из людей. Пуля не задела ни одного жизненно важного органа, хотя прошла близко к сердцу.
— Значит, он выживет?
— Ну, знаете, он потерял очень много крови, и при таких тяжелых ранениях ничего нельзя утверждать наверняка, но в настоящую минуту я думаю, что все обойдется. Я оставлю болеутоляющее. Надеюсь, вы помните, как его давать? Да, кстати, как ваше плечо?
Кэт улыбнулась.
— Я почти не чувствую боли.
Мак Лорен покачал головой.
— Должно быть, у вас обоих ангелы-хранители всегда настороже.
Может быть, с облегчением подумала Каталина. А может, она и Марш — ангелы-хранители друг друга. Потрясающая мысль. Глупейшая. Но она не отпускала Кэт.
Врач закончил все процедуры.
— Если он не придет в себя утром, пошлите за мной, — сказал он. — А в следующий раз… ради Бога… перенесите перестрелку на час раньше, — и он красноречиво посмотрел на часы.
Каталина улыбнулась.
— Больше этого не повторится. Обещаю вам, — и добавила, помолчав. — Я останусь с ним.
— Не сомневался, — грубовато ответил доктор.
Он ощупал ее свежую рану.
— Не думаю, что нужно накладывать швы, — изрек Мак Лорен, — но промыть и перебинтовать надо.
Через несколько минут доктор ушел. Он прав, думала Каталина, у них и в самом деле отличные ангелы-хранители, а может, это ее молитва достигла ушей Господа. Каталина положила ладошку на пальцы Кантона, сжатые в кулак. Какие у него сильные и надежные руки! Она поднесла руку Кантона к губам и поцеловала. Ей хотелось быть как можно ближе к Маршу, перелить в него всю свою любовь. Раньше она бежала от любви, не подпускала ее к себе, боясь за свое спокойствие и свою независимость, но теперь любовь, озарившая всю ее жизнь, стала частью ее самой. Любовь обострила все ее чувства, обрушила на нее боль и неопределенность, но Каталина ни за что не променяла бы свое нынешнее состояние на бесстрастное ощущение безопасности, к которому так стремилась раньше.
— Я люблю тебя, — шептала Каталина срывающимся голосом.
* * *
Марш очнулся от страшной, невыносимой боли. Голова раскалывалась. Грудь ломило. Он подавил стон и раскрыл глаза. В комнате было темно, но он разглядел скорчившуюся женскую фигурку в кресле рядом с кроватью. Кэт. Спит. Она выглядит такой слабенькой. Сколько времени она провела тут?
Силуэт женщины разбудил в его памяти туманные воспоминания. Нежные прикосновения ее пальцев. Так любовно к нему могли прикасаться только ее руки. Или это было во сне?
Марш силился вспомнить, что произошло, и воспоминания возвращались к нему как кусочки мозаики, из которой потом надо будет сложить целостную картину происшедшего. Стрелок. Наемник. Выстрелы. И страшное понимание того, что ему никогда не избавиться от своего прошлого. Всегда найдутся безмозглые юнцы, которые попытаются создать себе репутацию на его костях. Желтое пузо. Теперь и это обидное прозвище будет преследовать его. Разом рухнули его надежды жениться на Кэт. Марш почувствовал себя еще более одиноким, чем раньше. Он не может подвергать ее жизнь опасности. В ее жизни было достаточно горя, чтобы обрекать ее на существование с человеком, имя которому была смерть, а теперь добавилось и второе — трусость.
В отличие от Кэт, он выбрал свою дорогу сам. На ум Маршу пришла пословица: «Что посеешь, то и пожнешь». Он не хотел, чтобы Кэт пришлось пожинать урожай смерти. Но оставить ее — все равно, что разорвать себе сердце. Совсем недавно он понял, какой скучной и блеклой была его жизнь без Кэт, и Марш не хотел существования, не освещенного любовью. Надо уходить. Они не могут находиться вдали друг от друга. Господь свидетель, он пробовал, но они с Кэт были как магниты с разными полюсами.
Марш любовался женщиной, не обращая внимания на боль, сверлившую его изнутри. Физическая боль не шла ни в какое сравнение с мукой расставания с Кэт, с его родной Кэт.
Светало. Темнота понемногу отступала под наплывом утренних лучей света, а он все не мог оторвать взгляда от спящей Каталины. Ее прекрасное лицо обрамляли темные волосы, ниспадавшие на плечи. Марш и не подозревал, что такая любовь вообще существует, что он может любить кого-то каждой клеточкой своего тела. Любить настолько, чтобы добровольно отречься от того, к чему страстно стремился.
Первые лучи солнца пробежали по лицу женщины, и она проснулась. Она была прекрасна. Ресницы слегка дрогнули, и Каталина широко распахнула глаза, осознав, где находится. Веки у нее были припухшие, и Марш понял, что она долго плакала. Ему не хотелось надрывать ей сердце, но было приятно, что она не осталась равнодушной к его боли.
— Ты давно проснулся? — спросила Каталина.
— Не очень давно.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как будто в меня стреляли.
Она улыбнулась.
— Я задала глупый вопрос?
— Ты не делаешь ничего глупого, кроме разве что схватки с вооруженным бандитом.
— Винчестер действовал лучше меня. Бандита задержали двое твоих официантов. Сейчас он в тюрьме. Он еще долго будет там.
Услышав свою кличку, Винчестер подошел и уставился на Марша.
— Он действительно бросился на Бэйли?
— Думаю, он решил, что в долгу у тебя.
— Не знаю, кто из нас у кого в долгу.
Марш залихватски цокнул, но тут же осекся: его захлестнула волна боли. Справившись с болью, он осторожно провел рукой по бинтам на теле.
— Ты тоже?..
— Ничего страшного, — успокоила его Кэт. — Доктор сказал, даже швы накладывать не нужно.
— Останется шрам?
Каталина покачала головой.
— Я никогда себе этого не прощу, — голос Марша дрогнул, и Каталина решила изменить тему.
— Марш…
— Да?
— Почему ты не принял вызов? Ты бы обязательно победил.
— Может быть, — прошептал он и посмотрел Кэт прямо в глаза. — Ты считаешь меня трусом?
Каталина сжала его руку.
— Я думаю, ты совершил очень мужественный поступок. Он требует силы много больше, чем для того, чтобы принять вызов.
— Я должен был остановиться и остановить, Кэт. Кто-то должен остановить смерть. Но я ничего не добился. Теперь, когда известно, где я нахожусь, они пойдут косяком. Любой человек с винтовкой. Всякий юнец, алчущий славы.
Марш услышал нотки безнадежности в собственном голосе и увидел, как изменилось ее лицо. Она так хорошо умела скрывать свои чувства. Сможет ли научиться этому он?
Кэт непонимающе посмотрела на Марша.
— Но ведь теперь они не придут, не так ли? Ты ведь дал им понять, что не занимаешься этим больше.
— Кое-кто все равно появится. У меня много врагов, Кэт. Поэтому мне нужно уехать.
— Куда мы поедем?
— Не мы, Кэт, — отрубил он безжизненным голосом.
— Ну уж нет! — в ее глазах вспыхнула ярость, которая раньше приводила его в восхищение.
— Кэт, поверь мне, я пытался убежать от собственного прошлого, но оно не отпускает. Я не могу подвергать опасности твою жизнь. И я не хочу, чтобы тебя называли женой труса.
Вот оно. «Жена». Ни один из них никогда раньше его не произносил. Он — потому что мечта была слишком сладостной.
— Лучезарный Люцифер! Ты никогда не был трусом.
— Но есть люди, которые думают не так.
— Мне все равно. Я знаю тебе цену. И другие тоже. Знаешь ли ты, твои служащие не разошлись, пока не убедились, что с тобой все в порядке; Хью всю ночь пробыл здесь, хотя дома его ждет жена. Понимаешь ли ты, как много людей беспокоятся о тебе?
Марш начал было что-то говорить, но Каталина перебила его.
— Неужели ты хочешь броситься наутек, как это делала я? Как я, спасаться от своего прошлого? Но я встретила тебя…
— Ты не понимаешь…
Она была в гневе.
— А я? Что будет со мной? Ты… ты научил меня заботиться о другом человеке. Впервые в жизни я поняла, что значит принимать участие в жизни другого человека. А теперь ты хочешь забрать у меня то, что подарил. Ты, как все, ты просто использовал…
— Кэт! — голос его резко оборвался. — О Боже, Кэт, ты не должна так думать.
— Я могу думать, как хочу, — горько ответила женщина. — Ну, давай… беги. Беги как заяц.
— Неужели ты не понимаешь… Я это делаю ради тебя…
— Нет, не правда, — бунтовала Кэт. — Ты делаешь как тебе легче и проще. Если бы ты думал обо мне, тебе бы пришла в голову мысль, что меня могут убить, когда ты уедешь. Ну и черт с тобой! Я прекрасно обходилась без тебя, но ты появился, и началась новая жизнь. Я не хочу жить по-старому, а новая жизнь возможна только с тобой. Итак, что мне делать?
— Ты прекрасно проживешь одна.
— Нет, я буду медленно умирать в тревоге о тебе. Я никогда не стану прежней. До встречи с тобой я не испытывала такой гармонии, такой целостности, в которой я живу теперь. Не уходи, не оставляй меня!
Кэт никогда ни у кого ничего не просила, не вымаливала, но сейчас она сражалась за свою жизнь. И за его жизнь.
Марш вздохнул, и Каталина снова бросилась в бой.
— Неужели ты опасаешься того, что скажут люди?
Маршу было безразлично, что думают о нем окружающие. Его волновало, что думает Кэт. И он снова глубоко вздохнул.
— Ты самая трудная женщина, которую я когда-либо встречал.
— Ты уже говорил это.
— Похоже, мне нравятся трудности, — слова выскочили сами собой.
Он спохватился, а у Кэт перехватило дыхание.
— Ты останешься?
Ему бы очень хотелось. Она права в одном: если он расстанется с ней, ему больше никогда не обрести целостности. А Кэт сказала то же о себе. Они были частями одного целого.
Марш задумался, прикрыв глаза. Ему надо было отгородиться от ее прелестных, изумрудных глаз. Он не мог думать, глядя на нее.
— Марш? — Каталина окликнула его с нежностью, любовью и беспокойством.
За двадцать лет одиночества он успел отвыкнуть от этого. Кантон открыл глаза и пошевелился. На него сразу же обрушилась боль. Он весь был во власти этой боли, волнами прокатывающейся по всему телу.
Вин заскулил. Марш попытался отвлечься от своих страданий, сосредоточившись на Винчестере. Что ему делать с собакой? А что будет с Хью? А его обещание помочь Девро? Марш не мог спокойно размышлять. Ему мешала боль. И Кэт. Он услышал ее легкие шаги и шорох платья и понял, что она стоит у изголовья кровати. Она помогла ему приподнять голову и вылила в рот несколько капель жидкости, похожей на молоко. По всему телу начало разливаться сладкое оцепенение. Оно вытесняло боль, вытесняло дурные мысли. Марш закрыл глаза, увлекаемый снотворным в другую явь, но он не переставал чувствовать присутствия Каталины, и уже на пороге забвения ему померещились ее слова:
— Ты моя жизнь. Я не отпущу тебя. Я буду с тобой всюду и всегда.
* * *
Когда Марш проснулся, комната была залита светом. Голова продолжала кружиться, а боль жгла грудь. Его мучила жажда. Марш огляделся. Кто-то поставил рядом с его кроватью столик, а на него чашечку с водой. Марш жадно глотал воду, несмотря на то, что с каждым глотком боль усиливалась. Интересно, как долго он спал? А когда же она ушла? Отсутствие Каталины потрясло его, ошеломило. Теперь его физические страдания были ничто по сравнению с душевным беспокойством. Без нее комната была пуста.
Марш вспомнил их разговор. Фразу за фразой. Каждую модуляцию голоса, каждый нюанс.
Ты моя жизнь. Я не отпущу тебя. Я буду с тобой всюду и всегда.
Он знал, что так и будет. Он знал, что она всюду последует за ним. Потому что это была Кэт. Она не понимала, что значит слово «повержен».
Ну, давай, беги. Беги как заяц. Ты делаешь, как тебе легче и проще.
Может быть. Может быть, так он всегда и поступал. Он бежал от воспоминаний, от своих собственных поступков. От своего прошлого. И если он не остановится сейчас, он не остановится никогда. Марш почувствовал себя униженным. Несмотря на то, что Кэт обуревал страх, она осталась во Фриско, а не бросилась наутек от Кэхуна. Неужели он не в; силах поступить так же? Да, к нему может прийти еще кто-нибудь, кроме Бэйли. Его могут назвать трусом или еще хуже. Но Господь даровал ему шанс, которого лишено большинство мужчин: исключительная женщина, исключительная любовь. От этого нельзя отмахнуться.
И он не имеет права просить Кэт, чтобы она бросила в Сан-Франциско все, что с таким трудом создала.
Неожиданно Марш ощутил нечто вроде вдохновения и понял, что останется. Даже самые суровые жизненные неурядицы не могли бы сравниться с утратой Кэт. Мысль о любимой женщине придала ему сил, сделала его непобедимым, и он окончательно понял, что не может жить без нее.
Кэт. Скоро она придет. Она всегда будет с ним. Все существо Марша наполнялось блаженной радостью.
— Марш? — Каталина окликнула его, стоя у дверей.
Он приподнял голову и улыбнулся. Ему не пришлось ничего объяснять. Увидев его глаза, Каталина счастливо вспыхнула, потом наклонилась и сердечно поцеловала его.
— Я люблю тебя, мисс Каталина.
— Я люблю тебя, Марш Тэйлор Кантон.
Каталина провела ладошкой по его щетинистым щекам.
— Хочешь ли ты выйти замуж за знаменитого снайпера, наемного убийцу?
— Экс-снайпера, экс-наемника, — поправила его женщина. — В том случае, если ты не прочь жениться на знаменитой владелице салуна.
— Полагаю, мы сможем составить «чету знаменитостей».
— О, мы станет такими степенными и благоразумными, что скоро все забудут о том, как мы переполошили весь город.
На лице Марша отразилось сомнение.
— Мы сможем покинуть Фриско в любое время, — предложила Каталина.
— Неужели ты согласишься оставить «Серебряную леди»?
— Я пожертвую всем, чем угодно, кроме тебя, — ответила Каталина, присела на кровать и слегка куснула его за ухо.
— Помнишь, что ты мне сказала о побеге?
— Хм…
— Почему бы нам не остаться здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45