Но конечно, Сара только в первом классе… Но если подумать, у нее прирожденные способности к футболу. Она играет правым полузащитником. И не вижу, почему бы ей не конкурировать хотя бы на уровне колледжа — если, конечно, она не бросит играть. Бог свидетель, я никогда не смог бы учиться в Дартмуте, если бы не получил в свое время стипендию как пловец!
Двое друзей обменялись благосклонными взглядами, а Максим взялся за ручку и начал писать — быстро и нетерпеливо.
— Кто твой лучший репортер?
— Я, — без тени смущения ответил Фрэнк.
— Хорошо! — ухмыльнулся Максим. — Давай представим это дело так: ты в этом материале лично заинтересован. Начни здесь, в Коннектикуте. Если мне понравится то, что ты сделаешь, я отправлю тебя вдоль побережья, чтобы ты подготовил серию статей о колледжах, расположенных в городах, где выходят газеты Дехупов.
Фрэнк посмотрел на него скептически:
— И у меня появится собственная колонка? Максим пожал плечами:
— Возможно.
— И эти статьи будут оплачиваться отдельно от моего регулярного жалованья в «Кроникл»?
— Более чем вероятно.
— А командировочные будут?
— Нет проблем.
— А я сохраню право продавать материал другим изданиям?
Максим посмотрел на своего управляющего с недовольством:
— Перегибаешь палку.
Фрэнк поднял руки, показывая, что сдается.
— Я же просто спросил, босс, просто спросил!
— Я пытался найти нечто такое, что привлекло бы читателей местного издания и в то же время было достаточно интересным национальной аудитории нашей корпорации. Примерно такой материал, о котором мы говорим. Большинству родителей хотелось бы, чтобы их дети окончили колледж, но для многих вопрос упирается в деньги. Серия таких статей могла бы открыть им новые возможности. В этом материале будет все: вопрос о равных возможностях, о правах женщин, о проблемах с финансированием и о том, по какому принципу организуются сегодня занятия спортом в высшей школе.
Сдержанное возбуждение, звучавшее в голосе Максима, оказалось заразительным. Фрэнк подхватил:
— Похоже, ты напал на золотую жилу, Макс. Всякий раз, как ты начинал говорить о расширении горизонтов «Кроникл», я представлял себе гонку за последними новостями. Мы не имеем для этого возможностей. Но этот материал тематический и ориентирован на насущные проблемы. Это может получиться!
— Да уж, постарайся, чтобы получилось, — парировал Максим. — От этого будет зависеть повышение твоего жалования! Но тебе придется поездить, — предостерег он. — Возможно, Лиза не разделит твоего желания завоевать себе имя среди читателей всей страны!
Фрэнк встал, потирая руки:
— Предоставь Лизу мне. Она — женщина боевая. Я не говорю, что ее не расстроят мои поездки, но можно постараться и основную часть материала собрать не выезжая. — Он наклонился над столом и выразительно задвигал светлыми бровями. — Будет очень кстати, если ты поспешишь с установкой обещанной компьютерной системы!
— Система, соединяющая все издательства компании Дехуп, заработает к первому января, — ответил Максим и протянул Фрэнку руку. — Ну, мы обо всем договорились?
— Еще бы!
Фрэнк встал и принялся складывать кипы бумаг к себе в портфель.
— Собрался домой? — спросил Максим. Взглянув на часы, он увидел, что рабочий день уже давно закончился: было почти шесть часов вечера. Фрэнк кивнул.
— Так как насчет отпуска? Для нас, семейных людей, День благодарения означает индейку и приезд дедушек и бабушек. А ты можешь себе позволить повеселиться. Куда вы со Стеф собираетесь?
Максим поднял голову. Лицо его ничего не выражало.
— В последний раз я встречался со Стефани три недели назад, на вечере «Кроникл».
Фрэнк немного помялся, но все-таки сказал:
— Это, конечно, не мое дело, но прав ли я, предполагая, что ты встречаешься с миссис Манчестер?
— Ты прав, — Максим гневно прищурился, — это не твое дело.
Наступило молчание.
— Поскольку ты, несомненно, пересказал мне слухи, которые ходят в редакции, то могу тебе сказать: с Джорджианой с того вечера я тоже не виделся.
Фрэнк нервно облизнул губы.
— Извини, Макс. Я не хотел тебя оскорбить.
— Что ты хочешь сказать?
Под острым взглядом ярко-синих глаз Фрэнк потупился:
— Давай забудем. Мне она понравилась, вот и все. Жаль, что она замужем, а?
Максим ничего не ответил.
Когда Фрэнк закрыл за собой дверь, Максим откинулся на спинку стула. Положив ноги на стол, он закрыл глаза сцепленными руками.
Перед ним сразу же возникли изображения Джорджианы — иного он уже и не ожидал. Словно коллаж из фотографий, они заполнили все поле зрения: она на берегу, на ярмарке, в парке — и особенно в тот вечер… Как он мог не сразу признать, что красивее ее нет никого на свете? В тот вечер она буквально лучилась красотой, настолько живой, что лишила его покоя.
Из-за этого он переступил границы приличий и лишился даже ее дружеского расположения.
У него вырвалось длинное проклятие. Он начинает превращаться в узколобого пуританина! Он — не святой и никогда на это не претендовал. У него были женщины — в большом количестве. Он не сожалел бы о близости с Джорджианой, будь она свободна. Потому что… потому что…
Будь Джорджиана свободна, он бы на ней женился!
Эта мысль не стала сюрпризом и принесла с собой только печаль. Подобного чувства он еще никогда в жизни не испытывал. Именно поэтому он не добился от нее той близости, которой им обоим хотелось до боли.
Они оба не смогли бы удовлетвориться лишь одной ночью. Их слишком сильно влекло друг к другу. Они продолжали бы встречаться, и очень скоро об этом уже знал бы весь город. Фрэнк уже их заподозрил. Защитить ее репутацию в таком городке, как Плауден, можно было одним способом: не давать никакой пищи для сплетен.
Боль, которая весь день тихо постукивала в висках, превратилась в мучительную пульсацию, раскалывавшую ему череп. Приложив ладони к вискам, он сильно прижал их, пока ломота не стихла.
И все же он не мог оставить все как есть.
В этой истории чувствовалось какое-то несообразие. Джорджиана несчастлива. Нет, здесь нечто большее. Она — не из тех женщин, которые шарахаются от теней. Она смертельно боялась, но не темноты, а того, что могло в этой темноте скрываться.
Максим сел прямо, так, что его стул отъехал к стене.
Джорджиана не отрицала того, что несчастлива в браке. Она даже не ответила на его вопрос, не убежала ли она от мужа. Она попыталась сбить его с толку своим смехом. Если существует вероятность того, что ее страхи — это результат замужества, если она собирается расстаться с мужем, то он должен это знать!
Когда-то он был просто мужчиной, которого влекло к яркой женщине. Даже тогда ему хотелось обладать ею. Но теперь, когда он узнал ее и понял, что не должен к ней прикасаться, его чувства не ослабели. Возможность быть рядом с ней с лихвой окупит ту боль, которую он испытывает, не давая воли своему чувству к ней.
Выходя из помещения редакции четверть часа спустя, он впервые за две недели почувствовал голод. И ему сразу же представился тихий обед вдвоем. Улыбаясь, он вывел машину со стоянки и поехал к расположенному поблизости рыбному рынку. Раз Джорджиана учится готовить, ему следует научить ее, как делать его любимое блюдо — жареного омара.
Джорджиана шла по двору, ощущая, что в Новой Англии вот-вот будет первый снегопад. Низкие темно-серые тучи заполонили небо, так что в этот ноябрьский день ночь наступила уже к пяти часам. Воздух обжигал холодом ее щеки и запястья: ее перчатки не доходили до края рукавов. Хрустя побелевшей от инея травой, она направлялась к калитке, чтобы взять вечернюю газету. Теперь она уже никогда в нее не заглядывала: там почти каждый раз публиковали фотографию или заметку о ее издателе Максиме Дехупе. Но выемка газет по-прежнему оставалась ее обязанностью.
Она со вздохом повернула к дому. Одиночество оказалось гораздо ужаснее, чем она себе его представляла. Казалось, за те два месяца, которые она прожила в Плаудене, настоящая Джорджиана прекратила свое существование. Ей не приходило писем, не звонил никто, кроме Алана. Один день сменялся другим, и все они были совершенно неотличимы друг от друга.
Свет фар машины, свернувшей на их улицу, не привлек ее внимания. Ее адрес разыскивать некому.
Джорджиана приостановилась на дорожке. У Коры на крыльце зажегся свет, и стало видно праздничное украшение из сухих кукурузных початков и тыквы, укрепленное на входной двери. До Дня благодарения оставалось всего два дня, и ей не с кем будет его разделить, печально подумала она. Утром Кора собиралась уехать в Нью-Йорк, чтобы провести праздничный уик-энд со старыми друзьями. Кора пригласила ее поехать вместе, но Джорджиана понимала, что это приглашение сделано исключительно из жалости.
Свет фар вспыхнул прямо у Джорджианы за спиной, и она изумленно обернулась. Фары тут же погасли. При виде белого «ламборгини» Максима Дехупа она затрепетала, но не сдвинулась с места. Она ошеломленно смотрела, как открывается дверца машины и выходит он.
Сама того не замечая, она напряглась. Зачем он явился сюда после трехнедельного молчания? Казалось, он почувствовал ее настороженность, потому что остановился, сделав всего один шаг в ее сторону.
— Привет.
Его голос остался прежним, и его теплые мужественные интонации мгновенно достигли ее сердца и обволокли его приятным теплом.
— Привет, Максим.
Его взгляд, как всегда, словно впивал ее, поглощал ее изображение, как фотопленка поглощает свет.
— Как ты жила, Джорджи?
Она пожала плечами и начала дрожать, несмотря на теплый пуховик.
— Ужасно, — призналась она.
— И я тоже.
— Был занят?
— Я по тебе скучал, — ответил он так порывисто, что у нее перехватило дыхание.
— Холодно, — сказала она, пытаясь разглядеть в сумерках выражение его лица.
— В доме будет теплее, — отозвался он.
— Да. Теплее.
Оба не сдвинулись с места. Десятки вопросов переполняли ее, рвались с ее губ, но она не могла задать ни одного.
— Я купил кое-каких продуктов на обед. Не возражаешь?
Максим напрягся, ожидая ее реакции. Джорджиана покачала головой, а потом улыбнулась:
— Я скучала по тебе, Максим.
Она увидела, как тени по-новому расположились на его лице, и поняла, что он ей улыбается.
— Надеюсь, ты любишь омаров. У меня в машине пара красавцев.
Она подошла к нему, а он нагнулся за покупками.
— Вот, это тебе, — сказал он, вручая ей мешок. Она подхватила пакет и нащупала внутри охлажденные бутылки.
— Шампанское, — подтвердил он ее догадку и выпрямился. У него в руке оказался еще один пакет. — Чтобы выпить за нашу дружбу, — добавил он, поймав на себе ее вопросительный взгляд.
Джорджиана отвернулась, не прислушиваясь к его словам: за угол завернула еще одна машина. Максим вернулся после того, как она уже оставила надежду снова его увидеть! Прежняя мелодия желания вернулась, но теперь с новыми нотами: только что открытая любовь целиком наполнила ее мысли.
Резкие звуки, похожие на выстрелы, разбили тишину улицы. В эту долю секунды Джорджиана ощутила остроту слишком поздно обретенного счастья. А в следующее мгновение включилось чувство самосохранения.
Казалось, у нее ушла целая вечность на то, чтобы оказаться на земле. Это повторяется. Они ее нашли! Эти выстрелы предназначались ей!
Ее пронзила острая боль, лишившая ее способности мыслить. Максим! За ней стоял Максим! Она слышала, как он ее зовет… Наверное, он ранен! И где-то пронзительно кричала женщина, кричала так, словно ее лишают жизни.
Максим нагнулся, запирая машину — и в этот момент улица наполнилась шумом. Он выпрямился и проводил взглядом мотоцикл с испорченным глушителем, но его удивленный возглас оборвал крик ужаса.
— Джорджиана? Джорджиана! О Боже!
Она лежала на дорожке лицом вниз. Это ее крик заставил его похолодеть. Он уронил пакет и метнулся к ней. Упав на колени, он прикоснулся ладонью к ее лицу.
— Джорджиана, все хорошо, — хрипло прошептал он. — Я здесь, Джорджи. Ты упала, но с тобой все будет в порядке.
— Что случилось?
Максим быстро поднял голову: к ним спешила Кора Уолтон.
— Джорджиана упала! — крикнул он. Наклонившись к ней, он бережно перевернул ее на спину. Она была в полубессознательном состоянии и прерывисто дышала: от падения у нее перехватило дыхание. И только тогда он увидел кровь на разорванном рукаве.
— Черт! Она порезалась!
Благодаря Бога за то, что у него не дрожат руки, он расстегнул на ней молнию и стянул куртку. Не испытывал он колебаний и тогда, когда увидел длинную рваную рану на ее запястье и предплечье. Наверное, она поранилась о разбившуюся бутылку шампанского.
— Принесите мне что-нибудь, чтобы остановить кровь, — чистую тряпку, полотенце… все равно что! — велел он Коре, которая подошла к ним.
Он прижал рану, стараясь свести ее края пальцами.
— Все будет нормально, Джорджи. Я обо всем позабочусь! — прошептал он, утыкаясь лицом в ее волосы.
Свободной рукой он удерживал ее голову у себя на коленях. Джорджиана не ответила, только закрыла глаза.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Кора бегом вернулась к ним.
— Я принесла кухонные полотенца. Они чистые, — с трудом проговорила она.
— Сложите их вдвое. Когда я уберу руку, — приказал он, — прижимайте как можно сильнее, она теряет много крови!
Он крепко перевязал больную руку.
— Ну вот! — тихо сказал он и поднял Джорджиану с земли.
— Я вызову «скорую помощь», — предложила Кора. Максим с удивлением заметил, что вокруг собрались соседи. Он не слышал, как они подошли.
— На это уйдет слишком много времени, — ответил он. — Возьмите ключи, Кора, и откройте мою машину. Повязка приостановит кровотечение, пока мы будем ехать в больницу.
Голова Джорджианы бессильно лежала у него на плече.
— Не надо… меня убивать! — прохрипела она.
— С тобой все в порядке, малышка, — прошептал он и поцеловал ее в лоб. — Ты порезалась, но теперь уже нечего бояться. Мы сейчас отправляемся в больницу.
Кора распахнула дверцу машины, и Максим положил на сиденья обмякшее тело Джорджианы. Привязав ее ремнем безопасности, он зацепил повязку крючком для одежды, чтобы рука оказалась в приподнятом положении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25